Вспоминал со слов близко знавших
Nbsp; ***** ВЗГЛЯД ИЗДАЛЕКА****** «Эпоха Самиздата» Город Бердск на кануне своего юбилея… Ему что-то вроде около трехсот. Старше Новосибирска чуть ли не в три раза…Глубинка! Иду по аллее центрального парка. Огромные тополя – колонны и убаюкивающее шарканье старой метлы. Осень. Ритм жизни как будто замер. Захотелось поговорить с дворником. У него и спросил про здание администрации, в которое и направлялся. Высокий мужчина с философскими глазами, не без признаков тяжелой одинокой жизни – был более чем откровенен. Курил дешевые сигареты без фильтра и рассказывал, рассказывал… Через несколько минут я уже знал, что передо мной сидит талантливый художник из Уфы, нашедший прибежище здесь в райском уголке близ сибирской столицы – городе Бердске. Рассказал – как когда-то ценились его работы, как он не терпит халтуры. Рассказал и о детстве, о своем близком друге – рок-музыканте и певце – Юрии Шевчуке. Говорил о прошлом, в котором за проявление творчества – Сажали в тюрьмы и подвергали духовному насилию. А после, был день города и в той же аллее на той же лавочке лежали аккуратно оформленные сборники Бердских поэтов, и мужчина с философскими глазами и признаками одиночества, только поэт назвался Владимиром Олейником. Он тоже курил дешевые сигареты. А книги были очень дорогими. Не по цене – по своему духовному и кровному потенциалу. Купил два сборника. Разговорились. Стали читать друг другу стихи. Поэты, если встречаются друг с другом (я говорю о Поэтах) говорят стихами. Скоро подошли поэтессы и другие поэты. Основной возраст – Бальзаковский. Почувствовал живую атмосферу. Это была не тусовка, и даже не богема – высокопробное творчество. Решили наладить литературный мост. В бердске тоже творчество зависло от многих обстоятельств: аренды помещения, выбора литературного пути и т.д. Тем не менее в Бердске был свой издательский дом, целью которого было выпуск сборников всех Бердских поэтов, и тех, кто уже ушел из жизни. Правда издательский дом – это дело самих поэтов и государство здесь не причем. На презинтации новых книг во дворце Юность собралась интеллигенция причастная к творчеству. Владими Олейник, несомненно, сделал большую работу. Ощущая весь этот труд, подготовил несколько рецензий на творчество первых десять авторов из двадцати восьми – нового сборника. Оказалось, что их больше нет. А казалось еще недавно Елена Батурина и Владислав Литвинов читали на радио «Слово» стихи Юрия Павкина из Бердска. Презентация книги была похожа на похоронный процесс. Ритм был медленным. Гости вели себя сдержанно. Да и сам Олейник был нетороплив. Говорил мало, но – правильно. Многие Мечтовцы, приехавшие со мной уехали, не в силах вынести это заседание. Те кто остались увидели другую картину. Она открылась позже, когда бердчане посвятили в свою историю. С именами Анатолия Сорокина и Тареева и была она связана. Творчество подобно белой магии. Когда человечество это осознает – будет питаться творчеством. Каждый поэт будто держит за ниточку небо. Несет за собой атмосферу. Эта атмосфера « держала девочка иголку – как невзорвавшийся снаряд…» из стихотворенй Тареева У каждого – своя, от бога. И беда своя. Не секрет, что и бердские поэты спиваются. Настолько тяжела ноша, что и передать некому. Анатолий Сорокин и Тареев были два гения между которыми установилась невидимый фронт. Этот фронт был положительный, А разряд создал феерверк новых поэтов, не менее талантливых. Поистине – Бердск город поэтов! Тареев, действительно был буян от дьявола, певец от бога. Рабочий. Его сила духа передавалась через строчки, заряжала, втягивала в зону его таланта. Анатолий Сорокин был мягче, интеллигентный. Говорил тихо, но слова его также западали в душу. Его живые серые глаза, как и улыбающееся лицо, один его вид нес атмосферу. На заседании были и родственники поэтов, жены. Царила культура поведение, высокая интеллигентность и главное – событие. В Бердске Жили два поэта, посадившие по дереву. Это дерево дало всходы. Можно было говорить и о мастерстве. Сам Олейник выпустил и свою книгу. Эти книги были особенными. В них не было языка, на котором говорят тысячи других поэтов. Мастера принесли с собой на землю свой язык, идеи, атмлсферу. В завершении и мы читали свои стихи: Станислав Заречанский, Тимофеев Тимофей, Олег Делов. И казалось бы – съездили в очередную глубинку. Но даже самое торжественное поэтическое заседание не сравнится с тем уровнем скромности и смысла, а главное – поэтичекаской магии, с которой я столкнулся в этом городе. Возращались домой поздно. Маршрутка неслась по Бердскому шоссе в кромешном осеннем ливне. А мое сердце уже было заражено Бердской поэзией, историей двух мастеров. С одной стороны – захотелось писать, писать также хорошо как бердчане, носить в себе частичку света ушедших из жизни поэтов. С другой стороны накипала злоба на гвардию Новосибирских признанных поэтов ничем не лучших и даже обыкновеннее непризнанных. Почему творчество Бердской школы осталось незамеченным? Когда кончиться эпоха самиздата и в правлении Новосибирской писательской организации начнется хоть какое-то движение. Чей свет – зажег лучину ученичества? Вот и на конкурсе имени Геннадия Карпунина, вокруг которого и собирается поэтический любительский свет Новосибирска (причем ведет его тоже не писательская организация) я вдруг вспомнил о Тарееве. Он был поэтом, его заметили свои – а стало быть свои ли? И когда я слушаю стихи мастеров, членов союза писателей, невольно сравниваю их опусы с творчеством Тареева – почему не в его честь?
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Станислав Заречанский
ИЗ БЕРДСКОЙ ГАЗЕТЫ
Рожденный ярким майским днем на берегу Черного моря, немного поучившись и очень много пошалопайничав, он - уже навсегда влюбленный в стихи и море - был выслан с теплых берегов в далекую Сибирь. Самым главным его «преступлением» было то, что он никак не желал понять, что сочинять стихи, не будучи членом никакого творческого союза и отнюдь не ради денег, а лишь потому,- что этого требует душа, - занятие малопочтенное и может быть определено только одним словом - «тунеядство». А с тунеядцами в стране трудящихся не церемонились.
И спасибо молоденькой девушке - бердчанке Зое (теперь уже Зое Ивановне), которая отважилась тогда завязать свою откровенную, наивно-мечтательную переписку с молодым человеком из мест сурового заключения. Спасибо, потому что и та ее искренняя переписка, и та ее фантастическая любовь связала впоследствии на три долгих десятилетия бесшабашную, неприкаянную судьбу стихотворца Евгения Тареева с нашим городом.
Поначалу все шло сообразно ее мечтам: у мужа - незавалящая профессия фрезеровщика, руководство литературной группой при газете «Ленинский путь», выпуск в 1965 году коллективного сборника стихов «Листопад»... А по вечерам он читал ей стихи. Посвященные не только ей, но и другим возлюбленным - морю и ... Колыме.
И вдруг началось. Стихи и... водка. Любовь и водка. Дочь и сын и вновь водка.
Потом снова пять - ох каких коротких! - лет счастья! Полная, почти полная трезвость. И бывший фрезеровщик уже сам готовит и выпускает в эфир радиогазету крупнейшего промышленного гиганта - Бердского радиозавода.
И верит уже не только в стихи, но и в прогресс: технический и нравственный - и ни в какой иной!
Возможно, поэтому Владлен Щепилов, тогдашний редактор «Ленинского пути», предлагает ему возглавить промышленный отдел газеты. И он с воодушевлением впрягается в эту работу и ... с не меньшим воодушевлением погружается в новую творческую полосу запоев.
Милиция продолжает относиться к нему бережно. Лишь изредко «оформляет» его похождения телефонным разговором с редакцией газеты:
Заберите своего Тареева! Он, пьяный,
ездит на тройке и читает стихи.
На какой тройке? С бубенцами?
Нет. На маршрутном автобусе № 3.
И все же около пяти лет он продержится в городской газете и еще долгое время не сможет окончательно оборвать с ней свои разгульно-поэтические связи. Ветром врывался, бывало, в редакцию занять 5-10 рублей и тут же, в качестве мгновенного расчета, вытряхивал на стол редактора целую кучу стихов и, не требуя гонорара, исчезал.
А когда бразды правления лит.группой выпали из его рук, и литературное объединение уже с новым названием «Искатель» возглавил Анатолий Сорокин, они не раз еще сталкивались с ним грудь в грудь, стопка в стопку и подолгу и непримиримо старались доказать друг другу недоказуемое: кто же из них гениальнее.
К тому времени Евгений Тареев был уже не просто стихотворец, он был Поэт! И совсем не потому, что подборки его стихов печатали и «Сибирские огни», и альманах «Поэзия», и журнал «Юность», а скорее, потому, что наше родное Западно-Сибирское издательство неоднократно отказывало ему в выпуске его сборника стихов.
Один из несведущих не захотел это воспринять. И получил бутылкой по голове. А Евгений - два года.
Но дух творчества не оставлял его никогда. Его стихи прекрасны, проза интригующе интересна, дневниковые записи - колодец для жаждущих и кладезь для мудрых.
А поэт, оставив семью, мотается по городам и весям нашей области, наконец, оседает в Посевной, устраивается кочегаром и, как привык, чаще всего по ночам пишет, пишет... И с непредсказуемой периодичностью совершает наезды на наш (и его) поэтический город. Его слушали, его жалели, им восхищались.
Умер он вдали от родных и друзей. И долго, на протяжении полутора лет, никто даже не знал ни о его тяжелой и продолжительной болезни, ни о его смерти.
И всё же родные отыскали его безымянную могилу и все сделали там, в Посевной, по-христиански.
И если вас когда-нибудь спросят: кто из великих умер 21 января, ответьте: бердский Поэт Евгений Тареев!
Мы помним его - буяна от дьявола, мы любим его - поэта от Бога!
Вспоминал со слов близко знавших
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 205; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!