Кондаки святого Романа Сладкопевца
Другой чрезвычайно обширный и разноплановый пласт Триоди постной представляют песнопения, число которых превышает 500. Они сильно отличаются друг от друга генезисом, формой, объёмом, наименованием, языком. И.А. Карабинов в ходе изучения огромного числа рукописных и печатных Триодей установил, что первое датированное песнопение в Триоди относится к V, а последнее – к XIV векам[8]. Значит, формирование ее жанрового своеобразия приходится на византийский этап греческой церковной поэзии (из первого – древнехристианского – периода в ее состав не вошло ни одного произведения)[9]. Несмотря на указанное разнообразие, все триодные песнопения имеют одно общее происхождение: они ведут свое начало от припевов, которыми первые христиане сопровождали исполнение библейских псалмов и песней.
Уже сам характер источников византийской гимнографии во многом способствовал тому, чтобы ее произведения вырабатывали форму тонического стиха, основанную прежде всего на смысловом параллелизме и логическом ударении[10].
Все это вполне согласовывалось с древнехристианским способом пения псалмов и песней. Его принято называть антифонным, так как оно заключается в попеременном постишном исполнении песнопений двумя хорами. Употреблявшиеся при этом припевы именуются антифонами. Другое не менее древнее их название переводится как «стишок». Третий термин – ипакои –также отличался известной неустойчивостью. Приблизительно с V века появляются тропари, под которыми понимаются уже краткие песнопения в собственном смысле, а не просто припевы. Но, вероятно, это название перешло к ним все же от последних, ибо даже в позднейших памятниках можно встретить подобные молитвословия, состоящие из одного стиха какого-либо псалма. Так, название «тропарь» стало употребляться преимущественно для песнопений, соединяющихся с псалмом 117 («Бог Господь») и с библейскими песнями.
|
|
|
Древнейшими песнопениями Триоди постной являются некоторые из тропарей пророчеств, которые, хотя и не были составлены специально для великопостной службы, стали употребляться в ней с VIII века.
Именование «ипакои» сохранили отдельные песнопения, положенные на утрени после псалмов 134–135 (так называемый полиелей), 118 (непорочны) и по третьей библейской песни.
Но долгое время перечисленные гимнографические термины употреблялись смешанно. Более того, и в нынешних богослужебных книгах можно найти много примеров, когда какое-то песнопение в одном случае называется тропарем, а в другом – седальным. Так, тропарь Фоминой недели «Запечатану гробу» служит вторым седальным воскресной службы седьмого гласа в Октоихе; тропарь апостолам Петру и Павлу (29 июня) «Апостолов первопрестольницы»стоит седальным в среду (глас 4)[11].
|
|
|
Иными словами, все виды произведений византийской церковной поэзии в конце концов генетически сводятся к древним припевам, которыми христиане сопровождали пение библейских псалмов и песней. Единственное исключение из этого составляет древний кондак. Песнопения такого рода представляют из себя длинный ряд строф, объединённых акростихом. То есть поэтическая форма кондака может быть квалифицирована как строфическая поэма (от 18 до 40 строф) несимметричного размера, скреплённая межстрофической изосиллабией (равносложностью, делением стиха на ритмические единицы, равные между собой по числу слогов) и омотонией как одинаковым числом интонационных отрезков в каждом стихе.
Этому внешнему единству соответствует и внутренняя связанность содержания. В противоположность канонам, где каждый тропарь стоит обособленно, в кондаках сюжет развивается последовательно, начиная от первой акростихованной строфы и кончая последней, так что деление их на отрезки требуется не столько смысловой логикой, сколько практической необходимостью – удобством для певцов. Разобщенность тропарей в канонах объясняется тем, что они, как вообще и все другие византийские песнопения, являются лишь припевами к библейским песнопениям. Кондаки же исконно пелись совершенно самостоятельно после шестой песни канона, строфы их следовали одна за другой без вставок каких-либо промежуточных стихов. По своей форме кондак представляет собой ряд седальнов, несколько более обширных сравнительно с вступительным, с последовательно развивающимся содержанием. Следовательно, для объяснения возникновения этой формы византийской литургической поэзии нужно найти причину, которая вместо одного седальна требовала ряд строф.
|
|
|
Для решения указанной проблемы надо сосредоточиться на местоположении кондака в чине утрени. Он поется по шестой песни канона и предшествует главному чтению утрени: именно после него полагается или синаксарь, или житие празднуемого святого. Кондак в большинстве случаев также являет собой сказание о празднуемой памяти – только изложено оно в поэтической форме. Все это вызывает непременные ассоциации то с житиями, то со сказаниями, то с гомилиями. Таким образом, можно предполагать, что исходной задачей кондака было или служить поэтической параллелью к следующему за ним чтению, или дополнять последнее, или даже совсем заменять его. Совершенно понятно, что такое обширное содержание не могло быть помещено в узкие рамки одного седальна, а требовало определённого набора таких строф.
|
|
|
Древнейшим кондаком в Триоди должен считаться заупокойный кондак мясопустной субботы, в акростихе которого стоит имя Анастасия.
Первым кондакарным песнописцем, личность и произведения которого лучше выяснены и которому принадлежит большинство триодных кондаков, является святой Роман Сладкопевец[12]. Ему приписываются следующие кондаки и икосы: на недели – блудного сына (авторская атрибуция которого, однако, вызывает сомнения), мясопустную, крестопоклонную и ваий, на субботы – святых Феодора и Лазаря, а также на четверток пятой седмицы и на Великие понедельник и пяток[13].
Исследователи (богословы, филологи и др.) единодушны во мнении, что этот гимнограф не был создателем кондака, однако довёл его форму и содержание до совершенства и вошел в историю как блестящий автор произведений, написанных в рамках одного жанра.
Чтобы полнее понять творческий феномен Роман Сладкопевца, нужно обратить внимание на важный личностный фактор – его происхождение. Преподобный был выходцем из Сирии. Его творческая деятельность началась ещё в его бытность диаконом церкви Воскресения города Берита (современный Бейрут). Неудивительно, что в условиях двуязычной культуры Роман обращается к негреческим источникам, хотя сам он писал исключительно по-гречески. Язык его кондаков, несмотря на классическое образование автора, смешанного характера: в нем соседствуют античные и среднегреческие формы. Но в целом он использует так называемое койне – общий диалект, доступный широким массам[14]. В стиле преподобного наравне присутствуют риторические и разговорные элементы, что соответствует учительным задачам его поэзии. Расцвет гимнографии, связанный с именем святого Романа, был в конечном счёте обусловлен потребностью греческой церковной аудитории именно в таких, поэтических, формах религиозной дидактики.
Об этом красноречиво говорят и сирийские источники его творчества. На родине святого Романа еще во II веке существовал обычай произносить поэтизированные гомилии, написанные стихами с использованием несложных размеров. Действительное влияние – и прямое, и опосредованное – на становление его кондака оказала сирийская литургическая поэзия, представленная тремя жанрами: мимра (исследователи используют и другие транслитерации – «речь»), мидраш («поучение») и сугита («песнь»). Мимра представляет собой поэтическую гомилию, которую произносили на утрене после чтения Евангелия. То есть это стихотворный перифраз только что прослушанного чтения. Мидраш квалифицируется как многострофное поэтическое произведение с акростихом и рефреном. Наконец, сугита являет собой произведение описательного характера, в котором драматизм развития действия создавался посредством введения монологов и диалогов. При этом кондак не может быть отождествлен ни с одним из перечисленных произведений. Как справедливо замечает Н.Д. Успенский, «от мемры Роман Сладкопевец заимствовал самый принцип связи поэмы с Евангелием, от мадраши – многострофную форму, рефрен и акростих, а от согиты – приёмы драматургии»[15].
Святой Роман внёс немало творческих изменений и в композицию кондака. Ее надо рассматривать через призму наиболее значимых для данного жанра формальных элементов: строфического распределения текста и функциональной нагрузки припева. Роман Сладкопевец, конечно, не был их изобретателем, но он мастерски синтезирует сирийские источники. В результате кондак выливается в устойчивую строфическую структуру, объединённую припевом. Неизбежное противоречие между повествовательностью сюжета и определённой обособленностью каждой строфы, всегда венчаемой припевом, снимается на смысловом уровне, объединяющем все произведение. То есть основным методом истолкования выступает у святого Романа параллелизм – композиционный и смысловой, внутренний и внешний, поскольку «кондаки состоят из строф, идентичных по ритмическому рисунку, в них присутствуют аллитерации и неизменный рефрен»[16].
Архитектоника кондакарной поэмы – по образцу песни и, на первый взгляд, вполне традиционна. Но святому Роману удалось совместить чисто внешнюю структуру с функциональным идееобразующим компонентом. Членение текста порождает межстрофические и внутристрофические связи различной природы: это и сопротивопоставления между стихами, и интеграционные отношения. Повторяемость рефрена играет на уровне строф такую же роль, как элемент повтора в рифме: в одно время происходит противоположение и сопротивоположение строф с их взаимной проецированностью, что образует сложное смысловое и тематическое целое. Логическая композиция произведения выстраивается в кондаке не вопреки строфике, но с ее помощью. Введение обычно укладывается в один или несколько первых икосов, а заключение сосредоточено в одном или нескольких последних икосах. Основная часть, естественно, располагается построфно, что весьма удачно для драматического развития. Особый приём святого Романа, безошибочно определяющий его авторство, это диалог (внешний или внутренний)[17]. Реплики также располагаются построфно. Тем самым используется принцип, известный ещё с древних времён, но непосредственно предшествовавший святому Роману в сирийских мидраше и сугите. В описанном случае рефрен адресован то одному, то другому исполнителю. Построфный диалог – самый простой, но наиболее системный случай функционирования поэтических частей. Однако кондаков, имеющих чисто диалогическую структуру, у Романа мало, в основном диалог помещён в сложный нарративный контекст. Другой случай, также достаточно распространённый в творчестве преподобного, связан с несоблюдением диалога или сведением его к минимуму. Здесь основную нагрузку берет на себя рефрен, который в кондаке структурно связан с икосом, а с точки зрения смысла скрепляет всю поэму.
Особняком у Романа стоит проимион (малая строфа в самом начале поэмы). Он, вполне вероятно, развился из самого припева в случаях, когда последний был слишком короток, чтобы народ успел его подхватить, и поэтому повторялся после каждого икоса. Проимион может даже не быть связан с сюжетом кондака, однако придаёт теме особое освещение, обычно в чрезвычайно упругой и сжатой форме.
Все вышеизложенное не дает возможности согласиться с мнением о том, что кондак «не представлял собою организованного, последовательного собрания песней на определённую тему»[18].
Итак, для формирования Триоди постной важнейшим оказывается следующая индивидуально-авторская новация Романа Сладкопевца: к исключительно молитвенной гимнографии, культивировавшейся ранее, он, исходя, впрочем, из опыта предшественников, которые отвели кондаку совершенно определённое богослужебное место, присовокупляет проповедническую составляющую. В этом синкретичном контексте вырабатывается сложный жанр, сочетающий нарративный характер гомилии с чисто поэтическими средствами как выразительности, так и организации текста и имеющий в качестве первостепенной своей цели религиозное воспитание христиан.
Многие произведения святого Романа изначально не предназначались им для Великого поста, а стали употребляться Церковью в эти дни позднее.
Марта 2009 г.
[1] Карабинов И.А. Постная Триодь: Исторический обзор ее плана, состава, редакций и славянских переводов. М., 2004. с. 22.
[2] Желтов М. С., Лукашевич А.А., Ткаченко А.А. Великий пост // православная энциклопедия. Т. 7. м., 2003. С. 454.
[3] Карабинов И.А. Постная Триодь. с. 39.
[4] Афанасий (Сахаров), святитель. Настроение верующей души по Триоди постной // http://www.pagez.ru/olb/391.php
[5] Карабинов И.А. Постная Триодь. с. 52.
[6] Афанасий (Сахаров), святитель. Настроение верующей души по Триоди постной.
[7] Александр Шмеман, протоиерей. Постная триодь – богослужебная книга Великого поста // http://kiev-orthodox.org/site/worship/946/
[8] Карабинов И.А. Постная Триодь. с. 86.
[9] периодизацию византийской литературы см., напр.: Аверинцев С.С. Византийская литература VII–IX веков // История всемирной литературы: В 9-и т. М., 1984. С. 348–360.
[10] См. подробнее: Десницкий А.С. Поэтика библейского параллелизма. М., 2007. с. 494–523.
[11] О жанровом синкретизме и терминологической неупорядоченности в византийской гимнографии см., напр.: Никифорова А.Ю. Проблема происхождения Служебной Минеи: структура, состав, месяцеслов греческих Миней ix–xii веков из монастыря святой Екатерины на Синае. М., 2005. С. 13–14.
[12] Новейшая публикация о житии и гимнографическом наследии святого Романа Сладкопевца: Василик В.В. Жизнь и творчество святого Романа Сладкопевца // Материалы ежегодной богословской конференции Православного Свято-Тихоновского богословского института. М., 2000. С. 100–120.
[13] Цветков С., диакон. Кондаки и икосы святого Романа Сладкопевца на некоторые дни // Чтения в обществе любителей духовного просвещения. М., 1884–1885.
[14] Асмус М.В. Творчество Романа Сладкопевца (кон. V в. – ок. 560 г.) // Вестник РГНФ. 2000. № 3. с. 193.
[15] Успенский Н.Д. Святой Роман Сладкопевец и его кондаки // http://www.spbda.ru/node/3135
[16] Десницкий А.С. Поэтика библейского параллелизма. М., 2007. с. 517.
[17] Асмус М.В. Творчество Романа Сладкопевца. с. 195.
[18] Игнатия (Пузик), монахиня. Церковные песнотворцы. М., 2005. с. 23.
http://www.pravoslavie.ru/29764.html
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 411; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!