Логико-эпистемологический подход к исследованию науки. Позитивистская традиция в философии науки.
Логический позитивизм
Сразу отметим, что термин «логический позитивизм», взятый в формулировке вопроса, встречается довольно редко – чаще используется название «неопозитивизм» или «аналитическая философия». Начинает складываться данное течение во втором десятилетии XX в. У истоков его стоят такие мыслители, как Бертран Рассел (1872–1970), Людвиг Витгенштейн (1889–1951), Мориц Шлик (1882–1936), Рудольф Карнап (1891 – 1970) и многие другие. Главное отличие от предыдущих версий позитивизма заключается в том, что неопозитивисты самое пристальное внимание обратили на такой феномен, как язык. Они полагали, что причина большинства эпистемологических затруднений – в неправильном использовании языка. Правильное же использование языка (которому мы пока не научились) даст возможность либо вообще избежать ошибок, либо по крайней мере свести к минимуму ущерб от них.
Положив философское, логическое, семантическое и т. п. исследования языка в основу своих эпистемологических поисков, неопозитивисты принялись за работу над многими проблемами методологии науки: тут и соотношение уровней познания, принципы выбора теории, определение факта, место логики и математики в познании и т. п. Позволим себе выбрать из этого разнообразия два вопроса.
1. Какие высказывания являются научно приемлемыми?
2. Как высказывания могут быть проверены с точки зрения их истинности или ложности?
|
|
|
Для ответа на первый вопрос обратимся к работе Р. Карнапа «Преодоление метафизики логическим анализом языка». В первую очередь Карнап отмечает, что научно приемлемым высказыванием может быть предложение, все слова которого имеют четкое значение, а слова в предложении («синтаксис») связаны в соответствии с правилами логики. В чем укоренено значение слова? Оно не врождено интеллекту (ибо в таком случае получается априоризм), также оно не существует где то само по себе (платонизм также не годится). Значение слова коренится в самьм реальном состоянии дел, т. е. слова получают значение из предметов, явлений, процессов и т. п., для обозначения которых они служат. Из слов, имеющих значение, строятся так называемые «протокольные предложения», т. е. предложения, содержащие информацию, однозначно соотносимую с данными органов чувств: «в этой комнате три окна»; «волк имеет шерсть серого цвета». А как же быть с терминами, в науке активно используемыми, но прямого чувственного аналога не имеющими («энтропия», «валентность», «дополнительность» и т. п.)? Для них должны быть построены логически безукоризненные способы приведения к протокольным предложениям:
«…Каждое слово языка сводится к другим словам и, наконец, к словам в так называемых „предложениях наблюдения“, или „протокольных предложениях“» .
|
|
|
В любом случае значение, по Карнапу, придается органами чувств и логикой – для одних слов можно просто увидеть их эквиваленты («стол», «окно»), другие слова можно привести к видимым эквивалентам («энергия», «гравитация», «давление»).
Далеко не всем словам языка может быть придано значение. Есть масса терминов, не имеющих наглядных эквивалентов и никакой логикой к наглядности не сводимых («абсолют», «ничто», «умозрение», «ноумен» и т. п.). Что с ними делать? А ничего. Их нужно просто исключить из языка науки. Исключить для того, чтобы они не путали научного исследования, а плодотворно работали там, где и должны работать, – в искусстве и литературе.
Итак, ответ на первый вопрос получен: научно приемлемыми могут быть синтаксически правильные высказывания, построенные из слов, имеющих наглядные эквиваленты или строго логически сводящихся к наглядным эквивалентам.
Второй вопрос – это вопрос об истинности научных предложений. Установление истинности, как правило, обозначается термином верификация (verus– истинный, facio– делаю). Нетрудно догадаться, что верифицировать научное высказывание можно, сравнив его содержание с действительностью либо прямо («Данное окно имеет прямоугольную форму»), либо опосредованно (высказывание «Атмосферное давление сегодня составляет 756 мм ртутного столба» эквивалентно высказыванию «Стрелка барометра сегодня остановилась у цифры 756» – последнее легко проверить). Однако предложений, претендующих на истинность, можно сконструировать очень много, а для проверки их всех не хватит ни времени, ни средств. Поэтому, как полагают позитивистски ориентированные методологи науки, «принимать» для проверки можно лишь высказывания, отвечающие ряду условий. Эти условия можно свести к трем пунктам. Разберем их в формулировке немецкого философа и логика Ганса Рейхенбаха (1891–1953).
|
|
|
1. Логическое условие. В высказывании (либо в цепи высказываний) не должно содержаться внутренних противоречий. Если обнаружено хоть одно противоречие, весь текст следует считать ложным.
2. Синтаксическое условие. Для того чтобы убедиться в соответствии верифицируемых высказываний логическому условию, они должны быть построены так, чтобы их можно было перевести в логические формулы.
3. Физическое условие. Любое высказывание не должно противоречить ранее сформулированным и на настоящий момент не опровергнутым фундаментальным принципам устроения той части мира, изучением которой занимается данная наука (нельзя строить физическую теорию, исходя из возможности превышения скорости света, или полагать возможным проведение хирургической операции, после которой ткани живого организма срастаются за несколько секунд, причем даже без шрама).
|
|
|
Процесс проверки (верификации) высказывания проходит, как мы выяснили, два этапа: сначала выясняется, достойно ли вообще высказывание какого либо освидельствования (т. е. отвечает оно или нет трем условиям верификации), а затем высказывание сравнивается с информацией, полученной от органов чувств. Результатом является отнесение высказывания либо к классу истинных, либо к классу ложных.
Может сложиться впечатление, что схема весьма проста и в применении гарантирует несомненный результат. Однако дальнейшие размышления в этом направлении показали, что все гораздо сложнее. С одной стороны, сама форма протокольного предложения не так очевидна, с другой – даже если высказывание верифицировано – говорит ли оно о чем либо, кроме как о тех конкретных предметах и явлениях, которые называет? Например, следует ли из безусловно верного высказывания «За историю существования Земли умерли миллиарды миллиардов живых организмов» высказывание «Кот Василий непременно умрет»? Между этими высказываниями необходимо поместить знание законов биологии, но и законы мы знаем только на основе изучения прошедших событий.
К логико эпистемологическим нормативам науки относятся следующие:
♦ описание – выявление совокупности данных о свойствах и отношениях изучаемых типов объектов;
♦ объяснение – выработка понимания сущности возникновения, развития и функционирования исследуемого объекта;
♦ системность – анализ и соотнесение полученных данных по ранее установленным типам и классам объектов, а также по необходимости – введение новых типов и классов объектов;
♦ доказательность и обоснованность – соответствие логическим принципам и законам;
♦ эвристичность – способность предсказывать новые свойства и отношения исследуемой реальности, открытие новых уровней организации мира и новых типов объектов.
К социокультурным нормам науки можно отнести:
♦ прагматическую – определение способов применения полученных знаний в различных сферах жизни общества;
♦ прогностическую – анализ перспектив развития общества и окружающей среды, создание футурологических моделей, а также выработку рекомендаций на будущее;
♦ экспертную – анализ и оценку осуществимости, эффективности и оптимальности различных проектов и программ, создаваемых и реализуемых в различных сферах культуры, в том числе и в самой науке.
При соотнесении науки с другими сферами культуры система идеалов и норм научного познания позволяет определить основные критерии научности, к которым относятся:
♦ теоретичность научного познания, детерминированная самой целью научного познания, т. е. постижением истины ради нее самой, получение знания ради самого знания;
♦ обоснованность научного познания, которая достигается посредством проведения целого ряда логико эпистемологических процедур (теоретического и эмпирического характера) при определенных условиях их осуществления;
♦ системность, которая задает определенную форму научного знания, поэтому оно всегда реализуется в виде систем (теория, гипотеза, научная картина мира), в рамках которых компоненты этих образований посредством координационных и субординационных связей образуют одно целое;
♦ рациональность (научная рациональность отличается строгостью, последовательностью, логичностью, инвариантностью) как самой познавательной деятельности, так и результата этой деятельности – научных знаний;
♦ принципиальная проверяемость научных знаний в каждый момент времени и в каждой точке пространства для каждого субъекта познавательной деятельности
Позитивизм изначально складывался под лозунгом борьбы с умозрительной философией. Устами своего основателя Огюста Конта позитивизм заявил о себе как о такой философской системе, для которой философия, и в первую очередь «первая философия», метафизика, является излишней. Максимум метафизики, который признавался позитивизмом законным, заключался в призыве к философии стать метанаукой, т. е. наукой о науке. Это не помешало, а скорее наоборот, помогло случиться тому, что позитивизм закрепил за собой науку как предмет приоритетного философского исследования.
Становление позитивизма связано с именем французского философа О. Конта (1798–1857), «пустившего в оборот» термин «позитивизм», который фигурирует в названиях основных его сочинений: «Курс позитивной философии», «Дух позитивной философии» и «Система позитивной политики». Наука к тому времени уже была предметом анализа в немецкой классической философии (у Канта, Фихте и Гегеля), и следы немецкого влияния просматриваются у Конта. В первую очередь на Конта повлияли попытки Канта поставить границы чистому разуму и учение Гегеля о бытии как становлении. Однако поверхностное знакомство с немецкой философской традицией («коротко и по‑французски») увело Конта в сторону от ее умозрительного характера. Согласно закону интеллектуальной эволюции, позаимствованному у Сен‑Симона, у которого Конт в молодости служил секретарем, преодоление умозрительного характера философии является неизбежным следствием «взросления» разума.
Человеческое мышление есть природный организм и, как организм, неизбежно проходит три стадии в своем развитии.
На первой стадии, «теологической»,или «фиктивной»,разум следует своей основной начальной (примитивной) потребности, заключающейся в поиске причин всего. Эта потребность становится источником заблуждений, поскольку природа не знает никаких причин. Поэтому разум с необходимостью порождает их сам. Так возникают примитивные формы религии: анимизм, фетишизм, тотемизм, политеизм.
Вторая стадия развития интеллекта – переходная от юности к зрелости – носит имя «метафизической»,или «абстрактной».Находясь на этой стадии, человеческое мышление пытается объяснить то, чего никогда не существовало: бытие, сущность, внутреннюю природу явлений. Метафизика, подобно ломке голоса у мальчиков, является неизбежной «хронической болезнью» человеческого интеллекта на границе между детством и возмужалостью.
Наконец, стадию зрелости называют реальной,или положительной,стадией. Основной ее признак – «закон постоянного подчинения воображения наблюдению». Главное правило логики этой стадии развития интеллекта гласит, что каждое предложение, которое недоступно точному превращению в простое изъяснение частного факта, бессмысленно. Помимо прямой задачи приумножения знаний мышление на этой стадии постоянно занято критической ревизией метафизических понятий, поиском и удалением бессмысленных вопросов и положений. Естественно, у него должна быть своя политика и своя этика. Позитивизм должен распространять «учение о неизменности естественных законов» и служить основной цели позитивного мышления – «беспрерывно удовлетворять наши собственные потребности»[1]. При этом позитивное мышление становится прямым и законным наследником теологии, которая необходима, чтобы пробуждать интерес человека к идее бесконечного господства, метафизики, которая привила человечеству мысль о возможности познания и преобразования природы, и римской церкви, поставившей себе политическую задачу, с которой сама не смогла справиться и решить которую был призван позитивизм:
«Только положительная философия может постепенно осуществить этот великий план всемирной ассоциации, который католичество в средние века начертало впервые, но который в основе был по существу несовместим… с теологической природой философии католицизма, установившей слишком слабую логическую связь (курсив наш. – А. П.), чтобы быть способной проявить такую социальную силу»[2].
Таким образом, позитивизм изначально заявил о себе как о новом мировоззрении. Наиболее известным идеологом и популяризатором этого мировоззрения был английский философ Герберт Спенсер (1820–1903). Наука для Спенсера есть расширенный здравый смысл и усложненный здравый смысл, различие между ними количественное, а не качественное; наука порождает более общее и более точное знание, чем не обладающий строгими методами познания обычный человеческий рассудок. Не будет сильным преувеличением сказать, что философию Спенсера мы знаем «инстинктивно», поскольку и современное образование, и мы сами руководствуемся принципами здравого смысла.
Положения своей «синтетической философии» Спенсер изложил в работе «Основные начала» (1864). Фундамент этой метафизики составляет идея организма: весь мир в целом и каждая его часть в отдельности представляют собой развивающийся организм. В ходе эволюции этого организма первоначальное синкретическое простое состояние системы сменяется все более сложными и дифференцированными формами. Идеи Спенсера были ясны и потому весьма популярны в XIX в. О влиянии идей органической эволюции на умы того времени говорит, например, тот факт, что Чарльз Дарвин в «Историческом наброске» к работе «Происхождение видов» называет Спенсера одним из своих предшественников, а собственный термин «естественный отбор» считает менее точным, чем выражение Спенсера «переживание наиболее приспособленного». (Следует отметить, что сам Спенсер критиковал дарвинизм с позиций эктогенеза – теории эволюции, согласно которой причиной развития организмов является окружающая среда, а приобретенные признаки наследуются: в итоге должен эволюционировать индивид, а не популяция.)
Наверное, наиболее известная и самая критикуемая – спенсерова концепция социального организма. Большие отдельные сообщества представляют собой живой организм (мысль не новая для британской философии и восходит, по меньшей мере, к «Левиафану» Гоббса), а социальная стратификация общества призвана исполнять различные функции этого организма. Согласно парадигме синтетической философии, социальная жизнь подчиняется тем же законам, что и живая природа. В обществе выживают и преуспевают наиболее приспособленные индивиды. На подобных позициях основываются различные виды социального дарвинизма.
Следует также отметить, что внутри позитивизма – параллельно с неокантианской традицией – с самого начала велась активная работа по созданию различных классификаций наук, что дало мощный стимул для дифференциации старых и появления новых сфер научного знания.
Второй принципиально важный этап развития позитивизма связан с именем австрийского физика и философа‑популяризатора Эрнста Маха (1838–1916). Кратко его концепцию можно представить в виде трех принципов.
1. Эпистемологический принцип «экономии мышления».Первая задача науки – экономия опыта путем предвосхищения фактов в мысли. Целям экономии служат также языки, письменность, образование, библиотеки, человеческая культура в целом. Существо, обладающее искусством счета, имеет неоспоримые выгоды перед существами, таким искусством не обладающим. Арифметика является еще более совершенным инструментом экономии интеллектуальных сил, поскольку позволяет предугадывать результат счета. Алгебра, в свою очередь, дает возможность экономить арифметические высказывания и т. д. Степень абстрактности знания выражает степень его экономичности. Наука есть в первую очередь ресурс эволюционного развития. Познание есть одна из биологических функций организма, но на этой функции успешно паразитируют метафизика и теология. Поэтому идеальная наука должна быть наукой описательной. Объяснительная часть, на разработку которой как более значимой в структуре науки претендует метафизика, должна быть удалена из нее в целях опять же экономии мышления. Именно так и устроены развитые науки, в которых объяснительная, «паразитическая» часть редуцирована. Вместе с этой метафизической частью должны быть удалены также и метафизические категории, такие как сущность и явление, субстанция и акциденция, и, конечно же, категория причинности. Причинность должна быть заменена понятием функции, поскольку между феноменами природы не может быть причинно‑следственных отношений (неверно говорить, что одно явление порождает другое), а только лишь отношения функциональной зависимости.
2. Гносеологический принцип нерасчлененности субъекта и объекта.Мах взялся заново решить старую философскую проблему о соотношении субъекта и объекта познания, причем решить в духе до‑критической (докантовской) философии. Этот принцип становится также и онтологическим. Каждый элемент мира представляет собой нерасторжимое тождество психического и физического, субъективного и объективного. Категория «вещи» есть символ для комплекса ощущений. Настоящие элементы внутреннего и внешнего мира поддаются точному выражению с помощью физико‑математических констант. «Не вещи, а цвета, тоны, давления, пространства, времена. суть настоящие элементы мира». Эти элементы выступают в роли медиаторов оппозиций внешнего и внутреннего, субстанции и акциденции, мира и «я», они в той же мере принадлежат субъекту, в какой и объекту. Описание функциональных связей между элементами опыта с помощью численных величин и должно составлять содержание научного знания.
3. Принцип конвенциональной природы научной теории.Когда Галилей писал, что «книга природы написана языком математики», он высказывал идею, что математика (и шире – научная теория вообще) выражает некую специфическую, но объективную реальность (здесь следует говорить о различного рода преломлениях платонизма в истории европейской мысли). Согласно же конвенционалистской концепции, математика является лишь языком, инструментом познания. В ее основе лежат сознательно выработанные положения (конвенции), которые должны соответствовать принципу «экономии мышления» и удобства. Такие компоненты научной теории, как простота и красота, также имеют не столько эстетическую природу, сколько экономическую. Если цель науки – уменьшать затраты работы мышления, то и в строении самой науки должен также лежать этот принцип.
Махизм как позитивистское методологическое направление был весьма влиятельной философской концепцией на рубеже XIX–XX вв., которая развивалась в разные интерпретациях. В этой связи следует упомянуть эмпириокритицизм (критика опыта) швейцарского философа Рихарда Авенариуса с его учением о «принципиальной координации субъекта и объекта» и эпистемологическим принципом «наименьшей траты сил»; эмпириомонизм А. А. Богданова; эмпириосимволизм П. С. Юшкевича; принципы и методологию конвенционализма разрабатывали такие известные ученые, как А. Пуанкаре и П. Дюгем, занимавшиеся вопросами методологии и строения науки.
Дата добавления: 2018-06-27; просмотров: 889; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!