Глава 2: Любовь не может погибнуть 10 страница
Ей нужно было верить в себя, в меня и в нас.
— О чем ты думаешь? — мягким голосом спросила меня Блу. Я не хотел напугать ее правдой, поэтому сказал то, о чем подумал, когда только вошел к ней в комнату. Ну, кроме того, что я хотел сотворить с ней на этой кровати.
— Я думал о том, что встретил либо самого нудного человека на земле, или же ты просто не успела раскрыться.
Я почувствовал, как она вся напряглась, а затем медленно выдохнула. Как же мне хотелось, чтобы она просто рассказала мне, в чем дело. Мне хотелось ей помочь, но так как она не стала делиться со мной своими демонами, я попробовал кое-что другое. Оттолкнул ее от себя, встал с кровати и направился к коробкам в углу ее комнаты. Черт, обрывать контакт было чертовски тяжело, но я был ей нужен. Я чувствовал это своей проклятой душой. Блу было нужно, чтобы я был сильным, поэтому, не обращая внимания на ее робкий писк, я открыл первую же коробку, стоящую в углу, и обнаружил в ней сложенные плакаты. Вытащил свернутый плакат, на углах которого до сих пор был пластилин. Плакат легко проскользнул в моей руке, и пока я это делал, то украдкой бросал на нее взгляд. Она покусывала свою губу, а я еле сдержал улыбку, когда полностью развернул плакат.
— И что, наконец, здесь делает Этта Джеймс[14]? — спросил я. Она рассмеялась и упала спиной на кровать, мне это понравилось, но я по-прежнему был в корне чертовски растерян, почему Этта Джеймс была такой важной личностью.
|
|
|
Блу перевернулась на бок, чтобы подавить смех, и я хотел запрыгнуть обратно на кровать и пощекотать ее, чтобы снова услышать ее хихиканье, но я также хотел посмотреть, что еще она хранила в этих коробках.
— Этта Джеймс — одна из самых известных, энергичных и проникновенных артистов всех времен. Она умерла в прошлом году. Она отжигала вплоть до своей смерти.
— Значит, она из былых времен. — Я поморщился и посмотрел на плакат снова, пока она встала с кровати и неторопливо подошла ко мне.
— Не говори так. Мне нравится музыка той эпохи. В текстах и вокале так много жизни, глубины и силы воли. Мне нравится Этта, потому что она перенесла так много бед, но все равно оставалась на коне.
Она стояла рядом со мной, касаясь своим плечом моего бицепса, от чего тот задрожал.
— Тебе нравится другая музыка? — спросил я, на что она кивнула и смотрела, как я исследую ее голую стену и прилепил плакат прямо посередине. Она не возражала, так что я направился обратно к коробке за следующим плакатом. Я достал его и развернул, пока она наблюдала за мной.
— Блу? — произнес я, держа плакат в руке, при этом широко улыбаясь и глядя на нее.
— Что?
— Как же тебе вообще может нравиться такая мелодраматическая певица как Этта, и в то же время увлекаться «Перл Джем»[15]? В смысле, я понимаю их манеру, но они в абсолютно разных жанрах. Наподобие полярных противоположностей.
|
|
|
— Не так чтобы очень. Они сильны и сентиментальны по-своему. Моя любимая песня на данный момент — та, которую они спели в живую с Беном Харпером[16]. Теперь голос этого мужчины звучит во мне.
— Почему у меня такое чувство, что ты очень сложный человек? Наверное, Шрек был прав, когда сказал: «Людоеды, как и лук, многослойны». Что ж, думаю, ты тоже многослойна.
Она засмеялась и на этот раз взяла у меня постер и прикрепила его справа от Этты. Это дикая смесь для меня, но пока она счастлива — все хорошо.
— Вокруг так много неправильных вещей, что вы начинаете ценить, когда встречаете среди них правильные. — сказала она рассеянно, делая шаг назад, чтобы проверить свою работу, и да, я осознавал, что пялился. И мне было все равно. Она была так красива и... удивительна и чертовски умна.
— Мне нравится, — сказал я.
Она возвратилась ко мне и вытащила другой постер.
— Мне тоже. Это цитата Мэрилин Монро. У нее всегда были лучшие цитаты.
Я тоже ухватился за постер и развернул его. Это оказалось черно-белое изображение балерины и я подумал о Харпер, танцующей на сцене в тот день. — Во-первых, они были полезны для таких, как она.
|
|
|
— Она не была настолько глупой, какой все ожидали ее видеть. Мне кажется, что она сделала свой выбор, в котором нуждалась, как и все остальные.
На мгновение я задумался над этим и потом никак не мог остановиться, размышляя о том, как я, не подумав, осуждал людей. Я ни черта не знал о Мэрилин и все равно осуждал ее. Я ничего не знал о моей мачехе, Лорел и, тем не менее, осуждал ее. Может быть, мне стоило снять пару слоев, которые были неправильными, как говорила Мэрилин
— А что, по-твоему, во-вторых? — спросила Харпер, прикрепляя маленький рисунок целующейся парочки рядом с балериной, которую я вывесил.
— Тебе в целом нравятся цитаты или только ее? — Свернутыми оставалось еще почти двадцать плакатов самых разных размеров: Imagine Dragons, Paramore и некоторые другие группы, о которых я никогда даже не слышал. Я наслаждался, занимаясь с ней подобным и лучше узнавая ее.
Она достала еще один и улыбнулась, когда развернула его. Я не мог сдержаться от смеха. На нем был жалостный котенок, свисающий с дерева, с надписью «Держись». Я видел такие в библиотеках, у врачей, в школе, в «Симпсонах». Я бы никогда и не подумал, что увижу такой же в чьей-то комнате.
|
|
|
— У меня есть кое-что для цитат. Самые глубокие слова и жизненные уроки заключают в кавычки. Вещи, которые ты можешь узнать и благодаря которым вырасти, умещаются в одной строчке или предложении. Я узнала о таком, что некоторые не узнали бы за всю жизнь. Это могут быть цитаты из фильмов, текстов песен, стихов, слов президента или бездомных людей. Неважно, откуда они берутся, до тех пор пока они находят отклик здесь. — Она положила свою руку мне на грудь прямо над сердцем, и, клянусь самому Господу Богу, оно забилось так, будто хотело выпрыгнуть из моей груди прямо ей в руку.
Девушка продолжила
— Как, например, сейчас мне пришла на ум такая: «Но близость взаимного смущения, когда оба чувствуют, что небезразличны друг другу, однажды возникнув, не исчезает бесследно». Это Джордж Элиот. — Она вернулась к коробке с плакатами и по моему телу пробежала небольшая дрожь, как только она убрала свою руку от моей груди.
— Я слышал о нем, — сказал я и схватил следующий, как сделала и она. — Разве он не был автором-транссексуалом восемнадцатого века? Мы изучали его на уроке английского.
Она шлепнула меня по руке и расхохоталась.
— Он не был транссексуалом, он был женского пола. В те времена женщин не воспринимали всерьез, поэтому она использовала псевдоним.
— Вот как. — Я рассмеялся.
— И ты упустил главное.
— Нет. Не упустил. Я тебя слушаю. Я чувствую это и понимаю, почему они тебе нравятся. Я бы хотел, чтобы мы жили глубиной слов вместо чуши собачьей. Лучшим советом, который удерживал меня на земле после маминой смерти, было: «Отпусти то, что убивает тебя, и держись за то, что заставляет тебя дышать».
— Глубоко и красиво. Кто это сказал?
— Губка Боб Квадратные Штаны.
Ее улыбка стала еще шире, и она все же смотрела на меня с подозрением. Я не мог остановить смех, который буквально рвался из меня. Было очевидно, что она испытавала некую трудность при выборе, воспринимать меня всерьез или нет.
— Я знаю, что ты надо мной подшутил.
Я пытался подавить свой смех, но безрезультатно.
— Нет, — потряс я головой. — Это правда, Губка Боб — мудрый чувак.
Она презрительно усмехнулась и направилась к своему шкафу, чтобы взять небольшую коробку из-под обуви, которую она принесла к своей кровати и открыла. Мой хохот стих, как только она вынула ручку и небольшой девчачий блокнот, который лежал поверх груды отдельных листов бумаги. Я присел на кровать, коробка была между нами. Я хотел посмотреть, что это были за листы бумаги, но что если они были чем-то наподобие дневника, и она бы не хотела, чтобы я их читал? Хотя, с какой стати тогда она вообще бы их приносила, если бы не хотела, чтобы я их видел. Так что я взял несколько, пока она делала надпись на своем блокноте. Это были цитаты. На всех трех листках, которые я держал в руке, ее почерк выглядел по-разному.
«За каждую минуту, пока ты зол, ты теряешь шестьдесят секунд счастья».
Ральф Уолдо Эмерсон
Ее почерк был отчетливым. Сердилась ли она, когда это писала? Что разозлило ее? Просматривала ли она эту цитату, чтобы помочь себе пройти через подобное? Я хотел спросить у нее, но вместо этого прочел следующий клочок бумаги.
«Преврати свои раны в мудрость».
Опра Уинфри
От этого я начал улыбаться, потому что четко осознавал и мог себе представить, как она хватала свою коробку во время одного из шоу Опры. Писала она прописью и в спешке, будто было важно не забыть и записать, чтобы она могла сделать из нее выводы. Было такое ощущение, будто я заглянул Блу в душу, а моя, в свою очередь, стремилась ее утешить.
Она наблюдала за мной. Я чувствовал, что ее глаза изучали меня, то, как бы я мог реагировать. Я начал читать следующий клочок, который был написан самым красивым почерком, как у моей мамы, когда та писала письма своей двоюродной тетушке в Англию.
«Я не свободна, но и не занята. Я просто в запасе для того, кто заслуживал бы мое сердце, потому что, как говорится, удача улыбается терпеливым».
Неизвестный
Теперь я взглянул на нее, на самом деле посмотрел и увидел беззащитность под ее храброй внешностью, которую она всем демонстрировала, и поднял клочок бумаги вверх.
— Вот тот. Его я держу для тебя, потому как, по-моему, ты ждала достаточно долго.
— Хорошо.
Я свернул его, вытащил бумажник из своего заднего кармана и припрятал в один из отделов. Мне хотелось прочесть их все, изучить ее сердце и душу. Нужно было задать ей кучу вопросов. Но всё же я так сильно хотел ее поцеловать, что все остальные мысли отошли на второй план. Тогда я потянулся к ней, приблизил ее лицо к своему и поцеловал.
Господь всемогущий, мне нравится ее целовать! Если это все, что я мог бы делать с ней до конца своей жизни, то был бы доволен. Мы целовались четыре раза, и каждый последующий поцелуй оказывался лучше предыдущего. По вкусу она была как смесь кофе с чем-то сладким, отчего мое сердце сходило с ума по ней, по ней, которая чертовски потрясающа и сама по себе.
Я бы продолжал целовать ее, если бы мое сердце не перестало биться, когда я услышал, как Бен выкрикнул «Папа дома». Я соскочил с кровати и прошел в другой конец комнаты, прежде чем Блу поняла, что произошло.
— Что? — спросила она так, будто обжиматься с парнем, когда ее отец дома, было абсолютно естественным.
— Правило свиданий сто первое: соблюдай отцовское правило кругов личного пространства по отношению к его дочери в его доме, особенно, когда он тоже дома. Конечно, первую часть можно стереть, мы все так делаем, но вторую? Черт побери, нет. — Я поднял руки в знак протеста, качая головой от ее шаловливой ухмылки. — Мне нравится то, где сейчас находятся мои яйца, большое тебе спасибо.
Блу поднялась с кровати и не спеша направилась ко мне. Я чуть кирпичей не наложил, пока следил за дверью.
— В любую секунду она широко распахнется и он придет за моим мужским достоинством. Неужели ты хочешь себе подружку вместо парня?
Она хихикала. Хихикала, ради всего святого! После, когда мне показалось, что сердце собиралось меня подвести, ее грудь оказалась напротив меня, а губы — возле моего уха. Думаю, я уже собирался рухнуть в обморок, когда она прошептала:
— Он не войдет сюда. Он ничего не скажет, потому что ему все равно.
Затем она через мое плечо дотянулась и прицепила маленький кусочек бумаги к уголку плаката с цитатами Шекспира. Она вернулась к своей обувной коробке проникновенных цитат и быстро пробежала по ним пальцами, не глядя в мою сторону. Бросив взгляд через плечо, я увидел цитату Спанч Боба. Ее почерк был ровным и свойственным женщинам.
— Ты поместишь их полностью все? — спросил я, поглядывая на дверь, несмотря на ее уверенность, так как просто неестественно для отца не беспокоиться о том, был ли парень в комнате у его дочери за закрытой дверью.
— Нет, не все из них. Просто в определенный момент все они занимают свое место на стене, но когда они перестают быть для меня актуальными, я снимаю их, и они попадают сюда.
— Есть ли тут хоть одна с момента твоего переезда, которую ты бы хотела повесить? — спросил я, снова садясь рядом с ней и коробкой.
Она на мгновение замолчала, и я почти мог видеть, как винтики в ее мозгу вращались, когда она медленно опустила крышку обратно на коробку и посмотрела на меня, наши взгляды встретились.
— Нет. После прошлой ночи моя жизнь круто пошла вверх и я не думаю, что хоть что-нибудь теперь будет уместным в данный момент. — Затем она улыбнулась, погладила крышку и забросила ее обратно в шкаф. Я схватил коробку с плакатами и начал добавлять их в коллаж интересов Синей Птицы Счастья.
Мы все болтали и болтали, в то время как вместе трудились над распаковыванием нескольких коробок в ее комнате. Четырех, если быть точным. За исключением стены с плакатами и цитатами, комната была довольно минималистической, в отличие от большинства девушек, которые хранили каждую безделушку, которая когда-либо была им подарена. Как если бы Блу провела грандиозный отбор, прежде чем переехать сюда. Либо так, либо она не любила непрактичные вещи, что очень даже на нее похоже. Было похоже, что она по-настоящему избирательна в своих желаниях, и я чувствовал себя хорошо от того, что она выбрала меня.
Был бы я незнакомцем, который вошел к ней в комнату, я бы тут же почувствовал, будто знал ее. Танцы. Музыка. Книги и телесериалы, в плане цитат и искусства. Никаких плюшевых медвежат, рюшечек и, что больше всего меня удивило, никаких фотографий. Не было ни одного фото ее друзей или семьи, не считая той единственной, которая стояла на ее прикроватной тумбочке. Совсем ничего не было. Тем не менее, должен признать, я был рад отсутствию у нее фотографий с ней и ее бывшими парнями. Не думаю, что я бы хорошо с этим всем справился.
Было смешно думать, что еще вчера я не знал этой девушки и что ее не было в моей жизни. Теперь, когда она была здесь, меня до смерти пугала пустота, которую она бы оставила на прощание, если бы когда-либо бросила меня.
Мы оба были, как выжатый лимон. Полуночные посиделки были наполнены новыми впечатлениями и незнакомыми эмоциями; меня поглотили чувства, которые я бы никогда не подумал, что существуют. Блу включила свое стерео, оно было похоже на смесь Джека Джонсона и музыки в стиле «кантри». Она сказала, что это были «The Beautiful Girls». Я не узнал название, но мне понравилось, что ее интересовали вещи, отличные от других девушек в школе. Если бы она включила этих парней из «One Direction», то во мне бы что-то надломилось. Но вместо этого она прижалась ко мне, и я поглаживал ее красивые волосы, пока она рассказывала мне о группе.
Они были из Австралии. Она влюбилась в них и считала, что их тексты были словно книгой из цитат, которую она могла читать каждый день. Затем она сказала мне вслушаться, я так и сделал. Блу была права, группа понравилась мне по мере того, как я прослушал три их композиции, прежде чем переутомление унесло меня в ритм музыки и поэтичных строк.
Голос девушки вырвал меня из темного спокойного сна. В комнате было темно, от чего мое сердце билось так чертовски сильно, что тело сотрясалось. Блу снова говорила во сне, прижавшись к моей футболке, и я прижал свой подбородок к груди, чтобы рассмотреть ее лицо. Она все еще спала, а я начал расслабляться под ее бормотание в ночи. Я и забыл, что она разговаривает во сне.
Стараясь, что есть мочи расслышать слова через мягкую музыку, которая, должно быть, стояла на повторе, я слышал отрывки предложения, потом она умолкла, прежде чем начала снова. Я смог разобрать имя Бена и что она сожалела. Ах, если бы я только знал, о чем она говорила дальше. Казалось, что я узнавал ее с другой стороны. Она рассказывала о себе, но так много всего скрывала, как, к примеру, свою истинную суть. Она открыла меня, как банку содовой и выпила все, что можно было узнать обо мне. Как плохое, так и хорошее. Мне казалось, что я потерял ее, когда она спросила о моей жизни после маминой смерти, но все было так, будто она поняла и не обостряла ситуацию. Если бы она сказала, что спала с парнями, как это делал я с девчонками, пожалуй, я бы хорошенько что-нибудь ударил. Но Блу сказала, что было естественным хотеть заполнить пустоту, и до тех пор, пока это никого не ранило, мне не стоило сожалеть о подобном.
Пфф. Да, я сожалел, и да, я ранил девушек эмоционально, но мне было слишком стыдно, чтобы рассказать ей об этом. Вместо этого я поцеловал ее в макушку и предоставил Блу возможность не отвечать на практически все мои вопросы. Она не использовала «пасс», хотя я также не заставлял ее. Я мог бы, но мне было слишком не все равно, чтобы вытворять такое нарочно. Она использует их, когда в этом будет необходимость, так же как и посвятит меня, когда сможет. На данный момент я собирался узнать ее так близко, как только мог, даже если это означало прислушиваться к ней спящей, тогда как мне бы стоило разбудить ее и пойти домой.
— Не обращай на него внимание, — сказала она внятно. Впервые она не бормотала, а я поглаживал ее по волосам и успокаивал. — Мне жаль. — Она сжала маленький кулачок рядом со мной и моей рубашкой, казалось, что она просто начинала плакать. Ад замерз бы прежде, чем ее слезы перестали бы меня убивать.
— Блу. — Я погладил ее по голове и вытер мокрые глаза, в то время как она издала хныкающий звук, который вызвал жгучую боль у меня в груди. — Харпер, детка, проснись.
Она зарылась лицом в мою грудь, так что я больше не мог ее видеть, но мог сказать, что она просыпалась. Она отстранилась, чтобы сесть, и я сделал так же, поглаживая ее влажную щеку, пока она вытирала вторую. Блу не была удивлена, она выглядела смущенной. Я конечно не самый умный, но ее реакция указывала мне, что чаще всего происходило так, а не иначе.
— Это один и тот же ночной кошмар, или каждый раз другой? — спросил я, и снова она не выглядела удивленной.
— Я снова разговаривала во сне, да?
Кивая, я потянулся к ней, но она покачала головой, а я почувствовал неловкость от того, что хотел ей помочь, но не мог. Я не выносил этого чувства, ненавидел его чертовски сильно. Я презирал свою неспособность помочь маме, и это же чувство было ненавистно мне сейчас.
— Что я сказала? — спросила она, не глядя на меня, а я осознал, что ненавидел ее неприязнь даже больше, чем свою беспомощность.
— Не делай так, ладно? Если ты хочешь поговорить со мной, спросить меня о чем-то, то не прячься от меня. В этом нет ничего такого, из-за чего стоит смущаться или расстраиваться. У тебя был ночной кошмар и ты плакала. Я делал так много раз. Рыдал, как чертов младенец, правда. Так что нет ничего плохого в том, что ты плачешь из-за ночного кошмара про Бена. Мне нравится то, как ты защищаешь его и как заботишься о нем. Я все не возьму в толк, что происходит с вашим отцом. Вы, ребята, нуждаетесь в нем. Так что для тебя естественно хотеть компенсировать недостаток родительской заботы от него.
— Это все, что я сказала? — Она хмурилась, что раздражало меня, но также и давало понять, что она окольными путями пыталась выяснить, не выдала ли мне свою большую страшную тайну. Я скатился с другой стороны кровати, подошел к стерео и ударил по кнопке питания, погрузив нас в тишину. Единственным звуком в комнате стало наше напряженное дыхание.
— Проклятье, Харпер. Я не тот, кто скрывает что-то. Если я говорю, что это касалось Бенни, значит, так и есть. И ничего больше. Никаких скрытых замыслов.
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 177; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!