Й Государственный шарикоподшипниковый завод 6 страница. В конце 1931 года были достигнуты первые успехи в освоении новых машиностроительных заводов
В конце 1931 года были достигнуты первые успехи в освоении новых машиностроительных заводов. Сталинградский тракторный завод увеличил свою производительность до 130 тракторов в день. Первые 48 машин выпустил полностью реконструированный «АМО», потом автозавод имени Сталина. Первые 10 машин выпустил Нижегородский автозавод. В 1931 году на Ижорском заводе были выпущены первые образцы советского оборудования для черной металлургии: два блюминга, четыре чугуноразливочные машины и установка для крекинг-процесса.
Решительный перелом был достигнут в деле выплавки высококачественной стали. Если в 1930 году выплавлялось всего 65 тысяч тонн качественной стали, то в 1931 году – уже 200 тысяч тонн, а в 1932 году планируется утроить выплавку качественной стали и выплавить ее 600 тысяч тонн. В 1931 году был освоен целый спектр новых качественных сталей:
? быстрорежущая – «Электросталь»;
? хромоникелевая – «Электросталь», Златоустовский завод;
? подшипниковая – «Электросталь», Златоустовский завод;
? автотракторная – «Серп и Молот», «Красный Октябрь», «Красный путиловец», Мариупольский, Златоустовский заводы;
? авторессорная – Златоустовский завод;
? нержавеющая – Златоустовский, Лысьвенский заводы, «Электросталь», Ижевский завод;
? углеродистая инструментальная – Златоустовский завод;
? динамная – Верх-Исетский завод;
|
|
|
? сталь Гартфильда – «Серп и Молот»;
? проволока – «Серп и Молот»;
? ферросплавы – (ферросилиций и феррохром) Челябинский ферросплавный завод[364].
Немного отвлекусь от доклада Орджоникидзе. После войны в СССР нашлись недобитые гитлеровцы, проникшие в редакционную комиссию «Истории Великой Отечественной войны», которые записали в этот труд фразу о том, что, мол, в 1940 году Советский Союз был не готов к войне и выплавлял всего десять видов качественных сталей. Как видите, это ложь. Уже в 1931 году в СССР выплавлялось гораздо больше, чем десять видов качественных сталей. Только перечисленных в приведенном списке – 11 видов без учета уже освоенных и давно выплавлявшихся. Но на этом развитие металлургии качественных сталей в Советском Союзе не остановилось. В середине 1930-х годов выплавка их расширилась и по объемам, и по номенклатуре.
Большой шаг вперед был сделан в области электроэнергетики. В 1931 году введены в строй генераторы общей мощностью 1 млн. кВт. Освоен выпуск новых видов электротехнической продукции, имеющей огромное значение для дальнейшего развития электроэнергетики. В марте 1931 года было освоено производство кабеля, выдерживающего напряжение 120 кВ. В конце 1931 года в производство были пущены еще два типа кабеля, на 220 кВ и на 380 кВ напряжения.
|
|
|
Успехи в 1931 году, в решающем году пятилетки, были достигнуты очень большие. Но были и очень крупные неудачи. Металлургия дала ноль процентов прироста продукции. План, выполненный качественно, оказался существенно недовыполненным количественно. Черная металлургия стала самым узким местом всего промышленного комплекса Советского Союза. Существенно отставало производство угля. Эти основные отрасли тяжелой промышленности уже начали сдерживать рост и развитие остальных отраслей машиностроительного производства. Кроме этого, на заводах и предприятиях стала все чаще и чаще проводиться уравниловка в оплате труда, что подрывало рост производительности труда, исчез хозяйственный расчет, с таким трудом созданный и внедренный, и работа по проверке исполнения спущенных планов ведется из рук вон плохо.
Орджоникидзе поставил перед партконференцией задачи хозяйственного строительства в последний год первой пятилетки:
«Задачей плана производства и капитального строительства по черной металлургии является не только огромное увеличение мощностей, но и осуществление резкого качественного сдвига в структуре металлической продукции, резкое увеличение производства качественных и высококачественных сталей и труб…
|
|
|
Вторая коренная задача, товарищи, – это уголь. С тем количеством угля, которое мы в настоящее время добываем, металлургию не обеспечить. То, что металлургические заводы имеют запасы на два-три дня – это курам на смех. Если завтра на транспорте какая-либо заминка и он не подвезет уголь вовремя, домны должны встать»[365].
Перед угольной промышленностью и черной металлургией Орджоникидзе сразу поставил сложную и трудновыполнимую задачу. В 1932 году он потребовал добиться выплавки 9 млн. тонн чугуна, 9,5 млн. тонн стали, в том числе 1,4 млн. тонн качественной и высококачественной стали и 170 тысяч тонн ферросплавов, выпуска 6,6 млн. тонн проката[366].
Этот план с точки зрения наличия производственных мощностей был выполним. Только три крупных завода «Югостали»: Макеевский, им. Дзержинского и им. Ворошилова обладали суммарной годовой мощностью 4,8 млн. тонн чугуна и могли вытащить больше чем половину годового задания на 1932 год. Это – не считая других крупных, но менее мощных заводов. Кроме того, в 1932 году пускались первые домны Магнитогорского и Кузнецкого комбинатов. Все дело упиралось только в две задачи: обеспечение металлургических заводов углем и полное освоение производственных мощностей. Последняя задача оказалась наиболее трудной.
|
|
|
Большую задачу на 1932 год поставил Орджоникидзе перед новыми заводами тяжелого машиностроения: Уральским и Краматорским. В 1932 году Уральский завод тяжелого машиностроения должен выпустить:
▪ оборудование для домен – 4–6 комплектов;
▪ оборудование для мартенов – 20 комплектов;
▪ прокатные станы, в том числе блюминги – 12 штук;
▪ газогенераторы промышленные – 50 штук;
▪ оборудование для цветной металлургии – 5 тысяч тонн;
▪ оборудование для горной промышленности – 17 тысяч тонн;
▪ кузнечные прессы – 5 тысяч тонн;
▪ запасные части – 2 тысячи тонн;
▪ поковки – 20 тысяч тонн.
Краматорский завод тяжелого машиностроения гораздо больше специализировался на выпуске оборудования для черной металлургии, и в 1932 году он должен выпустить:
▪ оборудование для домен – 6 комплектов;
▪ оборудование для мартенов – 30 комплектов;
▪ газогенераторы промышленные – 150 штук;
▪ прокатные станы – 16 штук;
▪ блюминги – 3 штуки;
▪ подъемники – 30 штук;
▪ коксовыталкиватели – 20 штук;
▪ газовоздуходувки – 16 штук;
▪ поковки – 24 тысячи тонн[367].
Оборудованием, которое должно было быть выпущено на одном Краматорском заводе в 1932 году, хватило бы для оборудования такого завода, как Магнитогорский. Еще два года назад о таком производстве можно было лишь мечтать. Еще два года назад на закупку такого оборудования за границей тратились миллионы золотых рублей.
Из этого плана, представленного Орджоникидзе на XVII партконференции, было хорошо видно, что собирались делать с новопостроенными мощностями. Все новые мощности тут же пускались в ход на максимально высоких оборотах, насколько это только позволяло их освоение, наличие сырья и топлива. Каждый новый завод должен был стать новым бастионом в деле индустриализации, новой опорной точкой дальнейшего индустриального развития страны. Ничего не откладывалось «на потом», ничего не пускалось в ход потихонечку-полегонечку. Все заводы-новостройки должны были немедленно вступить в строй и выдать как можно больше продукции.
Глава девятая
Век стали
«Достижения пятилетнего плана представляют собой изумительное явление. Тракторные заводы Харькова и Сталинграда, автомобильный завод «АМО» в Москве, автомобильный завод в Н.-Новгороде, Днепровская гидроэлектрическая станция, грандиозные сталелитейные заводы в Магнитогорске и Кузнецке, целая сеть машиностроительных заводов на Урале, который превращается в советский Рур, – все эти и другие промышленные достижения во всей стране свидетельствуют, что, каковы бы ни были трудности, советская промышленность… растет и крепнет… Пятилетний план заложил основы будущего развития и чрезвычайно усилил мощь СССР».
Британский журнал «Round Table», июль 1932 года
В начале 1931 года, после штурма плановых заданий в течение особого квартала 1930 года, в строительных работах наметился решительный перелом. Стройки постепенно приближались к победному завершению. Достраивались корпуса новых машиностроительных заводов, начинался монтаж металлоконструкций перекрытий, настил полов, остекление корпусов и массовый завоз на стройки нового оборудования. Это была последняя стадия строительства заводов, после которых они выдавали свою первую продукцию и вступали уже в период освоения оборудования и достижения проектной мощности.
Стройки переходили из века бетона в век стали. Бетонные и каменные работы сменялись монтажными. Место кирпича и бетонного раствора заняли балки металлоконструкций, станины станков, место мастерка и лопаты занял клепальный молоток, электросварочная машина и гаечный ключ.
Давно подмечено, что большие начинания затягивают в себя людей, несмотря на все тяготы и сложности. Большое дело, особенно большая стройка, раз втянув в себя работника, уже не отпускает его от себя, и он в ответ на требования приложения еще больших сил для достижения результата, удесятеряет свою активность. Если один человек, втянувшись в какое-нибудь свое большое начинание, ведет его к концу, несмотря на надрыв и тяготы, то легко себе представить, как, насколько сильно большие стройки сталинской индустриализации втягивали в себя простых рабочих-строителей и руководителей. Этот эффект «большого дела» только возрастал в своей притягательной силе из-за того, что стройки были по-настоящему грандиозными и работали на них тысячи людей.
Когда строительство только-только начиналось, активность рабочих была далеко не на высоте, и характерного, как в то время говорили, пафоса стройки еще не было. Кругом были горы земли, выкопанные котлованы, грязь, горы стройматериалов, нехватка жилья, продуктов, огромные очереди в столовых и тяжелая усталость. С упадком настроения среди рабочих-строителей руководство стройки боролось как могло, добиваясь переменного успеха. Но когда начались бетонные работы, когда началась кладка стен и завод стал вырастать не по дням, а по часам, положение стало меняться. Рабочие почувствовали свою коллективную силу. То, что раньше казалось невозможным и неосуществимым, сейчас на их глазах делалось их руками.
Стала распространяться, но, правда, не моментально, убежденность в собственных силах, в преимуществах высокопроизводительного труда. Давала плоды долгая настойчивая агитация парторганизаций строек за форсированное строительство заводов. Многотиражки строек сыграли огромную роль в борьбе за темпы и ликвидацию прорывов. Это трудно как-то переоценить. Они, эти небольшие листки, делали из простого наемного рабочего сознательного участника очень большого и важного дела.
Когда заводы вошли в стадию активных и повсеместных бетонно-каменных работ, вредительство и проявления вражды к Советской власти стали постепенно сходить на нет. Теперь вести агитацию против стройки стало многократно труднее. Когда поднялись стены корпусов, они уже сами по себе были агитацией за продолжение работ, и даже самые закоренелые маловеры голосовали за увеличение темпов работ, за уменьшение сроков строительства, за встречные планы. В борьбе за стройки был достигнут решительный, коренной перелом.
Чем ближе дело подходило к окончанию строительства, тем больше был энтузиазм рабочих. Хотелось побыстрее закончить стройку, хотелось поставить рекорд в производительности труда и прославиться, хотелось премий и наград. Партия пустила в ход все способы поощрения, которые только были к тому моменту придуманы. За ударные стройки, за рекорды стали даже награждать орденами, приравнивая трудовое достижение к воинскому подвигу.
Пожалуй, ни одно строительство, ни один крупный завод не избежал штурмов в строительстве. Если в 1930 году штурмы объявлялись для того, чтобы хоть как-то выправить положение с безнадежно проваленными планами, то в 1931 году штурм предназначался для того, чтобы достроить и пустить завод в срок, а еще лучше – раньше срока! И ведь поддерживали штурмы, в них участвовали все строители, кроме больных, в них нередко участвовали люди, к строительству не имеющие никакого отношения: население рабочих поселков и городов, красноармейцы, учащиеся. Это, конечно, не считая комитетов партии и комсомола в полном составе. Энтузиазм был огромным.
Нельзя сказать, что трудностей не было. Были, и были они тоже огромными: начиная от острой нехватки стройматериалов, инструмента, запоздавшего и заблудившегося оборудования и кончая бытовыми проблемами и нехваткой продовольствия. Характерно, что рабочие на снимках времен строек совсем не улыбаются. На групповой фотографии монтажников Магнитостроя улыбался только один человек – американский сварщик Джон Скотт. На них ложилась огромная тяжесть работы и бытовых трудностей. Но все равно, они заводы строили и достроили.
Когда началась эпоха монтажа конструкций и оборудования, в работе появились новые, до сих пор рабочим неизвестные проблемы. Строительным работам: рытью котлована, кладке стен, сооружению опалубок и бетонированию фундамента можно быстро научить любого взрослого человека, даже никогда не видевшего кладку кирпича или замес бетона. Здесь ничего сложного нет. Многие рабочие приходили на стройку с уже приобретенными хорошими навыками, как, например, приходили деревенские плотники, печники, маляры, кузнецы. Но монтажные работы – это уже нечто новое, требующее более высоких знаний и совершенно других навыков.
Во-первых, монтаж – это работа с подъемными механизмами, с кранами. Подъем грузов требует от рабочих-строителей особых навыков и более строгого соблюдения техники безопасности, хотя бы на уровне «Не стой под стрелой», «Надежнее закрепляй груз», «Опасайся поворота крана».
Во-вторых, монтаж – это работа на большой высоте. Высота конструкций обычного цеха завода может достигать десяти-двадцати метров. Монтаж оборудования доменных печей вовсе проводился на сорокаметровой высоте. Работа на такой высоте требует уже специальной подготовки, хороших навыков, дисциплины и осторожности.
В-третьих, монтаж – это работа с многотонными грузами.
Обученных монтажников в Советском Союзе в первой пятилетке было немного. С самого начала было ясно, что их хватит на все строительства только в самый-самый обрез, для того чтобы бросить их на самые важные и ответственные работы. Монтажников для работ попроще, подсобных рабочих-монтажников придется готовить из тех, кто придет на стройку. Здесь и начинались основные трудности. Как бы новых рабочих-монтажников ни готовили, все равно культуры в работе им явно недоставало. Вчерашний крестьянин, никогда не поднимавший ничего тяжелее бревна и никогда не пользовавшийся кранами, не мог понять, что с грузом, подвешенным на тросах, нужно обращаться осторожно, что под ним ни в коем случае нельзя ходить. Итог этого непонимания – множество несчастных случаев. Люди, раздавленные упавшими конструкциями и деталями, во множестве пополняли больницы строек.
Еще сложнее было с работами на высоте. Бывший крестьянин практически незнаком с особенностями большой высоты. Для него ее предел – это крыша самого высокого в деревне дома. Если упасть с нее, будет больно и неприятно, но обойдется в большинстве случаев переломами. Но падение с сорокаметровой высоты точно кончится мгновенной смертью. То, что на высоте нужно быть осмотрительным и осторожным, до вчерашних крестьян доходило с большим трудом. Я понимаю, что говорю прописные истины, но тем не менее из-за нарушения этих самых прописных истин на стройках были многочисленные жертвы.
А еще причиной жертв и увечий было озорство. Для городского жителя, и особенно для индустриального рабочего эта вещь совершенно непонятна. Горожанина долго муштровали в детстве, потом в школе, потом в училище, а потом и на заводе. Порядок и дисциплина, в своих пределах, конечно, вещь для горожанина совершенно обычная, вроде умывания по утрам. А вот у вчерашнего крестьянина, выросшего на воле, посреди полей и лесов, где некому одернуть, где нет постоянного надзора воспитателей и контролеров, ни порядка, ни дисциплины нет и не скоро они появятся.
Новообученный рабочий из крестьян, вроде бы взрослый и все понимающий человек, вдруг начинает делать не то, что надо, а то, что ему в данный момент захотелось. Например, показать, что он не боится высоты, и пройтись туда-сюда по узкой балке. Или подшутить над товарищем. Или сделать еще что-нибудь такое, что выходит за всякие рамки техники безопасности. Для этого у человека фантазия богатая.
Когда озорство начинается в массовом порядке, то оно превращается для руководства стройки в стихийное бедствие. Оно совершенно неискоренимо обычными дисциплинарными мерами. Нарушителю-озорнику невозможно ничего объяснить и доказать, потому что понятия о дисциплине труда у него еще не появилось. Озорство можно выжечь только самыми жестокими респрессиями. Каждый руководитель боролся с озорством как умел. Проблема стояла настолько остро, что однажды вопрос об озорстве на производстве обсуждался в Политбюро ЦК ВКП(б) и по нему принималось специальное постановление.
О том, как это все разворачивалось в действительности, есть необычное свидетельство американского рабочего Джона Скотта, который в 1932 году приехал на строительство Магнитогорского комбината. Позднее он написал книгу воспоминаний об этой стройке. Скотт пишет о том, как обстояло дело с техникой безопасности на зимних монтажных работах:
«Мостки были покрыты слоем льда, как и все вокруг доменных печей… Но помимо того, что было скользко, мостки и сами по себе были очень ненадежны, потому что висели на тросах и раскачивались. Когда я ходил по ним, то они шатались и тряслись.
Не успел я приступить к сварке, как услышал чей-то крик и что-то со свистом пролетело вниз мимо меня. Это был монтажник, работавший на самом верху.
Он, как мячик, стукнулся об отводную трубу, которая, вероятно, спасла ему жизнь. Вместо того чтобы упасть прямо на землю с огромной высоты, он приземлился на основной платформе, футах в пятнадцати подо мной. К тому моменту, когда я до него добрался, у него изо рта шла кровь. Он пробовал привстать, но не мог»[368].
«Причин (имеются в виду несчастные случаи. – Авт.) было три: во-первых, недоставало опыта у рабочих, которые, как дети, не понимали, что такое опасность; во-вторых, не хватало строительных материалов, чтобы делать по всем правилам мостки и леса, поручни на лестницах и т. д.; и, в-третьих, было мало электрических лампочек, из-за этого рабочим, находившимся на высоте, внутри и снаружи труб или на лесах, приходилось рано утром или поздно вечером работать в темноте. Во всех трех случаях организация обеспечения безопасности работ была бессильна что-либо сделать»[369].
От таких элементарных вещей, как нехватка опыта, как отсутствие лампочек или поручней на мостках, зависели жизни рабочих. Например, тот же Скотт в другом месте пишет о том, как в сильный мороз один монтажник замерз внутри трубы каупера домны. Он работал вечером, и в темноте его не нашли и не хватились. Обнаружили труп только на следующий день рабочие другой смены. Отсутствие очень простого оборудования места работ, потому что или выпуск был еще не налажен, как, например, электроламп, или материалов остро недоставало, как, например, пиломатериалов для сооружения мостков и лесов, плюс элементарная неосторожность самих рабочих, приводили к увечьям и жертвам.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 298; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!