ТЕХНИКА ПРОПАГАНДЫ В МИРОВОЙ ВОЙНЕ 6 страница

Вопрос о послевоенной торговой политике должен быть конечно решен страной, и я надеюсь, что министерство пропаганды не намере­вается решать его самостоятельно, прежде чем нам будет предоста-" влена возможность хотя бы только обсудить этот вопрос правитель­ственной политики.

В приведенном случае было нечто большее, чем простой намек на то, что интересы капиталистов извращают нацио­нальную пропаганду. Не подлежало сомнению, что мини­стерство пропаганды уже заранее обязывает страну к поли­тике, вопрос о которой еще не был решен законодательными органами. Знаменитое заявление лорда Нортклифа в конце войны имело приблизительно тот же смысл. Нортклиф был членом комиссии, назначенной британским кабинетом для изыскания формул Мирных условий (целей войны). Он работал с представителями военного кабинета, адми­ралтейства, военного министерства, Комитета целей войны и официального бюро печати.

«... Принятые формулы были объявлены лордом Норт-клифом в первый раз в Лондоне 22 октября 1918 года в речи, обращенной к должностным лицам Соединенных штатов. 4 ноября они были опубликованы в «Таймсе» под заглавием: «От войны к миру», откуда их перепечатали все газеты.

Всегда возможно, что пропаганда повредит группам мень­шинства в стране. Члены парламента от Ирландии восста­вали против этого министерства из-за некоторых видов пропаганды в Америке. Так, Дэвлин заявляет:

Одна из книг, изданных в Америке, носит название «Угнетенные англичане» («The oppressed english»); ее написал Ян Гэй (Jan Hay). Издание было оплачено министерством пропаганды. Хотя книга эха была распространена по всей Америке, но в Англии она не была раз­решена. Она представляет собой сплошной вымысел.

Так как дело пропаганды в большом масштабе было в де­мократических государствах нововведением последней войны, то и контроль законодательных палат над расходами

¹ Изготовлено в Германии.

52

на это был вначале слабо организован. Фонды для британ­ской пропаганды брались большей частью из сумм, назна­ченных «на иностранную и другие секретные службы его величества». Бюро Криля было создано в административном порядке и финансировалось из тех ста -миллионов долларов, которые назначались ежегодно президенту на общее обес­печение обороны страны. Когда нападки на бюро Криля достигли апогея инсинуаций и недоверия, Криль решил добиться расследования со стороны бюджетной комиссии, и обратился к Конгрессу с просьбой о назначении ему опре­деленной суммы. После обсуждений, которые заняли три дня, комиссия назначила этому бюро 1 250 000 долларов и одобрила его предшествовавшую деятельность. В будущем вероятно окажется возможным с самого начала получать на дело пропаганды -прямые назначения.

Вовремя мировой войны законодательные палаты об­
суждали подробности организации пропаганды довольно
свободно. О'Коннор старался уйичтожить введенную в на­
чале войны стеснительную систему цензуры, которая воз­
будила против себя такой протест в кругах американских
журналистов. В сентябре 1914 года он заявил:      _ *

Нет на свете другого общественного мнения, которое так нужда­лось бы в верном осведомлении о причинах, событиях и ходе этой войны, как мнение Соединенных Штатов Америки.

Конгресс был далеко не сдержан, критикуя деятель­ность Комитета общественной информации. Сенатор Лодж, торжественно предостерегая от германской пропаганды мира, резко напал на книгу под заглавием «Две тысячи вопросов и ответов о войне», (⁸) изданную Комитетом с пре­дисловием, написанным самим Крилем. Одно из должност­ных лиц «Национальной лиги безопасности» назвало эту книгу chef / d'oeuvre'oM германской пропаганды. Криль заявил в свое оправдание, что он написал предисловие, не прочитавши книги, полученной им от Альберта Шоу, который в свою очередь получил рукопись от англичанина несомненной честности; что им овладело беспокойство от­носительно этого документа, когда он обратил внимание на некоторые места книги, и что теперь он ее пересматри­вает.

В другом случае сенатор Пойндекстер, бывший во время войны чем-то в роде «цепного пса», обвинял Комитет в том,

53

что он выступает защитником немцев, так как засвидетель­ствовал сообщение, отрицавшее историю американского сержанта, распятого немцами.

Сенатор Ленрут из Висконсина защищал правительство, говоря:

Существовало убеждение, будто это (распятие и подобные зверства) являлось делом обычным. Если же это было не так, то военное мини­стерство было обязано опровергнуть этот факт. Родители нашей моло­дежи страдают достаточно и без того, чтобы заставить их еще думать, что наши американские солдаты, попавши в плен, могут быть подверг­нуты невыразимым пыткам.

Протоколы законодательных палат переполнены запи­сями о нападках на персонал службы пропаганды. Харак­тер этой критики станет понятным из следующих замеча­ний Конгресса по-адресу Криля:

Пенроз (сенатор от Пенсильвании.) Я не понимаю, почему таким лицам, как Криль, чьи непристойные и клеветнические выра­жения по адресу конституции Соединенных Штатов были здесь на днях прочитаны, мы позволяем, занимать важный пост и издавать газеты, когда он целиком замаран грязью измены.

Лонл-уорт (представитель от Огио). — Г-н председатель,если
мне и приходится извиняться перед этой палатой и еще кем-либо за
те мнения, которые я высказывал об этом человеке, оскорбившем тре­
тьего дня патриотическое чувство американского народа, а сегодня
оскорбляющего Конгресс, — то только в том, что мой язык был слиш­
ком умеренным.         »

Шерман (сенатор от Иллинойса).— Конгресс опозорен этим чиновником, ставленником исполнительного власти, но получающим деньги от того учреждения, которое он поносит... После этого вся­кий закоренелый эгоист, зараженный все возрастающим с^момне-нием, може'Ч лягнуть Конгресс своим копытом, а потом обратиться к нему же За денежками на свое пропитание, вежливо уверяя, что прецедент оправдьюает все.

Неприкосновенностью членов Конгресса пользовались так беззастенчиво, что Крилю пришлось заметить:

Могут небеса обрушиться, земля — исчезнуть, но право членов Конгресса лгать и бесчестить останется нерушимым.

В Англии лорд Нортклиф и другие подвергались жесто­чайшей критике, но парламент вел себя с большей сдержан­ностью и достоинством, чем Конгресс.

54

Из этого обозрения отношений между законодательными учреждениями и Бюро пропаганды становится достаточно ясным, что тут должно неизбежно открыться широкое поле для недоразумений, критики и подозрений. Если законода­тельная власть не будет осведомлена о работе пропаганды и не отнесется к ней критически, то отделы пропаганды могут уклониться в сторону интересов партийных, личных и классовых. Если же законодательная власть отнесется с излишне большой критикой, то может быть разрушена вера общества в своих вождей, и моральное настроение будет ослаблено. А раз это зависит от добровольной сдер­жанности законодательных учреждений, то, зная челове­ческую природу, нельзя рассчитывать, чтобы мог быть найден удовлетворительный средний курс. Единственная надежда заключается в установлении маежду администра­торами и законодателями доверчивых, неофициальных отношений, дополняемых призывом к гласности в тех слу­чаях, когда такой образ действий кажется законодателю допустимым. Личные объяснения за обеденным столом, в клубе на диване или на углу улицы — вот что способствует устранению трений в большой и сложной государственной машине.

*

Этим мы заканчиваем рассмотрение* проблемы организа­ции пропаганды во время войны в целях воздействия на международные отношения. В последующих главах будет сделан очерк психологических влияний, которые невиди­мому необходимы для достижения механизмом пропаганды поставленной ему цели, т. е. для возбуждения ненавиети против неприятеля, для поддержания дружественных от­ношений с союзниками и нейтральными государствами и для деморализации противника.

. ВИНОВНОСТЬ В ВОЙНЕ И ЦЕЛИ ВОЙНЫ

П

СИХОЛОГИЧЕСКОЕ противодействие войне со сто роны современных народов так велико, что каждая война должна быть представлена в их глазах обороной против угрожающего, жестокого зачинщика. Не должно быть колебаний по отношению к тому, кого нужно не­навидеть. Лричиной войны не должны выставляться ни ми­ровая система управления международными делами, ни тупость и недоброжелательство правящих классов, но ис-' ключительно хищнические инстинкты неприятеля. Пре­ступность и простодушие должны быть разграничены гео­графически, причем вся преступность должна находиться по ту сторону границы. Для возбуждения в народе нена­висти к противнику пропагандист должен позаботиться, чтобы циркулировало все, что устанавливает исключитель­ную ответственность неприятеля. Отклонения от этого курса могут быть допущены лишь в известных случаях, которые мы современем перечислим, но лейтмотив должен быть таков.

Правительства Западной Европы никогда не могут быть уверены в том, что сознающий свои классовые интересы пролетариат их страны откликнется на их призыв к войне. Уже до 1914 года рост социал-демократии в Германии, мода на антипатриотизм во Франции и восходящая звезда рабо­чих в Англии вызывали опасения правящих классов. От­крыто предсказывалось, что мобилизация может ока­заться парализованной общей забастовкой, а может слу­читься, что подымет свою голову и социальная революция.

К ненадежности пролетарских чувств должны быть при­соединены капризы примиренческих настроений. Когда в 1914 году в Великобритании возник кризис, сразу стало ясным, что наиболее крупные силы кабинета, партия либе­ралов, литературный и даже финансовый мир противятся вмешательству на помощь Франции. Столбцы газет «Daily

56

News»—либерального органа левых, другого либерального
органа «Manchester Guardian» и «Labour Leader» были на­
воднены письмами, передовицами и выражениями протеста
против идеи британского участия в угрожающей континенту
борьбе.                                      ,

Вспомним, предостерегает 29 июня «Daily News», что

е нашей стороны самым действительным средством для сохране­ния мира будет открытое заявление, что ради русской гегемонии в славянском мире не будет принесено в жертву ни единой жизни британца.

На следующий день там писалось, что

свободные народы Франции, Англии и Италии должны бы отка­заться быть вовлеченными в круг этЪй династической борьбы.

1 августа та же газета опубликовала ярый протест против вмешательства, — протест, подписанный хорошо известными инициалами «А. О. О.» и озаглавленный: «По­чему мы не должны воевать».

Годы умелой пропаганды лорда Нортклифа, м-ра Стрэчи, м-ра Максе и милитаристов привели страну в антигерманское настроение, совершенно необъясняемое факсами. Где во всем мире сталкиваютя наши интересы с интересами Германии? Нигде^ С Россией же воз­можны конфликты и в отношении всей юго-восточной Европы, и в от­ношении южйой Азии.

Лондонский епископ, а также Дж. Рамсей Мак-Дональд, Кейр Харди, Томас Харди, Дж. Дж. Томсон, Джильберт Мёррэй и множество других меньших знаменитостей про­тестовали по различнейшим причинам против оказания Англией помощи Франции и России. Большинство этих лиц не были интернационалистами-пролетариями и находили причины возражать против войны, опираясь на националь­ные интересы Англии. Большинство из них понимало, что при известных условиях война может быть явлением закон­ным, но в решительный час они все-таки отказывались верить, что этот час уже настал.

Примиренческое настроение склонно занимать выжида­тельную позицию и выискивать разные причины для от­срочки решений.

С другой стороны деловые и банковские интересы, за­хваченные врасплох перспективой неминуемой войны, так­же могут тормозить дело. Всем известно, что такие между-

57

народные банкиры, как Шпейеры и Бонны, во время первого
и второго марокканских кризисов оказались задержи­
вающей силой. Менее успешный пример подобного же да­
вления на политические власти разоблачен Викгемом Cfii-
дом в лондонском «Таймс'е». В разгар кризиса 1914 года
финансовый издатель этого органа, Гюг Чайшольм, был
спешно приглашен к главе одного из наиболее крупных
банкирских домов Сити. Финансист объявил ему напрямик,
что передовицам «Таймс'а», ратующим за войну, должен
быть положен конец. Они гонят страну к войне. Лондон­
ское Сити находится накануне такой катастрофы, какой не
было еще во всем мире. Строгий нейтралитет — вот един­
ственный курс для Англии. Он показал только-что написан­
ное им распоряжение парижскому отделению своей конторы,
в котором с тревогой заявлял, что для платежей по обяза­
тельствам у него имеется всего лишь один миллиард ^х фун­
тов стерлингов в Английском банке и восемьсот тысяч
в объединенном Лондонском банке и банке Смита (Union
of London and the Smith's Bank), что поступления слабы и
что поэтому парижское отделение должно воздерживаться
от выдачи чеков и счетов на не,го.     ^ч

Можно добавить, что г Тайме» не поддался этому давле­нию, хотя на некоторых членов кабинета приведенное за­явление подействовало весьма сильно. ²

Для устранения подобных нежелательных течений нужно пользоваться всякими средствами. Доказательства того, что данная страна враждебна нам, могут быть установлены тремя путями. В моменты кризисов она всегда вооружается первой (открыто или тайно) и ведет себя вызывающе, чем обнаруживает преступное стремление довести дело до конца. Более того, она всегда выдает себя тем, что во время лихора­дочных переговоров, предшествующих окончательному раз­рыву, старается выставить зачинщиком наше правитель­ство. За всем этим кроется целый ряд беззаконий, жесто­кости и лукавства, неоспоримо доказывающих заранее об­думанное намерение погубить нас.

Весьма типичен обвинительный акт, помещенный 3 ав-, густа 1914 г^ # «Le,$etlt Journal» одной из «пяти больших»

¹ В подлиннике—Миллион. {Прим. перев-.} ^а Steed, Through thirty years, II, p. 8.

58

парижских газет. «Le Petit Journal» давал свою версию войны в статье под заглавием «Двоедушие, достойное Макиа­велли». В этой статье сообщалось, что Германия тайно по­творствовала составлению неприемлемого для Сербии уль­тиматума. В то же время она объявляла во всеуслышание о своем желании мира. Она пыталась посеять раздоры между союзниками, уговаривая Францию оказать на Россию то давление, которое она сама не хотела применить к Ав­стрии. Приглашая Францию объявить о своем союзе с Рос­сией или о своей готовности сражаться вместе с ней, она пыталась представить Францию в глазах Англии стороной-нападающей. Германия начала военные действия против Франции и заняла ее территорию до разрыва дипломати­ческих сношений. Она нарушила нейтралитет Бельгии, только-что давши торжественное обещание защищать его. Поступая так, она действовала в силу своих исторических традиций жестокости и варварства. Тому ^примеры — Фрид­рих Великий и ограбление Марии Терезии.

Такого рода обвинительные акты имеют особый вес, когда исходят от историков и других лиц, которые в глазах общества искренно стремятся к истине. Во время последней войны ученые мужи Германии сыграли в руку правитель­ства знаменитой, незабываемой декларацией, подписанной девяносто тремя из ее наиболее известных мыслителей. Под этим документом стояли такие имена, как Эрлих, Бе­ринг, Рентген, Оствальд, Гарнак, Шмоллер, Брентано, Нернст, Гауптманн, Зудерманн, О'Клен, Вундт, Эдуард Мейер, Лампрехт, Виламовиц, Гумпердинк, Рейнгардт и Либерман. Серьезные историки и журналисты объединяли свои силы для разъяснения ответственности врагов Герма­нии в таких «кооперативных» попытках, как например, книга «К историческому^! пониманию великой войны»^г А. О. Мейера, графа Эрнста Ревентлов, Р. Неберсбергера, Беккера, Г. Кюнцеля и Ф. Мейнеке (2-е изд. Berlin 1916). Смелая политика России в Европе после ее лосрамления Японией на Востоке, стремление к реваншу во Франции и завистливое отношение Англии к расширению Германии — вот главные пункты толкования войны. Непосредственно предшествовавшая конфликту дипломатия показала, чтЬ

¹ «Zum geschichtlichen Verstandniss des grossen Krieges».

59

Россия, тайно поддерживаемая Францией, ухватилась за сербское осложнение для провоцирования всеобщей войны. Россия мобилизовалась раньше всех и заняла германскую территорию так же, как и Франция, до прекращения дипло­матических сношений. Завистливые англичане, внешне нейтральные, но связанные тайными договорами, ухвати­лись за возможность раздавить соперника, морскому и торговому первенству которого должен бЛть во что бы то ни стало положен конец, хотя бы за счет морали и приличия.

Кризис разразился в отношении Франции и Бельгии с такой всепарализующей внезапностью и такими разру­шительными- последствиями, что не было особенной надоб­ности в исчепывающих рассуждениях для выяснения за­чинщиков войны. Немцам приходилось давать объяснения по поводу войны на западе, так как там они находились на чужой территории и поэтому действительно являлись нападающею стороною. В Англии, где территория остава­лась неприкосновенной, — а вопрос о том, быть ли войне или миру, пребывал нерешенным в течение многих тяжелых часов после того, как на континенте жребий был уже бро-' шен, -т- там споры и рассуждения оказывали большое влия­ние. Для того чтобы убедить наиболее миролюбивые эле­менты страны в том, что к Германии надо относиться как к ближайшей и главной опасности, требовались мастерские (в стиле «Таймс'а» от 31 июля) призывы-напоминания о национальных интересах. Рассуждали так:

Германское продвижение через Бельгию на север Франции может дать возможность Германии занять Антверпен, Флюссинген и даже Дюнкирхен и Кале, которые могут тогда стать ее морскими базами против Англии. К такой возможности ни один англичанин не отне­сется равнодушно. Но ведь это только возможность, — почему же Англии, прежде чем переходить к действиям или начинать к ним го­товиться, не подождать, чтобы эта возможность осуществилась? По­тому, что в эти дни быстрых решений и еще более быстрых действий слишком поздно было бы выступать Англии с надеждой хоть на мини­мальный успех, после того как Франция окажется разбитой на се­вере . ..

Даже если германский флот и будет продолжать бездействовать, все же занятие германскими войсками Бельгии и северной Франции нанесет сокрушительный удар британской безопасности. Тогда яам придется одним, без союзников, нести бремя содержания флота, пре­восходящего германский, и пропорционально сильной армии. Это бремя было бы для нас разорительно.

60

В Соединенных Штатах, где вопрос войны и мира взве-i шивался дольше, чем в Великобритании, разногласия от­носительно тога, за какими группами враждующих держав скрывается неприятель (Соединенных Штатов), вызвало неимоверное количество суждений, годных для пропаган­дистов любой стороны. Историки и другие искатели правды были не более сдержанны, чем их немецкие коллеги, свали­вая вину ужасов войны, раз война началась, на неприятеля* Удивительным фактом является то, что при таких крити­ческих обстоятельствах искатели правды находят несколько различных истин. Та легкость, с которой горячие и искусные люди 'могут при спорах придавать фактам ту или иную окраску, не оставляет сомнения в том, что в будущем про­пагандист всегда может рассчитывать на целый батальон честных профессоров, которые перепишут историю заново так, что она сможет служить требованиям момента и будет снабжать его подходящим материалом для разброски по всем направлениям.

В натуре людей несомненно существуют глубоко зало­женные психологические предпосылки, облегчающие работу пропагандиста и закрепляющие виновность в войне за неприятелем. В чем точно заключаются эти предпосылки — дело темное и спорное, но возможно, что самым остроумным объяснением этого является выдвинутое Башвитцем, ко­торый определяет настроение общества как конфликт между неприятным фактом войны и желанием верить, что в мире всегда должно восторжествовать добро. Поэтому конечно, народ, ^которому я принадлежу ₃ защищает добро против зла.¹ Теории такого рода в высшей степени риско­ванны, и пропагандист рад-радехонек всякой помощи от своих анонимных союзников, пока он спешно увеличивает арсенал доказательств ответственности неприятеля. Он поощряет или приветствует такой счастливый случай, под-к*репивший в последнюю войну сторону Антанты, как появление красноречивой книги под заглавием «J'accuse» ² (Лозанна 1915 г.), написанной Ришаром Греллингом, уро­женцем Швейцарии, хорошо изучившим Германию. Он настраивает себя на контратаку против лживых нападок,

---

Дата добавления: 2018-06-27; просмотров: 299; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!