ПЕРВАЯ    ВТОРАЯ             ТРЕТЬЯ           ЧЕТВЕРТАЯ 4 страница



На данном отношении к Четвертой функции хочется особо настоять, так как путаница между качеством функционирования и  положениемфункции на ступенях психической иерархии - обычная в психософии ошибка. 4-я Логика не обязательно глупа, 4-я Эмоция не обязательно бесчувственна и т.д. Одна женщина с 4-й Волей, когда я как-то обмолвился о ее “слабохарактерности”, с чувством мне возразила: ”Это неправда. Я не слабохарактерна. Просто мне удобней быть ведомой.” И была совершенно права. Боже избави нас, исследуя низкостоящие функции, отождествлять их положение с качеством. Нет ошибки серьезнее.   

* * *

Внешне Четвертая функция трудно отличима от Второй. Их роднит свобода, естественность и бесстрашие самовыражения. Например, 4-й Логике ничего не стоит ввязаться в заковыристый философский спор, непринужденно демонстрируя при этом раскованность и парадоксальность мышления, и даже не обидеться, подобно 2-й Логике, на высказанного в сердцах “дурака”. Однако при внешнем сходстве действия существует между двумя этими функциями глубокое различие в мотивах: 2-я Логика не обидится на “дурака”, потому что не поверит, а 4-я Логика - потому что оценки по этой части ей глубоко безразличны. В этом весь фокус.

* * *

Исходя из внешнего сходства Второй и Четвертой функций, вижу необходимость перечисления примет, по которым опознание Четвертой можно считать безусловным.

Главное - деятельность по Четвертой не обладает самостоятельной ценностью, она не цель, а средство существования. Поэтому, если, скажем, кто-то с 4-й Логикой занят в сфере интеллектуального труда, то из этого следует только, что он пытается использовать данную функцию (независимо от успехов) в качестве орудия, с помощью которого реализуются запросы других самоценных вышестоящих функций: честолюбия - по Воле, материальных интересов - по Физике и т.д.

Во-вторых, недостоверность того, что добывается и получается по Четвертой; вспомним 4-ю Логику Толстого, который при всей своей любви к философствованию сомневался в существовании Японии и Мадагаскара.

В-третьих, отключение Четвертой в кризисных ситуациях. Человеческая психика, вообще недоверчиво относящаяся к Четвертой как таковой, при кризисах отключает ее как возможную помеху при выборе правильного решения и переносит внутреннюю энергетику на более высокие уровни.

Далее - зеркальность. Взаимодействие с Четвертой всегда тождественно заказу, сделанному вышестоящей функцией партнера. Это обстоятельство, к примеру, делает 4-ю Физику хорошим сексуальным партнером, так как, не имея собственной модели сексуального поведения, она адекватно и чутко отвечает на все запросы партнера.

Наконец, Четвертая функция очень зависима и легко передоверяет себя другим, стоящим выше на ступенях иерархии функциям. Так, 4-я Физика безболезненно идет в содержанки, 4-я Эмоция легко заражается чужими настроениями, 4-я Логика без спора принимает любые, более или менее правдоподобные концепции, 4-я Воля заранее соглашается с принятыми за нее решениями.

 

* * *

Замечательной особенностью Четвертой является то, что подлинную силу ее человек узнает лишь в минуты полноты жизни. Переводя термин “полнота жизни” на язык психософии, можно сказать, что это состояние, когда первые три функции адекватны сами себе, т.е. существует добротный результат по Первой и идут процессы по Второй и Третьей. Именно в такие минуты дремлющая обычно Четвертая функция обретает силу, самостоятельность и глубину звучания. И наоборот, удары по любой из трех первых функций напрочь выключают Четвертую.

Одним словом, Четвертая функция - это раба без лукавства, хамелеон и иждивенец с большим, но чаще дремлющим потенциалом.

 

* * *

В конце описания функций приведу для наглядности схему их кратких характеристик.

ПЕРВАЯ    ВТОРАЯ             ТРЕТЬЯ           ЧЕТВЕРТАЯ

“молот”         “река”                  “язва”                 “пустячок”

результат       процесс             процесс                результат

избыток         норма                недостаток          скудность

монолог         диалог                 диалог                  монолог

твердость      гибкость             гибкость              твердость

жесткость      жалость              зависть               безразличие

осторожность бесстрашие       боязливость        бесстрашие

уверенность  уверенность      сомнение        недостоверность

независимость компромисс    компромисс         зависимость

Итак, перед нами схема. И как всякая схема, она грешит прямолинейностью и бесцветностью. Поэтому наша следующая задача: усложнить, оживить и раскрасить картину человеческой психики, дав описание Эмоции, Логики, Физики и Воли в зависимости от их положения на четырехступенчатой иерархии внутренних ценностей.

 

                                      ПАЛИТРА ЧУВСТВ

 

Эмоция - странный, смутный, зыбкий отдел человеческого бытия. Загадочно в нем все. И на первых порах больше всего удивляет, как природа могла создать такие психотипы, у которых Эмоция оказывалась бы вверху. Ведь верхние функции - главное оружие человека. Но разве эмоции способны служить оружием? Какие чувства можно отождествить с дубиной? Эмоциональная натура в лучшем случае может громким криком спугнуть зверя в лесу, грабителя в городе или слезами разжалобить палача. Но этим дело, кажется, исчерпывается.

Признаться, меня долго мучила мысль о роли эмоции в жизни и психике человека (ведь природа ничего не творит зря), пока я не натолкнулся на одну статью о брачных отношениях у животных, и факты, в ней приведенные, позволили достаточно правдоподобно реконструировать происхождение и смысл чувств.

Дело в том, что на самом деле эмоция является мощнейшим оружием, но оружием не универсальным, а приспособленным к одной узкой сфере - сфере любовного противоборства. Судя по всему, эмоциональная функция, прежде всего, представляет собой функцию любовную, и тот, у кого Эмоция стоит высоко, имеет больше шансов стать победителем в ходе любовного соперничества. Здесь - сила за ним.

Происхождение же Эмоции таково. Поначалу она отпочковалась от Физики, точнее, от полового ее отдела. Необходимость такого отпочкования заключалась в том, что у животных сексуальная активность (не в пример человеку) носит эпизодический характер. Поэтому у них довольно рано возникла потребность в особых знаках оповещения о своей кратковременной готовности к спариванию. Одним из таких знаков стал любовный крик - предтеча современных эмоций. Квакая, заливаясь соловьем, визжа, как кошка, животное, по словам этолога, "приступает к демонстрации своего состояния. Демонстрации оставляют равнодушными особей с неактивированной половой системой, но у особей активированных они, как ключ замок, отпирают ответные инстинктивные программы. Особи того же пола стимулируются к демонстрации такого же поведения. В результате начинается соревнование в исполнении программ, причем каждый стремится превзойти остальных". Естественно, что соревнования такого рода чаще выигрывают наиболее голосистые особи, т.е. выражаясь языком психософии, особи с высокостоящей Эмоцией. Со временем же естественный отбор всемирно закрепил победу эмоционалов, отдав под их власть всю сушу.

Разумеется, по мере усложнения отношений в животных сообществах эмоциональная палитра усложнялась и обогащалась, постепенно вырастая до целой системы знаков. А появление человека вообще произвело целую революцию в области приложения эмоций, во-первых, сделав ее практически неисчерпаемой, но, самое главное, своим переходом к круглогодичной половой жизни отменив сексуальную доминанту эмоции.

Однако и по сию пору в качестве отголоска половой сферы чувства продолжают нести на себе отсвет своего происхождения. И дело даже не в писании стихов и исполнении серенад, обычно предшествующих телесной близости. Суть в том, что независимо от специфики любовных отношений, совсем не обязательно замешанных на сексуальном возбуждении, мы продолжаем судить о них исключительно по силе испытываемых и наблюдаемых переживаний. Поэтому, возвращаясь к проблеме происхождения и роли Эмоции, следует заметить, что, как и во времена первых лягушек, Эмоция продолжает быть сильнейшим оружием в любовной борьбе, а, в конечном счете, в борьбе за продолжение рода. И потому природа, вопреки кажущейся нежизнеспособности, продолжает широко и обильно плодить индивидуумов с высокостоящей Эмоцией.

Все человечество, в зависимости от положения Эмоции на ступенях функциональной иерархии, подразделяется на "романтиков" (1-я Эмоция), "актеров"(2-я Эмоция), "сухарей" (3-я Эмоция) и "зевак"(4-я Эмоция) Почему именно такие, а не иные названия получили представители разных уровней эмоциональной функции читатель, надеюсь, поймет из дальнейшего рассказа.

 

"Романтик" (1-я Эмоция)

Как уже говорилось, одной из главных примет Первой функции является ее избыточность. Не исключение здесь и 1-я Эмоция. На память приходит завистливое высказывание художника Брюллова, что, когда Пушкин смеется, у него "кишки видать".

Конечно, выражаться избыточность чувств может не только преувеличенным смехом, но и потоками слез, главное в поведении "романтика" - неадекватная, с явным перебором эмоциональная реакция на происходящие события.

                                                            * * *

Если же избыточность 1-й Эмоции помножить на специфическую любовную роль эмоциональной функции, о которой говорилось выше, то, думаю, каждому станет ясно, что "романтик" - самый лучший, просто потрясающий любовник (разумею под "любовником" не столько физиологический потенциал, сколько способность возбуждать особое состояние эйфории, которое человечество привыкло отождествлять с любовью).

"Половодье чувств", "душевная буря", "вулканическая страсть" - всем этим "романтик" наделен с рождения, поэтому, как бы ни обстояли у него дела по всем остальным функциям, на успех в любви "романтик", можно сказать, обречен самой природой.

Причем, привлекательность "романтика", как любовного партнера, далеко не всегда обуславливается целенаправленными сознательными или бессознательными действиями с его стороны: серенадами, стишками, страстным шепотом и т.д. По моим наблюдениям, просто громкий, заразительный смех или просто обильное извержение слез (даже лично вам не адресованные) способны пробудить любовный инстинкт, включая соответствующие физиологические отделы организма. Иначе говоря, избыточность 1-й Эмоции по силам не просто заразить человека своим настроением, но и стать стартером сексуального возбуждения. Знаменитый певец Лючано Паваротти на вопрос "Обладает ли голос сексуальностью?" ответил так: "Что касается сексуальности голоса, об этом вам нужно было бы спросить собственно у женщин. А вообще я получаю письма, в которых представительницы слабого пола пишут, что, слушая меня, они испытывают сексуальное ощущение." Сексологам известны еще более выразительные примеры, когда отдельные индивидуумы при созерцании чрезвычайно смешных или очень пугающих зрелищ испытывали не просто сексуальное возбуждение, а настоящий оргазм.

В этом контексте становится особенно понятной история романа учителя Беликова и Вари Коваленко из рассказа Чехова "Человек в футляре". Варя была явным "романтиком": "...разбитная, шумная, все поет малороссийские романсы и хохочет. Чуть что, так и зальется голосистым смехом: ха-ха-ха!". Этим смехом, похоже, и сразила Варя учителя Беликова. Или, если пересказывать содержание их романа языком цитируемого выше биолога, Беликов к своим сорока годам достиг состояния активированной особи, и "ха-ха-ха" Вари стало тем ключом, что открыл замок его любовной инстинктивной программы.

Любовная привлекательность "романтика" вместе с тем таит в себе определенную опасность для тех, кого угораздило клюнуть на крючок бурного извержения его чувств. Дело в том, что человечество до сих пор находится в глубочайшем заблуждении относительно правил чтения эмоционального языка. Принято считать, что чувства - это именно та область человеческого бытия, где не бывает лжи, и что выражение чувств всегда является безукоризненно точным отражением внутренних состояний человека и системы отношений между людьми. В действительности это не так: форма выражения внутренних состояний зависит от положения Эмоции на ступенях функциональной лестницы, а отношения вообще проходят не по эмоциональной, а по волевой функции (о чем будет подробно сказано ниже).

Говорю это к тому, что существует грозная опасность принять за чистую монету любовные излияния 1-й Эмоции и под их воздействием предпринять те шаги, которые "романтик" от вас вовсе не ждет. Скажем, если вы видите сверкающие глаза и слышите горячий шепот: "..Люблю!...Обожаю!.." и т.п., то из этого не следует, что произнесенное нужно понимать буквально и спешить оповещать родню о скорой свадьбе. "Романтик" всегда выражает свои чувства с сильным перебором, поэтому, если он говорит "люблю!", "обожаю!", то из этого следует только то, что вы ему чем-то симпатичны. Во всяком случае, при прослушивании любовных излияний "романтика" желательно сбросить 20-30% эмоционального накала, чтобы получить достаточно точную и ясную картину переживаний.

Очаровательное описание специфической неадекватности своей 1-й Эмоции дала в одном интервью Лайза Минелли. На вопрос: "А не искусственны ли ее переживания?" Она отвечала: "Нет, конечно, но густо припудрены и раскрашены. Если я влюбляюсь, я говорю в первый же вечер: я не могу жить без тебя, не исчезай из моей жизни, я не смогу без тебя". - Вы лжете? - "Это все слишком перемешано: и да, и нет. Утром, если он уходит, я могу забыть про него и не вспоминать весь день. А с другой стороны, мне правда кажется, что, уйди он навсегда, я бы умерла!"

Бурление "романтических" страстей не только не адекватно ситуации, но и совершенно не связано с предметом чувств. Страсть 1-й Эмоции эгоистична, она рождается и живет в "романтике" вполне автономно, из себя и для себя, безотносительно к формальному "провокатору" переживаний. Поэтому совершенно права была Елена Виноград - "муза" Пастернака времен создания сборника "Сестра моя - жизнь", когда утверждала, "что ее самой в книге нет и никаких ее черт, все только сам Пастернак и поэтическая щедрость его романтического вдохновения". Истинность, сказанного Виноград, подтверждаю собственным обескураживающим опытом: оказавшись однажды невольным провокатором "романтического" вдохновения, я был крайне разочарован, обнаружив, что в стихах, якобы ко мне относящихся, просто-напросто полностью отсутствую. Шокирующая правда такова, что "романтик" - токующий глухарь, живущий в иллюзорном мире гипертрофированных переживаний, добровольный заложник своих избыточных и автономных эмоций.

                                                             * * *

В упомянутом прежде рассказе Чехова «Человек в футляре» можно найти любопытное и не лишенное яда наблюдение над «романтиками»: «Я заметил, что хохлушки ( а Варя Коваленко была с Украины.- А.А.) только плачут или хохочут, среднего настроения у них не бывает».

Хотя сейчас трудно сказать, откуда взялась у Чехова статистика по эмоциональности украинок, в принципе, само по себе данное наблюдение совершенно верно. Для "романтика" действительно очень характерна высокая контрастность окраски переживаний, и полноты выражений он достигает лишь тогда, когда на его эмоциональном спидометре стрелка начинает зашкаливать. Причем переход из одной крайности в другую происходит почти мгновенно. Шурин Пушкина писал: "Переходы от порыва веселья к припадкам подавляющей грусти происходили у Пушкина внезапно, как бы без промежутков, что обуславливалось, по словам его сестры, нервной раздражительностью в высшей степени. Он мог раздражаться и гомерическим смехом, и горькими слезами, когда ему вздумается, по ходу своего воображения."

Лучше всего сравнить "романтика" с актером античного театра, в котором было только два контрастных жанра: трагедия и комедия. Поэтому, если обладатель 1-ой Эмоции решил избрать карьеру актера, то предпочтение следует отдать скорее театру, нежели кино, так как сама специфика театрального действа требует известной форсированности звука. Но это - к слову. Главное, для "романтика" радость - не радость, а маниакал, печаль - не печаль, а депрессия. Счастье окружающих, что большая часть этих переживаний остается внутри и до них доходят лишь отголоски состояний. Происходит это потому, что 1-я Эмоция не склонна делиться чувствами, предпочитает смаковать их в одиночку, являя собой актера и зрителя в одном лице.

Когда сила переживаний "романтика" достигает своего пика (результата), нередко происходит выброс эмоций. И здесь его может ждать все, что угодно: от всемирной славы до сумасшедшего дома. Дело в том, что формы проявления пика 1-й Эмоции многообразны. Они могут принять художественную форму (поэзия, живопись, музыка, танец), за которыми нередко приходят слава, признание и т. п., а могут никак не оформиться, точнее, оформиться в виде потока слез, бессвязных выкриков, нечленораздельных воплей, за которыми, бывает, следует заключение в дом скорби.

Будем до конца откровенны: и меломаны, рукоплещущие в ложах, и суровые санитары из психиатрических лечебниц часто сталкиваются с одним и тем же явлением - 1-й Эмоцией. Разница в том, что меломаны называют ее "гениальностью", а санитары "маниакально-депрессивным психозом". Хотя грань между тем и другим не просто прозрачна - она отсутствует. Все зависит от точки зрения. Любители поэзии считали Пастернака гением, окололитературные чиновники - сумасшедшим, и обе стороны имели достаточно аргументов в пользу правильности своего диагноза.

Суровая правда жизни такова, что маниакально-депрессивным психозом в современной психиатрии называется неадекватная событиям эмоциональная реакция, т.е., то, что самой природой заложено в 1-й Эмоции. Не стану утверждать, что всем "романтикам" грозит заключение в дом скорби. Но то, что у них уже с самого детства возникают проблемы, связанные с эмоциональной, казалось, самой лучшей и сильной стороной их натуры - это безусловно.

Плаксивость - наиболее ранняя примета 1-й Эмоции. Однако нормальная для ребенка-"романтика" реакция слезами на кризисы и давление извне редко бывает правильно понято окружающими и порождает презрительные характеристики типа: "плакса-вакса" ,"рева-корова" и т.д. А так как с годами у "романтиков" в порядке функций ничего не меняется, то постоянное третирование по этому поводу способно навязать им что-то вроде комплекса эмоциональной сверхполноценности. Одна женщина с таким "комплексом" писала психиатру: "Плачу над книгами и в кино, плачу при звуках оркестра, слушая песни. Достаточно увидеть по телевизору девочку в веночке...Малейшие неприятности - и опять слезы. Я сама себя уже стала ненавидеть за них, они въелись в мой голос, чувствую себя какой-то дефективной". Думаю, утешением автору письма может послужить то обстоятельство, что она в своих страданиях не одинока, и даже великие люди часто не могли справиться со своей плаксивостью. Например, у Максима Горького дня не проходило без слез, а при чтении стихов, даже очень плохих, он плакал просто в обязательном порядке.


Дата добавления: 2018-05-09; просмотров: 418; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!