Изменить то, как совершается служение
В начале 90-х я снова оказался на грани срыва. Нагрузка проповедника в «Виллов» начинала изматывать меня. Я проповедовал и учил на двух служениях среди недели и четырех служениях по выходным, не говоря уже о праздничных служениях, собраниях сотрудников, лидерских семинарах и конференциях для лидеров церкви. Почти каждую минуту, когда я не спал, я готовился к проповедям, писал проповеди и восстанавливался после проповеди. Я начал думать о себе, как о проповеднической машине. Я шутил со своими детьми: «Мне нужны иллюстрации. Идите, сделайте что-нибудь достойное проповеди. Пусть вас, что ли, выгонят из школы, – сделайте что угодно. Мне просто нужен материал!»
Но со временем я осознал, что бремя проповедей, которое навалилось на меня, уже не повод для шуток. Я истощался эмоционально и духовно. Я даже начал бояться мысли о еще одной возможности проповедовать. Я мечтал о возвращении в бизнес и даже развлекался предложениями от друзей-бизнесменов, прежде чем понял, что побуждает меня к этому: слишком много проповедей.
Бог не изменял моего призвания. Я по-прежнему невероятно горел поместной церковью. Я по-прежнему был убежден, что она – единственная надежда этого мира. Я просто не мог вынести мысли, что до конца своей жизни в каждой неделе всего три дня – максимум! – будут свободными от необходимости выдавать совершенно новое послание.
Поэтому в один прекрасный день я решил, что пришло время что-то предпринять по этому поводу, и помолился Богу, чтобы Он дал мне мудрости. В течение нескольких часов я набросал мысли о концепции команды проповедников. Идея заключалась в том, что я должен был взрастить команду мужчин и женщин с духовным даром учить. Потом я помог бы им достичь такого уровня, когда люди в «Виллов» перестали бы обращать внимание на то, кто проповедует на служении. Я нес бы ответственность за команду, определял бы кому когда проповедовать, и по-прежнему сам нес бы часть нагрузки проповедования. Но распределение нагрузки – это, как я чувствовал, был единственный способ для меня остаться
|
|
|
в служении.
Я пробежался по этой идее с некоторыми из наших пасторов и друзей-консультантов по церкви. К моему разочарованию, почти всем эта идея не понравилась. «Это не сработает. Церквям нужен один проповедник. Особенно большим церквям», – возражали одни. Другие говорили: «Только старший пастор должен иметь доступ к кафедре. Если делиться кафедрой, это приведет к катастрофе». Я получал негативные отзывы от всех признанных авторитетов нашей церкви. Когда пресвитеры обсудили эту концепцию, они расстроились, услышав мнения экспертов. Но их отрезвляло то, что я быстро вычерпывался и не имел других вариантов «на столе». Поэтому мы умоляли небеса о помощи и начали двигаться вперед.
|
|
|
Когда мы сформировали команду проповедников и начали распределять нагрузку, отклики были предсказуемы: «Пятнадцать лет я слушал только Билла. Я не хочу слушать кого-то еще. Кто такой этот новичок? Почему он на сцене, когда Билл сидит в первом ряду?» Делались неизбежные сравнения и даже падала посещаемость, когда другие проповедники выступали с серией проповедей в течение нескольких недель, но мы держались, продолжая учить новых проповедников и молясь, чтобы Бог дал зрелости нашей общине.
120
Спустя десять лет у нас нет никакого сожаления о командном учении. Наши люди не только приняли это, но и полюбили. Сомневаюсь, что сейчас кто-то в «Виллов» захотел бы вернуться к дням одного проповедника.
Для того чтобы сохранить себя пригодным для служения, требуется смелость и мышление, нацеленное на решение держаться нового подхода, даже когда сталкиваешься с сопротивлением. Часто цена кажется высокой, но конец стоит того.
Внести непростые изменения в личную жизнь
Тяжелее всего мне давались изменения, которые касались личной жизни. Эти изменения затрагивали больше меня лично, чем церковь. Это была корректировка внутреннего мира . Кое-кто из друзей рекомендовал мне встретиться с профессиональным психотерапевтом , но я сопротивлялся. Определенно, моя гордыня была причиной некоторого промедления. Но кроме этого я переживал о репутации своей семьи и церкви. Я беспокоился, что люди не поймут истинных причин того, почему я обратился за помощью.
|
|
|
Но, в конце концов, я решился, и, конечно же, через несколько недель после моего первого посещения нам в офис стали звонить со всей страны и со всего мира: «А правда, что
у Билла Хайбелса эмоциональный срыв?» Мои помощники отвечали: «Он сейчас посещает христианского психотерапевта по вопросам личного развития». «Ой, – отвечали на другом конце провода, – а мы слышали, что он надорвался!» или: «Мы слышали, что его брак разваливается».
Распространение таких слухов лишь усложняло и без того тяжелую задачу – сидеть в приемной психотерапевта. Я рисковал многим. Я понимал, что уже не могу дальше вести, учить, питать и взращивать нашу церковь с таким грузом личных проблем. Я должен был уделить время, чтобы восстановить свой внутренний мир, если хотел остаться в служении. И, как ни тяжел был тот период, но без откровений, которые я получил тогда, без исцеления, которое произошло во мне, я не смог бы войти в исполненное радостью служение, которое переживал в девяностых и продолжаю переживать в новом тысячелетии.
|
|
|
Я хочу еще раз подчеркнуть один момент: каждое изменение, на которое я решался, чтобы гарантировать полноценную жизнь в служении, давалось нелегко, оно было неудобно и болезненно. Риск встретить осуждение людей и нанести ущерб церкви был очень и очень пугающим. Не раз я чувствовал, как будто рискую всем предприятием ради собственного здоровья.
Позвольте привести еще один пример дилеммы «риск-воздаяние». После месяцев консультаций психотерапевт предложил мне определить, какой вид отдыха из всех, в которых я принимал участие, лучше всего восстанавливает меня и почему.
Я ответил: «Тут все очень просто. Даже думать не надо. Я не отдыхаю».
Придя в себя от шока, психотерапевт просто сказал: «Билл, вам лучше начать. Немедленно!»
Это был момент, когда я начал снова думать о том, чтобы ходить под парусом. Ребенком я плавал на небольшой яхте с отцом. В подростковом возрасте я проводил лето в маленьком портовом городе на озере Мичиган, где научился ходить на «Анне Гайл», двенадцатиметровом яле, купленном отцом в Ирландии, на котором он пересек океан. В то время из всех видов деятельности плавание больше всего заряжало меня энергией. Но я резко отказался от этого после смерти отца в результате сердечного приступа, и «Анна Гайл» была продана.
Слушая в течение нескольких недель мои рассказы о любви к плаванию и о том, что я опасаюсь снова заняться этим, мой психотерапевт мягко вытянул из меня правду о том, почему я боялся снова вернуться на воду. То, что вышло из моих уст, удивило даже меня: «Если бы я купил себе судно, некоторые журналы представили бы это в таком цвете, будто оно, как минимум, в два раза больше, чем на самом деле. Потом они назвали бы его круизным лайнером и раздули бы из этого большой скандал; тогда «Виллов» и лидерам
121
церкви повсюду пришлось бы с этим справляться… Забудьте об этом! Мои дни хождения под парусом закончились».
Психотерапевт покачал головой и сказал: «Мне кажется, что ваше решение основывается на страхе. Действительно некоторые люди могут возражать против того, чтобы
у пастора была яхта. Более того, действительно есть опасность искаженной информации в СМИ. Но если вас действительно так беспокоит мнение людей, подумайте, как будет смотреться то, когда вы окажетесь в спецзаведении, будете там пускать слюни и называть себя Наполеоном в возрасте сорока».
Он сказал: «Билл, если вы планируете оставаться здоровым еще достаточно долго, вам нужно планировать регулярный отдых, который будет возвращать вас к жизни. Бог сотворил вас таким. Я рекомендую вам перебраться в этом уравнении со стороны страха на сторону веры и начать присматривать себе судно!»
Много месяцев спустя мы с Линн приобрели подержанную, первоклассную двенадцатиметровую гоночную яхту, которая принесла в мою жизнь больше радости, чем я мог себе представить. Много раз, когда я брал покатать кого-нибудь из «Виллов», подъезжая к яхте, я показывал на нее и говорил: «Видишь этот кусок стекловолокна? Он спас мое служение!» – и в какой-то мере так оно и было.
Часто, сидя один на яхте, мне кажется, что Бог улыбается мне. Я чувствую, как Он говорит: «Билл, ты для Меня нечто большее, чем просто машина для служения. Ты Мой сын. Я создал тебя с любовью к ветру, воде и движению волн. Когда ты на яхте, смеешься и доволен своей жизнью, Я тоже улыбаюсь – улыбкой во все небеса». Оглядываясь назад, я боюсь подумать, где бы я был сегодня, если бы не позволил себе вернуться на волны.
Вступая в шестой десяток лет, почти с тридцатью годами служения за плечами, сейчас я чувствую, что моя жизнь, как никогда, исполнена силы и энергии. В данный момент мое будущее выглядит ярко и привлекательно. Мой брак и взаимоотношения с детьми приносят мне много радости. Во мне все больше энергии к жизни и служению. Моя страсть к Церкви, с большой буквы, по всему миру растет. Любовь к Богу, к поклонению и к потерянным людям с каждым годом усиливается во мне.
Это та жизнь, которую я могу поддерживать и любить. Это также та жизнь, которую я пожелал бы каждому церковному лидеру. Именно о такой жизни говорил Иисус в Евангелии от Иоанна – «жизнь с избытком» (10:10). Как я жажду тех дней, когда пасторы и проповедники будут не только проповедовать об этом другим, но примут трудные решения по управлению своей жизнью так, чтобы весть о полноценной жизни стала описанием их собственного повседневного опыта.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 216; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!