Посвящается Тимофею Пахомову, который на свой страх и риск читает рассказ за рассказом 6 страница
Скорее всего, она и вправду торопилась, потому что письмо было написано косо – под углом; к тому же граненые флаконы не были убраны обратно в шкатулку – что не было характерно для аккуратной натуры чародейки. Почерк, кстати говоря, у нее тоже всегда был аккуратным – она выводила руны не хуже королевского каллиграфиста, но когда Элли торопилась все получилось – скажем так – на уровне обычного писаря на суде над кметом, который любит совершенно не следит за красотой рун, и выводит их угловатыми. Словно рывками.
«Интересно, где она сейчас?» – Эрик окинул далекие горы усталым взглядом – он знал, что среди острых вершин скрывается Роух Тор, цитадель из которой он недавно забрал Каменное сердце – свое проклятие.
Но, к сожалению – а, хотя, может, и к счастью – сейчас он думал лишь об Элли...
3
Он нашел Элли в саду.
Чародейка неподвижно стояла у куста сирени: упивалась ароматом цветов, будто она никогда и не ощущала подобных запахов. Рослый мужчина с идеальными чертами лица подошел к ней почти вплотную, дотронулся до плеча и прошептал медоточивым баритоном:
– Здравствуй, Элли...
Она лишь вздрогнула и отступила, убрав с плеча руку мужчины. Легкий северный ветерок растрепал ее чудные локоны со светлыми концами. Она с презрением окинула мужчину взглядом – карминовые из-за помады губы едва заметно дрожали, очерченные тонкими контурами ноздри вздрагивали подобно опавшим листьям на ветру; а глаза... Глаза у нее в миг переменились, – с ненавистных – они вдруг стали испуганными.
|
|
|
– Как же ты прекрасна... – вздохнул он. – Подобно...
– Нет. – Прервала Элли. – Асгрим, замолчи. Сейчас же... сейчас же замолчи. Что тебе нужно? Зачем ты отправил мне письмо?
– Помнишь, как ты приходила ко мне? Проводила ночь в моем алькове.
– Помню... – кивнула она. – А еще я прекрасно помню, что между нами помимо поцелуев ничего не было в те ночи.
– Да... К сожалению. Ты говорила, что отдашься мне лишь после того, как я официально заявлю всему Ордену о наших отношениях. Но ты не отдалась мне, и предпочла полностью открыться какому-то жалкому паладину, чей орден изживает последние дни своего существования.
– Не смей, Асгрим… Даже не смей говорить о нем таким образом. Ты скрывал наши отношения, ты стыдился меня, не так ли?
– Что? Нет! Ты с ума сошла, Элли? Я никогда не стыдился тебя – и думать не смей об этом…
– Не лги, Асгрим!.. Я знаю, что помимо меня ты неплохо проводил время с Сабриной, не так ли? Я знала об этом, но молчала. Ждала, пока ты сам сознаешься, но, увы… Ты тоже ждал чего-то…
– Это ничего не значит. Мы не были с ней близки так же, как и с тобой. Пойми, Элли, я не мог… не мог раскрыть нашу тайну всему ордену.
|
|
|
– Твою тайну, Асгрим. Она была не нашей, а твоей. Я была не против того, чтобы рассказать об этом всем, но ты… Ты стыдился… Великий Асгрим, Верховный Маг чародейского ордена, влюбился в какую-то волшебницу – не правда ли забавно?
– Ты играешь словами прямо как Эрик. – Заметил чародей, отступив, – да, Элли, я был в тебя влюблен… В Пекло! Я все еще люблю тебя, поэтому готов простить твое предательство, и предлагаю вернуться обратно… Решай. Такой шанс предоставляется лишь раз в жизни
– Я вынуждена снова тебе отказать, Асгрим.
– Что? Но… но почему? Неужели этот паладин…
– Эрик! Его зовут – Эрик! Уходи, Асгрим. Просто уходи. Прошу тебя. Если ты меня и вправду любишь – уйди.
– Ты вернешься… Я уверен в этом. Когда-нибудь ты вернешься…
– Никогда не живи мечтами. Не то забудешь, что пока ты думаешь о будущем – теряешь настоящее. Мне пора идти. Если у тебя все, то…
– Нет! – перебил чародей, вдруг насупившись, – стой!.. Прошу тебя. Неужели ты готова пожертвовать всем, что у тебя было ради него?
– Асгрим... – глаза чародейки сверкнули, – я уже все сказала. Я уже пожертвовала однажды, и, как видишь, ни о чем не жалею. Если тебе больше нечего сказать, я ухожу.
|
|
|
– Я буду в городе еще два дня. Если ты вдруг...
– Я не передумаю.
4
Эрику было плохо. Каменное сердце оказывало пагубное влияние на его организм и поведение. С каждым днем чувство пустоты усиливалось – словно эта побрякушка высасывала все прекрасное, что у него было.
Паладин остановился перед трактиром «Возвращенное добро», решив, что выпивка и еда отвлекут его от рефлексий.
– Посетителей много? – обратился он к девушке, подметавшей лестницу.
Девушка робко, отрицающе помотала головой, крепко хватаясь за метлу.
– Рано для гостей-то, милсдарь... – Проговорила она, – мужики уже давно ушли на стройку, на посты – кто куда.
– И никого больше нет?
– Никого, акромя двух служивых, но те часто здесь бывают, поэтому неудивительно.
Эрик вздохнул и вошел в корчму, предварительно положив руку на навершие клинка.
Столбы трактира были украшены гирляндами чеснока, пучками трав и бесформенными кореньями. А стены покрывали яркие рисунки цветов и затейливых узоров.
Трактир и вправду пустовал: помимо двух рослых стражников, отложивших свои алебарды, и трактирщика никого больше не было. Паладин убрал руку с эфеса меча, направившись к стойке, где его заказа ждал владелец заведения.
– Жалованье-то Никольке утроили! – сетовал служивый, надкусив маринованный огурец. – Скоро будет понукать нами, чтобы мы ему яичницу и сало с ощурками прямо в постель приносили...
|
|
|
– О... – вздохнул второй, протирая тарелку хлебом, – это еще ничего! А вот Филька вообще в дворцовой кухне питается... Его там повара с удовольствием встречают, кормят не хуже князя: мясо прямо с вертела, или чего тепленького из котелка дадут. Пока его там салом, корейкой да рыжиками балуют, нам заявляют, что средств не хватает, и кормят, чем придется.
Эрик невольно улыбнулся, услышав жалобы стражников, перед тем как заказать что-нибудь у трактирщика.
– Что подать милсдарь? – спросил тучный мужчина с блестящими губами.
– Мне, пожалуйста, пива подайте да яичницу...
– Будь я проклят, если ошибаюсь! – крикнул стражник, оборачиваясь. – Этот выговор и голос я везде узнаю! Эрик?.. Ты ли это?
– Мы знакомы?
– Ты знаешь мое имя, хотя и не помнишь, что оно принадлежит мне... Ну, не буду томить. Я Морн. Помнишь?
– Морн? Друг Тириона, что ли? Мы с тобой случайно за лешим не гнались в лесах Цурга?
– В точку! – хохотнул стражник. – Я уж и не надеялся, что встречу тебя после той чудной охоты... Ох!.. Два дня провели в лесу тогда – ну и время же было, Гон их забери. Познакомься с моим другом, Эрик, это Флиц.
– Я наслышан о вас, милсдарь. – Сказал Флиц, глядя на Эрика.
– Давай без этого церемониала, – попросил паладин.
– Этого требуют правила и нормы, милсдарь. Вы выше меня по статусу.
– Я пренебрежительно отношусь ко всем этим нормам и правилам, если ими, конечно, можно пренебречь.
– А ты и не изменился, Генриетт. – Выдал Морн. – Все тот же циник... Присаживайся, дружище, не стой столбом. Слыхал, ты забрал свою волшебную побрякушку из Роух Тора. Это правда?
Эрик лишь молча кивнул, приняв из рук трактирщика пива и тарелку с завтраком.
– И как тебе?
– Ну, – пожал плечами паладин, пожевывая кусочек солонины и яйца, – помимо изменяющегося цвета волос, ничего нового не произошло.
– Да... – хохотнул Морн, бросив взгляд на светло-золотистые волосы друга, собранные на затылке в хвост. – Изменение вроде бы и незначительное, но, тем не менее, я тебя так сразу и не признал. Думал, Кай завалился...
– Скорее Лирия уйдет под толщу воды, чем мой брат объявится.
– Ясен пень! – хватанул Морн. – Ваша последняя встреча закончилась бойней на площади, помнишь? А, че я спрашиваю, конечно, помнишь. Рубака Севера не забывает.
– Не называй меня так, друже... Ты же знаешь, как я отношусь к этому прозвищу.
– Нет проблем... – Он отвел взгляд, открыл рот, чтобы спросить о чем-то, но промолчал.
Всего несколько минут.
– А, кстати. – Снова заговорил Морн, глядя, как Эрик протирает тарелку кусочком хлеба. – Каменное сердце-то все-таки ни хрена не высасывает, да?.. Алхимики, получается, объегорили народ-то простой.
– Если бы я знал... – вздохнул Эрик, взглянув на медальон в виде сердца.
– Дак это ж, – подал голос Фельц, утирая лоснящиеся губы рукавом. – Маг-то местный точно сказать может.
– В натуре! – завыл давний друг паладина. – Кому как не магику знать! Слушай, друже, сгоняй к нему, хуже-то точно не станет от этого. Заказов у тебя, надеюсь, нету?
– Не-а... – буркнул Эрик, зажав между подушечками указательного и большого пальцев ониксовый медальон с микротрещинами, из которых сочился тускло-фиолетовый свет. – Никаких заказов, Морн, все тихо... На удивление.
– Тогда сходить к магику обязательно надо. Мы с Фельцем сейчас как раз на службу, а там по пути покажем башню чародея, хорошо?
Паладин едва заметно кивнул.
Он не был уверен в надобности этого визита.
5
Эрик посмотрел на притулившиеся городские халупы, и улыбнулся, сравнив их с солидной башней чародея, которая была составлена из гладких блоков. Конусообразная крыша, увенчанная пурпуром черепиц, блестела дождевой влагой, а балкон, темневшийся чуть ниже кровли строения, был украшен двумя гранитными горгульями – хранительницами тайных знаний по мнению чародеев.
– Как, говоришь, зовут этого колдуна? – спросил Эрик.
– Мерлин. – Быстро выдал Морн, придерживая рукоять молота.
– Что за дурацкое имя! Боги! Он точно не из тех чудаков, что носят идиотские колпаки?
– Сам увидишь. – Хохотнул Морн. – Он может слегка и чудаковат, но чародей способный. Был тут недавно рыцарь какой-то — Артуром представился.
– И?
– Ну, молокосос хотел стать задавалой и вообще – известным героем. Так Мерлин ему это мигом организовал.
– Кто там пожаловал? – из глубины башни послышался сухой, надтреснутый голос колдуна.
– Мэтр Мерлин, – промямлил Морн, – занят?
– Смотря, зачем пожаловали...
– Тут это...
– Ну?
– Паладин... Эрик Генриетт, стало быть, пожаловал с вопросами.
– Эрик Генриетт, говоришь... Хм... Пусть входит.
– Тебе уже пора? – спросил паладин у Морна, когда увидел, что тот собирается уйти.
– Да. Прости, друже, я бы рад остаться, честно, но работа поджимает.
– Понимаю, – улыбнулся он, – спасибо, что показал башню.
– Бывай, Генриетт. Потом обязательно расскажи, что да как.
– Обязательно.
Эрик сделал несколько шагов к двери, украшенной затейливыми рисунками. Чуть выше, прямо над дверной ручкой, примостилась колотушка в форме головы ушастого гремлина, держащего в зубастой пасте большущее кольцо. Эрик отворил двери, и в нос тут же проникли свербящие ароматы трав и зелий. Спиралевидная лестница подобно стеблю ползла вверх, откуда доносился все тот же голос чародея.
– Будь как дома, Эрик... – Любезно крикнул Мерлин. – Не стой столбом, поднимайся.
Путь до обители волшебника был по-настоящему захватывающим, поскольку в нишах гранитных стен – помимо чародейских шарообразных ламп, источающих тускло-зеленый свет – хранились различные препараты, склянки, бутыли и удивительные, а порой – мерзкие предметы. Во время подъема Эрик детально рассмотрел гомункулуса, хранящегося в эллипсообразном сосуде со странной жидкостью цветом тины. Здесь также были и реликвии: плитки рейванов с оттисками древних, давно забытых букв; множество непонятных предметов, из которых самым примечательным был золотистый шар с нанесенным рисунком Лирии, а вокруг оного шара, обвивая золотистыми кольцами, располагались десятки других шариков – чуть поменьше.
– Устраивайся на бержер. – Сказал Мерлин, не поворачиваясь к гостю.
Комната была на удивление просторной, и весь этот простор пропах зельями, травами, пыльными страницами и клеем. Гладкие стены были перекрыты шкафами, в полки которых чародей протиснул пухлые книги. А солнечный свет, падающий со стороны открытого балкона, вылавливал из тени мириады пылинок, витающих в воздухе.
– Не стой, говорю, столбом, – пробурчал волшебник, сгорбившись над сложной конструкцией из полупрозрачных трубочек, цилиндров и пузатых бутылочек. По всем сосудам и трубочкам то и дело пробегала фиолетовая жидкость.
Наконец он оставил свой эксперимент и бросил мимолетный взгляд маленьких зениц на Эрика.
Мерлин выглядел так, как по всем канонам должен выглядеть старый чародей из книжек: его лицо, казалось, состояло исключительно из кустистых бровей, крючковатого носа и бороды, покрытой снежно-белой сединой. А хламида, остроконечная шляпа и посох, притулившийся к ребру стола, лишь подчеркивали книжный образ чародея.
– Ну... – пожевывая сухими губами, буркнул маг. – С чем пожаловал?..
– Как «с чем», – удивился паладин. – Вы не слышали новости о медальоне?
– Как же... Эта новость разошлась в мгновении ока. Даже до моей башни доходит подобное, особенно, учитывая, что за горной цепью скрывается цитадель, источник оной новости.
– А известно ли вам, что может произойти при надевании Каменного сердца?
– А-а-а... Вот с этого и стоило начинать. Да, конечно же, мне известно. У меня даже есть пару книг, посвященных этому.
– И что? Опасения подтверждаются?
– Я не совсем в этом уверен. Теодор Ниц в книге «Магические артефакты» писал: «Много было споров о действии Каменного сердца. Некоторые утверждают, что амулет делает из своего носителя бесстрастного мутанта, остальные твердят, что такой абсурдной теорией пользуются лишь недалекие индивиды. Понять процесс действия ониксового волшебного медальона дано лишь тем, кто оный медальон носит». Видишь, сложно однозначно и точно ответить на интересующий тебя вопрос. Алхимики твердят, что так оно и есть, и медальон и вправду пагубно влияет на носителя, но также делает его обладателем невероятной силы… Но, мне кажется, тебя не только это волнует.
– Именно.
– Начни ab ovo[28]. Что помимо известных тебе последствий случилось?
– Меня уже несколько дней мучает один и тот же кошмар.
– Не вдавайся в лишние подробности. Tempori parce[29].
– В общем, этот сон довольно странный. Мне еще не доводилось видеть подобное.
– Что же ты видел?
– Лес... В черно-синих тонах...
– Та-ак... – Настороженно протянул Мерлин. – Что дальше?
– Потом я видел странных существ...
– ...сотканных из теней.
Эрик молча, широко раскрыв глаза, смотрел на Мерлина, который явно не удивился совпадению.
– Откуда...
– Я уже встречался с подобным. Давно было...
– Это проклятие?
– Нет. Это Альбтраум[30]. Довольно древний реликт Перерождения Мира, я бы сказал – самый древний и редкий, поскольку встретить Альбтраума в наше время практически невозможно. Раньше, лет триста назад, чародеи боролись с ними, добывали особую кристаллизованную эссенцию, которую использовали для усиления собственных чар. Но время не пощадило этих духов, и они попросту исчезли.
Мерлин встал и подошел к полкам с книгами. Его глаза с кошачьей быстротой метались из одной части полки к другой, пока не нашли нужную книгу.
– «Альбтраумы, – промолвил колдун. – Также известные как „Живущие в тенях” – одни из самых древних и могущественных духов, когда-либо населявших Лирию. Они проникают в наши сны, заставляют вытворять самые ужасные вещи, нашептывая свои заклинания. Разумное существо, порабощенное Альбтраумом, ощущает ужасную боль».
– Я ничего не чувствовал... Кроме кошмаров – ничего.
– Потому что на твоей шее висит магический медальон, дарующий тебе чуть ли не бессмертие. Он попросту блокирует эту боль и наличие призрака.
– То есть сейчас я выступаю в роли сосуда?
– В каком-то роде.
– И как избавиться от этой дряни?..
– Мне известен лишь один способ. Можно его изгнать…
– А что для этого нужно?
– Проникнуть в так называемый Иной Мир. Альбтраумы обитают в зыбком пространстве, которое переделывают так, как им хочется. Лес в черно-синих тонах и есть тот самый Иной Мир. Это первая стадия, потому как чем дольше Альбтраум находится в твоем разуме, тем реалистичнее выглядит мир, который он создает. Порой бывает даже так, что он переносит уже готовый шаблон в подсознание жертвы. То есть вполне возможно, что Иной Мир на данный момент выглядит, как тот же самый Казаир.
– Что ж, и как ты собираешься отправить меня в Иной Мир?
– Альбтраумы – это, по сути, демоны, которые ведут себя менее агрессивно, но, тем не менее, они в разы опаснее. А, насколько мне известно, демона можно изгнать или хотя бы подразнить путем экзорцизма, чтобы тот явил нам хотя бы часть своей сущности. Тогда мы сможем открыть портал и, зацепившись за его материю, отправимся с ним в его мир… И ты отправишься туда не один. Я подготовлю все необходимое для телепортации в Иной Мир, и привяжу эссенции наших душ к материальному миру, чтобы мы смогли вернуться обратно.
– Помоги мне убрать все лишнее, – продолжил чародей, – нужно нарисовать пентаграмму и поставить свечи.
– Это точно безопасно?
– Конечно, нет! – безумно захохотал Мерлин. – Но я профессионал. К тому же профессор оккультизма и демонологии. Раньше читал лекции в Оксфордском университете. Давай уберем этот стол подальше, он только мешает. Работы много, торопись!
6
Эрик ощутил дикую боль.
Она досадно гудела где-то там, вдалеке, отзываясь мигренью.
Он помнил немного. Лишь то, что с наступлением темноты, когда они освободили от мешающих процессу вещей комнату, чародей нарисовал мелом пентаграмму, поставил свечи на каждом конце звезды и принялся произносить заклинание, погрузив Эрика в нечто вроде транса. Та боль, которую он сейчас ощущает, – именно она заполнила его тело в тот момент, когда комнатка на вершине чародейской башни затряслась, а с потолка посыпалась крошка. Голос Альбтраума был подобен рокоту грома – он сотрясал и внушал ужас.
А потом глаза паладина заполнил мрак.
Сейчас его тоже окружала вязкая тьма – словно чернила, она охватила все вокруг него. Он пытался разглядеть хоть какую-нибудь дорогу, или, хотя бы – тропку, но, увы, ничего такого не увидел. Вокруг были лишь гладкие стены – куда бы он ни пошел, все время натыкался на холодный гранит этой мрачной коробки. Стены, стены и снова стены – они окружили его, стремились сжать, смять, заставить неподвижно стоять на месте и дожидаться своего часа. Если бы не Каменное сердце – он был уверен – его бы оплел дикий ужас; болезненное чувство подобно сонмам иголочек вонзилось бы в его клетки и омрачило мысли, не оставив и доли надежды на спасение.
Эрик закричал.
Эхо врезалось в стены, металось по гранитной коробке и ударялось в источник, который с трудом переносил свое присутствие в замкнутом пространстве.
Борись, Эрик. Назад дороги нет.
Сухой голос шептал ему на ухо «ободряющие» фразы, которые откликались в висках невыносимой резью. Паладин хотел избавиться от боли. И голосов. Он лихорадочно подбегал к влажным гранитным плиткам странного помещения, и бил по ним кулаками. Наконец, устав, Эрик выплеснул яркий огненный поток, чтобы осветить помещение, но вскоре пожалел об этом. Пылая, огонь быстро высушил воздух и поглотил весь кислород, которого и так не хватало. К тому же, поглощая эти микропорции кислорода, пламя обильно облизало пальцы Эрика, из-за чего они жутко болели.
Оцепенение, наступившее после осознания всей глупости поступка, облепило его подобно репейнику.
Ну же! Борись с испытаниями, паладин. Когда попадаешь в тупик, придумывай себе дверцу.
– Пусть голоса затихнут! – рявкнул Эрик, ударив в потолок очередным пылким фонтаном.
Повторное применение заклинания вконец пожрало весь кислород, и Эрик, ощущая тугую периалгию[31] в груди и пульсирующую, нарастающую – в висках, рухнул.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 147; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!