Эволюционные аспекты речи. (Язык человека и животных – различия и возможности).

Раздел 8. Физиологические механизмы психической деятельности

Глава 39. Речь как основа сознания (физиологические аспекты)

Введение в проблему.

Основное отличие человека от животных. Человек отличается от животного наличием речи, т.е. способности выражать свое внутреннее состояние с помощью слова или совокупности слов. В процессе эволюции произошел революционный скачок, позволивший живой материи перейти на принципиально новый уровень обобщения в виде собранных в определенной последовательности символов – звуков (а на последующих этапах эволюции – букв). 

Человек дал себе много определений. Самое распространенное – это Homo sapiens – чело­век разумный. В понимании К. Линнея, это означало, что человек возвышается над животным миром и в своих поступках руководс­твуется разумом, проявляя способность к взаимодействию, предвиде­нию и вообще мудрость, характерную только для этого вида. Homo ludeus – человек игривый. Это определение дошло до нас от древних римлян как выражение той мысли, что идеалом для нашего рода, самым прекрасным, наиболее разумным и желанным заня­тием является игра – даже тогда, когда речь идет о работе. Ho­mo socialis – человек общественный; это определение ближе всего соответствует сути. Оно содержит указание на важную особенность человека, в развитии которого определяющим являются небиологи­ческие факторы, а социальные. Homo culturalis – человек куль­турный; по определению Парнера и Гибсона, это такой вид, который, выделившись из животного мира, создает культуру – нечто такое, что развивается, сохраняется и передается из поколения в поколе­ние. Культура же является результатом речи письменной и устной, а также особого интеллекта. Речь и язык являются настолько харак­терными свойствами человека, что, пожалуй, наиболее точное назва­ние нашего вида было бы человек говорящий – Homo dicеns. В этом определении подчеркиваются различия между высшей нервной деятельностью живот­ных и человека.

Ф. Энгельс так писал о различиях мозга человека и животных: «Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг». И.П. Павлов отмечал, что «в развивающемся животном мире на фазе человека произошла чрезвы­чайная прибавка к механизмам нервной деятельности – возникла ре­чевая функция, внесшая новый принцип в деятельность больших полушарий». По образному выражению И.П. Павлова, «слово сделало нас людьми».

Две сигнальные системы действительности.Животное воспринимает окружающий мир в результате воздейс­твия на него материальных факторов (раздражителей). На основе этих воздействий у животного формируются безусловные или условные рефлексы. Совокупность этих конкретных сигналов внешнего мира И.П. Павлов предложил называть первой сигнальной системой действительности. Систему нейронов мозга, воспринимающих эти сигналы и формирующих ответные реакции на них, он рассматривал в качестве матери­альной основы первой сигнальной системы. В настоящее время термин «первая сигнальная система» (также как и термин «вторая сигнальная система») трактуется многозначно – это и сами сигналы, и структуры, воспринимающие их, и процессы, происходящие в этих структурах при обработке сенсорных сигналов. Очевидно, целесообразно дифференцировать эти понятия. Можно считать, что первая сигнальная система – это совокупность нейронов коры больших полушарий, принимающих участие в обработке всех конкретных сенсорных сигналов внешней и внутренней среды. Сами эти сигналы можно называть сигналами первой сигнальной системы. Анализ сенсорных сигналов в этой системе – это процессы первой сигнальной системы. В первой сигнальной системе все формы поведе­ния, включая способы и средства взаимного общения, базируются исключительно на непосредственном восприятии действительности и реакции в ответ на непосредственные (натуральные) раздражители. Первая сигнальная система обеспечивает формы конкретно-чувствен­ного отражения.

Человек воспринимает внешний мир также, как и животные – на основе деятельности первой сигнальной системы. Но, помимо этого, человек воспринимает его и на основе деятельности второй сигнальной системы действительности, специфическим раздра­жителем которой является слово с заложенным в него смыслом, сло­во, которое обозначает предметы и явления окружающего мира. Под второй сигнальной системой действительности И.П. Павлов понимал совокупность словесных раздра­жителей, а также нервные процессы, возникающие в больших полушариях голов­ного мозга в результате сигнализации окружающего мира речевыми обозначениями предметов и явлений природы, раздражающими органы чувств (анализ и синтез слов, обладающих смыслом). В предлагаемой нами трактовке – вторая сигнальная система – это совокупность нейронов, участвующих в восприятии слова как сигнала сигналов, т.е. как сигнала второй сигнальной системы  

 Значение слова как условного сигнала для животных и человека. Для животного слово представляет собой набор звуковых волн и является раздражителем первой сигнальной системы, на который можно выработать условный рефлекс, однако слово для животного не несет смысловой нагрузки. Например, если выработать условный слюноотделительный рефлекс у собаки и челове­ка на звонок и должным образом закрепить его, а затем звучание звонка заменить словом «звонок», то у человека слюноотделение произойдет, а у собаки нет. Для человека звучание звонка (конк­ретный раздражитель) и слово «звонок» (обозначение конкретного раздражителя или абстракция от реального раздражителя) одинаковы в качестве условных раздражителей. Для собаки слово «звонок» - набор звуковых волн.

У человека слова приобретают смысл в результате возникновения прочной связи в коре больших полушарий между центрами возбуждения, возни­кающими под воздействием конкретных сигналов окружающего мира, и центрами возбуждения, возникающими на слова, обозначающие конк­ретные раздражители. Таким образом, слова приобретают смысл на основе меха­низма установления условно-рефлекторных связей в коре больших по­лушарий головного мозга. В результате образования таких связей слова могут заменить конкретные раздражители окружающей среды, становясь их символами. Таким образом, слово, обладающее смыслом, является абстракцией конкретного раздражителя, его символом, заменителем. И на этот заменитель можно вырабатывать бесконечное количество условных рефлексов.  

В речи ис­пользуются слова (для человека) как раздражители второй сигналь­ной системы, обладающие еще очень важной особенностью, – они имеют обобщающее значение.

Различают обобщения по звучанию и по смыслу. Обобщения по звучанию есть и у животных. Например, у собак вырабатываются ус­ловные двигательные рефлексы на словесные раздражители, которые для них служат непосредственными сигналами. Сходные слова по зву­чанию и даже отдельные звуки вызывают у собаки двигательный ус­ловный рефлекс: она ложится не только на слово «ложись», но и на слог «жи» и любое другое слово, в котором акцент делается на звук «ж». Специфическая для человека форма обобщения осуществляется по смысловому значению слова, поэтому испытуемые одинаково реагируют на слово «врач» и «доктор», «дорожка» и «тропинка» и т.д.

Обобщение может быть разной степени: 1) слово заменяет от­дельный предмет, например, конкретный стол; 2) слово «стол» сим­вол нескольких однородных предметов (письменный, столовый, жур­нальный и т.д.); 3) слово – символ нескольких разнородных предме­тов: мебель – значение этого слова более широкое, оно включает в себя характеристики предшествующих определений, т.е. является абстракцией все возрастающего порядка; 4) в слове может быть и еще более широкое обобщение, включающее ряд предыдущих обобщений, например, слово вещь.

Создание обобщений расширяет границы абстрактного мышления – в количественном отношении словесные раздражители значительно превышают раздражители материальные. В результате этого вторая сигнальная система начинает занимать доминирующее положение над деятельностью первой сигнальной системы у человека.

Обе сигнальные системы у человека находятся в органической связи.

Взаимодействие между первой и второй сигнальными системами. Считается, что первая и вторая сигнальные системы функционируют в полном взаимодействии. Его можно проследить на примере выработке условных рефлексов, где в качестве индифферентного сигнала используется конкретный сигнал, либо его словесный заменитель. Так, если у человека выработать условный рефлекс на звучание звонка, то при замене этого сигнала на слово «звонок» рефлекс сразу же, при первом предъявлении слова будет воспроизводится. Это означает, что имеет место иррадиации возбуждения из первой сиг­нальной системы во вторую и обратно. О взаимодействии двух систем говорит и наличие реципрокных (индукционных) отношений между ними. Например, попытка выработать условный рефлекс на звучание звонка во время решения человеком арифметической задачи будет безуспешной, вследствие того, что при активном функционировании второй сиг­нальной системы реципрокно тормозится деятельность пер­вой сигнальной системы. Но в жизни могут встречаться и такие случаи, когда раздражители двух систем – словесный эквивалент и физический объект внешней среды будут оказывать на организм про­тивоположное воздействие. Например, у человека выработан положи­тельный пищевой рефлекс на звонок. После закрепления рефлекса одновременно с включением звонка произносится словесное отрицание звучания звонка – «Нет звонка». В данной ситуации возникает встречная деятельность двух сигнальных систем или, как говорил И.П. Павлов, возникает «сшибка» нервных процессов. В этом случае решение вопроса о реализации ранее выработанного реф­лексазависит от соотношения между двумя сигнальными системами у данного человека: если преобладает первая сигнальная система (образное мышление), то рефлекс будет проявляться; если вторая – (т.е. для человека более значимо слово, чем воздействие конкрет­ного фактора внешней среды), то он не возникнет.

 После классических работ И.П. Павлова в физиологии, психологии и психофизиологии были накоплены данные, позволяющие, в определенной степени, понять вопрос о том, что такое речь, каковы физиологические механизмы, лежащие в основе этого сложнейшего психического процесса и составляющего основу сознания.     

Речь и язык. Речь – это основная форма сознания людей, которая представляет собой исторически сложивший способ общения людей с помощью звуковых и зрительных знаков, т.е. посредством языка. Можно также сказать, что речь – это практическое применение челове­ком языка в целях общения с другими людьми.

   Язык – это система словесных знаков, необходимых для человеческого общения и мышления. В настоящее время в мире насчитывает­ся более 5000 языков. Каждый язык имеет свой набор звуков, букв, слов, словосочетаний, свою структуру и свои законы, что в целом диктует систему фонетических, лексических, грамматических и стилисти­ческих правил.  В каждом языке смысл слов, а также правила языка являются структурой и объемом памяти, т.е. инфор­мационным тезаурусом (богатством) индивида, который он приобретает в процессе общения, прежде всего в семье. Смысловая структура языка содержится в семантическом тезаурусе в форме определенного семантического кода.

   Функции речи.Речь существенно дополняет способность человека к восприятию окружающего мира на базе первой сигнальной системы, составляя ту «чрезвычайную прибавку» к высшей нервной деятельнос­ти, о которой говорил И.П. Павлов, отмечая принципиально важное различие ВНД человека по сравнению с ВНД животными. Люди используют речь, прежде всего, для обмена мыслями, сообщениями, приказами, переживаниями. Следует, однако, заметить, что в общении люди интенсивно используют мимику и жесты. По неко­торым данным, в процессе общения информация, передаваемая сло­вом, занимает лишь 7 % от общего объема, 38 % приходится на долю интонационных компонентов и 55 % занимают невербальные комму­никативные сигналы.

 Среди когнитивных процессов речь занимает особое место, по­скольку, включаясь в разнообразные познавательные акты (мышление, восприятие, ощущение), она способствует «оречевлению» получаемой человеком информа­ции.

Таким образом, в широком понимании, речь выполняет коммуникативную функцию, а также обеспечивает понятийные процессы. Кроме того, благодаря речи человек способен вырабатывать разнообразные условные рефлексы, что также существенно расширяет его адаптивные возможности.

Виды речи. Речь – это разноэлементный и многозвенный психофизиологический процесс. Она включает в себя три основных зве­на: восприятие речи, ее продуцирование и центральное звено, име­нуемое «внутренней речью».

Различают два основных вида речи: внешнюю и внутреннюю речь.

    Внешняя речь бывает устной и письменной. Устная речь является средством непосредс­твенного прямого общения, а письменная речь позволяет накапливать знания и является средством опосредованного общения во времени и в пространстве. Устная (экспрессивная, или моторная), речь в большинстве случаев – диалогическая, реже – монологическая. По сравнению с точной и развернутой формой письменной речи, устная речь характеризуется сокращениями. В ней большое значение имеет интонационная сторона, мимика, жест, которые могут существенно определять смысл произносимых слов. Монолог – это сложная форма речи, которая развивается позднее диалогической речи.

Внутренняя речь («немая речь», «речь для себя», «молчаливое обдумывание») не предназначена для сообщения. Ее рассматривают как результат эволюции эгоцентрической речи ребенка, как следствие постепенного отмирания ее звучащей стороны, вокализации. Внутренняя речь, как отмечал Л.С. Выготский, выражает способность «мыслить слова», представлять их вместо того, чтобы произносить, оперировать образом слова вместо самого слова; внутренняя речь не есть речь минус звук, а своеобразная по строению и способу функционирования речь. Ее характерные особенности – отрывочность, фрагментарность, бессвязность, сокращенность по сравнению с внешней речью. При переводе внутренней речи во внешнюю происходит не просто вокализация, а переконструирование в синтаксически расчлененную, развернутую и понятную для других речь.

   Свойства речи. Выделяют четыре основных свойства речи: содержательность, понятийность, выразительность и воздейственность. Содержательность отражает объем выраженных мыслей, чувств и побуждений; с этой точки зрения речь может быть содержательной или поверхностной. Понятийность речи означает умение говорящего использовать крат­кие, синтаксически правильно построенные предложения, умение следить за логикой изложения. Выразительность речи определяется эмо­циональной насыщенностью (речь яркая или тусклая), ясностью и от­четливостью произношения, правильным акцентированием и правильной интонацией, использованием метафор, сравнений, эпитетов, гипер­бол. Воздейственность речи отражает степень влияния речи на мыс­ли, чувства и волю других людей, их убеждения и поведение.

   Физическая характеристика устной речи. Нормальная громкость речи – в пределах 40-70 дБ, а средняя частота – 125 Гц. У людей с очень громким голо­сом интенсивность звука достигает 90 дБ, а частота – 152-180 Гц. Крик – это очень интенсивный звук, достигающий 100 дБ и частоты 173-1254 Гц. Считается, что речь слышна в том случае, если она громче окружающего шума на 6 дБ. У мальчиков и девочек постепенно частота звуков голоса снижается с 400 Гц до 125 и 205 Гц соот­ветственно; преимущественно, это снижение происходит в период по­лового созревания. В среднем взрослые произносят до 270 слов в минуту.

Согласно статистике, в среднем человек говорит лишь 10-11 минут в день. Среднее предложение звучит около 2,5 секунд. При этом вербальный (словесный) компонент разговора занимает около 35 %, а невербальный – 65 %. Считают, что с помощью слов передается в основном информация, а с помощью жестов – различное отношение к этой информации, при этом иногда жесты могут заменять слова.     

    Терминология. В литературе, касающейся вопросов речи, нередко используются слова латинского или греческого происхождения. Приведем некоторые из них: 1) lexis (гр.) – слова, речь; лексика – чтение (слов, предложений);. алексия – нарушение чтения; 2) grahpo (гр.) – писать, изображать; аграфия – нарушение способности писать правильно по смыслу или форме при сохранности двигательной функции руки; сalculo (лат) – считать; калькуляция – оперирование цифрами, арифметический счет; акалькулия – нарушение счета; 4) lalia (гр.) – речь; алалия – нарушение речи у детей, подобно афазии у взрослых; 5) phasis (гр.) – речь; афазия – нарушение речи, характеризующееся полной или частичной утратой способности понимать чужую речь, или пользоваться словами и фразами для выражения своих мыслей при сохранности функции артикулярного аппарата и слуха. При этом различают моторную (нарушение устной речи), сенсорную (утрата способности понимания речи) и амнестическую (нарушение способности называть предметы при сохранении возможности их охарактеризовать).        

Физиологические основы речи

    Общие представления о механизмах речи.Речь основана на работе различных механизмов, среди которых можно условно выделить мозговые и периферические. К мозговым относят собственно систему речи, или вербальную систему, благодаря которой реализуется суть речевого процесса. Именно работа этой системы до настоящего времени представляет наименее разработанную область физиологии высшей нервной деятельности. Кроме того, к мозговым механизмам следует отнести и сенсорные системы, прежде всего слуховую, зри­тельную, тактильную и двигательную, с помощью которых проис­ходит опознание и порождение речевых сигналов. Кроме того, способность человека к анализу и синтезу звуков речи тесно связа­на с развитием фонематического слуха, т. е. слуха, обеспечивающего восприятие и понимание фонем данного языка.

     К периферическим механизмам относят периферические системы обеспечения внешней, в том числе устной и письменной речи. Устная речь – это сложнейший физиологический акт, при котором за счет артикуляции и фонации про­износятся в определенной последовательности звуки – фонемы, слова и предложения, несущие в себе соответствующий смысл. Произношение отдельных звуков, т.е. артикуляция и озвучивание слов, т.е. фонация осуществляется бла­годаря согласованной деятельности мышц языка, губ, мягкого неба, глотки, гортани, дыхательной мускулатуры. Все это составляет ре­чедвигательный аппарат, обеспечивающий звуковую организацию речи. В отдельности каждые из этих мышц выполняют свои самостоятельные функции, например, захват и заглатывание пищи, благодаря функцио­нированию соответствующих центров. Предлагается среди систем, участвующих в фонации, выделять три основных; среди них 1) энергетическая система дыхательных органов, необходимая для возникновения звука (легкие и главная дыхательная мышца – диафрагма); 2) генераторная система – звуковые вибраторы, при колебании ко­торых образуются звуковые волны (голосовые связки гортани как то­новый вибратор, а также щели и затворы, получающиеся во рту при артикуляции); 3) резонаторная система (носоглотка, череп, гортань и грудная клетка). Устная речь образуется в результате изменения формы и объема надстав­ной трубки, состоящей из полости рта, носа и глотки. В резонаторной системе, отвечающей за тембр голоса, образуются определенные фор­манты, специфические для данного языка. Резонанс возникает в ре­зультате изменения формы и объема надставной трубки.

Артикуляция – это совместная работа органов речи, необходимая для произнесения звуков речи. Артикуляция регулируется речевыми зонами коры и подкорковыми образованиями. Для правильной арти­куляции необходима определенная система движений органов речи, формирующаяся под влиянием слухового и кинестезического анализаторов.

Таким образом, процесс устной речи можно рассматривать как результат работы перифе­рических органов, основанный на генерации дифференцированных акустических последовательностей (звуков) и являющийся высококоординированной произвольной моторной деятельностью.

Письменная речь обеспечивается работой двигательного аппарата, в том числе мышц кисти ведущей руки (у большинства – правой).

Во всех случаях управление периферическим аппаратом речи осуществляется благодаря работе вербальной мозговой системы.

В отношении работы собственной системы речи, или вербальной системы, существуют различные представления, в том числе концепция о трех уровнях внутренней речи и модель речи Вернике-Гешвинда (в различных вариантах и модификациях).

     Концепция о трех уровнях внутренней речи. Т.Н. Ушако­ва предлагает выделять три иерар­хически организованных уровня внутренней речи, разде­ление которых прослеживается в онтогенезе.

      Первый уровень связан с механиз­мами действия и владения отдельными словами, обозначающими со­бытия и явления внешнего мира. Этот уровень реализует так называемую номинативную функцию языка и речи и служит в онтогенезе ос­новой для дальнейшего развития механизмов внутренней речи. Действительно, в ряде работ было показано, что следы словесных сигналов в коре мозга ребенка вместе с об­разами воспринимаемых предметов образуют специализированные комплексы временных связей, которые можно рассматривать как ба­зовые элементы внутренней речи.

      Второй уровень – это образование множественных связей между базовыми элементами и материализованной лексикой языка, в результате чего формируется вербальная сеть или семантические поля (при активации узла вербальной сети возбуждение распространяется на близлежащие узлы этой сети). Такие вербальные сети оказываются стабильными и со­храняются на протяжении всей жизни. Предполагается, что в структуре вербальной сети материализуется языковой опыт человечества, а сама вербальная сеть составляет основу речевого общения людей. Таким образом, согласно концепции автора, вербальные сети, представляют собой морфофункциональный субстрат второй сигнальной системы.

   Третий уровень – это динамический уровень, который «оживляет», индивидуализирует и придает динамичность вербальной сети. Он состоит из быстро сменяющихся активаций отдельных узлов вербальной сети, поэтому каждому произносимому человеком слову предшествует активация соответствующей структуры внутренней речи, переходящая путем пе­рекодирования в команды артикуляционным органам.

      Мозговые центры речи. Афазии. Выполнение речевых движений регулируется специализированными центрами, расположенными в коре больших полушарий; они получили название центров речи. Эти центры не только планируют и реализуют внешнюю и внутреннюю речь, но и обеспечивают хранение речевых «образов», звуковых и письменных символов, бла­годаря чему люди накапливают опыт и могут узнавать и понимать об­ращенную к ним устную и письменную речь, а также анализировать собственную речь. Последнее очень важно для того, чтобы речь не утратила четкости и эмоциональной выразительности.

Выделение, или идентификация специализированных структур коры и подкорковых образований, ответственных за способность произносить и понимать речь, основана на клинических данных, полученных при изучении локальных пора­жений мозга и эффектов электростимуляции структур мозга во время операций на головном мозге. В частности, широкую известность получили исследования В. Пенфилда. Во время операций на открытом мозге, которые иногда выполняются под местной анестезией, В. Пенфилд с помощью слабых токов раздражал речевые зоны коры, в том числе центры Брока и Вернике, и по­лучал изменения речевой активности пациентов. Благодаря работам В. Пенфилда и других исследователей было установлено, что с по­мощью электростимуляции можно выделить все зоны и участки коры, включающиеся в выполнение той или иной речевой задачи, и эти уча­стки весьма специализированы по отношению к особенностям рече­вой деятельности. В целом, сегодня нет оснований сомневаться в наличии центров речи, в том числе моторного центра речи Брока, сенсорного центра речи Вернике, которые относят к центральному органу речи, а также центра письма, центра заученных движений, оптического центра речи, центров речевой памяти.      

 Центр Брока находится в лобной области (поля 44 и 45) у осно­вания (оперкулярная часть) нижней, или третьей, лобной извилины (у правшей – в левом полушарии). Часто его также называют речедвигательным центром, или моторным центром речи, или двигательным центром устной речи. При этом поле 45 предназна­чено для выработки внутренней программы речи, а поле 44 – для организации устной (моторной) речи. Кроме того, в лобной доле находятся центры движения губ и языка, а также центры письма (премоторная область лобной доли, в том числе поле 6 и поле 8). Вместе с полями 44 и 45 они обеспечивают организацию периферических компонентов устной речи (процессы артикуляции и фонации) и письменной речи. При поражении полей 44, 6 и 8 наблюдается моторная афазия, а при поражении поля 45 – синтаксическая афазия, а также вокальная амузия, т.е. неспособность петь. При поражении поля 8 может наблюдаться аграфия, т.е. утрата способности к письменной речи.

 При афазии Брока (эфферентной моторной афазии) собст­венная речь нарушается, а понимание чужой речи сохраняется почти полностью. Одним из симптомов афазии Брока является нарушение кинетиче­ской мелодии слов (по причине невозможности плавного переключения с одного элемента высказывания на другой). Больные с афазией Брока осознают большую часть своих речевых ошибок, но могут общаться с большим трудом и лишь незначительное количество времени.   

Пора­жение другого отдела передних речевых зон (в нижних отделах премоторной зоны коры) сопровождается так называемой динамической афазией, когда больной теряет способность формулировать высказы­вание, переводить свои мысли в развернутую речь (нарушение про­граммирующей функции речи).

В целом, все виды афазий, возникающие при поражении речевых центров, расположенных в лобной доле, получили название синтагматических афазий. Это название отражает, что афазии связаны с трудностями динамической организации речевого высказывания.

Центр Вернике находится  ввисочной области в задней трети верхней (или первой) височной изви­лины и прилегающей к ней надкраевой извилине (поле 21 и поле 22 по Бродману). Этот центр часто называют также как сенсорный (акустический) центр речи, или как слухоречевая зона коры. Он, преимущественно, развит в левом полу­шарии. Этот центр обеспечивает способность человека к анализу и синтезу речевых звуков, т.е. фонематический слух (речеслуховой гнозис). Благодаря такому слуху человек может воспринимать и понимать фонемы данного языка. При нарушении этого центра воз­никает сенсорная (лексическая, фонологическая) афазия, словесная глухота. Это утрата способности понимать речь (утрата фонематического слуха) при сохранении способности говорить. У таких больных появляются затруднения в понимании устной речи, в письме под диктовку (сенсорная афазия). В тяжелых случаях больные с афазией Вернике воспринимают родной язык как  неизвестный им иностранный язык. Речь таких больных достаточно беглая, но обычно бессмысленная, так как больные не замечает своих дефектов. При поражении поля 22 может наступать музыкальная глухота, при которой музыкальные звуки воспринимаются как беспорядочный шум.   

Другие центры речи. В височно-затылочной области расположено поле 37, в котором имеется шесть подполей. В правом полушарии эта область выполняет функцию узнавания целого предмета, а в левом полушарии она осуществляет выделение основных признаков, название предметов. При повреждении поля 37 наблюдается амнестическая афазия, т.е. нарушение способности называть предметы при сохранении возможности их охарактеризовать. Такие больные заменяют названия предметов «словами-паразитами» («эта штука»), более общими понятиями («птица» вместо «голубь») или иносказаниями («то, чем пишут» вместо «карандаш»). Кроме того, при повреждении поля 37 наблюдается семантическая (логико­грамматическая) афазия – нарушение понимания логико-грамматических конструк­ций, отражающих пространственные отношения предметов. Это проявляется в нарушении навыков чтения, письма и счета. Иногда такие расстройства выступают в качестве главных симптомов; в этих случаях говорят об алексии, аграфии и акалькулии. Отдельно выделяют акустическо-мнестическую афазию и оптико-мнестическую афазию.

 В теменно-затылочной области (нижняя теменная долька) находится поле 39 (угловая из­вилина) и поле 40. В поле 39 расположен оптический центр речи, или центр письменной речи. С его участием осуществляется восприятие прост­ранства и словоформы, т.е. написанное слово. При повреждении поля 39 сохраняется зрение, но теряется способность читать, т.е. анализировать написанные буквы, слагать из них слова и фразы. Это называется алексией, или морфологической афазией. В поле 40 находится центр заученных движений руки. Он функционирует совместно с центром письма, который находится в заднем отделе средней лобной извилины, вблизи моторной зоны (поле 8). При повреждении поля 40 сохраняются все виды движения, но теряется способность тонких движений, необходимых для начертания букв, слов и других знаков, т.е. развивается аграфия. Она также может наблюдаться при поражении центра письма.

 В целом, нарушения, возникающие при поражении задних отделов левого полушария, и приводящие к нарушению кодов речи (в частности, фонематического, артикуляционного, семан­тического), получили общее название – парадигматические афазии.

  Афазии, как и другие виды нарушения речи, в том числе  позднее развитие речи, алалия (недоразвитие речи), непра­вильное формирование артикуляции (дизартрия), косноязычие, гнусавость (носо­вой оттенок голоса), тахилалия (чрезмерно быстрая речь), заикание (расстройство темпа и ритма речи как проявление логоневроза), и афоноия (потеря звонкости голоса) служат важнейшими симптомами нарушения мозговой деятельности.   

  Афазия как результат постепенного (например, при атеросклерозе головного мозга) или внезапного (например, при инсульте) поражения центров речи приводит к социальной изоляции больного. Он утрачивает способность общаться с окружающими, а те в свою очередь не могут понять, что нарушение речи связано не с измене­нием структуры его личности, а с повреждением его мозговых цент­ров речи. В связи с этим больных с афазией нередко считают психи­чески ненормальными. Это особенно характерно для сенсорной афа­зии, когда неспециалисту трудно уяснить, что явное непонимание речи в сочетании с незаторможенным, но более или менее бессвязным спонтанным разговором не вызвано психическими нарушениями. Такие больные страдают вдвойне или даже втройне: от афазии, от ложного истолкования природы их заболевания и от отсутствия (или неверно назначенного) лечения.

  Механизмы восприятия речи и механизмы ответа (модель речи Вернике-Гешвинда и ее модификации).  Осмысление акустического речевого сигнала возможно лишь после того, как этот сигнал будет преобразован в последовательность дискретных элементов. Эта последовательность может быть представлена в виде цепочки символов-фонем, число которых в каждом языке очень мало (например, в русском языке их 39). Преобразование речевого сигнала происходит в блоке фонетической интерпретации.     

      Конкретные психофизиологические механизмы, обеспечи­вающие этот процесс фонетической интерпретации, еще во многом не ясны. Предполагается, что в основе этого процесса лежит принцип детекторного кодирования. Действительно, на всех уровнях слу­ховой системы обнаружена достаточно строгая тонотопическая орга­низация, т.е. нейроны, чувствительные к разным звуковым частотам, расположены в определенном порядке и в подкорковых слуховых центрах, и в первичной слуховой коре. Это означает, что нейроны об­ладают хорошо выраженной частотной избирательностью и реагиру­ют на определенную полосу частот. Образно можно себе представить наличие детекторов соответствующих фонем (в коре больших полушарий имеется своеобразная клавиатура, где каждая клавиша – это нейрон-детектор определенной фонемы). Предполагается также, что в слуховой системе существуют и более сложные типы детекторов, в частности, избира­тельно реагирующие на признаки согласных. При этом остается неясным, за счет каких механизмов происходит формирование фонетиче­ского образа слова и его опознание.

      Восприятие письменной речи (текста), согласно модели Д. Мейера и Р. Шваневельдта, начинается в тот момент, когда ряд букв поступают на «анализатор деталей». Получающиеся при этом коды, содержащие информацию о форме букв (прямые ли­нии, кривые, углы), передаются на детекторы слов. При обнаружении этими детекторами достаточных признаков генерируется сигнал, под­тверждающий, что обнаружено некоторое слово. Обнаружение опре­деленного слова активизирует также расположенные рядом слова. На­пример, при обнаружении слова «компьютер» активизируются также слова, расположенные в сети памяти человека близко от него, такие, как «винчестер», «интернет» и т.д. Возбуждение семантически связанных слов облегчает их последующее обнаружение. Эта модель привлекательна также и тем, что от­крывает путь к пониманию структуры семантической памяти.

       В целом восприятие речи, так же как и организация речевого ответа, вероятно, опосредуется внутренними кодами, обеспечивающими фонологический, артикуляторный, зрительный и семантический анализ слова. Причем все перечисленные коды и операции, осуществляемые на их основе, имеют свою мозговую локализацию.

       Реальная ситуация, происходя­щая в коре больших полушарий при внешней речи, описывается мо­делью Вернике-Гешвинда. Согласно этой модели, этапы нейронной обработки информации при назывании увиденного предмета можно предс­тавить следующим образом. Сначала зрительная информация передает­ся от сетчатки по зрительным путям к первичной проекционной зрительной коре (поле 17), затем ко вторичной проекционной зоне (поле 18) и, нако­нец, к прилегающей к ним ассоциативной коре (поле 39), где проис­ходит распознавание образа. Информация о нем поступает в центр Вернике (поле 22) для подбора слов. Отсюда сигналы по дугообраз­ному пучку проводятся в центр Брока, где происходит формирование речи. На последнем этапе информация о словоформах, которые должны быть произнесены, передается в центры двигательной коры, отвечаю­щие за вокализацию, где используется для артикуляции и фонации (поля 6 и 8).

   Когда чело­век получает звуковой сигнал, требующий речевого ответа, путь обработки информации сходный, только центр Вернике активируется уже не зрительными, а слуховыми центрами.

Модель Вернике-Гешвинда позволяет понять природу сенсорной, моторной и анамнестической афазий. При сенсорной афазии в пораженном центре Вернике нарушается рецептивный подбор слов и возникает дефицит информа­ции, необходимой для формирования речи. При поражении центра Бро­ка сама способность складывать из слов фразы утрачивается. Блока­да дугообразного пучка ведет к проводниковой афазии, напоминающей сенсорную. Если повреждаются одновременно центры Брока и Вернике, то возникает полная, или глобальная, афазия, при которой страдает как образование речи, так и ее восприятие.

   Данные, полученные с помощью позитронной эмиссионной томо­графии, показывают, что у праворуких здоровых грамотных взрослых отдельные операции при восприятии слов, действительно, обеспечиваются за счет включения разных зон, главным образом левого полушария. 

    Действительно, при восприятии написанных слов основные очаги возбуждения находятся в затылке: первичной проекционной и вторичных ассоциа­тивных зонах; при этом охватываются как левое, так и правое полу­шария. Судя по этим данным, зрительный «образ» слова формируется в затылочных областях. Семантический анализ слова и принятие ре­шения в случае смысловой неоднозначности осуществляются главным образом при активном включении передних отделов левого полуша­рия, в первую очередь фронтальной зоны. Предполагается, что именно эта зона связана с нервными сетями, обеспечивающими словесные ас­социации, на основе которых программируется ответное поведение.

     При звуковом восприятии слов, как показывает позитронная эмиссионная томо­графия, активируются две зо­ны; первичная слуховая и височно-теменная. По-видимому, левая височно-теменная зона непосредственно связана с операцией фонологического кодирования, т.е. воссоздания звукового образа слова. При чтении (восприятии письменных знаков) эта зона, как правило, не активируется. Однако усложнение словесных заданий, предъявляемых в письменном виде, может повлечь за собой и фонологические опера­ции, которые связаны с возбуждением височно-теменной зоны.

     Таким образом, даже относительно простая лексическая задача, связанная с восприятием и анализом слов, требует участия целого ряда зон левого и частично правого полушарий. В связи с этим возникает один из самых важных вопросов о том, какая структура мозга организует такую циркуляцию сенсорных импульсов. Не исключено, что это врожденный механизм, подобный сложнейшим инстинктам, наблюдаемым у животных.

Речь и двигательные акты. Модель Вернике-Гешвинда дает возможность понять связь между речью и двигательными актами. Например, этапы нейронной обработки информации у человека, получившего словесную команду «поднять правую руку», выглядят следующим образом. После того как слова восприняты слуховыми центрами, информация переда­ется в центр Вернике для интерпретации, а затем по дугообразному пучку в левую ассоциативную премоторную кору, где вырабатывается стратегия действия. Она направляется в «область руки» в левой первичной двигательной коре для выполнения. Последовательность этапов при команде «Поднять левую руку» аналогична, только информа­ция должна перейти по мозолистому телу в правую премоторную кору, а оттуда уже в область «руки» в правой двигательной коре. Таким образом, речь и действие тесно связаны, причем, исходя из схемы путей обработки информации, левое полушарие доминирует в отноше­нии не только речи, но и двигательных актов, т.к. левая премотор­ная кора участвует в выработке любого движения независимо от то­го, выполняется оно правой или левой стороной тела. В целом, мо­дель Вернике-Гешвинда позволяет понять происхождение моторной апраксии, т.е. нарушения последовательности отдельных движений при выполнении сложных двигательных актов. Исходя из последова­тельности обработки информации, рассмотренной выше, афазии часто сопровождаются расстройствами двигательной активности. Во-первых, это обусловлено неправильным пониманием словесных команд (особенно при сенсорной афазии), а во-вторых, при поражениях левой и правой премоторной ассоциативной коры или соединяющих их путей формирование стратегии действий протекает неполно. Природа и сте­пень тяжести различных форм апраксии во многом зависят от место­положения и размеров очага поражения.

    Речь и межполушарная асимметрия. Этот вопрос, в связи с известным феноменом асимметрии мозга, заслуживает большого внимания, так как является ключом к пониманию проблемы сознания и бессознательного. В отношении речи он изучается в трех аспектах – морфологическом (исследования особенностей строения центров речи), функциональном (исследуется состояние речи при временном разобщении правого и левого полушария) и клиническом (наблюдения за больными с «расщепленным мозгом»). Все эти исследования показывают, что между двумя полушариями мозга существуют четкие различия в обеспечении рече­вой деятельности.

     Гистологические исследования строения симметричных зон коры, имеющих отношение к обеспечению речи, показали, что длина и ориентация сильвиевой борозды в правом и левом полушариях разная, а ее задняя часть, образующая зону Вернике, у взрослого праворукого человека, в левом полушарии в семь раз больше, чем в правом.

     Для установления специализации полушарий по отношению к речи используют так называемый ме­тод Вада (избирательный «наркоз полушарий»). Для этих целей в одну из сонных артерий на шее вводится раствор снотворного (амитал-натрий). С током крови снотворное попадает в соответст­вующее полушарие и оказывает на него свое действие. Во время теста испытуемый лежит на спине и считает вслух. При попадании препара­та в речевое полушарие наступает пауза, которая в зависимости от введенной дозы может длиться 3-5 мин. В противоположном случае задержка речи длится всего несколько секунд. Этот метод, дающий возможность избирательно на непродолжительное время «выключать» каждое полушарие, позволил установить, что речевые функции у правшей локализованы преимущественно в левом полушарии и лишь у 5 %из них речевые центры находятся в правом полушарии. Левши в 70 % случаев тоже имеют речевые зоны в левом полушарии, но у 15 % они находятся в правом полушарии; еще у 15 % полушария не имеют четкой функциональной специа­лизации по речи.

      Важным методом функционального «расщепления» мозга явился метод дихотического прослушивания. Сущность его заключается в одновременном предъявлении различных акустических сигналов в правое и левое ухо и последующем сравнении эффектов восприятия. Дело в том, что информация от каждого уха к слуховым центрам идет по двум путям – по мощному контрлатеральному пучку и по более слабому – ипсилатеральному пучку (например, от правого уха по мощному пучку она направляется к левому полушарию, а по ипсилатертальному пучку – к правому). Когда речевые сигналы подаются одновременно – с правого и левого уха, то информация по ипсилатеральным путям «нейтрализуется». Поэтому конечный эффект зависит от того, где находятся центры речи, так как от слуховых центров информация должна достигать речевых центров, прежде всего центра Вернике, а затем – центра Брока. Если у человека эти центры находятся в левом полушарии, то в этом случае информация от правого уха быстрее поступает к центрам речи и быстрее вербализуется. Информация же, поступающая в правое полушарие, для осознания должна через волокна мозолистого тела вернуться к левому полушарию, в связи чем ее вербализация наступает позже. Принцип этого популярного сегодня метода иллюстрирует модель слуховой асимметрии у нормальных людей (Д. Кимура). При моноуральном предъявлении стимула (слог «ба») на левое ухо информация переда­ется к правому полушарию по контралатеральным путям и к левому полушарию по ипсилатеральным путям. Испытуемый правильно называет слог «ба». При моноуральном предъявлении стимула (слог «га») на правое ухо информация посы­лается к левому полушарию по контрлатеральным путям и к правому полушарию по ипсилатеральным путям. Испытуемый правильно называет слог «га». При дихотическом предъявлении передача в ипсилатеральных путях подав­лена. Поэтому слог «га» поступает только к левому (речевому) полушарию и поэтому сразу же осознается, а слог «ба» вначале достигает правого полушария, и лишь потом – левого, поэтому он идентифицируется обычно хуже, чем слог «га».

    В результате многочисленных экспериментов было установлено, что в условиях конкуренции между правым и левым слуховыми каналами наблюдается преимущество уха, контралатерального полуша­рию, доминирующему в обработке предъявляемых сигналов.     

        Поскольку подав­ляющее большинство людей праворуки, центр речи у них, как прави­ло, сосредоточен в левом полушарии, для них свойственно преобла­дание правого слухового канала. Это явление носит специальное на­звание – эффект правого уха. В целом, удалось показать методом дихотического прослушивания, что у правшей чаще всего (не менее 80 %) речевым полушарием является левое.

     Этот же метод позволил В.П. Морозову с соавторами в 1988 году предложить модель обработки речевых сигналов в слуховой системе чело­века. Модель предполагает, что каждое полушарие мозга имеет два блока – блок об­работки сигналов и блок принятия решения. При этом в левом полушарии блок обра­ботки выделяет сегменты сигнала, связанные с лингвистическими едини­цами (фонемами, слогами), определяет их характеристики (спектральные максимумы, шумовые участки, паузы) и осуществляет идентификацию сегментов. В правом полушарии блок обработки сопоставляет паттерн предъявляемого сигнала с хранящимися в памяти цело­стными эталонами (они хранятся в сжатой форме). Словарь целостных эталонов организован по ассоциативному типу, а поиск эталонов осуществляется на основе вероятностного прогно­зирования. На базе полученных результатов блок принятия решения соответствующего полушария формирует лингвистическое решение. При этом в процессе обработки ре­чевых стимулов возможен обмен информацией между аналогич­ными блоками обоих полушарий и между блоками обработки и принятия решения в каждом из полушарий; это обеспечивает промежуточную оценку и возможность кор­рекции. Таким образом, согласно этой модели, в каждом полушарии параллельно идет процесс распознавания сигнала, но на основе разных принципов. Левое полушарие осуществляет посегментный анализ речевого сигнала, правое использует целостный принцип анализа на основе сравнения акустического образа сигнала с храня­щимися в памяти эталонами.

    В целом, многочисленные данные литературы сегодня дают основание считать, что левое полушарие обладает способностью к рече­вому общению и оперированию другими формализованными симво­лами (знаками), хорошо «понимает» обращенную к нему речь, как устную, так и письменную, и обеспечивает грамматически правиль­ные ответы. Оно доминирует в формальных лингвистических опера­циях, свободно оперирует символами и грамматическими конструк­циями в пределах формальной логики и ранее усвоенных правил, осуществляет синтаксический анализ и фонетическое представление. Оно способно к регуляции сложных двигательных речевых функций и обрабатывает входные сигналы, по-видимому, последовательным об­разом. Это полушарие управляет тонким артикуляционным аппаратом, а также высокочув­ствительными программами различения временных последовательно­стей фонетических элементов. Вся переработка речевой информации левым полушарием обеспечивается специальными программами (морфофункциональными комплексами), передаваемыми по наследству.

   Однаков отличие от правого полушария левое не различаетинто­нации речи и модуляции голоса, не чувствительно к музыке как к ис­точнику эстетических переживаний (хотя и способно выделить в зву­ках определенный устойчивый ритм) и плохо справляется с распозна­ванием сложных образов, не поддающихся разложению на составные элементы. Так, оно не способно к идентификации изображений обыч­ных человеческих лиц и неформальному, эстетическому восприятию произведений искусства. Со всеми этими видами деятельности ус­пешно справляется правое полушарие.    

    Электрофизиологические корреляты речевых процессов. Уникальные исследования электрической активности нейронов человека с помощью вживленных электродов, про­веденные Н.П. Бехтеревой с сотрудниками (1985), выявили, что  при восприятии, фонем, слогов, слов и их сочетаний в мозговых структурах формируются специфические электрические паттерны, характеризующи­еся определенной пространственной и временной организацией. В этих электрических процессах выделяются  физические (акусти­ческие) и смысловые (семантические) компоненты. Выявлены специфические паттерны для отдельных гласных и согласных фонем, для отдельных слогов и слов. Оказалось, что паттерны слова зависят от его смыслового содержания, а также от той формы, в которой кодируется слово (развер­нутая или компрессированная). При этом анализ акустических, семантических и моторных характери­стик воспринимаемых и воспроизводимых слов происходит в различных регионах коры больших полушарий, что свидетельствует о специа­лизации разных зон мозга для осуществления различных речевых операций.

    При ЭЭГ – исследованиях установлено, что речевая деятельность характеризуется изменением пространственной синхронизации электрических процессов. В начальные периоды восприятия и узнавания слова наиболее активны лобные, центральные и височ­ные зоны левого полушария, а также заднетеменные и центральные области правого. Затем фокус электрической активации перемещается в затылочные области, сохраняясь при этом в правых заднетеменных и передневисочных областях. Под­готовка к артикуляции и произнесение слов про себя сопровождается повышенной активацией переднецентральных областей.

    Очень важные сведения получены при исследовании вызванных потенциалов (или ССП). В частности, на основании анализа позднего компонента (Р_ЗОО), который отражает этап принятия решения, было установлено, что скорость обработки информации в правом полушарии выше, чем в левом. На основании этих данных сформулировано представление о том, что в правом полушарии осуществляется зрительно-пространственный, досемантический ана­лиз словесных раздражителей (т.е. чтение букв без их понимания), на основании которого в левом полушарии совершается осмысление прочитанного, т.е. семантический анализ слова.

   Другой не менее интересный факт, полученный при анализе вызванных потенциалов, заключался в том, что его конфигурация и амплитудные характеристики при восприятии слова зависят от смыслового содержания (например, на слово «огонь» в разном контексте), особенно эти различия характерны для левого полушария.

   Важным также является анализ отрица­тельного компонента вызванного потенциала N₄₀₀ (или N₄), который, начинаясь после 250 мс, достигает максимума при 400 мс. Установлено, что он отражает процесс принятия лексического и логического решения, а его амплитуда возрастает всякий раз, когда воспринимаемый текст содержит явные алогизмы, или решаемая задача, например, классификация признаков, достаточно сложная.

   Возможные механизмы формирования субъективного переживания речевой функ­ции (способность слышать внешнюю и внутреннюю речь).    Ранее полагали, что внутренняя речь основана на проприоцептивных ощущениях, возникающих при небольшом непроизвольном сокращении артикуляционных мышц во время вер­бального мышления. Однако эта гипотеза еще в 1947 году была отвергнута: при введении добровольцам больших доз курареподобных препара­тов, полностью блокировавших сокращение мышц, возможность думать и использовать внутреннюю речь у них не изменялась.

    А.М. Иваницкий, а также Д. Эделмен считают, что механизм обес­печения психических переживаний для речевых функций – внутримозговой. Он связан с процессами информационного синтеза и возвратом потоков импульсов в проекционные зоны. В частности, при слуховом восприятии словесных сигналов или внутренней речи возврат возбуждения происходит в височную кору – это обеспечивает внутреннее звучание слов. При чтении слов возврат происходит в зри­тельную кору, что обеспечивает их видение. Действительно, М. Познер и М. Ротбарт (1994) показали, что при анализе сложных сигналов, включая слова, первоначально происходит активация задних отделов коры, затем – лобной коры, а потом вновь – задних отделов коры, что свидетельствует о возвращении возбуждения в проекционную кору.

    Специализация полушарий в онтогенезе. Согласно концепции прогрессивной латерализации, специализация полушарий существует уже с момента рождения. Это подтверждается данными морфологов – даже у плода выявляются проявления межполушарной асимметрии в морфологическом строе­нии будущих речевых зон. У новорожденных имеются анатомические различия между левым и правым полушариями – сильвиева борозда слева существенно больше, чем справа. Следовательно, можно говорить о том, что структурные межполушарные различия в известной степени являются врож­денными. 

Получены и данные о функциональной речевой асимметрии у новорожденных – амплитудные характеристики ЭЭГ-ответа у младенцев на звуки человеческой речи были в 90 % случаев выше в левом полушарии, а в ответ на шум и аккорды музыки – в правом полушарии. Все это подтверждает концепцию исходной «речевой» специализации левого полушария у праворуких.

Однако согласно концепции эквипотенциальности полушарий, у новорожденного отсутствует признаки асимметрии мозга, в том числе и речевой асимметрии. Эту концепцию, в определенной степени, подкрепляют данные о высокой пластичности мозга ре­бенка и взаимозаменяемости симметричных отделов мозга на ранних этапах развития. Действительно, при повреждении речевых зон левого полушария в ранний период жизни выполнение их функций могут взять на себя симметричные отделы правого полу­шария. Если по медицинским показаниям у младенцев удаляют ле­вое полушарие, то развитие речи не прекращается и, более того, идет без видимых нарушений, что также связано с переносом центров речи в правое полушарие. Однако все это возможно только на ранних стадиях развития, когда нервная система обладает высокой пластичностью. По мере созревания пластичность снижается и насту­пает период, когда замещение становится невозможным.

   В целом, все исследователи схо­дятся в одном: у детей, особенно в дошкольном возрасте, правое полушарие играет значительно большую роль в речевых процес­сах, чем у взрослых. Однако прогресс в речевом развитии связан с активным включением левого полушария. Не исключено, что обучение языку играет роль пускового механизма для нормальной специализации полушарий. Если в должное время ов­ладение речью не происходит, области коры, в норме предназна­ченные для речи и связанных с ней способностей, могут претерпе­вать функциональное перерождение. В связи с этим возникло представление о сензитивном периоде освоения речи, который ох­ватывает довольно длительный период онтогенеза – все дошколь­ное детство; при этом пластичность нервных центров постепенно уменьшается и утрачивается к началу полового созревания. Кроме того, к 7-8 годам формируется преимущество правого полушария в восприятии эмоций, в пении и речи.

   Развитие речи в онтогенезе.Речь формируется на ранних этапах онтогенеза, в периоде первого детства и совершенствуется на протяжении всей жизни человека. Слово для ребенка до 6 месяцев жизни смыслового значения не имеет и роль словесных воздействий в сравнении с воздействиями реальных раздражителей внешней среды чрезвычайно мала. Например, 5-месячный ребенок на вопрос: «Где мама?» - поворачивает голову в сторону матери не потому, что он связывает данное словесное раздражение с образом матери, а пото­му, что на его организм воздействует целый комплекс условных раздражителей – положение тела, звуковая аранжировка вопроса, интонация и тембр голоса спрашивающего. Изменение параметров хотя бы одного из этих раздражителей предотвращает рефлекс поворота головы. Более того, при данных условиях замена словесного разд­ражителя на иной, обладающий другим смыслом, например, «Где ки­са?» вызовет у ребенка такой же поисковый рефлекс, как и вопрос «Где мама?». Но при постоянном повторении сочетаний словесного эквивалента и воздействия конкретного физического раздражителя (образ матери, запах ее тела) роль слова возрастает. В конечном итоге процесс выделения слова в ранг самостоятельного раздражите­ля в чистом виде завершается к первому году жизни ребенка. Однако на этом этапе онтогенеза слово является только абстракцией от не­посредственного раздражителя, но оно еще не является составной частью общности слов. Для того, чтобы слово стало обобщающим по­казателем, необходимо выработать на него 10-15 условных связей.

   Например, если ребенок играет с игрушкой – с куклой, получая при этом только три словесных подкрепления типа «дай куклу», «возьми куклу», «вот кукла», то у него на просьбу принести куклу из группы других, по-разному одетых кукол, ответ будет стереотип­ным – он принесет только ту куклу, с которой он все время играл. Но если при игре ребенка с куклой ему дается много словесных подкреплений типа «вот кукла», «возьми, дай, положи, накорми, покатай, одень, уложи спать» и т.д., то в конечном итоге слово «кукла» станет обобщающим для всех подобных данной кукле игрушек и такой ребенок на просьбу «принеси куклу» выберет из множества игрушек не только куклу, с которой он играл, но и все другие кук­лы. Слово «кукла» стало обобщающим.

Уровень обобщений непостоянен, он все время возрастает на базе речевой деятельности, приобретения навыка письма, чтения, овладения иностранными языками. После 10 лет способность к развитию нейронных сетей, необхо­димых для построения центров речи, утрачивается.

Стадии развития речи. В первые недели жизни происходит фор­мирование условных рефлексов на раздражители первой сигнальной системы. В возрасте более 6 месяцев вырабатываются условные реф­лексы на словесные раздражители. К 1 году – слово представляет собой обозначение конкретного предмета, то есть является интегратором первого по­рядка. С 1 года до 2 лет слово является сигналом сигналов, то есть интегратором второго порядка. К 3 годам слово становится ин­тегратором третьего порядка (игрушка, цветы, животные и т.д.).

Схематически становление второй сигнальной системы в онтоге­незе и совершенствование ее связей с первой сигнальной системой можно представить следующим образом:

Новорожденный ребенок: наличие связей Н-Н (непосредственный раздражитель – непосредственный ответ).

Ребенок до 1 года: связи Н-Н, С-Н (словесный раздражитель - непосредственный ответ).

Ребенок 1-2 года: связи Н-Н, С-Н, Н-С (непосредственный раздражитель – словесный ответ).

Ребенок после 2 лет: связи Н-Н, С-Н, Н-С, С-С (словесный раздражитель – словесный ответ).

Так становится и так совершенствуется вторая сигнальная сис­тема действительности, являющаяся основой словесно-логическо­го, абстрактного мышления человека.

Становление второй сигнальной системы и формирование доми­нантности по речи левого полушария протекает при условии нахожде­ния ребенка в человеческой социальной среде в периоды раннего или первого детства – без этого человеческая речь не формируется. На­уке известно около 30 случаев воспитания детей в период раннего детства вне человеческого общества (среди волков или леопар­дов), но ни в одном из случаев при возвращении ребенка в челове­ческое общество формирование членораздельной речи и на ее основе сознания не происходило. Типичным примером является история жизни двух сестер – Амиллы и Камиллы, похищенных семейством волков в возрасте 2 и 4 года и возвращенных в человеческое общество через четыре года.

До того, как начать говорить, ребенок должен научиться понимать в среднем 50-100 слов. Словарный запас годовалых детей не превышает 10-12 слов, двухлетних детей – 250 - 300 слов, трехлетних – 500-1500 слов (в среднем – 1000) К 4-5 годам речь многих детей практически не отличается от речи взрослых.

Наблюдения показывают, что не следует ускорять естественное развитие речи маленького ребенка. Время, когда ребенок заговорит, в определенных границах не имеет значения. Начав говорить позже сверстников, ребенок может потом очень быстро наверстать упущенное. Психологи считают, что нельзя сводить общение с ребенком (даже очень маленьким) к односложным названиям («кукла», «ложка»). Ребенок, с которым постоянно разговаривают по типу «вещь-слово» может долго задержаться на этой стадии освоения речи. Он привыкает просто повторять за взрослым название предметов. Не следует заменять живую беседу с ребенком улыбками, жестами, мимикой или сводить речь к восклицаниям, пользоваться упрощенными «детскими» словами, так как овладевая речью, ребенок, прежде всего, запоминает то, что говорят ему взрослые. При этом очень важно, чтобы речевое общение доставляло малышу радость и удовольствие. Если ребенок чрезмерно быстро осваивает речь, то не следует его перегружать информацией, чтобы избежать переутомления и перевозбуждения.

Физиологические основы фонации. Гигиена голоса. Фонация – это озвучивание речи. Голос образуется в гортани: струя выдыхаемого из легких воздуха, проходя через сомкнутые го­лосовые связки, вызывает их колебания. Возникающий при этом сла­бый звук заданной частоты усиливается затем верхним резонатором, который представляет собой полость рта, глотки, носа и придаточ­ных пазух. Благодаря этому резонатору голос приобретает индивиду­альную окраску (тембр). В зависимости от напора выдыхаемой струи, сопротивления голосовых связок и амплитуды их колебаний голос мо­жет быть сильным или слабым. Длина и частота звуковых волн обус­лавливает высоту голоса.

 Морфологически гортань как основной орган голосообразования представлена хрящами (перстневидным, щитовидным и черпаловидны­ми), мышцами (перстнещитовидной, перстнечерпаловидной латеральной и задней, черпаловидными и голосовыми), голосовыми связками, а также нервами, представленными двумя веточками блуждающего нерва – верхним гортанным, иннервирующим перстнещитовидную мышцу, и нижним гор­танным, или возвратным, нервом, который иннервирует все осталь­ные мышцы гортани. Собственно голосовой аппарат – это полость гортани между складками преддверия и голосовыми связками. Голосо­вые связки состоят из эластических и мышечных волокон; они прик­реплены к середине внутренней поверхности щитовидного хряща и к голосовым отросткам черпаловидных хрящей. Высота голоса определя­ется длиной голосовых связок: у тенора и сопрано они короткие, у баритона, баса и меццо-сопрано они длинные.

   При вдохе голосовая щель расширяется за счет расхождения го­лосовых отростков черпаловидных хрящей, а при фонации – связки предельно смыкаются, т.е. голосовая щель уменьшается. Величина просвета голосовой щели определяется состоянием мышц. Расширение осу­ществляется за счет сокращения парной задней перстнечерпаловидной мышцы: один ее конец прикреплен к задней поверхности перстневидного хряща, а второй – к задней поверхности мышечных отростков черпа­ловидных хрящей; поэтому при ее сокращении голосовые отростки черпаловидных хрящей расходятся и голосовая щель расширяется. Су­жение голосовой щели осуществляется при участии трех мышц. Это непарная поперечная черпаловидная мышца, а также латеральные перстнечер­паловидные мышцы и косые черпаловидные мышцы. Поперечная черпало­видная мышца при своем сокращении сближает голосовые отростки черпаловидных хрящей, в результате чего голосовые складки пол­ностью смыкаются; это способствует усилению и повышению тембра голоса. Чем сильнее смыкаются складки, тем короче отрезок голосо­вой связки, воспроизводящий высокий звук. Латеральные перстнечер­паловидные мышцы начинаются на боковой поверхности перстневидного хряща и прикрепляются к мышечным отросткам черпаловидных хрящей. При сокращении этих мышц черпаловидные хрящи разворачиваются, и голосовая щель суживается. Косые черпаловидные мышцы находятся между мышечными отростками и верхушкой черпаловидного хряща. При их сокращении черпаловидные хрящи сближаются, и тем самым сужива­ется голосовая щель.

Кроме того, для фонации важны мышцы, меняющие натяжение го­лосовых связок. Эту функцию выполняют щиточерпаловидные мышцы, в том числе ее отдельный пучок, получивший название голосовой мыш­цы. Голосовая мышца выделяется как самостоятельная мышца с 7 лет; она проходит в толще голосовой складки от щитовидного хряща до черпаловидного хряща. Эта мышца определяет высоту голоса. При старении она атрофируется, в результате чего голос слабеет и сок­ращается его диапазон.

   Согласно миоэластической теории образова­ния звука, частота колебаний голосовых связок зависит от коли­чества импульсов, идущих от нейронов коры больших полушарий – в результате сокращения косо идущих волокон голосовых связок проис­ходит активное временное размыкание голосовой щели, что определя­ет частоту колебаний связок, а, следовательно, и высоту голоса. Сила звука определяется интенсивностью воздушной струи, т.е. работой дыхательного аппарата. Таким образом, регуляция вы­соты тона звука осуществляется за счет сигналов, идущих от нейро­нов, локализованных в полях 44, 6 и 8, находящихся в лобной доле; эти сигналы поступают в дыхательный центр и одновременно к двига­тельному ядру блуждающего нерва. В результате этого изменяется дыхательный цикл и происходит натяжение (до необходимой величины) голосовых связок, а также сужение голосовой щели. Возникающий звук контро­лируется слуховым и двигательным анализаторами, благодаря чему с участием канала обратной связи высота звука достигает необходимо­го значения.

   Для красивого звучания важен тип дыхания. Это имеет важное значение для певцов, драматических артистов. В XIX веке основной акцент был сделан на грудной тип дыхания; например, именно этот тип дыхания был принят в Парижской консерватории. В последующем на вооружение был взят грудно-брюшной тип дыхания как более рацио­нальный.

Частотный диапазон голоса зависит от голосового аппарата. У баса он составляет в среднем 44-310 Гц, у баритона – 76-331 Гц, у теноров – 138-512 Гц, у альта – 191-562 Гц, у меццо-сопрано – 234- 605 Гц, сопрано – 256-1024 Гц. Кроме основного тона, в звуке присутствуют обертоны, т.е. частоты, превышающие основной тон в 3,4,5... раз. Они создают неповторимость, индивидуальность голоса, т.е. его тембр.

Форсирование голоса, большая голосовая нагрузка приводит не­редко у представителей речедвигательных профессий к воспалению голосовых связок («катар усталости», острый ларингит, хронический ларингит), а также к развитию функциональных заболеваний голосово­го аппарата – дисфонии и афонии. Последние являются результатом нарушения деятельности нейронов коры больших полушарий, управляю­щих фонацией, т.е. являются проявлением невроза. Сре­ди дисфоний выделяют особую форму нарушения голоса – фоноастению, которая часто наблюдается у преподавателей, и является результатом выраженного утомления. Возможны также нейрогенные парезы и пара­личи голосовых мышц, что приводит к дисфонии или афонии.

Голосовой аппарат чрезвычайно чувствителен к различным гор­монам, включая половые. При гиперти­реозе имеет место повышенная утомляемость голосового аппарата, осиплость, а также нарушение тембра и силы звука. При недостаточ­ной продукции адреналина наблюдается не смыкание голосовой щели

    При мутации голоса, связанной с половым созреванием, связочный аппарат становится очень чувстви­телен к различным травмам, что требует бережного отношения к го­лосу. При менструации у женщин возникает катаральное (отечное) состояние голосовых связок (менструальная ларингопатия). Это соп­ровождается сухостью и першением в горле, что приводит к осиплос­ти, огрублению голоса и быстрому утомлению; в этот период высока опасность травмируемости связочного аппарата. В климактерическом периоде голос становится грубым, похожим на мужской.

У работников речедвигательных профессий высока вероятность нарушений голосового аппарата – в 40 % случаев у них наблюдаются те или иные нарушения. Во многом это связано с неправильным ис­пользованием голосового аппарата, т.е. с отсутствием правильной постановки голоса, с чрезмерным перенапряжением, а также в связи с развитием невроза. Поэтому необходимо соблюдать определенные правила пользования голосовым аппаратом, т.е. гигиену голоса.

При разговоре следует голову держать прямо – этим создаются благоприятные условия для фонации. Говорить нужно легко, плавно, без усилий, в привычном темпе и с привычной высотой. Считается, что для голосового аппарата особенно вреден крик: 5-минутный крик может привести к непоправимому повреждению голосовых связок. Визг, громкие радостные возгласы, кашель, откашливание, чихание – все это также нарушает функции голосового аппарата. Форсирование голоса, таким образом, является повреждающим фактором. Поэтому не целесообразно стараться перекричать шум в аудитории. Считается, что при диалоге расстояние между собеседниками не должно превы­шать 1 м. В гигиенических целях нужно снижать голосовые нагрузки в период мутации, при менструациях, при заболеваниях голосового аппарата (ларингиты, дисфонии). Для сохранения голоса лучше речь или пение осуществлять в положении стоя. Для работников речедви­гательных профессий необходим профессиональный отбор, а также постановка голоса, т.е. обучение рациональным методам фонации. Следует помнить, что в холодные дни педагогу нельзя сразу же после окончания уроков выходить на улицу; в этом случае желательно 10-15 минут побыть в помещении. Не рекомендуется в хо­лодные дни быстро ходить по улице после речевой нагрузки, так как в этом случае возрастает вентиляция легких, и не рекомендуется го­ворить. Известно, что сухой воздух в помещениях отрицательно вли­яет на голосовой аппарат, поэтому следует поддерживать необходи­мую влажность воздуха в помещении путем его увлажнения. Работни­кам речедвигательных профессий не рекомендуется употребление в пищу острых продуктов (перец, хрен, горчица), так как они раздра­жают слизистую оболочку глотки и гортани; прием пищи должен про­водится не менее чем за 2-3 часа до речевой нагрузки. Известно, что у преподавателей с 10-летним стажем педагогической работы значительное утомление голосового аппарата возникает, если препо­давание ведется в пределах 3-4-часов с 15-минутными перерывами, а полное восстановление голоса происходит лишь за 1 час голосового покоя. Если стаж превышает 10 лет, то утомление наступает через 2-3 часа нагрузки, а восстановление – спустя 2 часа. Поэтому не­обходимо регламентировать речевую нагрузку и отдых. Работники ре­чедвигательных профессий должны чувствовать приближающееся утом­ление голосового аппарата и вовремя предоставить ему отдых. Куре­ние и алкоголь отрицательно влияют на состояние голосового аппа­рата. Укреплению голосового аппарата способствуют занятия оздоро­вительной физкультурой, в том числе гимнастикой, легкой атлети­кой, теннисом, волейболом, плаванием, туризмом, т.е. теми видами спорта, которые совершенствуют работу дыхательного аппарата.

В процессе онтогенеза фонация, как и артикуляция, развивает­ся за счет имитационных рефлексов, т.е. за счет подражания. Поэ­тому если у взрослых или детей, окружающих ребенка, имеется де­фект речи, то у ребенка тоже будут некоторые нарушения в голосо­вой функции. Например, у крикливой матери и ребенок говорит на повышенных тонах. Дети особенно подражают любимому учителю.

Физиологические основы артикуляции. Артикуляция представляет собой формирование резонансной по­лости за счет положения языка, челюстей и мягкого неба, что достигается работой соответствующих мышц. Жевательная мускулатура управляется двигательными волокнами тройничного (V пара) нерва, мышцы мягкого неба – языкоглоточным (IX пара) нервом и блуждающим нервом (X пара), а мышцы языка – подъязычным нервом (XII пара). Результа­том деятельности этих мышц, инициируемой под влиянием импульсов, идущих от полей 44, 6 и 8, является возникновение форманты, т.е. усиление, или резонанс. В каждой гласной – две форманты. Одна связана с резонансом глотки, а вторая связана с резонансом рото­вой полости. Согласные звуки образуются в результате прохождения струи воздуха через разнообразные сужения, образующиеся во время речи в ротовой части глотки. Губные согласные – б, п; в передней части полости рта образуются такие согласные как д, л, с, т, в средней части – р, ш, в задней части полости рта – к, г, х. Сог­ласные буквы придают четкость речи.

   Нарушение артикуляции, лечение косноязычия осуществляет ло­гопед, постановку голоса – фонопед, лечение нарушений голоса – фониатр или, при его отсутствии – отоларинголог.

Эволюционные аспекты речи. (Язык человека и животных – различия и возможности).

Вопрос о происхождении речи и языка представляет большой интерес, так как его решение во многом расширяет наши представления о механизмах речи. Л.А. Орбели считал, что вторая сигнальная система человека (как способность к абстрактно­му мышлению) и речевые сигналы (как инструмент второй сигнальной системы) не могли внезапно возникнуть в ходе эволюции, а должны были иметь какие-то предпосылки и промежуточные этапы развития.

    Совершенно очевидно, что животные не обладают способностью говорить. Но зачатки речи – наблюдаются у ряда животных. Известно, что некото­рые животные могут с поразительной точностью имитировать звуки человеческой речи. Однако, имитируя речь, животные не способны придавать словам новые значения. Поэтому произносимые животны­ми слова нельзя назвать речью. При этом лишь некоторые животные обладают речевым аппаратом, необходимым для имитации звуков че­ловеческой речи. В экспериментах, однако, показано, что у большин­ства животных отсутствует инвариантное восприятие фонем, свойст­венное людям.

   Опыт общения людей с животными показывает, что большинство млекопитающих может научиться понимать значения многих слов и фраз. Но это понимание не представляет собой настоящего речевого общения. Животное никогда не сможет обучиться синтаксическим правилам языка, то есть, услышав новое предложение, оно не сможет провести его синтаксический анализ, выявить подлежащее и сказуе­мое, использовать его в другом контексте.

   Известно, что животные общаются между собой с помощью языка жестов и звуков, каждый из которых имеет свое жестко фиксированное значение. В большинстве случаев такой знак представляет собой врожденную реакцию на конкретную ситуацию, а реакция дру­гого животного на этот знак также обусловлена генетически.

    У высших животных существует свои врожденные виды коммуникации, в том числе обонятельная, акустическая, зри­тельная и тактильная. Их совокупность составляет для каждого вида животного свой «язык». Посредством этого «языка» происходит обще­ние животных друг с другом, обмен информацией между ними. До не­давнего времени считалось, что «язык» животных (например, звуко­вой) является эмоциональным языком, т.е. с его помощью может быть передана информация только об эмоциональном состоянии конкретной особи после воздействия на нее того или иного раздражителя, но не о свойствах или характеристиках этого раздражителя. Таким обра­зом, ученые полагали, что основным различием мышления человека и животных является невозможность животных производить абстрагиро­вание характеристик раздражителя и, следовательно, отражать дан­ные абстракции в форме звукового или какого-либо иного сигнала.

Исследования последних лет позволили опровергнуть эти предс­тавления. С помощью современной звукозаписывающей техники было показано, что люди не воспринимают слуховым анализатором всю пол­ноту звукового сигнала животных вследствие того, что границы восприятия частоты звукового сигнала у человека находятся на уровне 13-18 кГц, тогда как звуковые сигналы многих животных име­ют ультразвуковые характеристики, т.е. достигают 25 кГц и более (например, дельфины общаются между собой на частоте от 200 кГц до 400 кГц). При особом (в замедленном темпе) воспроизводстве записанного на магнитную пленку звукового сигнала животного можно получить представление о большой его сложности по сравнению с тем, что воспринимается ухом человека. Этим методом было установлено, что зву­ковые сигналы животных несут в себе информацию о конкретных свойствах раздражителя. Это означает, что животные способны не только производить абстрагирование раздражителя, но и вкладывать информацию об этом в форму специфического звукового сигнала. Ока­залось, что человек при известном опыте общения с животными может переводить эти сигналы на свой язык, может понимать их. Например, из воя волков канадской тундры можно уловить информацию о появле­нии человека в их поле зрения, о направленности передвижения оленьих стад и их численности. В крике ворона опытное ухо челове­ка улавливает информацию о бегущем по лесу звере, идущем челове­ке, о наличии у него ружья. Дельфины, для общения друг с другом используют язык свистов. Лилли в своей книге «Чело­век и дельфин» показал, что посредством свиста дельфины могут пе­редавать информацию о необходимости изменения поведения. Отметим, что язык свистов присущ и человеку. Например, жители горных райо­нов Турции и Европейских Альп используют его для общения между собой, находясь на больших расстояниях друг от друга.

Естествоиспытатели неоднократно предпринимали попытки обуче­ния высших обезьян человеческой речи. Но долгое время эти попытки были неудачны. Поэтому сформировалось представление об отсутствии способности к абстрагированию даже у таких высокоорганизованных животных. Однако истинная причина неудач заключается в другом. Оказалось, что голосовой аппарат обезьяны по своему строению от­личается от голосового аппарата человека. Поэтому обезьяны не способны формировать звуковые сигналы, сходные со звуками челове­ческого голоса. Учитывая это обстоятельство, американские зоопси­хологи супруги Гартнер попытались обучить молодую самочку шимпан­зе по кличке Уошо языку жестов глухонемых. Результаты превзошли все ожидания – «словарный» запас Уошо за несколько месяцев обуче­ния составил около 300 жестов, то есть достиг уровня словарного запаса полутора-двухгодовалого ребенка. С помощью жестов Уошо свободно общалась с людьми, используя для этих целей даже доволь­но сложные фразы. Вот пример жестового языка Уошо при желании по­лучить еду, хранящуюся в холодильнике: Уошо жестами показывала – открытый холодный ящик, есть, пить. После рождения у Уошо дочери, мать самостоятельно обучила ее жестовому языку для общения с людьми.

Естествоиспытатель Примак обучил самца шимпанзе по кличке Сарах «разговаривать» с человеком при помощи набора кусоч­ков пластика, каждый из которых имел свой цвет, свою форму и обозначал собой конкретное понятие или предмет. Сарах овладел 170 «словами»-кусочками и с их помощью строил, например, такие фра­зы: Сарах – положить – абрикос – красная – миска – виноград – зе­леная – миска. Полученные в подобных опытах результаты широко об­суждаются в научном мире. Многие авторы подчеркивают, что жесты-знаки, используемые человекообразными обезьянами, выполняют только коммуникативную функцию (так, например, комментируется сообщение о способности обезьяны-гориллы по имени Коко пользоваться примерно 370 жестами-знаками), а высшие понятийные формы речи обезьянам недоступны. Оппоненты  полагают, что животные не в состоянии складывать из знаков новые предложения, менять порядок жестов-знаков для выражения одной и той же мысли, а точнее, одной и той же потребности. Но,  не взирая на различие во мнениях исследователей, можно утверждать, что у животных существует способность к абстрактному мышлению, которая проявляется в их коммуникациях. Следовательно, вторая сигнальная система человека – не только чисто человеческое приобретение. Это подтверждает представление Л.А. Орбели, высказанное почти 50 лет назад, о том, что вторая сигнальная система человека и речевые сигналы постепенно возникли в ходе эволюции. Возможно, что на одном из таких этапов появилась способность фор­мирования абстрактных понятий на довербальном уровне, которая наблюдается у высших обезьян.

Таким образом, возможность абстрактного мышления животных доказана. Но до сих пор неясным остается вопрос о предельных воз­можностях абстрагирования у животных. Пока ясно одно: если у че­ловека на каждый абстрактный словесный раздражитель могут быть построены абстракции все возрастающего порядка (например, воробей – птица – животное – живая материя – ноосфера и т.д), то высшие животные способны строить абстракции только одного порядка. Поэ­тому животные, в отличие от человека, не способны строить далеко распространяющееся будущее время, не способны строить план своих индивидуальных действий на далекое будущее и, главное, план кол­лективных действий. Таким свойством обладает только человек. Нап­ример, высшие обезьяны при попытках достать банан, положенный в опыте под тяжелый камень, который обезьяна в одиночку сдвинуть не может, после ряда безуспешных попыток прекращает эту затею, но не зовет на помощь своих сородичей, т.е. она никогда не догадается организовать совместную деятельность для получения лакомого ку­сочка. Люди, строя план своей деятельности, решили бы подобную задачу очень легко. Прав был Ф. Энгельс, утверждая, что только членораздельная речь и совместная трудовая деятельность привели к превращению мозга обезьяны в мозг человека современного.

Это свойство человеческой речи – объединение людей в сов­местной трудовой деятельности – прекрасно осознавали и наши дале­кие предки. Например, в известной библейской легенде о строитель­стве Вавилонской башни, посредством которой люди хотели достичь божественных чертогов, бог карает дерзновенных не разрушением са­мой башни и не умерщвлением ее строителей. Для кары он избирает другой способ – внедрение в уста строителей башни разноязычия, в результате чего люди перестали понимать друг друга. План строи­тельства был утрачен, и завершение строительства башни не состоя­лось. Разумеется, божественное вмешательство в строительство Ва­вилонской башни не более чем легенда, но тем не менее в ней прек­расно подчеркнута мысль о значимости речи как объединяющего нача­ла для совместной трудовой деятельности людей.

Итак, вторая сигнальная система человека, являющаяся основой сугубо человеческого словесно-логического мышления, основой чело­веческого сознания и способом формирования знаний об окружающем мире посредством использования словесных абстракций, отличается от аналогов подобных систем животных возможностью создания нео­бозримого будущего времени, возможностью создания плана действий в этом будущем времени, предельно высоким уровнем абстрагирова­ния, на основе чего становится возможной организация сложных форм совместной трудовой деятельности людей.

 Окончание главы 39

---

Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 802; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!