Лябельская Преображенская церковь, фото Я.Я. Копосова, 1900 г
Раздел VII
ИСТОРИЯ ПРАВОСЛАВИЯ
Попов В.В.
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
ЛЯБЕЛЬСКОГО ПРИХОДА НА ДВИНЕ(XVI-XXIВВ)
В Верхнем Подвинье, по берегам Северной Двины и её притоков в 40-120 км ниже впадения в неё Вычегды расположилась Красноборская земля. В далёком прошлом Русского Севера она относилась к Заволочью – исторической области в X-XIVвв. в бассейне Северной Двины и Онеги. Основными интересами славян на северных окраинах были прежде всего экономические выгоды. Доходный пушной промысел, удобные транспортные и торговые пути, возможность установления даннических отношений с местным населением – всё это становилось ведущим фактором колонизации Заволочья.
Северным форпостом Древней Руси и одним из крупнейших опорных пунктов славянской колонизации Русского Севера, происходившей в период с XI по XII вв., вполне заслуженно, являлся Устюг.Ещё до прихода славяно-русских переселенцев былитут поселения угро-финских племён, жили также и вепсы, расселившись вVIII-IXвв. В бассейне Вычегды находилась пермь – предки современных коми. На территории Красноборского района встречались поселения тех и других.
В древнерусское время Устюжская округа развивалась в условиях постоянного двойственного влияния со стороны Новгородского и Ростовского княжеств. В процессе освоения края выделялись два потока, различных по времени и составу участников. На первой стадии, охватывающей период со второй половины XI до середины XII века, ведущая роль принадлежит новгородцам. На следующем этапе в XII-XIV вв. приоритет переходит к Ростово-Суздальскому и Московским княжествам.
|
|
|
В дальнейшем Устюжская земля стала владениями Московского великого княжества, а относительно церковной юрисдикции наряду с другими территориями входила в состав Ростовской епархии. По мнению широкого круга исследователей, территория Русского Севера была включена в восточнославянскую государственную систему уже к началу XIIIв. В этот период в кустах деревень формировались погосты, выполнявшие роль связующих звеньев между государством и местным населением.«Северорусские волости, – отмечает д.и.н. Александр Васильевич Камкин в своей работе «Православная церковь на Севере России», – эти земледельческие оазисы, ценой упорного труда нескольких поколений крестьян отвоёванные у дикой природы и окультивированные, стали освящаться храмостроительством. Жизнь в них дополнялась новым содержанием: к привычной кооперации труда и воли добавлялось единство веры, потребность в религиозно-духовном общении. С этого времени необъятный край окончательно вошёл в сферу единой русской православно-христианской культуры, её ориентиров и ценностей»[1].
|
|
|
Двинская треть – административно-территориальное образование в составе Устюжского уезда (до екатерининского деления) включала в себя пять станов (Белослудкий, Комарицкий, Вондокурский, Кивокурский и Ярокурский)и девять волостей: Вотлажемскую, Шемогодскую, Драковану Кулигу, Лябельскую, Пермогорскую, Сидорову Едому, Уфтюжскую, Черевковскую и Ягрышскую волости. Комарицкий стан делился на два конца: в Верхнем конце было четыре волости, в Нижнем конце – три. Сформировались эти волости к XVI в., а зарождение их своими корнями уходит в XII и XIV вв., однако документов, фиксирующих это, не сохранилось.
В «Летописце» Льва Вологдина находим: «При державе благовернаго великаго князя Константина Всеволодовича Ростовскаго Устюжского уезда Двинской трети Уфтюжской волости некто земледетель, презревши вся красная мира сего, восприял на ся святый монашеский образ, и наречеся имя ему Киприян. Сей, по восприятии монашества, во граде Устюге Великом по желанию и усердию граждан убежден создати святую обитель при граде Устюге во удобном месте»[2].
Запись о лете 1192 г. указывает на существование уже в конце XII в. Уфтюжской волости на территории современного Красноборского района. О каком Киприане упоминается? Безусловно о Преподобном Киприане Устюжском, родившемся по преданию в конце XII в. в деревне Савкино нынешнего Красноборского района, неподалёку от посёлка Куликово, основателе Устюжского Михайло-Архангельского монастыря. Его подвиги описаны в «Жития Русских Святых»[3]. Стараниями местных жителей под руководством Куликовской школы в д. Савкино установлен памятный крест, освятил его Красноборский протоиерей Валентин Кобылин 15 сентября 2016 г. Велика заслуга в свершившемся благом деле и сотрудников Красноборского историко-мемориального и художественного музея им. С.И. Тупицына, осуществлённого в ходе проведения VII православно-патриотического слёта юных краеведов «Добрая память».
|
|
|
Основная масса деревень Красноборья возникла в XIV-XV вв., и зарождение их связано с общим процессом заселения Севера славянами, продолжавшимся несколько столетий. Крестьяне-переселенцы жили большими семьями, артелями. Неся с собой навыки пашенного земледелия, выбирали они незанятые участки по берегам рек, речек и озёр. Наиболее плодородные земли и пойменные сенокосы узкой лентой располагались по речным террасам. Реки и озёра давали возможность заниматься рыболовством, являлись удобными путями сообщения. Поэтому и обустраивались деревни преимущественно по берегам рек.
|
|
|
Лябельская волость объединяла под своим началом куст деревень с одноимённым названием. В направлении к современному Красноборску она граничила с Юрье-Наволоцкой волостью Верхнего конца Комарицкого стана, а вниз по Двине с Дракованой Кулигой и Пермогорской волостями. Всему головой в этой местности с незапамятных времён являлась труженица река Лябла. Она поила и кормила людей, вращала жернова водяных мельниц, а их было на ней три, да ещё две на ручье Фомина. Хотя точного разграничения между понятиями «река», «речка» и «ручей» не существует, в нынешнем состоянии она уже больше похожа на речку. На большей части своего 48-километрового пути несёт она свои воды меж крутых, высоких и лесистых берегов. А в полутора километрах от места впадения в Северную Двину, чуть повыше д. Якушино, коренные берега расступаются по сторонам и отпускают её гулять по широкой пойме.
А что означает название реки? В опубликованных работах по топонимии Севера ничего нет как по Лябле, так и схожей по названию реке Лявля, впадающей в Северную Двину вблизи Архангельска. Вот как объясняет происхождение названия реки Лябла тотемский краевед Александр Васильевич Кузнецов: «Звук “б” для финно-угорской топонимии не характерен, поэтому изначально Лябла была возможно Лявла. Если Лябла прибалтийско-финского происхождения, то название делится на основу “ляб”– (из более раннего “ляв”) и формант – “ла”, имеющий локативное или “местное” значение, иными словами – притяжательное к какому-то месту. А основу “ляв” можно сопоставить с финским “lavea”, широкий, обширный». В ближайшей округе Красноборска только одна такая река с широкой и протяжённой поймой в отличие от Ездринги, Чиры и Устицы, так что версия тотемского краеведа вполне правдоподобна.
Точных дат возникновения тех или иных деревень на Лябле не найти, ибо они не фиксировались. Однако заглянуть в прошлое помогают валовые (всеобщие) описания населения, зафиксированные в писцовых книгах. Известны описания конца XV в. (1565, 1585, 1623-1626 гг.) и1675-1683 гг.,но по исследуемой местности сохранилось лишь два последних.В «Писцовой книге города Устюга Великого и Устюжского уезда письма и меры писцов Никиты Вышеславцева и подьячего Аггея Федорова 1623-1626 гг.» по Лябельской волости значится 29 деревень, в них 92 крестьянских двора, людей 94 человека мужчин, да два двора пустых[4].
В основном поселения располагались на коренных берегах рек Двина, Лябла, Чёрного ручья. Кучно стояли деревни, оправдывая характерный для Русского Севера «гнездовой» тип расселения. Только на Чернухе находилось до десятка деревень, располагавшихся на расстоянии от 100 до 200 м, лишь деревни на Ездринге находились на значительном удалении. Планировка поселений чаще всего рядовая, дома в большинстве обращены фасадами на «лето», то есть к солнцу, на юг или юго-восток (деревни Максимовская, Мардановская, Родионовская, Путятинская, Калинка-Гридинская, Никулинская и другие), или на «воду», или на «большую» дорогу[5].
Пришедшие в эти края поселенцы-славяне несли не только культуру земледелия, но и культуру православия. Ведь в тех местностях, откуда они переселялись, уже стояли православные храмы и в дальних странствованиях на Север помогали им взятые с собою святые образы. И вполне естественно, что после обустройства своего быта они приступали к возведению храма и созданию церковного прихода для удовлетворения своих духовных потребностей. Всё начиналось с осознанной потребности иметь христианский храм рядом с жильём, ощущать помощь Божию в трудах и помыслах, дополнять свои будни и праздники молитвой. С конца XV в. на Севере России повсеместно развернулось строительство деревенских церквей самими крестьянами «на мирском иждивении».
Очень мало дошло до наших дней свидетельств из истории Лябельского прихода. Весьма скудные сведения о нём содержатся в «Церковно-историческом и статистическом описании церквей Сольвычегодского уезда Вологодской епархии», 1854 г. В описании находим лишь упоминание о каменной церкви начала XIX века и краткую информацию о притче. А далее отмечается: «Отстоит от Красноборска в 4-х верстах и находится на левом берегу реки Двины. Первоначальное ее существование неизвестно…»[6].
Многовековую завесу исторического прошлого прихода на Лябле приоткрыл Сергей Иванович Тупицын – известный краевед, страстный популяризатор истории края, основатель Красноборского музея. В его замечательной книге «Хроника Земли Красноборской» упоминается рукописный исторический сборник, хранящийся в краеведческом музее Устюга, содержащий сведения о Лябельском погосте. «В Лябельской Преображенской церкви хранится древний полотняный антиминс[7] с надписью: «Освятися Олтарь в честь Господа Бога и Спаса нашего, лета 7089 (1581) марта 10 дня при царе и великом Князе Иоанне Васильевиче, при митрополите Антонии всея Руси архиепископом Давидом Ростовским, Ярославским и Устюжским»[8].
В те времена северо-восточные города Устюг на р. Сухона и Сольвычегодск на Вычегде с уездами оставались за Ростовской кафедрой[9]. А этому событию предшествовало, составленное с помощью знающих и грамотных людей, «мирское» прошение лябельцев о возведении храма в Ростовскую епархию, перечислялись в нём также обязательства прихожан по его содержанию и притча, упоминались и деревни, пожелавшие войти в приход. Избранные на сельском сходе специальные мирские посыльщики отправлялись в дальний путь для испрашивания у правящего архиерея благословенной («храмозданной») грамоты. Храмостроительство явочным порядком не допускалось и не предпринималось. Только наличие такой грамоты означало законное, канонически правильное начало дела. С благословенной грамотой посыльщики возвращались домой и начинались непростые многолетние мирские хлопоты.
Из жизни архиепископа Давида известно, что он возведён на ростовскую кафедру в 1576 г. В 1582 г., на соборе по поводу приезда папского посла, Антониа Поссевина, архиепископ ростовский Давид «ересь свою объяви», т.е. сходство своих мнений с римским учением, в чём был изобличён и на том же соборе присуждён к ссылке в монастырь[10]. Удалось выяснить, что рукописный сборник хранится в депозитарии Великоустюгского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника[11]. Авторства исторический сборник не имеет, судя по написанию и оформлению, написан разборчивой гражданской скорописью, скорее всего автор переписывал сведения из других письменных источников[12]. В нём содержатся также сведения об образовании 20 августа 1780 г. по Указу Её Величества Государыни Императрицы Екатерины II уездного города Красноборск, ставшего с 31 декабря 1796 г. заштатным, о строительстве в Красноборске каменного храма и кладбищенской церкви, а также другие, не менее важные сведения.
Относительно истории Лябельского прихода имеет место версия, что до 1581 г. здесь имелась другая, первая деревянная церковь, разобранная по причине ветхости и на её месте, был устроен новый храм. Прямых подтверждений этому предположению ни в письменных источниках, ни в косвенных исторических фактах не найдено. Да и как известно, согласно документальных источников, первыми деревянными церквями в близлежащей округе стали: Шеломянская Николая Чудотворца (1555 г.)[13] и Прокопьевская близ устья р. Евда (1578 г.)[14].
Некоторые сведения о церкви на Лябле содержатся в «Писцовой книге города Устюга Великого и Устюжского уезда письма и меры писцов Никиты Вышеславцева и подьячего Аггея Федорова 1623-1626 гг»: «Волость Лябла, а в ней погост на реке на Двине, а на погосте церковь Преображения Господа Иисуса Спасителя нашего Христова да теплая церковь собор Архистратига Михаила древяна клецки. В церкви образы и книги и свечи, и ризы и сосуды церковные, колокола и всякое церковное строение мирское приходских людей. На погосте: двор поп Гаврила Иванов, двор дьячек Поспелко Семенов, двор пономаря Тимошка Иванов, двор просвирницы Офрисиньицы. Пашни паханые церковные середние земли пять четь в поле, а вдву тому же[15]. Сена за рекою за Двиною в Утечи острову на пожне на Спасской двенадцать копен, да в Юрье Наволоке на Великих десять копен. Лес в обчем со всею волостью. В Лябельской ж волости государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Руси деревни черные»[16].
Почему тёплая церковь была освящена во имя Архистратига Михаила? Видимо не случайно. Как известно из легенды, чудо Архистратига Михаила произошло в IV веке. Согласно ей, во Фригии, недалеко от города Иераполя есть местность, где находился храм, возведённый во имя Архистратига Михаила, неподалёку от целебного источника. Храм был сооружён одним из жителей города в благодарность святому Архистратигу Михаилу за исцеление водой источника его немой дочери. А под угором Лябельского погоста на берегу реки Северная Двина многие века истекает вода священного родника, издревле поклонялись ему местные жители, помогавшему им обрести утраченное здоровье и восстановить силы. Лечили его водой даже и малярию, о чём упоминает в своих воспоминаниях И.С. Карпов: «Под горой прямо Лябельской церкви из горы течёт маленький ключик, зимой намерзает много льда. За этим льдом приходили из соседних приходов и шли молча, отворачиваясь от встречных, поили больных после нашептывания этой водой»[17]. Местный житель А.Г. Кувшинов над почитаемым источником построил небольшую деревянную часовню с купальней, освятил её 18 января 2010 г. во имя Серафима Саровского красноборский протоиерей Валентин Кобылин.
Термин «древяна клецки» означает, что церковь была очень простой в архитектурном исполнении, относясь к первому типу деревянного храмостроительства. По размерам церкви эти были невелики, рубились из одного, двух, чаще из трёх срубов (алтарь, храм, и притвор), соединённых вместе и увенчанных одной главой с крестом; перекрывались кровлей на два или четыре ската. Умелыми руками и топором возводили русские плотники приходские храмы, вытёсывая ровные торца брёвен. Именно тёска сберегала породу – тело дерева, от чего стояло оно полтора-два века, и ничего им не делалось. Чернеть чернели, а гнить – не гнили.
Приход был бедным, в большинстве деревень волости было по одномудва двора. Самой большой была д. Саулинская, насчитывающая восемь дворов, а основную массу дворов составляли крестьянские хозяйства, обрабатывающие землю своими силами. Все государевы доходы составляли 48 руб. 20 алтын. Неурожайные годы начала века, а затем набеги поляков коснулись и Лябельской волости. Возросшие налоги на черносошных крестьян приводили к разорению и запустению хозяйств. Две пустых деревни упомянуты в писцовой книге 1623-1626 гг.: «Пустошь что была деревня Фроловская на реке на Двине запустело после дозора Юрия Стромилова с товарищи в прошлом 129 году а в ней двор пуст Савки Ларкина сшол безвестно от податей», и «Пустошь что была деревня Никулинская на речке на Лябле за полем деревни Максимовская пашут наездом деревни Максимовская крестьяне Нечайко Чижев с товарищи»[18]. Но уже тогда начинается расслоение крестьянства, появление деревенских богатеев.
Самой богатой по переписи 1623-1626 гг. являлась Черевковская волость: 193 деревни да три починка, 435 крестьянских дворов, проживало 567 человек, всего государевых доходов 384 руб. 32 алтын. Менее населённой, по сравнению с ней, была Уфтюжская волость: 92 деревни, 280 дворов крестьянских, 29 дворов половничьих, три двора пустых, проживало 335 человек, а всяких государевых доходов 182 руб. 32 алтын.[19]
Дальнейшее упоминание о Лябельском приходе находим в «Писцовой книге города Устюга и уезда письма и меры писцов Алексея Ивановича Лодыженского и подьячего Алексея Ерофеева, и довершения стольников Никифора Сергеевича Ефимьева, Иева Иваановича Пояркова и дьяка Андрея Покрышкина 1675-1683 гг». Из «Писцовой книги» узнаём о двух холодных и одной тёплой деревянных церквях и колокольне: «Волость Лябла, а в ней погост на реке на Двине, а на погосте церковь Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа холодная, а в ней двери царские и сень писаны на красках…»[20].
В центральной части этой церкви главенствующее место занимала икона – Господь Вседержитель. Упомянуты также иконы – Преображение Господне, Пресвятой Богородицы, Живоначальной Троицы, Воскресение Христово, Благовещение Пресвятой Богородицы, Неопалимая Купина, Рождества Христова, Ильи Пророка, Николы Чудотворца, Георгия Победоносца, указан Нерукотворный Образ на хоругве. Сообщалось, что все иконы писаны на красках и каждой из них давалось краткое описание с упоминанием листового золота и басмы по серебряной фольге.
Упомянута и другая холодная церковь Архистратига Михаила и Святых Мучеников Флора, и Лавра. Имелась и теплая церковь с престолом и писаным на нём красками, благословляющим крестом. Как следует из описания, все церкви были деревянные, шатровые. Была также небольшая деревянная шатровая колокольня: «На ней пять колоколов: колокол весом семнадцать пуд, другой семь пуд, третий два пуда, а два маленьких четверть пуда»[21]. Узнаём из книги о существовании на погосте строений мирских людей и приходского кладбища: «Около тех церквей старого кладбища и вновь отмерено со всех сторон по тридцати сажен и велено те церковь от кладбища отгородить прихоцским людям»[22].
Узнать некоторые сведения о Лябельском приходе помогает дошедшая до наших дней «Окладная книга монастырей и церквей Великоустюжской епархии 1755 г». Из неё следует, что церковная дань для Преображенской церкви составляла 3 руб. 01 коп. По величине церковной дани можно судить о достатке прихода лишь в сравнении с другими. Так для церкви Всемилостивого Спаса на Красном Бору эта дань равнялась 3 руб. 74 коп, Прокопия Чудотворца на Усть-Евде 3 руб. 73 коп. Для улучшения восприятия «Окладной книги» в статистическом отношении к приведённым цифрам церковной дани были добавлены сведения о числе душ обоего пола при церквях в 1788 г. и 1868 г. По этому показателю соответственно 793 и 1099, Лябельская церковь значительно превосходила сравниваемые церкви[23].
Здесь следует отметить, что значительную долю доходов Лябельского храма забирал Красноборский погост, получивший развитие во второй половине XVII в. Он занимал выгодное географическое положение, находясь в центре волостей на берегу торговой Двины. Привлекала сюда многих богомольцев легенда о чудотворной иконе, а прихожане Ляблы устремлялись на праздничные торжки, оставляя деньги в местном храме. Согласно «Ведомостей, составленных по итогам разбора священно-церковнослужителей Великоустюжской епархии, состоявшегося в 1755 г.»[24] в церкви Преображения Господня в Лябельской волости, служили тогда: Священник Иоанн Тимофеев Вахромиевых, 37 (Василий, 12; Евфимий, 4; Иван, 2); Дьячок Иван Иванов Шванев, 21 (Иван, 5 мес.); Пономарь Кирилл Григорьевич Попов, 59[25].
Сведения о финансовых результатах церкви на 1783г. за три предшествующих года находим в приходной и расходной книге, представленной старостой, крестьянином Тимофеем Чижевым в Великоустюжскую духовную Консисторию[26]. Доходы церкви складывались от продажи восковых свечей, подаяний боголюбцев, сборов за оброчные покосы и продажу хлеба. Из данной книги узнаём, что за три года доходы составили 203 руб. 63 коп. а расходы 153 руб. 12 коп. За вычетом расходов оставалось денег в сумме 50 руб. 12 коп. Наряду с денежными суммами определялись итоги по приходу и расходу хлеба – ржи и ячменя.
Основным занятием крестьян являлись земледелие и животноводство, охота, ремёсла и промыслы. В XVII в. широкое распространение получило отходничество крестьян на заработки (отхожие промыслы). Отходники занимались бурлачеством, обслуживали гужевой транспорт, перевоз. С появлением парового судоходства на Двине часть крестьян подряжалась работать на период навигации матросами и кочегарами, лоцманами, появились на Лябле и свои капитаны речных судов, называли их в народе водниками. В зимний период у Лябельского погоста находились на отстое пароходы и баржи. Занятие отходничеством являлось вынужденной мерой, так как одно хлебопашество не могло прокормить крестьянина, а случавшиеся неурожаи вгоняли его в нищету.
Со временем в ближайшей округе стали появляться каменные храмы и видимо поэтому прихожане Ляблы решились взамен обветшалых деревянных церквей построить новые, каменные. По благословенной («храмозданной») грамоте 1799 г. были построены к 1806 г. две одноэтажные церкви, холодная и тёплая с колокольней в связи. Теплая церковь освящена в 1809 г., а холодная в 1816 г. Престолов в них было три: в холодной – главный Преображения Господня, в тёплой – Архистратига Михаила, а в трапезе с правой стороны в приделе – Благовещения Пресвятой Богородицы[27]. Верой и правдой служил прихожанам придельный храм, а спустя почти шесть десятилетий возобновлённый во имя Святого Архангела Михаила освящён 14 января 1865 г. местным благочинным Николаем Аксеновым[28]. По прошествии семи лет воздвигается новый храм: «Освящение храмов… Сольвычегодского у. при Лябельской Преображенской ц. вновь устроенный храм, во имя Преображения Господня, 9 октября 1872 г.»[29].
В 1861 г. в появившемся на погосте одноэтажном деревянном здании начались занятия в школе Лябельской Преображенской церкви. Первоначально обучалось 15 мальчиков и одна девочка[30]. Позднее на основании Положения о приходских попечительствах при православных церквях от 2 августа 1864 г., Вологодским Епархиальным начальством в 1866 г. утверждены попечительства при 13 церквях Сольвычегодского уезда, включая и Лябельскую Преображенскую[31].
Следует отметить, что прихожане с большим радением и усердием относились к благоустройству храма, являвшимся для них вторым домом. Об этом свидетельствуют дошедшие до наших дней документы. Протоиерей Красноборского Спасского собора Николай Аксёнов от 25 ноября 1872 г. доносил о пожертвовании церкви крестьянином Фёдором Иерофеевым Поповым иконы Знамение Божией Матери в медной посеребрённой ризе в 30 руб. В числе пожертвований крестьянина значились также три медные посеребренные ризы на местные иконы в 58 руб., а всего пожертвовано им на сумму 160 руб. Усердному пожертователю Епархиальным начальством объявлена благодарность с донесением в своё время о пожертвовании Священному Синоду[32].
В один из летних дней1894 г.,8 августа, над Лябельским погостом случилась гроза, молния которой прошла через восьмерик в холодную церковь, опалила местами позолоту не только в холодном храме, но и в двух тёплых приделах по иконостасам золочёным. Убытки составили более чем на 200 руб. Об этом происшествии своим рапортом от 14 августа № 165 доносил Благочинный 3-го округа Сольвычегодского уезда священник Николай Попов[33]. Из воспоминаний Ивана Степановича Карпова узнаём, что для позолоты, повреждённого молнией иконостаса, в 1912 г были приглашены. великоустюжские мастера, но так как церковных денег не хватало, помог осуществить это благое дело богатый прихожанин Александр Яковлевич Попов. Кроме этого, он за свои средства позолотил огромную икону Михаила Архангела. Имел свой ларёк продуктовых товаров и снабжал дровами Северо-Двинское пароходство, заготовкой которых занимался почти весь приход. По соседству с ним стоял богатый дом Фёдора Васильевича Попова, капитана парохода «Св. Николай Чудотворец», и у него в деревне был свой продуктовый ларёк, что являлось причиной непримиримой вражды между ними[34].
Некоторые сведения о приходе находим в Описании северорусских епархий в XVII-XIX вв. О.В. Полоцкой, М.С. Черкасовой[35]. По данным исследования в 1888 г. по Лябельской Преображенской церкви число притча составляло 2 чел., количество прихожан: 574 м. и 593 ж., церковной земли имелось 57 дес., и 496 саж., денежный доход равнялся 300 руб. По 3-му благочинному округу самый низкий 200 руб. был в Драковановской Николаевской, а самый большой 2 600 руб. в Черевковской Успенской, в которой притча имелось 5 чел., а число прихожан 2 794 м. и 2 925 ж. и ни одного раскольника[36]. Было их всего 6 чел. на Лябле, а более всего 42 чел. значилось в Пермогорской Воскресенской церкви. По численности населения Лябельский приход относился тогда к числу крупных приходов, более тысячи человек.
Кардинально поменяло основы многовекового крестьянского бытия начало XX в. Первая мировая война, две революции, гражданская братоубийственная война привели к разорению деревни. Новая, советская власть объявила войну религии, церкви и духовенству. Церковь была отделена от государства, школа от церкви, осуществлялась конфискация церковного имущества, духовенство лишалось избирательных прав, церковь облагалась непомерными налогами. Уникальным документом эпохи разрушения исторической России являются воспоминания Ивана Степановича Карпова, простого северного крестьянина, родившегося 21 февраля 1888 г. в деревне Звягинская, Ляховской волости Сольвычегодского уезда, псаломщика Лябельской церкви, в дальнейшем рукоположенного в дьяконы. Лишь по прошествии века в полной мере осознаётся величие веры в Бога и богатство его души. Воспоминания воссоздают реальную картину трагических событий того исторического периода, являясь духовным уроком стойкости и веры.
«Не забуду того дня, когда представитель райисполкома зашел в храм Божий с грязным мешком, не снимая головного убора, своими руками с престола и жертвенника поклал священные сосуды в грязный мешок. Закурить в храме постеснялся – закурил в паперти, а мы, провожая мешок со св. сосудами, чувствовали сожаление до слез», – так Иван Степанович описывает в своей книге изъятие имущества церкви в 1922 г.[37] Как известно, тогда в российских храмах под предлогом борьбы с массовым голодом в Поволжье производилось изъятие церковных ценностей.
Священник церкви Иван Парменович Кубенский, сменивший в 1889 г. своего отца, Пармена Александровича, 27 апреля 1932 г. был арестован за «контрреволюционную агитацию» как участник «контрреволюционной группировки духовенства». По постановлению Особого совещания коллегии ОГПУ 23.09. 1932 г. выслан в Казахстан на три года с конфискацией имущества[38]. Были репрессированы церковный староста Андрей Максимович Попов и Иван Степанович Карпов[39].
В один из июньских дней в 1938 г. при множестве местных жителей начались подготовительные работы по снятию церковных колоколов, опущенных вначале на деревянные клети. Молча наблюдали собравшиеся за происходившим, мысленно осуждая и проклиная «чёрные» деяния исполнителей, но не более. Ибо любое противодействие власти влекло тогда суровое наказание. Наглядным примером тому трагическая судьба священника церкви Евдского Воскресенского погоста Николая Николаевича Попова, арестованного 21 сентября 1937 г. по обвинению в «контрреволюционной агитации» за препятствие снятию колоколов[40]. Сбросили колокола утром следующего дня, только третьим взрывом удалось разрушить на куски самый большой. С икон была снята позолота, их дощатые основания жгли на кострах. Обломки колоколов увезли к Красноборской пристани, где и бросили на берегу Двины. Со временем они ушли под воду, замытые речным песком[41].
Ещё некоторое время теплилась церковная жизнь в храме, но дни её уже были сочтены. Последним священником был маленький старичок отец Симеон, изредка проводивший службы, а квартирой для него являлась церковная сторожка. «Вхожу в храм – идет обедня. В церкви пять градусов холода, в алтаре поставлена железная печка и проведены трубы в большую церковную печь. С потолка каплет на голову, со стен течет вода», – такую картину увидел в октябре 1939 г. И.С. Карпов[42], помилованный властью, скостившей ему срок отбывания наказания в лаготделении «Пукса»в составе Онежского исправительного трудового лагеря (Онегалаг). Точной даты закрытия церкви установить не удалось, предположительно произошло это во второй половине 1939 г.
В 1930-х годах в районе проводилась политика насильственной коллективизации крестьянских хозяйств. Под угрозой лишения избирательных прав, раскулачивания, конфискации имущества крестьяне принуждались к вступлению в колхозы. К 1935 г. было создано добровольно и принудительно 94 колхоза, объединявших почти 99 процентов крестьянских хозяйств. В 1932 г. для оказания им помощи организована Черевковская машинно-тракторная станция (МТС)[43]. В марте 1938 г. с деревянных сараев для техники и деревянного дома для специалистов на окраине села Красноборск (в районе бывшего аэропорта) началась история Красноборской МТС. Во второй половине 1939 г. ее перебазировали на Лябельский погост, имевшим целый ряд преимуществ по своему местоположению. В здании храма установили станки для ремонта топливной аппаратуры, металлообрабатывающее, кузнечное и сварное оборудование, электростанцию и использовалиего для производственных нужд до середины 1950-х годов. Контора МТС на период строительства располагалась в д. Мардановская (Девятково)[44].
На месте кладбища, многовекового последнего пристанища лябельцев, стали возводить производственные постройки, предварительно сравняв захоронения бульдозером. Очевидцы рассказывали, что при рытье котлованов скелеты людей и их фрагменты сбрасывались под угор, а надгробные памятники укладывались в фундаменты строений взамен бутового камня[45]. Со временем населённый пункт – Лябельский погост –переименовали в д. Усадьба Сельхозтехники. В конце шестидесятых за ненадобностью храм уничтожили, а в хозяйствах местных жителей ещё до сих пор служат кирпичи его стен. В здании церковно-приходской школы открылась местная начальная школа, в июне 2001 г. деревня Усадьба Сельхозтехники упразднена в связи с её слиянием с д. Фроловская[46].
Меня, родившегося в д. Калинка-Гридинская, расположенной напротив Лябельской церкви за Чёрным ручьём, родители в четырёхлетнем возрасте увезли в г. Мезень, отец всю жизнь посвятил службе в Советской милиции, пройдя путь от участкового до начальника районных отделов. Вполне естественно, что детской памятью мало что запомнилось. А в последующие годы, частенько бывая на своей малой родине у родственников, к большому сожалению, не задумывался о своих корнях, истории этой местности. Понимание пришло гораздо позднее, когда не стало родителей и старшей сестры. Начав с поиска информации в Красноборском музее, сделал запрос на своих родителей в государственный архив Архангельской области.
В 2012 г. с местным жителем Андреем Григорьевичем Кувшиновым в д. Фроловская нашли в небольшой берёзовой роще, находящейся в 30-40 метрах от места расположения церкви, надмогильный памятник крестьянину Ивану Фёдоровичу Попову. Лежал он среди обломков досок, полусгнивших деревьев и другого мусора, а венчала всю эту картину часть металлической бочки, по всей видимости использовавшаяся для приготовления шашлыков. Находка памятника сразу же навеяла мысль о возведении на этом месте мемориала «Лябельский погост».
Сооружение мемориала поддержали глава муниципального образования «Алексеевское» Олег Владимирович Казачек и мой товарищ – местный краевед, почётный гражданин Красноборского района Роман Вячеславович Власов, проект безвозмездно разработал котласский художник Виктор Павлович Козак. К началу осени с помощью А.Г. Кувшинова, В.Н. Логачёва, А.П. Ладкина, М.В. Богуцкой, предпринимателя Дмитрия Попова и других единомышленников появился во Фроловской островок памяти в составе небольшой часовни, Поклонного креста, нашлось место и для памятника И.Ф. Попову. Открытие мемориала состоялось 27 сентября, часовню в честь Преображения Господня освятил красноборский протоиерей Валентин Кобылин[47].
Из архивной справки, полученной по моему запросу от государственного архива Архангельской области, выяснилось, что родился Иван Фёдорович 1 января 1842 г.[48] в д. Мардановская (Девятково), а таинство крещения совершали: приходской священник Андрей Стефанович Созонов с пономарём Петром Ивановичем Ворошниным[49]. В 19 лет, 5 февраля 1861 г., венчан с крестьянской девицей Устьевдского прихода д. Ершевской казённого крестьянина Матфея Яковлевича Никонова с дочерью его Феодосией, православного вероисповедания, 18 лет. Таинство венчания совершали: приходской священник Гавриил Еремеевский с дьячком Иваном Пулькиным и пономарем Егором Щекиным[50]. Следует отметить, что Феодосия принадлежала к древнейшему и богатому роду Никоновых, в д. Ершевская до сих пор стоят три дома, построенные братьями Никоновыми[51].
Умер Иван Фёдорович 3 апреля 1896 г. в 54 года от простуды. Погребён на приходском кладбище священником Парменом Кубенским и диаконом Гергием Щекиным[52]. Памятник установила жена – Феодосия Матфеевна, на обратной стороне его можно прочесть: «Мой незабвенный муж». Уму непостижимо, как он смог сохраниться, дожидаясь своего часа долгие 120 лет, чтобы занять место на мемориале. Спустя шесть лет, 30 сентября 1902 г. умерла его жена, как раскольница была похоронена на раскольническом кладбище, семья была бездетной. Удалось найти и дом Ивана Фёдоровича, настоящие «хоромы» внушительных размеров в д. Мардановская, до сих пор он прочно стоит. О зажиточности владельца говорят большое количество жилых помещений, внушительных размеров постройки, огромная поветь и хозяйственный двор. Яркость и красочность дому придавали изразцовые печи.
Спустя год на мемориале был сооружён памятник с глубоко выстраданной надписью: «Вечная память лябельцам, ушедшим в мир иной: простите потомков за содеянное», а рядом с ним установили фрагмент фундамента под оборудование, находившегося в храме. Поднял его из-под угора на своём тракторе местный житель. Иещё одна удивительная находка осенью 2013 г., на берегу Двины нашлись две половинки каменного памятника младенцу Александру. У моего деда Василия Филатовича 9 августа 1899 г. родился первенец – сын Александр, умерший в возрасте одного года–21 июля 1900 г. С полной уверенность можно полагать, что это надмогильный памятник моему дяде, объявившийся через 113 лет и также установленный на мемориале.
Но и это ещё не всё, удалось установить, что мы с Иваном Фёдоровичем являемся родственниками с общим родоначальником Никифором Поповым из д. Путятинская (Ивановы), предположительно 1648 г. рождения[53]. От него берёт начало и материнская линия писателя-краеведа (родом из Ляхово на Черевковской земле) Василия Викентьевича Копыткова и вполне возможно, что ещё одним из многих потомков является участник и герой русско-японской войны, машинист крейсера «Россия» Иван Николаевич Попов, родившийся в 1879 г. в д. Фроловская[54].Но это уже другая, не менее интересная тема, требующая дополнительного изучения и поиска информации.
Очень больно видетьзарастающие бурьяном и лесом земледельческие оазисы, отвоёванные у дикой природы ценой упорного труда многих поколений крестьян, упомянутыеА.В. Камкиным в работе «Православная церковь на Севере России».Время как бы повернуло вспять, сельское хозяйство деградирует, продолжают умирать деревни.Нарушена многовековая связь поколений, черствеют души людей, оторванных от земли и похожих на «Иванов, не помнящих родства». Стареет и численно сокращается население Красноборского района, утраченпотенциал экономического развития. Но очень хочется увидеть возрождение забытой сельской глубинки и очищение душ людей!
Два фото поставить:
Лябельская Преображенская церковь, фото Я.Я. Копосова, 1900 г.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 562; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!