Статья 389.20. Решения, принимаемые судом апелляционной инстанции

1. В результате рассмотрения уголовного дела в апелляционном порядке суд принимает одно из решений:

4) об отмене приговора, определения, постановления суда первой инстанции и о передаче уголовного дела на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции со стадии подготовки к судебному заседанию или судебного разбирательства (Мне кажется)

Задание 1. Работник милиции Орлов, возвращаясь со своей женой поздно вечером из гостей, был смертельно ранен неизвестными преступниками. При доставлении в больницу он скончался.

Допрошенная в качестве свидетеля Орлова показала, что, когда они с мужем подходили к своему дому, их остановили двое ей неизвестных мужчин. Один из них предложил Орлову поговорить. Орлов сказал жене, чтобы она шла домой, а сам остался беседовать с этими мужчинами. Далее Орлова показала, что она пришла в свою квартиру, побыла дома несколько минут, но затем забеспокоилась и решила встретить мужа. По дороге она услышала стоны и, подбежав к мужу, увидела его лежащим на снегу и истекающим кровью. «Это Огурцов меня ударил ножом в отместку, – успел сказать Орлов жене, – а с ним был Акула». Никого вблизи мужа она в этот момент не увидела.

Вопросы:

Каково процессуальное положение Орловой? Что является предметом ее показаний?
Есть ли связь между процессуальным статусом Орловой и предметом ее показаний?
Оцените показания Орловой в той их части, где она пересказывает слова мужа, сказанные ей перед смертью.

Аргументируйте свою позицию.

Решение

Ответим последовательно на вопросы, предложенные к задаче.

В соответствии с условиями задачи, Орлова была допрошена как свидетель преступления – причинения смерти ее мужу. Её процессуальный статус регламентирован ч. 1 ст. 56 УПК РФ, согласно которой свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела.

Показаний свидетеля рассматриваются как одним из разновидностей источников доказательств в соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 74 и ст. 79 УПК РФ.

Согласно ч. 2 ст. 79 УПК РФ свидетель может быть допрошен о любых относящихся к уголовному делу обстоятельствах, в том числе о личности обвиняемого, потерпевшего и своих взаимоотношениях с ними и другими свидетелями. По сути, в ч. 2 ст. 79 указан предмет показаний свидетеля. Ведь под предметом показаний подразумеваются обстоятельства, выяснению которых необходимо уделять в процессе предварительного расследования и судебного разбирательства особое внимание. Из совокупности информации о произошедшем складываются сведения, которые признаются доказательствами, которые затем используются при установлении обстоятельств, подлежащих доказыванию.

Соответственно, в данном случае предметом показаний Орловой будут выступать:

1) Возможные сведения о нападавших постольку поскольку они были названы Орловым. Значит, его супруга может обладать информацией об этих людях;

2) О своих взаимоотношениях с мужем, характеризующихся, прежде всего, семейным статусом лиц;

3) Показания о месте, времени, способе совершения преступления, которые необходимы для сопоставления их с другими доказательствами.

Ответ на второй вопрос должен быть утвердительным, ибо процессуальный статус в принципе влияет на предмет доказывания, ибо присутствует объективное и качественное различие в статусах свидетеля и, например, обвиняемого. Так, в предмет показаний обвиняемого включаются обстоятельства, послужившие основанием для предъявления ему обвинения, а также иные известные ему обстоятельства по уголовному делу, в том числе сведения об имеющихся в уголовном деле доказательствах.

В процессуальной и криминалистической литературе традиционно показания подозреваемого и обвиняемого делят на два вида:

- показания, в которых содержится полное или частичное признание ими своей вины в совершении преступления, и

- показания, в которых эта вина отрицается.

В обоих случаях доказательственное значение имеют не сами факты признания или отрицания вины, а наличие или отсутствие конкретной информации об обстоятельствах совершения преступления.

Ответ на третий вопрос, как представляется, лежит в плоскости классификации доказательств.

Здесь, как представляется, обоснованно можно применить такую классификацию доказательств, как первоначальные и производные.

Показаний Орловой можно отнести к производным доказательствам, поскольку свои сведения о произошедшем она «почерпнула» из другого источника (если так можно назвать погибшего потерпевшего). Т.е. Орлова не была непосредственным свидетелем произошедшего, она не восприняла непосредственно сведения о совершенном убийстве.

Как пишет Л.В. Головко, первоначальные и производные доказательства взаимосвязаны, производные зависят от первоначальных. Эта зависимость определяет однородность содержания первоначальных и производных доказательств. Вместе с тем передача информации от одного источника к другому может вызвать искажение и потерю части сведений. Поэтому первоначальные и производные доказательства отличаются друг от друга объемом, точностью и чистотой информации. Данное обстоятельство следует учитывать при оценке доказательств - по возможности предпочтительнее обращение к первоисточнику. Однако это вовсе не значит, что производные доказательства - это доказательства "второго сорта" и что они не могут быть использованы при производстве по уголовному делу. Российское доказательственное право отрицает любую иерархию доказательств в духе теории формальных доказательств, в том числе при их делении на первоначальные и производные. Более того, в некоторых случаях производные доказательства приобретают первостепенное значение, особенно когда с их помощью устанавливается недостоверность первоначальных доказательств.

Более того, для таких случаев установлено специальное положение п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, в соответствии с которой к недопустимым доказательствам относятся показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности. Вполне очевидно, что Орлова не могла не сказать источник своей осведомленности.

Поэтому данные показаний следует признать источником сведений, которые могут доказывать причастность Огурцова и Акулы в совершении преступления. Само собой, что показаний Орловой подлежат соответствующей проверке и оценке в совокупности с иными доказательствами.

Об этом же сказал и КС РФ. В Определении Конституционного Суда РФ от 29.05.2014 № 1049-О он указал, что уголовно-процессуальный закон не содержит положений, освобождающих суд, прокурора, следователя и дознавателя от обязанности исследовать доводы подозреваемого, обвиняемого о признании тех или иных доказательств не имеющими юридической силы и при возникновении сомнений в допустимости или достоверности этих доказательств - отвергнуть их в соответствии с требованиями статей 49 (часть 3) и 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2011 года N 955-О-О, от 20 октября 2011 года N 1423-О-О, от 11 мая 2012 года N 814-О, от 24 сентября 2012 года N 1620-О и от 24 декабря 2013 года N 2092-О).

Это относится и к случаям исследования показаний свидетелей, ссылающихся на сведения об имеющих значение для дела фактических обстоятельствах, полученные ими от определенного лица, впоследствии умершего (признанного умершим). Такие показания оцениваются судом в совокупности с другими доказательствами по делу с точки зрения их относимости, допустимости, достоверности и достаточности и сами по себе не могут рассматриваться как основанные на предположении или слухе.

В. А. Фролов также пишет о том, что Производные доказательства могут заменить первичные доказательства, если последние утеряны, недоступны для следствия. Например, по делу об убийстве пострадавший перед смертью назвал присутствующим лицам фамилию убийцы. На допросе свидетели показали, что потерпевший назвал фамилию убийцы. Несомненно, что это производные доказательства, но они очень существенны и необходимы, поскольку на данный момент невозможно получить показания потерпевшего об обстоятельствах преступления в связи с его смертью[1].

Таким образом, показаний Орловой сами по себе не могут быть признаны недопустимыми.

Задание 2. Оперативный работник Соколов изъявил желание дать показания в качестве свидетеля по уголовному делу об ограблении Тунина. Соколов заявил, что он обладает важной информацией, полученной им в результате оперативно-розыскной деятельности по факту, которой существенно повлияет на раскрытие и расследование преступления.

Вопросы:

Оцените инициативу оперативного работника. Допустимо ли его допрашивать об обстоятельствах, ставших ему известными в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий?
Не возникает ли здесь противоречий между оперативно-розыскной природой сведений, которыми располагает оперативный работник и приданием им статуса доказательства по уголовному делу?
В чем выражается данное противоречие и как его разрешить?

Обоснуйте свою позицию с точки зрения закона, судебной практики и правовой доктрины.

Решение

Ответим последовательно.

Итак, оперативник Соколов решил дать показания в качестве свидетеля по делу. С одной стороны, чисто формально он может это сделать, ибо ст. 79 УПК РФ не содержит запрета на дачу производных показаний, т.е. на получение таких сведений, которые были восприняты у источника, первоначально воспринявшего данную информацию. Формально, он также может быть признан свидетелем. А сущность как может повлиять?

Статья 75 УПК РФ устанавливает перечень условий, при которых доказательства признаются недопустимыми. Пункт 3 ч. 2 ст. 75 УПК РФ указывает, что к недопустимым доказательствам относятся иные доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ. Пункт 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 05.03.2004 № 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» указывает, что решая вопрос о том, является ли доказательство по уголовному делу недопустимым по основаниям, указанным в пункте 3 части 2 статьи 75 УПК РФ, суд должен в каждом случае выяснять, в чем конкретно выразилось допущенное нарушение.

Сам по себе вызов оперативных сотрудников в суд для допроса в качестве свидетеля допустим, ибо ч. 3 ст. 58 УПК РФ не содержит императивного запрета на их допрос. Об этом свидетельствует и судебная практика. Так, в Кассационном определении Верховного Суда РФ от 08.06.2017 № 22-О17-1 указывается, в частности, что допрошенные в судебном заседании в качестве свидетелей оперативные сотрудники органов внутренних дел дали показания об обстоятельствах задержания и допросов Кабисова Ю.В., в которых отвергли применение к нему физического и психического принуждении.

А.А. Юнусов и Т.Н. Баширов пишут, что когда сотрудник правоохранительного органа свидетельствует в суде о своих действиях, о том, что он лично видел, слышал, в общем, воспринимал, то это будет первоначальное доказательство, а составленный им документ, ставший предметом проверки, напротив, становится производным. Подобное утверждение приводит к выводу о желательности по каждому процессу получать информацию об обстоятельствах, установленных следователем, из уст самого следователя. А.С. Сидоров пишет, что в ходе оперативно-розыскных мероприятий оперативный работник или лицо, оказывающее ему содействие, может лично, непосредственно наблюдать те или иные факты, события, действия, имеющие значение для дела и входящие в предмет доказывания. Это может происходить, например, в ходе проверочной закупки (оружия, наркотических средств или иных предметов, веществ и продукции, свободная реализация которых запрещена либо оборот которых ограничен), когда оперативный работник или содействующее ему лицо выступает в роли покупателя; в процессе наблюдения за действиями, за поведением заподозренных в совершении преступления; при оперативном внедрении в преступные группировки; в процессе оперативного эксперимента и т.п. Полученные таким образом сведения могут быть введены в процесс только посредством допроса лица, которому эти сведения стали известны, в качестве свидетеля (либо в качестве подозреваемого или обвиняемого, когда речь идет об участниках преступных групп, согласившихся оказывать содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность). (https://advokatsidorov.ru/ispolzovanie-rezultatov-ord.html)

В свою очередь, в Комментарии к УПК РФ под ред. В.М. Лебедева указывается, что допрос может касаться лишь обстоятельств получения какого-либо доказательства, допустимость которого оспаривается в судебном заседании. В случае допроса таких лиц, например, по обстоятельствам частного разговора с подсудимым, во время которого тот признался в совершении преступления, их показания следует признавать недопустимыми доказательствами, поскольку использование таких показаний влечет нарушение гарантированных Конституцией РФ прав и свобод человека и гражданина и установленного в УПК порядка собирания и закрепления доказательств. Аналогичная позиция содержится в Комментарии к УПК РФ под ред. Г.И. Загорского.

В п. 13 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за январь - июль 2014 года указывается, что в соответствии с правовой позицией, изложенной в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 6 февраля 2004 г. № 44-О, недопустимо воспроизведение в ходе судебного разбирательства содержания показаний подозреваемого, обвиняемого, данных в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденных им в суде, путем допроса в качестве свидетеля дознавателя или следователя, производивших дознание или предварительное следствие.

Суд не вправе допрашивать дознавателя и следователя, равно как и сотрудника, осуществляющего оперативное сопровождение дела, о содержании показаний, данных в ходе досудебного производства подозреваемым или обвиняемым, восстанавливать содержание этих показаний вопреки закрепленному в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ правилу, согласно которому показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденные им в суде, относятся к недопустимым доказательствам. Тем самым закон исключает возможность любого, прямого или опосредованного, использования содержащихся в них сведений.

Как представляется, высшие судебные инстанции рассматривают частные случаи.Наиболее продуктивным представляется следующий вариант.

Допрос оперативного сотрудника возможен в качестве свидетеля, но только в двух случаях: допрос оперативного работника, с целью получения (восполнения) доказательств по уголовному делу и допрос оперативного работника на предмет производства следственных и иных процессуальных действий по делу. Если второй случай сомнений не вызывает, то первый случай требует пояснений. Указанное основание для допроса дознавателя является обоснованным лишь в исключительных случаях, когда иными процессуальными средствами невозможно установление искомых обстоятельств, при обязательном наличии совокупности иных доказательств по уголовному делу. Фактически, об этом же пишет и Л.В. Головко – «что касается конкретных уголовно-процессуальных действий (решений), которые требуются для формирования на основе оперативно-розыскных данных полноценных доказательств, то они зависят от вида произведенного ранее оперативно-розыскного мероприятия, характера полученных данных и т.п., т.е. определяются в каждом конкретном случае индивидуально. При этом следует различать воспроизводимые и невоспроизводимые данные, полученные оперативно-розыскным путем. С первыми больших трудностей не возникает. Например, уполномоченное лицо в порядке оперативно-розыскной деятельности произвело опрос жителей многоквартирного дома с целью выяснения того, кто из них что-то может показать об интересующих следствие событиях. На основании представленных оперативно-розыскных данных следователь вызывает для допроса в качестве свидетелей только тех лиц, которых удалось отобрать оперативно-розыскным путем, так как вызывать остальных (они ничего не видели и не слышали) не имеет ни малейшего смысла. В такой ситуации вызванные в качестве свидетелей лица способны воспроизвести необходимую информацию, но уже в надлежащей процессуальной форме (в качестве показаний, полученных на допросе). Сложнее обстоит дело с невоспроизводимыми оперативно-розыскными данными. Например, когда в ходе оперативно-розыскной деятельности удалось зафиксировать факт передачи взятки. Ясно, что повторно воспроизвести его никакой возможности нет. Тогда возникает необходимость в производстве целого комплекса уголовно-процессуальных мер, которые позволят сформировать полноценные доказательства: приобщение полученной видеопленки в качестве доказательства, ее осмотр, направление на экспертизу с целью выяснения подлинности, допрос в качестве свидетелей соответствующих оперативных работников и др. В результате мы получим ряд надлежащих доказательств (вещественное доказательство, протокол осмотра, заключение эксперта, свидетельские показания и др.), каждое из которых может использоваться в уголовно-процессуальном доказывании для установления обстоятельств уголовного дела».

Если же речь идет о показаниях дознавателя при отсутствии иных доказательств по делу, то таковой допрос является категорически недопустимым, поскольку дознавателя является лицом профессионально заинтересованным в исходе уголовного дела, и, как следствие, объективность и беспристрастность разрешения уголовного дела должна быть подвергнута сомнению.

В приведенных случаях речь идет, по сути, об отдельных обстоятельствах проведения ОРМ, а не о фактах, которые стали известны оперативнику.

Соответственно, как мы видим по условию задачи, отсутствуют необходимые условия для признания допустимым и возможным допроса такого оперативного сотрудника по данному делу. Таким образом, оперативный сотрудник не прав.

При ответе на второй вопрос следует указать, что в общем, противоречий нет. В Определении Конституционного Суда РФ от 25.11.2010 № 1487-О-О, а также в Определении Конституционного Суда РФ от 04.02.1999 № 18-О содержится идентичная позиция, указывающая на то, что порядок уголовного судопроизводства, а следовательно, собирание, проверка и оценка доказательств регулируются нормами Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (статья 1, главы 10 - 11 и 24 - 27). Результаты же оперативно-розыскных мероприятий являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем, а именно на основе соответствующих норм уголовно-процессуального закона, т.е. так, как это предписывается статьями 49 (часть 1) и 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации. Эта же позиция была еще раз воспроизведена в Определении Конституционного Суда РФ от 29.09.2016 № 1943-О.

Таким образом, противоречия как такового нет. Сведения, полученные в ходе ОРД, и доказательства – суть качественно разные категории, но одна не исключает другую при надлежащем приобщении к уголовному делу.

Таким образом полагаю, что противоречия заключается в статусе тех сведений, которыми обладает Соколов. Мы уже установили, что с наибольшей долей вероятности он не сможет дать показаний как свидетель по делу. Однако его сведения можно надлежащим образом приобщить к материалам уголовного дела путем придания им статуса иных документов.

Задание 3. В парке им. Горького г. Энска был обнаружен труп гражданки Р. с признаками насильственной смерти. Подруга погибшей показала, что накануне вечером они были на дискотеке, после которой Р. пошел провожать домой молодой человек по имени Саша. По подозрению в изнасиловании был задержан некто Александр Д. Следователь предложил ему на допросе сознаться в преступлении, убедив в том, что в его невиновность все равно никто не поверит, так как он уже был судим и у него нет алиби. Д. согласился взять вину на себя. Следователь привлек его в качестве обвиняемого. Однако в суде Д. отказался от данных ранее показаний и сказал, что преступления он не совершал.

Вопросы:

Являются ли доказательством такие показания обвиняемого?
При каких условиях признание обвиняемым вины может быть положено в основу обвинения?
Какое нарушение уголовно-процессуального закона совершил следователь, какое противоречие оно породило и как его следует разрешить в суде?

Аргументируйте свою позицию с точки зрения закона, судебной практики и правовой доктрины.

Решение

Ответим последовательно.

Показания обвиняемого как доказательство закрепляются п. 1 ч. 2 ст. 74 УПК РФ и ст. 77 УПК РФ. В соответствии с ч. 2 ст. 77 УПК РФ признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств. Таким образом, голословное, ничем не подкрепленное признание обвиняемым совей вины само по себе не является доказательством и подлежит оценке по совокупности, что еще раз подтверждает ВС РФ в п. 17 Постановления от 29.11.2016 № 55 «О судебном приговоре»

В нашем случае следователь убедил Александра взять всю вину за совершенное преступление на себя. При этом следователь оперировал данными, которые, опять же, сами по себе не являются доказательствами; не была проведена их надлежащая оценка по правилам ст. 88 УПК РФ.

В условиях нашей задачи, по сути, можно говорит о психическом принуждении лица к признанию вины.Как пишет С.А. Касаткина в своей монографии «Признание обвиняемого» применение к обвиняемому всевозможных психологических манипуляций, уговоров, обещаний, внушений может привести к вынужденному признанию, которое, в свою очередь, не обязательно будет соответствовать действительности. Растерянный, сбитый с толку человек, еще и находящийся под стражей, может оговорить себя, дав "нужные" следствию показания. Представляется, что Касаткина полностью права в следующих своих утверждениях – наиболее действенной мерой против использования незаконных методов ведения следствия является институт недопустимости доказательств, закрепляющий ничтожность результатов процессуальной деятельности, их непригодность для доказывания в уголовном процессе в случае нарушения предусмотренной законном процедуры получения соответствующих доказательств.

Достоверность показаний обвиняемого, полученных в результате применения к нему принуждения в том или ином виде, оказывается под угрозой, а следовательно, и сообщаемые обвиняемым сведения о своей виновности не могут не вызывать сомнений.

Касаткина же приводит ссылку на такое дело, содержащееся в Обзоре судебной практики Верховного Суда РФ по рассмотрению уголовных дел в кассационном и надзорном порядке в 1994 году – Несмотря на грубые нарушения закона, допущенные по делу, при очередном судебном разбирательстве суд постановил в отношении И. обвинительный приговор.

Отменяя этот приговор, кассационная инстанция обратила внимание на то, что осуждение И. основано по существу лишь на одних его показаниях в начальной стадии следствия. Между тем, как усматривается из материалов дела, И. сразу же после задержания и разъяснения ему прав подозреваемого заявил, что желает иметь защитника с момента задержания. Однако это его требование выполнено не было, и он в течение девяти дней допрашивался, в том числе почему-то и в качестве свидетеля, без участия защитника. Только после того, как И. признал себя виновным в убийстве, к участию в деле был допущен адвокат. На первом же допросе с соблюдением требований уголовно - процессуального закона И. отказался от признания своей вины и объяснил, чем были вызваны его показания в этой части.

Кроме того, отменяя приговор, кассационная инстанция обратила внимание на многочисленные противоречия в показаниях И., в которых он признавал свою вину, с другими фактическими данными, которые не нашли своего объяснения в материалах дела.

Достаточно сказать, что при проведении соответствующей экспертизы было дано категорическое заключение, исключающее возможность причинения потерпевшим телесных повреждений молотком, которым согласно показаниям И. и принятой органами предварительного следствия версии было совершено убийство.

Поэтому уголовное дело в отношении И. направлено на новое расследование.

Это вполне объяснимо, ибо свойство допустимости складывается из трех элементов: надлежащий субъект получения; надлежащий источник; надлежащий и установленный порядок получения таких сведений. В силу того, что лицо, возможно, и не совершало преступления, у нас уже выбивается аргумент о субъекте. К тому же, следователем был грубо нарушен порядок проведения допроса, было применено психическое насилие, что категорически недопустимо (нарушаются положения ст. 7 и ст.9 УПК РФ).

Как указал ВС РФ в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 05.03.2004 № 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» решая вопрос о том, является ли доказательство по уголовному делу недопустимым по основаниям, указанным в пункте 3 части 2 статьи 75 УПК РФ, суд должен в каждом случае выяснять, в чем конкретно выразилось допущенное нарушение. В силу части 7 статьи 235 УПК РФ пр

Соответственно, такие доказательства должны получить статус недопустимых.

Таким образом, мы уже указали, что следователь нарушил уголовно-процессуальный закон, заставив Александра взять вину на себя. Вместе с тем подсудимый отказался от своих показаний в судебном заседании, что не запрещено, однако в таком случае, по смыслу п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК РФ, его показания могут быть все равно использованы в качестве источника доказательств по уголовному делу. Как представляется, именно в данной ситуации и заключается противоречие – да, он отказался от показаний, но они все равно могут быть использованы в процессе доказывания вины.

Как разъяснил ВС РФ в п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.11.2016 № 55 «О судебном приговоре» в случае изменения подсудимым показаний суд обязан выяснить причины, по которым он отказался от ранее данных при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства показаний, тщательно проверить все показания подсудимого и оценить их достоверность, сопоставив с иными исследованными в судебном разбирательстве доказательствами.

Соответственно, должен быть механизм своеобразного «гашения» данных негативных последствий, коим и выступает институт признания доказательства недопустимым при его оценке в совокупности с иными обстоятельствами дела.

В таком случае, при наличии вышеуказанных условий уголовно дело подлежит прекращению в суде за отсутствием доказанности вины Александра.

[1] Использование производных доказательств в военных судах Российской Федерации (Фролов В.А.) ("Военно-юридический журнал", 2013, N 9)

Дата добавления: 2018-05-02; просмотров: 4187; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 56

Мы поможем в написании ваших работ!