Гидротехнические сооружения с. Борисово
Село Борисово. Историческая справка
Археология
Земли села Борисово Царицынской волости Московского уезда располагались на берегу Борисовского пруда и реки Городёнки (Городни) в районе современных улиц Борисовские пруды и Мусы Джалиля, Орехового и Борисовского проездов.
Территория, где располагалось село Борисово, была заселена ещё с давних времён. На археологических картах зафиксировано селище Братеево, относящееся к железному веку и находящееся на левом берегу реки Городёнки между бывшими селами Борисово и Братеево.
Пойма реки Городёнки интенсивно осваивалась в XI– XIII вв., о чем свидетельствуют многочисленные селища и курганы жившего здесь племени вятичей. На территории села Борисова археологами обнаружено два селища этого периода: одно – на южном берегу Борисовского пруда, второе – у плотины.[1] Поселения этого времени были частично затоплены Царицынскими и Борисовскими прудами в концеXVI в.
Село Борисово было окружено также несколькими группами курганов, относящихся к XI–XIII вв.Пять групп курганов найдены в междуречье Москвы-реки и Городёнки, между селами Борисовым и Братеевым. Курганы пострадали при разработке в этих местах песчаных карьеров. Еще одна наиболее крупная группа из 21 кургана,согласно обследованию 1937 г., располагалась на правой стороне проселочной дороги из села Беседы и деревни Зябликово в Братеево и Борисово. Курганы по дороге из села Беседы в Борисово слыли у местных жителей как «нехорошее место», которое всегда старались пройти засветло. По рассказам жителей, если кому-то вдруг случалось припоздниться, то он мог пробродить в курганах до утра. Эти курганы были снесены во время застройки микрорайона Зябликово.
|
|
|
К XVIв., не исключено, что даже к более раннему периоду, относился некрополь возле сохранившейся у плотины Троицкой церкви конца XIX в. Древняя белокаменная церковь, возможно рубежа XVI-XVII вв. была разобрана в 1898 г. после возведения новой. В 1950-е гг. на месте старинной церкви и околоцерковного кладбища рядом с новой церковью был построен сельский клуб. Расположение селищаXVIв. совпадало с центром села Борисова середины XX в. (часть Южной и Центральной улиц).
Архивные данные и легенды
Впервые село Борисово упоминается в писцовых книгах 1589 г.: «…письма и дозору Елизарья Сабурова да подьячего Ивана Яковлева [70]97 (1589) году… Московского узду к селу Коломенскому с приселки и з деревни… пустошь, что была деревня Орехово, Олмазниково: пашни паханные наездом, худые земли десятина, да перелогом семь десятин с полдесятиною, да кустарем поросло десять десятин, да у села у Борисовского полчетверти десятины в поле, а в дву потому ж, сена десятина без трети десятины, в пусте три выти и полтрети выти…»[2].
|
|
|
По документально не подтвержденной легенде, село в XVI в. именовалосьОвражки, и в числе других селенийбыло пожаловано боярину Борису Годунову после успешной военной компании против Казы-Гирея в 1591 г., вследствие чего получило название Борисово в честь своего нового владельца, который построил здесь дворец, церковь и плотину, запрудив речку Городёнку.
Однако из цитированного выше документа следует, что поселение еще в 1589 г (до нападения Казы-Гирея на Москву) имело статус села, а следовательно, и церковь, и уже называлось Борисовским (или позднее – Борисовым).Также отсутствуют документальные данные о наделении землями Бориса Годунова в Московском уезде. Несмотря на это,большинство исследователей единодушны во мнении, что село Борисово получило свое название от имени царя Бориса Годунова.[3]
В приведенном архивном источнике село Борисовское упоминается косвенно, как граничащее с пустошами и деревнями, приписанными к селу Коломенскому, которое было дворцовым, следовательно, все приписываемые к нему земли также дворцовые. Относительно села Борисовского ясно только одно – оно не было приписано к Коломенскому, но было ли оно дворцовым – из данного документа мы заключить не можем.
|
|
|
Исследователи Смысловы в качестве возможных владельцев села в XVIв. видят боярскийрод Борисовых-Бороздиных[4], служивших Иоанну Грозному. От бояр Борисовых и могло произойти название села – представители этого рода имели владения в Московском уезде. Смысловы приводят в пример Матфея Микитина сына Борисова. В списке детей боярских 1586 г. Десятни Московского уезда этот землевладелец уже не упомянут – по каким-то причинам его земли могли опять оказаться в дворцовых владениях. Хотя к названию села Годунов мог быть и непричастен, но это не значит, что он не имел к Борисову никакого отношения. «При воцарении Бориса Годунова село Борисовское естественным образом могло стать его достоянием, как дворцовое, хотя его обустройством он мог заниматься и ранее, будучи вторым лицом в государстве» - предполагают краеведы.[5]«Село Борисово и его окрестности славились своими лугами. Дворцовые луга использовались по разному предназначению: и для заготовки сена в царские конюшни, и для царских охот. И то и другое издревле входило в сферу ответственности одного из самых близких к царю придворных в чине конюшего. Таким конюшим с 1584 г., с момента воцарения царя Федора Иоанновича, являлся боярин Борис Федорович Годунов».[6]
|
|
|
Гидротехнические сооружения с. Борисово
Из приходских окладных книг Патриаршего приказа 1627 – 1628 гг. уже достоверно известно о государственном статусе Борисовского, которое упоминается как приселок дворцового села Коломенского «у пруда на каменной плотине».[7]Косвенно о существовании в начале XVII в. пруда и рыбной ловли в нем можно заключить из писцовых книг Московского уезда 1630-1632 гг., где упоминаются «рыболовские сенные покосы».[8]Дореволюционное название пруда – Цареборисовский свидетельствует о его связи с царем Борисом Годуновым и возникновении на рубеже XVI-XVII вв. «Современники Годунова говорили, что никто другой не увлекался прудами так сильно, как он. В это время организуется множество новых прудов, составляются их переписи, измерения, карты, делаются попытки повышения их рыбопродуктивности».[9] Как полагают исследователи, кроме промыслового пруд имел также стратегическое значение – водная преграда могла существенно затруднить продвижение потенциального противника с южного направления на Москву. Возле села Борисова была построена дошедшая до наших дней уникальная большая белокаменная плотина – не только старейшее гидротехническое сооружение Москвы, но и единственное в Европе древнее гидротехническое сооружение такого масштаба, до сих пор использующееся по назначению. Плотина подняла уровень воды так высоко, что Старая Каширская дорога оказалась на дне нового пруда, а сам пруд простерся вплоть до современного Царицына. Пришлось обустраивать паромную переправу, которая просуществовала вплоть до ХХ в. Со временем пруд потерял свое стратегическое значение и стал обременительной преградой. Поэтому в 1675 г. водоем перерезала дамба с плотиной, по которой пролегла новая трасса Каширской дороги (современный Шипиловский проезд). Новая плотина образовала новый пруд, названный Шипиловским или Развиловатым, сейчас более известный как Нижний Царицынский. Позднее появился и Верхний Царицынский пруд.
Цареборисовский пруд долгое время оставался единственным зарыбленным водоемом во всем каскаде прудов на речке Городенке. Екатерина Вторая, отдыхая в Коломенском, не раз совершала к нему прогулки, ей нравилось смотреть на специально устраиваемую для нее рыбную ловлю. Посещать этот пруд с той же целью она продолжила даже когда переселилась на берега прудов приобретенного неподалеку села Черная Грязь (будущего Царицына).[10]
В Цареборисовском пруду водились карпы, щуки и даже стерляди, которые поставлялись к царскому столу. Местные крестьяне ловить в нем рыбу не имели права. При плотине находились домики прудовых сторожей, которые занимались наблюдением за состоянием пруда, его рыбными запасами, пресечением браконьерства и непосредственно рыбной ловлей.
Купив село Черную Грязь, Екатерина Вторая принялась за его переустройство, а заодно решила привести в порядок плотины. Шипиловская и Царицынская были отстроены заново, а Борисовская отреставрирована. Переустройством плотин занимался К.И. Бланк (1728 — 1793), один из ведущих московских архитекторов второй половины XVIII века, прославившийся проектом здания Воспитательного дома вблизи Кремля.
В XVIII в. в Борисове на Городенке зафиксировано наличие мельниц, одна из которых находилась непосредственно при плотине.[11] Скорее всего, мельница появилась здесь гораздо раньше – со времени устройства плотины. При архитектурно-археологических обследованиях в 2006 г. было очищено засыпанное землей северное крыло плотины, обнаружен и расчищен водоотводный белокаменный желоб, по которому вода направлялась к колесам мельницы. Найден и фундамент самой мельницы. Были обнаружены фрагменты кирпичной и каменной кладки эпохи Бориса Годунова, выявлены ряды прекрасно сохранившихся деревянных стреловидных свай времен Екатерины II, были укреплены берега возле плотины. ООО «Эководостройпроект» были разработаны предложения по реставрации и музеефикации комплекса фундаментов домика смотрителя и северного крыла плотины. Предполагалось восстановить в первозданном виде водяную мельницу, соорудить над остатками домика сходное здание для сохранения обнаруженных архитектурных фрагментов, размещения музейной экспозиции и обеспечения присмотра за плотиной. Однако финансирование проекта было прекращено и бесхозная уникальная плотина продолжает разрушаться не без участия человеческого фактора.
Хозяйственная деятельность
Борисовские крестьяне имели и пахотные земли, и заливные луга, но более всего Борисово, как и дворцовое село Коломенское, выделялось своими садами, заведенными издревле. В 1674-1677 здесь упоминаются «садовничьи пашни», что косвенно свидетельствует о наличии садов в окрестностях Борисова.[12]Большая земельная площадь, отведенная под сады, объясняется очень благоприятными топографическими условиями: высокий и узкий береговой вал Москвы-реки образует к югу обширные, достаточно крутые, хорошо защищенные склоны. Первоначально сады были яблоневыми, о чем упоминается в документе 1701 г.[13] В начале XXв. выращивают также вишню («шубинку» и «владимирку»), смородину, крыжовник, малину и викторию.[14] «Викторией», или попросту – «викторкой» в Борисове назвали клубнику, доля которой среди других культур быстроувеличивается в связи со спросом в Москве. Наличие рядом большого города подтолкнуло крестьян к развитию огородничества. Под капусту и огурцы распахиваются заливные луга.[15] В советские годы площади садов, ставших колхозными, были значительно расширены, часть их сохранилась и до наших дней.
К концу XIX в. в Борисове находилась бумаго-прядильная фабрика Я.В. Гамсона, расположенная на месте старинной мельницы при плотине. Также население занималось изготовлением канители. В 1880-е гг. было четыре канительных фабрики, но к 1900 г. осталась только одна. Работа прекратилась, благодаря введению машинного изготовления канители.[16]В селе были трактир и питейный дом, врачебный пункт, четыре овощные лавки.С 1875 г. существовало земское трехклассное училище, также с 1904 г. – двухклассное церковно-приходское училище.[17]
Древняя Троицкая церковь
Уже в первом письменном упоминании Борисово числится селом, а значит, имеет церковь. В «Исторических материалах» со ссылкой на приходные окладные книги патриаршего приказа 1627-1628 гг., называется посвящение борисовской церкви – во имя Николы Чудотворца.[18]В 1680 г. по дозорным книгам патриаршего приказа в Борисове значится также Никольская церковь «строение церковное государское».[19] Однако в 1710 г. в Борисове упоминается каменная Троицкая церковь.[20]Основываясь на статье из «Древностей», где описывается древняя Троицкая борисовская церковь, можно предположить, что в селе одновременно существовало две церкви: деревянная Никольская и белокаменная Троицкая (вероятно зимняяи летняя).[21]Троицкая каменная церковь, впервые упомянутая в 1710г., просуществовала до 1898 г., после чего была разобрана ради получения материала на ограду к новопостроенному одноименному храму. Никольской церкви в это время уже не было, однако по старой памяти, всеми борисовцами (и старо- и новообрядцами) даже в советские годы продолжал особо почитаться Никола зимний, как второй престольный праздник после Троицы.
Не сохранилось никаких сведений, кем и когда была построена белокаменная Троицкая церковь, однако предание относило ее ко времени создания плотины и связывало с именем Бориса Годунова[22], что, скорее всего, недалеко от истины. Уже одно то, что церковь была целиком сложена из белокаменных блоков, свидетельствует в пользу ее древности. Во времена Годунова в этих краях было распространено белокаменное строительство. Дядя Бориса Годунова Дмитрий Иванович еще в царствование Федора Иоанновича в конце XVI в. построил в своей вотчине, соседнем с Борисовым селе Беседы, каменные церковь и плотину.[23] Белокаменная Рождественская церковь, хотя и обстроенная с трех сторон в XIX в., сохранилась до наших дней. Также великолепный белокаменный храм второй половины-конца XVIв. находится в селе Остров.Постройки из белого камня здесь появились не случайно – недалеко, ниже по течению Москвы-реки, находились знаменитые Мячковские каменоломни, известные со времен Дмитрия Донского. Мячковский известняк исключительного качества доставлялся отсюда по Москве-реке для строительства в Московский Кремль. Пользовались этим камнем и поселения, находившиеся к каменоломням гораздо ближе Москвы. Однако, в XVII-XVIIIвв. белый камень в большинстве случаев уже выходит из употребления в качестве основного строительного материала. Церкви этого времени строятся из кирпича, а белый камень используется лишь для декора (карнизы, наличники). Таковы церкви Никольская и Петропавловская в Петровском (Лыткарино), Казанская в Маркове, Никитская в Софьине.
Члены Императорского Археологического общества, дважды осматривавшие старую Троицкую борисовскую церковь (в 1885 и в 1897 гг.), отметили ее как выдающийся и своеобразный в своей простоте и лаконичности памятник, требующий сохранения.[24]Храм был в плане близкий к квадрату, бесстолпный, с сомкнутым сводом, перекрыт высокой четырехскатной кровлей. Имел одну луковичную главу на глухом барабане, сложенную также как и сам храм из белого камня, и одну полукруглую, сильно выступающую алтарную апсиду. С севера и юга были двери, смещенные к западу от центра стены, над дверями – двускатные кровли.С запада имелись следы примыкавшего притвора или трапезной, шириной почти равной ширине самого храма, но самого притвора в конце XIX в. уже не было. Украшение храма состояло из восьми лопаток по углам, прямого карниза вдоль кровли и выступного вала, отделяющего цокольную часть от стен.Изнутри в своды были вмонтированы голосники в неправильном порядке, оказавшиеся после разбора храма обыкновенными глиняными кувшинами с ручками. В стенах алтаря были устроены три ниши-печуры, полы храма выложены из крупных белокаменных плит, частично в качестве этих плит использованы старые надгробия, украшенные по периметру плетенкой (вероятно они относились ко второй половине – концуXVI в.).Храм был покрыт, как предполагают исследователи, железом, взятым с царицынского дворца, окна растесаны. Не исключено, что первоначально своды могли иметь украшения в виде кокошников.
Старообрядчество в Борисове
Размеры древней церкви были очень невелики: площадь основного четверика (без алтаря и притвора) составляла всего около 50 м2. Такое пространство могло бы вскоре оказаться тесным для быстро растущего села. Однако в середине XVII в. происходит церковный раскол в результате реформы патриарха Никона, которую значительная часть борисовцев не принимает. Троицкий храм остается за «официальной церковью», а противники никоновских преобразований – старообрядцы, или как их называли тогда, «раскольники», оказываются на нелегальном положении.
То, что старообрядцы не пришли в Борисово в результате гонений, а являлись коренными жителями этого села, можно заключить из генеалогического анализа. Переписи населения в России ведутся с конца XVIв., а систематические сведения появляются после переписи 1646 г. В настоящее время исследователями краеведами А.Г. и П.А. Смысловыми обработаны родословные таблицы, составленные трудами генеалога О.Мокрушиной по Московскому уезду, выявлены родоначальники Борисовских фамилий, в том числе и старообрядческих, многие из которых известны здесь еще с дораскольных времен.[25]
Впервые письменное упоминание о старообрядцах в этих местах мы имеем из документа Преображенского приказа 1719 года: «Дело о ложном доносе истопника Никиты Кириллова на крестьян С. Леонтьева, И. Андреева, О. Артемьева в их старообрядчестве».
В XVIIIи XIX вв. старообрядцы терпят притеснения со стороны властей и «господствующей церкви», поэтому вынуждены жить скрытно, от чего информация об этом периоде очень скудна. Хотя в это время в Борисове нет официального старообрядческого храма или часовни, несомненно, что здесь имелась не одна тайная моленная в частных домах зажиточных крестьян. Так, известно о существовании моленной в первой половине XIXв. в доме Ивана Матвеевича Короткова(умер в 1854 г.).[26]
Большинство старообрядцев в Борисове принадлежали к согласию приемлющих священство Белокриницкой иерархии с центром на Рогожском кладбище. Однако, выход в 1862 г. «Окружного посланияРоссийских архипастырей Белокриницкой иерархии», привел к разделению борисовских староообрядцев приблизительно поровну на приемлющих и неприемлющих это послание. Несмотря на то, что для уврачевания раздора «Окружное послание» было уничтожено, преодолеть разделение на «окружников» и «неокружников» в Борисове еще долго не удавалось.
Традиционно в местах со старообрядческим населением был высок уровень грамотности. По статистике в Борисове на рубеже XIX– XX вв. 88% мужчин и 37% женщин старше 11 лет были грамотные. Несмотря на то, что в селе в 1875 г открылось земское училище, старообрядцы продолжали обучать детей и в своих частных школах. В Статистических ведомостях 1883 г. читаем: «… крестьянка Матрена Федорова Головешина старообрядка с 1 ноября 1882 г. обучает грамоте 1 мальчика и 5 девочек, в своем доме по 10 рублей за выучку»[27].
С выходом указа «Об укреплении начал веротерпимости» 17 апреля 1905 г. положение старообрядчества меняется. Создаются общины, просветительские и общественные организации, открываются храмы, появляются старообрядческие печатные издания. С этого времени гораздо проще проследить за событиями в жизни старообрядцев, чутких к общественным проблемам.
В 1875 г. борисовские новообрядцы построили в селе новую Троицкую церковь[28]. Обветшавший древний белокаменный Троицкий храм, сооружение которого предание связывало с Борисом Годуновым, теперь оказался им не нужен, а нужен был материал для ограды нового храма. Не найдя денег на починку памятника, священник с церковным старостой подали прошение в Московскую Духовную Консисторию с просьбой разрешить разобрать древнюю церковь, сочтя, что она «в архитектурном отношении никакого значения не имеет», потому что построена «очень просто».[29] Консистория перенаправила запрос о возможности разборки церкви в Императорское Московское Археологическое Общество. Общество в свою очередь поручило осмотр Троицкой церкви своему члену Александру Протогеновичу Попову. А.П. Попов осмотрел древний храм 11 августа 1885 г., сделав его замеры, рисунки и чертежи, и представил Обществу доклад, в котором констатировал, что хотя ветхости материалов церкви не замечается, но в своей конструкции он значительно ветх, находится в стадии разрушения и требует неотлагательных мер против этого. А.П. Попов нашел, что исправление храма вполне возможно и даже необходимо, что «несмотря на свою крайнюю простоту, он этою же простотой представляет своеобразный, выдающийся тип и свидетельствует о степени развития искусства своего времени; кроме того в нем находим и технику, достойную примечания; поэтому желательно уберечь его не только от непростительной сломки для получения, как говорят – материала на забор, но и вообще».[30] Археологическое Общество уведомило Консисторию о достоинствах памятника, требующих его сохранения и срочного исправления. Средств на исправление церкви так и не нашлось, она продолжила разрушаться и в 1890-е гг. причтом вновь поднимается вопрос о её разборке. Епархиальный архитектор Стефан Крыгин осмотрел храм и нашел опасным оставить его в таком состоянии «в виду могущих произойти несчастных случайностей, особенно в праздничные дни, когда народ собирается в новый храм, отстоящий от старого, разрушающегося, около десяти сажен». Археологическим Обществом был командирован В.А. Гамбурцев, совершивший новый осмотр церкви 21 сентября 1897 г. «по поводу просимой причтом ее разборки в виду опасности разрушения». Под давлением «опасности разрушения» Комиссия Археологического Общества наконец соглашается на разборку храма[31], и в марте 1898 г. он перестает существовать.[32] У новой церкви наконец появляется белокаменная ограда.
Такое варварское уничтожение древнего храма задело за живое и тяжело переживалось дорожившими историей своего села борисовскими старообрядцами. Их сокрушения по поводу этой утраты донесли до нас пожелтевшие страницы журналов: «…гг. миссионеры ненавидят истинных последователей древности, <…> последователи Никона <…> не хранят древних храмов, которые сметают с лица земли и строят из них то ограды, то сторожки или хлевы для скота.<…> По преданию предков, на берегу Царе-Борисовского пруда была построена каменная церковь царем Борисом Годуновым. Храм этот теперь сломан, а из кирпича этого храма построена церковная ограда вокруг вновь построенного сельского храма, сооруженного в 1875 году».[33] И ещё. Во время первого в истории старообрядческой общины освящения на Богоявление воды в Борисовском пруду: «Только два с половиною века не совершалось по этому древнему чину освящения воды святых Богоявлений на этом Царе-Борисовском пруду. И если бы спросить свидетелей тех времен, хотя бы времен царя Бориса Годунова, когда было положено начало этому Царе-Борисовскому пруду когда по повелению этого великого Государя был выстроен и святой храм на берегу этого пруда, ныне уничтоженный, и, если бы это было необходимо, то, силою Божиею, думается, возопили бы кирпичи добровольно разрушенного древнего храма, покоящиеся ныне в ограде современной приходской церкви и сказали бы: ”Вы, старообрядцы, совершили ныне чин освящения воды святых Богоявлений по тому же Потребнику, по которому на этом же Царе-Борисовском пруду два с половиною века назад освящали воду благочестивые предки наши“».[34]
Известно о существовании в начале ХХ в. моленной старообрядцев приемлющих белокриницкую иерархию в доме крестьянина Ивана Васильевича Балыкова[35]. Община в Борисове была зарегистрирована лишь 13 января 1912 г. под названием "Троицкая".[36] Она становится центром духовной жизни всей округи. В регистрационной записи «Реестра старообрядческих общин» указаны населенные пункты, на которые распространяется деятельность общины: Борисово, Братеево, Сабурово, Шипилово, Беляево и Марьино Царицынской волости; Дьяковское, Курьяново, Батюнино и Николо-Перерва Нагатинской волости.[37] Уполномоченный учредителей общины Иван Никитич Балыков был избран председателем совета общины[38]. Моленная его двоюродного брата И.В. Балыкова[39] становится «временным храмом» общины.[40] Постоянным храмом община обзаводится только в конце 1915 г.
Село Борисово было самым крупным в Царицынской волости. Если по ревизским сказкам 1816 года здесь было 75 семей с 256 мужчинами и 267 женщинами, то в 1850 году на 86 семей уже приходилось 416 мужчин и 458 женщин.[41] Численность старообрядческого населения по разным данным колебалась от 40 до 80 %. Журнал "Церковь" в 1913 г. называет общее число жителей - 1500 душ, половина которых были старообрядцами[42]. Это более 100 домов старообрядцев в одном только Борисове. Во всех же остальных селениях вместе взятых находилось также более ста старообрядческих домов.[43]
При таком большом количестве старообрядцев может вызывать недоумение столь поздняя регистрация общины (13.01.1912) и совсем позднее открытие храма – только через четыре года после регистрации (в самом конце 1915 г.). К тому же новый храм был устроен из переделанного частного дома и не имел внешних признаков церковного здания (глав, колокольни).[44] Понять причины промедления помогают подшивки журналов «Церковь» и «Слово Церкви». На их страницах с завидной регулярностью появляются заметки и статьи о Троицкой борисовской общине, во многом благодаря самим борисовцам, активно дающим сведения о своей приходской жизни. Собрания общины, крестные ходы, молебны – всё попадало на страницы журналов. Публикации проникнуты искренними переживаниями и болью за судьбы старообрядчества и родного села. В одной из восторженных статей, посвященной первому выходу для освящения воды в Борисовском пруду, у автора проскальзывают нотки горечи: «на каждом шагу нам тыкают палки в колеса» и: «только ленивый не грозил нашей общине палкой».[45] В этих словах слышен отзвук напряженных отношений отвоевывающих «место под солнцем» борисовских старообрядцев с представителями «господствующей церкви», всеми силами пытающихся «задвинуть» появившуюся старообрядческую общину в боязни растерять свой приход. Активность молодой общины вызывает резкое сопротивление в селе, где население поделено пополам: на старо- и новообрядцев.
Судя по деятельности местных старообрядцев, община сформировалась уже до того, как она получила официальный статус. Еще до регистрации общины стараниями М.И. Бриллиантова[46] и И.Н. Балыкова в 1911 году был организован и впервые прошел крестный ход из храмов Рогожского кладбища в село Борисово в память чудесного избавления села от страшного смерча, пронесшегося над Москвой и ее окрестностями 16(29) июня 1904 года. Смерч серьезно повредил близлежащие селения: Капотню, Люблино, стер с лица земли деревню Чагино (из 67 домов уцелели 2), но его эпицентр село Борисово не задел. Крестный ход в Борисово состоялся 16-17 июня 1911 г. и прошел по приблизительному маршруту смерча, была отслужена литургия и водосвятный молебен посреди села Борисова, потом крестный ход обошел село и его сады и вернулся в Москву. За организацию крестного хода М.И.Бриллиантов и И.Н. Балыков были дважды привлечены к уголовной ответственности[47]. По обвинению местной полиции первый раз дело рассматривалось у земского начальника, и был вынесен оправдательный приговор. Однако приговор был обжалован приставом в уездный съезд земских начальников, и дело было рассмотрено вновь при многочисленном стечении публики. Обвиняемые защищались сами и вновь были оправданы. Судебное преследование – не единственное злоключение, связанное с крестным ходом. Однажды деревенский староста явился запрещать строить шатер для открытого совершения богослужения во время крестного хода.[48] Несмотря на чинимые препятствия, крестный ход становится ежегодным, проходит при большом стечении духовенства и народа из московских и подмосковных приходов на пути его следования. В Москве к нему присоединяются Успенская община с Апухтинки, Сергиево-Вакхавская община в Нагорном переулке, певцы хора братства Честнаго Креста, представители Остоженской и Тихвинской общин. Маршрут его выглядит следующим образом: Рогожское – Калитники – Печатники – Николо-Перерва – Батюнино – Курьяново – переход через Москва-реку – Дьяково – Беляево – Сабурово – Борисово – Сабурово – Беляево – Дьяково – Садовая Слобода – Коломенское – Новинки – Кожухово – мимо Симонова монастыря – собор Успения на Апухтинке – Рогожское. По дороге во многих селениях устраиваются молебны с водосвятиями. С Рогожского крестный ход постоянно сопровождают три древние иконы: Огромная чудотворная Иерусалимская икона Богородицы[49] (ее несут 30 человек в киоте, устроенном на пожертвования старообрядцев села Борисова, причем от желающих понести святыню нет отбоя - выстраивается очередь), а также иконы Спаситлея и святителя Николы.[50] После одного из крестных ходов сообщается об обильных дождях, которые прошли после двухмесячной засухи и «оживили всё растение».[51]
В год регистрации общины (1912) в Борисове устраиваются публичные диспуты на территории и по правилам, диктуемым «господствующей церковью». С новообрядческой стороны выступают священник И. Полянский и местный крестьянин – миссионер А.Д. Зверев. Со стороны старообрядцев – начетчик Д.С. Варакин и Ф.И. Еремин. Несмотря на неравные условия для дискутирующих сторон, старообрядцы «пошли с беседы торжествующими».[52]
В следующем 1913 г. община пытается получить землю для строительства храма. Это представляется особенно важным в связи с возможностью преодолеть неокружнический раздор. В начале ХХ в. в Борисове половина старообрядцев все еще остаются неокружниками, однако готовы присоединиться к Троицкой общине, если у нее будет храм и священник.[53] В селе 33 десятины из общественной земли находилось в пользовании новообрядцев (земля под храмом, дома и земля для причта). Кроме того, все церковные расходы и налоги разлагались до религиозной свободы на всё сельское общество, включая и старообрядцев. Поскольку старообряцы составляли половину жителей села, они сочли справедливым также получить общественную землю под строительство своего храма. Троицкая старообрядческая община поручила председателю совета общины И.Н. Балыкову обратиться к сельскому обществу с просьбой о наделении названной общины общественной землей для храма - и только для храма, не касаясь наделения землей причта, как было выделено для служителей храма новообрядческого. И.Н. Балыков дважды поднимал об этом вопрос на сельском сходе, был поддержан старообрядцами и даже многими новообрядцами. Однако в дело вмешался побежденный ранее на диспутах миссионер А.Д. Зверев и убедил сельское общество не давать земли старообрядцам, аргументируя свою позицию тем, что если у них будет свой храм, то многие малодушные перейдут в старообрядчество.[54]
Не получив общественной земли и не имея достаточных средств для приобретения участка, Троицкая община решила молиться пока в старой моленной, а на имеющиеся общинные деньги построить дом для священника.[55]
В 1914 г. в Борисове уже живет постоянный старообрядческий священник - о.Иоанн Анохин.[56] Появление священника способствовало тому, что в этом же году произошло примирение части неокружников.[57] Хотя так называемые "иосифовцы" и составляли почти половину старообрядцев Борисова, они не имели здесь ни храма ни священника, являясь прихожанами о.Василия (Нагатинского).[58] После присоединения неокружников помещение в доме И.В. Балыкова стало тесно для совершения богослужений.[59] Где-то в августе-сентябре 1915 г. Троицкая община приобретает частный новый жилой дом у В.М. Леонова для переоборудования его под церковь.[60] Из подписей к планам и чертежам молитвенного дома следует, что Василий Максимович Леонов, крестьянин Тульской губернии, имел в Борисове усадебный участок размером 198 кв. сажен. Планы участка и чертежи переустройства дома под церковь подписаны архитектором Н.Е. Мартьяновым.[61] На чертеже обозначены владельцы соседних участков: М.С. Брыкин (справа), И.И. Дрожжин (сзади), М.Г. Диков (слева, через прогон), Б.И. Коротков (через улицу).[62] Однако оформление этого дома как нового храма общины снова наталкивается на препятствия. Явно местный кореспондент журнала "Слово Церкви" в одной из статей упоминает вскользь, что борисовцы не могли приспособить для богомолений недавно приобретенного дома без полицейского протокола.[63] Освящен новый храм был 20 декабря 1915 г. (2 января 1916 г. по н.ст.)[64] о.Иоанном Анохиным по благословению архиепископа Мелетия. Из старого помещения Балыковской моленной в новый храм крестным ходом перенесли антиминс. По возложении антиминса на престол был совершен чин, положенный в большом потребнике "о поколебавшейся трапезе".[65] Владелец моленной, являвшейся временным храмом Троицкой общины, И.В. Балыков скончался 2 (15) марта 1914 г.[66] Его наследницы передали в полную собственность общины всю святыню, находившуюся в моленной. В общину также поступило много икон, "частью весьма древних и ценных", от разных жертвователей.[67]
Однако новый храм Троицкой общины не имел внешних признаков церкви: "Новый храм в селе Борисове, благодаря добрым жертвователям, все более и более благоукрашается. Теперь только осталось благоукрасить его внешне, увенчать главою и святым крестом Христовым".[68] 9 мая 1916 г. на собрании общины было решено "соорудить на вновь устроенном из нового жилого дома храме главу и увенчать оную животворящим крестом Христовым".[69] На этом же собрании члену совета общины М.И. Бриллиантову присвоено звание почетного члена общины "принимая во внимание... горячее его участие в устройстве крестных ходов в село Борисово, учреждении нашей Троицкой старообрядческой общины, образовании у нас прихода и водворении постоянного старообрядческого священника и в сооружении храма общины".[70]
Кроме большого крестного хода из храмов Рогожского кладбища в Борисове в эти годы совершаются и различные другие выходы. Так, журнал "Церковь" сообщает о первом в истории общины литийном выходе на Борисовское кладбище 10 апреля 1914 г. в 40-й день кончины владельца моленной и благотворителя И.В. Балыкова.[71] На праздник Богоявления в 1916 г. впервые совершается крестный ход, ставший затем регулярным, на Борисовский пруд для освящения воды. С особым искусством изо льда вырезается иордань в виде креста с сенью и "голубиней" (подробно описана в журнале "Слово Церкви"), вызывающая восторги "последователей Никона", стекавшихся посмотреть на ледяную красоту и богослужение по древнему чину.[72] Подобно тому, как на Рогожское кладбище ходит крестный ход на архиерейские могилы во вторник светлой седмицы, в Борисове также на светлой седмице в среду совершался крестный ход на местное кладбище.[73]
Не остается Троицкая община и в стороне от общественной жизни. Во время Первой Мировой войны устраиваются молебны «о победе на враги»[74], община шлет телеграмму Николаю II с выражением верноподданнических чувств и изъявлением готовности «положить живот свой за святую веру, Царя и отечество».[75] В 1915 г. собранием общины принимается решение об открытии лазарета для раненых на 20 кроватей. Помещение для него бесплатно на всё время войны предложила К.А. Николаева (урожденная Балыкова) в собственном доме в соседнем селе Сабурове. С началом войны правительство закрыло винные лавки и пивные на время мобилизации. Старообрядцы воодушевленно встретили такое начинание: «Россия идет на великий святой подвиг <…> трезвая, спокойная, без пьяных криков, с молитвою в душе и мужеством в сердце».[76] Раздавались призывы прекратить продажу алкоголя до окончания войны и даже «навсегда».[77] 13 октября 1914 г. было высочайше утверждено положение правительства: "впредь до окончания военного времени, по ходатайствам заинтересованных общественных учреждений о полном прекращении торговли крепкими напитками, таковая прекращается, в подлежащих местностях, во всех, без всякого изъятия местах продажи питей, по ходатайствам сельских и волостных обществ, земских собраний и городских дум - распоряжениями губернаторов и градоначальников, по ходатайствам же прочих заинтересованных учреждений, в случаях признания таковых ходатайств уважительными, - распоряжениями министра внутренних дел".[78] В связи с этим положением правительства Троицкой старообрядческой общиной в январе 1915 г. подается прошение московскому губернатору о запрещении навсегда торговли крепкими спиртными напитками в селениях Царицынской волости.[79] В прошении отмечаются благотворные изменения, произошедшие с односельчанами с момента закрытия продажи алкоголя, совершившиеся в сравнительно короткое время – «на наших глазах».
Война и революция подрывают только утверждающееся, неустоявшееся материальное благополучие общины. Задуманная переделка молитвенного дома откладывается и растягивается. В заявлении общины в Моссовет от 30 апреля 1922 г. сообщается: «Храм наш сооружен вовремя революции в 1917‒18 го<дах> в настоящее время еще не совсем окончена его постройка».[80] Из текста заявления следует, что все эти годы с 1917-го (а может и с 1916-го, так как к маю этого года относится решение общины об устроении главы с крестом), по 1922-й включительно продолжается какое-то строительство. Что именно достраивается или перестраивается, остается неясным. В семейных архивах борисовцев сохранилась фотография, с подписью на обороте: «Село Борисово Царицынской волости Московского уезда Московской губернии, улица Южная, моленный дом Короткова Староправославного прихода. День Святой Троицы 1928 год. Коротковы, Стрижовы, Рассказовы, Головешины…». На фотографии запечатлена группа прихожан на паперти храма, вероятно, после службы на престольный праздник. Сопоставление фотографии храма с чертежами Н.Е Мартьянова позволяет сделать однозначный вывод – это одно и то же здание. Единственное видимое отличие заключается в перекрытии крыши паперти. На фотографии паперть покрыта на два ската, которые образуют по фасаду фронтон. В треугольнике фронтона помещен крест. На чертежах фронтона нет, перекрытие крыши трехскатное. Возможно, отчасти в этом заключалась перестройка 1917-1922 гг. Ни главки, ни колокольни на фотографии нет, очевидно, они так и не были пристроены, хотя об устроении главы с крестом было решено еще в 1916 г. Внешне храм остался похожим на жилой дом. Не случайно местные жители называли его не иначе как «моленный дом», хотя он имел алтарь. Над его низким притвором симметрично от входа возвышаются две кирпичные трубы. По плану Н.Е. Мартьянова в этих местах должны располагаться печки. Фотография свидетельствует также о том, что в 1928 году в храме все еще совершались богослужения, названо и место его расположения – Южная улица, что подтверждается в воспоминаниях других коренных борисовцев, указывающих на угол Южной улицы и Южного переулка, как на место где храм находился.
Судьба борисовской старообрядческой церкви после революции остается до конца неясной. Упомянутое обращение общины в Моссовет в 1922 г. связано с попыткой вернуть серебряный напрестольный крест, взятый из храма Комиссией по изъятию церковных ценностей. В заявлении сообщается, что крест был единственный, и его изъятие лишает общину возможности совершать в храме духовные требы. Из заявления следует, что община находится в трудном материальном положении в связи со строительством и обустройством церкви, которые не окончены и ведутся исключительно на средства прихожан. Кажется странным, что храм, в который жертвовали "много икон" и "частью весьма древних и ценных", имел в своём распоряжении один единственный крест. Остается только догадываться, является ли текст заявления уловкой, нацеленной на то, чтобы вернуть себе святыню, или это уже не первый случай изъятия ценностей из моленного дома, и всё самое ценное забрали ранее. Не исключено также, что сообщения о богатых пожертвованиях были несколько приукрашены.
По некоторым данным храм был закрыт 12 января 1920 года, но 23 июня 1925 г. было подписано «Соглашение между пом.начальника милиции и населением о передаче церкви Троицкого старообрядческого общества с.Борисово Ленинского р-на МО».[81] По опубликованному докладу «о регистрации религиозных обществ …и передачу зданий религиозного культа» в Борисове 23 июля 1925 г. зарегистрирована Троицкая община.[82] Судя по сохранившемуся обращению общины в 1922 г. с просьбой вернуть изъятый крест, закрытие храма в 1920 г., вероятно, было кратковременным. Это обстоятельство, похоже, способствовало затягиванию проводившихся строительных работ. Неизвестно, на каком положении пребывали храм и община с 1920 до 1925 года. Интересно описание моленного дома при заключении «Соглашения» в 1925 году. Церковь описана так: «одноэтажная деревянная с колокольней». То, что она названа одноэтажной, можно объяснить тем, что приобретенное общиной у В.М. Леонова явно двухэтажное здание было переделано согласно проекту Н.Е. Мартьянова – разобрано межэтажное перекрытие, после чего храм стал одноэтажным двухсветным. Озадачивает наличие в описании колокольни, которой нет на фотографии 1928 года. Можно предположить, что колокольня или небольшая звонница была сооружена рядом, отдельно от храма. Если таковая была, то становится более понятным, что община так долго строила с 1917 по 1922 гг. Однако старожилы, видевшие борисовский моленный дом воочию, не помнят при нем какой-либо звонницы или колокольни. По словам З.А. Балыковой (1928 г.р.), колокола висели только на крытой церковной паперти. Могло случиться и так, что сооруженная звонница сгорела или была вскоре после постройки разобрана по требованию властей.
В целом, церковная жизнь в 1920-х гг. протекает в прежних формах – крестные ходы и богослужения в храме все еще продолжают совершаться. Об этом косвенно свидетельствует тот факт, что 6 июля 1926 г. Совет московской старообрядческой общины Рогожского кладбища просил разрешить крестный ход с Иерусалимской иконой в село Борисово, где находилась старообрядческая община.
По свидетельству З.А. Балыковой, Троицкий храм был закрыт в 1936 или 1937 г. Его здание, сложенное из добротных толстых бревен, было разобрано и перевезено в Ленино (бывшее Царицыно), на 2-ю Радиальную улицу, и еще долгое время использовалось под больницу.[83] До закрытия храма в нем продолжал служить священник. Жил он на Центральной улице, а после закрытия моленного дома уехал из Борисова. Место, на котором стоял храм, некоторое время пустовало, а затем там построила дом и жила семья. После закрытия моленного дома борисовцы пополнили ряды прихожан единственного оставшегося действующим в Москве старообрядческого храма белокриницкого согласия – Покровского собора на Рогожском кладбище.
* * *
В 1960 году село Борисово становится частью Москвы. Вскоре начинается постепенный его снос, длившийся до середины 1980-х гг. Территория села вошла в состав нескольких московских районов: Зябликово, Орехово-Борисово Северное, Москворечье-Сабурово, Братеево, в которых борисовцы получили квартиры. К сожалению, такое разделение земель с их топонимами, перетасовка исторических названий, а также бездумное перекраивание ландшафта, привело людей к оторванности от своей истории, обезличиванию в их глазах места проживания. Вопреки всему, сегодня многие потомки борисовцев продолжая жить на земле своих предков, хотят сохранить и историческую память и веру.
Приложение
От 30 апреля 1922 г. в Комиссию по изъятию церковных ценностей Московского уездного совета от Приходского совета храма Троицкой Старообрядческой общины что в селе Борисове Ленинской волости Московского уезда поступило заявление:
«1922 г. Апреля 28 дня Комиссия по изъятию церковных ценностей изъяла из храма нашей общины напрестольный серебряный крест.
Изъятие таковаго лишит возможности совершать нам в нашем храме духовны<я> требы[,] так как последний является единственным и на преобретени[е] внов[ь] таковаго мы не в состоянии по следующим обстоятельствам. Храм наш сооружен вовремя революции в 1917‒18 го<дах> в настоящее время еще не совсем окончена его постройка. Как храм, и так же все церковныя вещи[,] в том числе и вышеуказанный крест, преобретены только на средст[в]а местных верующих прихожан, и потому на основании всего вышеизложеннаго мы просим Моссовет оставит[ь] выше указанный крест в храме нашей общины[,] чем не лишит[ь] возможности в дальнейшем совершать нам духовныя требы[.] 1922. Апре[л]я 30 дня[.] Председатель совета
Члены совета».
ЦГАМО. Ф. 744. Оп. 1. Д. 157. Л. 35.
[1] Археология парка «Царицыно»: по материалам исследований экспедиции Института археологии РАН 2002 – 2008 гг. / Автор-составитель Н.А. Кренке. М., 2008.
[2]РГАДА, ф.1374, оп.1, д.108, л.18. Цитируется по Смыслов А.Г., Смыслов П.А. Царицыно. История села Чёрная Грязь и его окрестностей в XVI-XVIII веках. М., 2012. С. 10.
[3]Смыслов А.Г., Смыслов П.А. Царицыно. История села Черная Грязь и его окрестностей в XVI-XVIII веках. М., 2012. С. 11.
[4]Смыслов А.Г., Смыслов П.А. Царицыно. Об истории юга Москвы. Энциклопедия. Т. I. М., 2017. С. 21.
[5]Смыслов А.Г., Смыслов П.А. Царицыно. История села Черная Грязь и его окрестностей в XVI-XVIII веках. М., 2012. С. 11.
[6]Смыслов А.Г., Смыслов П.А. Царицыно. Об истории юга Москвы. Энциклопедия. Т. I. М., 2017. С. 27.
[7]Смыслов А.Г., Смыслов П.А. Царицыно. Об истории юга Москвы. Энциклопедия. Т. I. М., 2017. С. 29.
[8]Смыслов А.Г., Смыслов П.А. Царицыно. Об истории юга Москвы. Энциклопедия. Т. I. М., 2017. С. 27.
[9] Максимова О.С. История развития рыбоводства в России. Реферат. Саратовский пос. аграрный университет им. Н.И. Вавилова. Саратов, 2015. С. 8. Цитируется по Смыслов А.Г., Смыслов П.А. Царицыно. Об истории юга Москвы. Энциклопедия. Т. I. М., 2017. С. 27.
[10]Смыслов А.Г., Смыслов П.А. Царицыно. Об истории юга Москвы. Энциклопедия. Т. I. М., 2017. С. 34-37.
[11]Смыслов А.Г., Смыслов П.А. Царицыно. Об истории юга Москвы. Энциклопедия. Т. I. М., 2017. С. 38.
[12]Смыслов А.Г., Смыслов П.А. Царицыно. Об истории юга Москвы. Энциклопедия. Т. I. М., 2017. С. 30; РГАДА. Ф. 1239. Оп. 2. Д. 1359. Л. 202.
[13]Книга городам, волостям и селам, которые ведомы в Приказе Большого Дворца. 1701 г.РГАДА. Ф. 396.Оп. 2.Д. 1054. Л. 28.
[14]Экономическо-статистический сборник. Вып. 3. М., 1911. С. 82; Экономическо-статистический сборник. Вып. 7. М., 1913. С. 65 приложения.
[15]Экономическо-статистический сборник. Вып. 7. М., 1913. С. 31.
[16]Московская губерния по местному обследованию 1898-1900 г. Т. 4, вып. 2. М., 1908. С. 261, 262.
[17] Ведомость о начальных народных училищах Московского уезда за 1914-1915 учебный год. М., 1915. С. 4, 78.
[18] Исторические материалы для составления церковных летописей Московской епархии. Вып. 1-11 / собр. В. и Г. Холмогоровыми. М., вып. 8, Пехрянская дестина (Московского уезда). 1892. С. 8-9.
[19]Исторические материалы для составления церковных летописей Московской епархии. Вып. 1-11 / собр. В. и Г. Холмогоровыми. М., вып. 8, Пехрянская дестина (Московского уезда). 1892. С. 9.
[20]Исторические материалы для составления церковных летописей Московской епархии. Вып. 1-11 / собр. В. и Г. Холмогоровыми. М., вып. 8, Пехрянская дестина (Московского уезда). 1892. С. 9.
[21] Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников Императорского Архелологического Общества. Т. II. М., 1908. С. 137.
[22] Журнал «Церковь». 1913. №35. С. 850.
[23] Пискаревский летописец // Полное собрание русских летописей. Т. 34. М., 1978. С.200.
[24]Древности. Труды комиссии по сохранению древних памятников Импереторского Московского Археологического Общества. Т.II. М., 1908. С.135.
[25]Смыслов А.Г., Смыслов П.А. Царицыно. История села Чёрная Грязь и его окрестностей в XVI-XVIII веках. М., 2012. С. 302-312.
[26] Благодарю за предоставленные сведения генеалога О. Мокрушину (С.В.).
[27]Статистические ведомости. 1883. ЦИАМ, ф. 184, оп. 10, д. 2371, л.5.
[28] Журнал "Церковь". 1913. №35. С. 850.
[29] Древности. Труды комиссии по сохранению древних памятников Импереторского Московского Археологического Общества. Т.II. М., 1908. С.130-131.
[30] Там же. С. 135.
[31] Там же. С. 136-138.
[32] Археологические известия и заметки, издаваемые Императорским Московским Археологическим Обществом. М., 1898. №№ 11 и 12. С. 402.
[33] Журнал «Церковь». 1913. №35. С. 850. «Кирпичом» ошибочно назван белый камень.
[34] Журнал «Слово Церкви». 1916. №3. С. 67-68.
[35] Журнал «Церковь». 1914. №16. С. 395.
[36] Журнал «Церковь». 1912. №48. С 1163; Реестр старообрядческих общин Московской губернии 1908-1912. ЦИАМ. Ф. 54, оп. 109, д. 57, л. 40 об. – 42.
[37] ЦИАМ. Ф. 54, оп. 109, д. 57, л. 40 об. – 42.
[38] Журнал "Церковь". 1912. №10. С. 245.
[39] Дед двоюродных братьев – Афанасий Иванович Балыков.
[40]Журнал "Церковь". 1914. №16. С. 395.
[41] Журнал "Церковь". 1914. №16. С. 395; Паламарчук.П.Г. Сорок сороков. М., 2005. Т.4. С.527.
[42] Журнал "Церковь". 1913. №35. С.849.
[43] Журнал «Церковь». 1913. №37. С. 897.
[44] Журнал «Слово Церкви». 1916. №17. С. 406.
[45] Журнал «Слово Церкви». 1916. №3. С. 66-67.
[46] Михаил Иванович Бриллиантов - секретарь совета московской старообрядческой общины Рогожского кладбища, почетный член братства Честнаго и Животворящаго Креста Господня и старообрядческого общества хоругвеносцев. В начале ХХ в. ведет активную деятельность по устройству многих приходов. Его фамилия фигурирует в списке многочисленных собраний общин Московской губернии.
[47]журнал "Церковь". 1911. №37; 1912. №2. С. 47-48.
[48] Журнал «Слово Церкви». 1916. №3. С. 66-67.
[49] Эта огромная икона находится на северной грани северо-западного столпа Покровского собора на Рогожском.
[50]журнал "Церковь". 1912. №27. С. 657; 1916. №26. С. 568.
[51]Журнал «Церковь». 1912. №27. С. 657.
[52] Журнал «Церковь». 1912. №11, С. 262-263; №24. С. 582-583.
[53] Журнал "Церковь". 1913. №37. С. 897.
[54] Журнал "Церковь". 1913. №35. С. 849-850.
[55] Журнал "Церковь". 1913. №37. С. 897.
[56] Журнал "Слово Церкви". 1915.№31. С. 725.
[57] Журнал "Слово Церкви". 1915. №1. С. 12; 1916. №1. С. 21.
[58] Журнал "Церковь". 1913. №37. С. 897; журнал "Слово Церкви". 1916. №3. С. 67.
[59] Журнал "Слово Церкви". 1916. №1. С. 21.
[60] ЦИАМ. Ф. 54. Оп. 169. Д. 206; журнал "Слово Церкви". 1916. №22. С. 494.
[61] Н.Е. Мартьянов много проектировал для старообрядцев округи. Его «специализацией» стали деревянные храмы, например, деревянная церковь в селе Люберцы, вместимостью 200 человек (журнал «Церковь». 1912. №12. С.658).
[62] ЦИАМ. Ф. 54. Оп. 169. Д. 206.
[63] Журнал "Слово Церкви". 1916. №3. С. 66.
[64] Журнал "Слово Церкви". 1916. №3. С. 67 (сноска).
[65] Журнал "Слово Церкви". 1916. №1. С. 21.
[66] Журнал "Церковь". 1914. №16. С. 395.
[67] Журнал "Слово Церкви". 1916. №1. С. 21.
[68] Журнал "Слово Церкви". 1916. №17. С. 406.
[69] Журнал "Слово Церкви". 1916. №22. С. 494.
[70] Журнал "Слово Церкви". 1916. №22. С. 494.
[71] Журнал "Церковь". 1914. №16. С. 395.
[72] Журнал "Слово Церкви". 1916. С. 67.
[73] Журнал "Слово Церкви". 1916. №17. С. 406.
[74] Журнал «Слово Церкви». 1915. №31. С. 725.
[75] Журнал «Церковь». 1914. №33. С.775.
[76] Журнал «Церковь». 1914. №35. С.804.
[77]Журнал «Церковь». 1914. №35. С.804.
[78]РГИА, ф. 575, оп. 6, д. 844, л. 73.
[79] Журнал "Слово Церкви". 1915. №5. С. 124-125.
[80]ЦГАМО. Ф. 744. Оп. 1. Д. 157. Л. 35.
[81]ЦГАМО. Ф.66.Оп.1. Д.113.
[82]ЦГАМО. Ф.65.Оп.1.Д.51. Л.31.
[83] З.А. Балыкова была в этой больнице в 1948 и в 1959 гг. Первый раз в связи с рождением ребенка, второй – при болезни сына воспалением легких.
Дата добавления: 2018-06-27; просмотров: 306; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!