Как вы думаете, куда направился Серёжа с немцем?
Ещё готовясь к заданию, изучая карту, Скороходов отметил на дороге у немцев маленький мосток через ложбину. Это было единственное известное разведчику убежище. Мосток находился в полукилометре от блиндажей. Нужно было спешить и спешить. Приятели немца обеспокоятся, что полуголый человек долго стоит на морозе, выглянут наружу, поднимут тревогу. Будь «язык» одетый – другое дело. Одетого можно было сразу тащить к себе. Его долго не хватились бы… Такие мысли мелькали в голове Серёжи Скороходова, пока он, задыхаясь, застревая в глубоком снегу, тащил немца к мостку.
У мостка разведчик, совершенно обессилев, повалился в снег. Так он лежал рядом с пленным какие‑то короткие минуты, отдыхал. И чуть силы стали возвращаться, встал, протолкнул пленного сквозь сугроб под настил и сам на четвереньках заполз туда.
До светлого времени оставалось совсем немного. Серёжа Скороходов волновался: успеет ли метель замести его следы? Он надеялся, что немцы не будут искать у дороги, тем более под дорогой. Они, вероятнее всего, будут прочёсывать ближний лес. А зимний день короткий, в четыре уже смеркается. Он спокойно дождётся ночи… Подумав обо всём этом и ещё о том, что будущей ночью немцы станут во все глаза следить за передним краем, Серёжа занялся пленником.
Фашист уже пришёл в себя, тупо смотрел на советского солдата и не мог понять, где он, что с ним случилось. Немец был упитанный, белый, круглоголовый, лет сорока – вдвое старше Серёжи. Да и толще он был, пожалуй, вдвое.
|
|
|
Наш разведчик показал пленному автомат и спросил:
– Ферштеен? Понятно?
Тот закивал головой, показывая, что всё понял.
– Штиль. Тихо, – продолжал разговор Скороходов. – Ты знаешь, что такое штиль на море? Ни ветерка, ни волны… Будешь «штиль» – жив останешься.
Немец опять закивал головой, хотя понял из всей фразы только одно слово.
– Ну вот, договорились, сейчас одеваться будем, – подмигнул ему Серёжа, принимаясь стаскивать с себя маскировочные костюмы.
Он положил их около немца, развязал ему руки…
«Язык» уже был синим от холода. Он моментально натянул обе куртки, штанами обмотал голову, как чалмой, и другие штаны накинул на плечи. Глядя немигающими глазами на разведчика, немец медленно вытянул изо рта рукавицу и надел её себе на руку.
– Ну и нахал! – обругал Серёжа «языка», но рукавицу не стал отбирать, даже дал вторую, зато снова связал ему руки.
Наступил день. На дороге послышалось гудение и скрежет. Ехал снегоочиститель. Разведчик вынул обе гранаты и положил их рядом. Немец понял, что если случится сейчас бой, то кончится он и для него самого и для разведчика одинаково. Обещая не предпринимать никаких действий, пленный шёпотом проговорил:
|
|
|
– Штиль…
– Гут! Хорошо, – ответил тоже шёпотом Серёжа, а сам в тревоге подумал: «Замело ли у дороги следы?»
Снегоочиститель скрёб дорогу над мостком. Брёвна скрипели, с них сыпались ледышки. И тут в убежище вдруг потемнело. Снегоочиститель сбросил в канаву гору снега и совсем завалил вход. «Теперь определенно не найдут», – успокоился разведчик.
Слайд 3
Дерево предсказаний поможет вам предположить, как будут развиваться события. Выберите один вариант или предложите свой.
Буран наверху не утихал. Немецкие солдаты по пояс в снегу прочёсывали лес. Опасаясь нарваться на автоматную очередь, совали палки под еловые лапы, засыпанные метелью, кричали… У врага никто не сомневался, что офицер похищен русскими разведчиками.
Буран кружил снеговые облака и над нашими позициями, над пушками, над танками, над землянкой разведчиков – товарищей Серёжи Скороходова, над землянкой генерала.
Серёжины товарищи много раз за день выбирались из землянки наружу, подолгу смотрели в сторону немецких позиций. Но что можно было разглядеть, если в десяти шагах всё пропадало в снеговой муке́? И генерал тоже выходил, хотя, конечно, как и разведчики, знал, что Серёжа, если сумеет, вернётся только ночью.
|
|
|
В конце дня пленный раздел Серёжу.
Как вы думаете, что произошло?
Нет, ничего опасного для нашего разведчика не случилось. Но пришлось ему отдать немцу свою телогрейку. Хотя немец всё время делал гимнастические упражнения – сгибал и разгибал колени, крутил туловищем, – он всё‑таки закоченел так, что Серёжа стал опасаться: доставит ли он «языка» в хорошем состоянии? Когда Серёжа дал немцу телогрейку в обмен на маскировочные куртки, тот показал глазами и на ватные штаны. Офицерские галифе не грели, а немец понял, что он «язык», поэтому разведчик будет беречь его больше, чем самого себя. Из этого обстоятельства немец хотел извлечь наибольшую выгоду.
– А вот этого не хочешь? – показал ему Серёжа фигу.
Но внушительной фиги не получилось. Замёрзшие пальцы не гнулись, по всему телу Серёжи пробегала дрожь. Потом эта дрожь сама собой утихла, будто бы потеплело, стало клонить в дремоту. Серёжа испугался: так ведь замерзают люди зимой. Теперь уже он, а не пленный сидя делал гимнастику, движениями разгонял по жилам остывшую кровь.
Ночью перед выходом из убежища разведчик разломил пополам плитку шоколада и одну половинку скормил «языку».
|
|
|
– Ешь, ешь, – приговаривал Серёжа Скороходов, – подкрепляйся. Тащить я тебя не намерен. Своим ходом пойдёшь.
Скороходов надел на пленного маскировочный костюм, а сам остался совсем легко одетым. Но иначе было нельзя. Теперь всё дело состояло в том, чтобы белыми тенями, слившись со снежными вихрями, с курящимися сугробами, проскользнуть через линию фронта.
Разведчик и «язык» шли в стороне от дороги снежным полем. Немец – впереди, наш – за ним. Вдруг немец остановился и обернулся к разведчику. Сказать он ничего не мог, во рту у него снова была рукавица. Но Серёжа понял, что тот хотел сказать: «Ничего у тебя, Иван, не выйдет. Германские солдаты знают своё дело».
Всё пространство между вражескими и нашими позициями – ничейная полоса – было освещено. Как только начинали угасать одни осветительные ракеты, немцы пускали новые.
«Плохо, – подумал Серёжа. – Надо бы ещё сутки посидеть под мостом. Завтра они не будут так жечь свою иллюминацию. Но разве высидишь ещё день и ночь в такой холод? Или «язык» замёрзнет, или я. И то и другое – плохо. Нужно обоим остаться живыми».
Двое людей – враги друг другу – снова шагали, будто плыли по снежным волнам. А потом Серёжа развязал пленному руки, и они поползли. Когда выползли на дорогу у проволочных заграждений, «язык» заупрямился.
Почему заупрямился немец?
Он смирился со своей участью, однако боялся, что его убьёт своя же, немецкая пуля. Разведчик погрозил автоматом. Но не автомат испугал фашиста, а Серёжины глаза. Видно их было как днём, потому что осветительные ракеты, «лампы» – так их звали наши солдаты, – горели прямо над дорогой. Немец пополз.
– Шнель! Быстрее! – закричал Серёжа Скороходов изо всех сил.
Таиться было бесполезно, немцы заметили две белые фигуры, распластавшиеся в снегу. Из обоих дотов по ним ударили пулемёты.
Серёже Скороходову теперь нужно было направить «языка» в безопасное место, в тот треугольник, где не летали пули. Поменяться местами с «языком», чтобы показать дорогу, он не мог: «язык» был тихий, пока чувствовал автомат за собой. Разведчик стал легонько постукивать его автоматом – то справа, то слева. Немец понял, что у разведчика есть лаз, и слушался.
Пули свистели над самой головой, ветер тоже свистел, и сыпал снег. От ветра, от пуль звенели, звякали банки и бутылки на колючей проволоке.
Но Серёжа никаких звуков не слышал. Все его мысли, вся воля были отданы тому, чтобы преодолеть небольшое уже расстояние, отделявшее от своих.
По суматохе у немцев наши поняли, что разведчик возвращается с задания. И тут артиллеристы, ждавшие этого события с вечера, ударили по фашистским дотам снарядами: треугольник треугольником, а так было надёжнее, так было вернее обезопасить путь своему бойцу.
Немцы тоже ударили по дороге из пушки. Грохот взрывов заглушил все другие звуки вьюжной ночи. Мёрзлая земля, разбитая на комья и пыль, взлетала и опускалась на белый снег чёрными кругами. Но было это уже не опасно. «Язык», а следом и разведчик скатились в нашу траншею.
– Вот вам «язык», – сказал Серёжа товарищам‑разведчикам, которые встречали его в траншее. – «Язык» тёплый…
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 138; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!