Культура и антикультура общения 6 страница
Ненасилие нельзя также путать с пассивностью. Пассивность представляет собой вызванную отсутствием силы капитуляцию перед несправедливостью. По сравнению с ней даже насилие в качестве ответа на несправедливость является более предпочтительным: это, конечно, ложный путь, но все-таки путь активного неприятия и борьбы со злом. В отличие от пассивности ненасилие, помимо огромной внутренней работы и духовной активности, направленной (не в последнюю очередь) на преодоление страха, предполагает продуманную наступательную тактику, технологию противостояния злу и воздействие на людей и институты с целью вызвать изменение в их позиции.
К сожалению, многие идеологии, в частности идеология классовой борьбы, националистических движений, религиозно-фундаменталистских направлений, культивируют и освящают насилие, однозначно связывая его с борьбой за социальную справедливость. Революционное насилие считалось и при некоторых режимах считается даже чистилищем, через которое надо пройти трудящимся, чтобы сбросить с себя мерзость эксплуататорского строя. Поэтому во имя оправдания насилия, освящения социальной ненависти необходимо представлять ненасилие как форму трусливого смирения перед воинствующим злом, дискредитировать его как пассивное и жалкое непротивленчество.
Желательно, чтобы учитель сумел показать ученикам, что в действительности пассивность и смирение — не синонимы ненасилия; напротив, они являются условием и порождением насилия. Пассивность — это позиция человека, который не дорос до насилия. Ненасилие же — поведение человека, который перерос насилие и поднялся на более высокую ступень преодоления страха. Причем помимо преодоления «животного страха» ненасилие требует еще и особой духовной стойкости: смелость, мотивированная злобой и мстительностью, трансформируется здесь в этически более высокую и психологически более трудную смелость, мотивированную любовью и справедливостью. Поэтому ненасилие — это сила бесстрашия, любви и правды, сила в ее наиболее чистом, созидательном и полном проявлении, направленная на борьбу против зла и несправедливости.
|
|
Ненасилие органически сопряжено с мужеством, которое в условиях ненасилия поднимается на новый уровень, обретая адекватную этике гражданственности форму.
Традиционно мужество считалось добродетелью мужчин (о чем, в частности, свидетельствует и русская этимология слова), а основной областью общественной деятельности, в которой формировалась и практиковалась эта добродетель, являлась война. Аристотель видел в мужестве высший добродетельный способ поведения человека в бою, который и несовместим с безумной яростью, и требует преодоления органического страха.
|
|
Однако оказалось, что военное сражение — не единственная сфера мужества. Не менее важно его проявление в гражданской жизни, причем здесь представление о мужестве расширяется. Во-первых, мужество начинают связывать с общественной деятельностью, борьбой за социальную справедливость в широком смысле — не только на поле брани. Во-вторых, оно лишается своего сугубо мужского предназначения и обретает статус общечеловеческой добродетели, равно украшающей и женщин, и мужчин. Именно ненасильственный этический подход «отрывает» мужество как личностную добродетель от войны и воинской деятельности и превращает его в сознательно и целенаправленно культивируемую гражданственную установку.
Таким образом, ненасилие — это не абстрактная норма, которую остается лишь употреблять в дело, не состояние, которое кем-то и когда-то может быть достигнуто. Оно прежде всего представляет собой ненасильственную, направляемую силой любви и правды борьбу против зла и несправедливости — как в собственной душе, так и в мире. Это — не усилие, которое должно привести к истине, а истина, которая состоит в усилии. И мужество, которое требуется для ненасильственной борьбы и формируется ею, есть мужество ответственного существования в этом мире.
|
|
Насилие и фашизм: этический аспект
Одна из самых опасных форм потенциального и актуального насилия - фашизм. Опасность реализации фашизма в современных условиях предполагает сочетание многих факторов:
• наличие «среднего класса» - социальной базы фашизма;
• затянувшийся политический и экономический кризис;
• наличие революционной ситуации или угрозы установления революционной диктатуры;
• поддержка крупного частного промышленного и финансового капитала;
• существование массовых фашиствующих движений, имеющих собственные вооруженные отряды, навязавшие обществу массовый политический террор, поддерживаемые и снабжаемые оружием со стороны армии и/или полиции.
Для победы фашизма требуется также, чтобы фашистские движения выработали единую идеологию, которая прошла бы стадию адаптации и стала привлекательной и понятной широким массам. Необходимы также моральная самодискредитация представительной демократии, широкое распространение в обществе милитаристских идей, воинствующего национализма и культурного примитивизма.
|
|
В настоящее время многие из этих условий на постсоветском пространстве имеются. И в некоторых странах, в частности в России, фашизм стал поднимать голову. Во-первых, стало явным идеологическое сближение различных фашистских и профашистских организаций и групп. Выработан круг объединяющих их идей: русский национализм в великодержавной, имперской форме; антикоммунизм; антилиберализм; антиамериканизм; антисемитизм и расизм (в «арийском» варианте).
Во-вторых, представительная демократия в России и некоторых других бывших советских республиках катастрофически себя дискредитировала, слово «демократ» стало почти ругательным, в обществе возродился милитаризм, и «хорошим тоном» стало восхваление армии, а не критика ее. Что касается примитивизма, то он обеспечивается небывалым расцветом бульварной прессы, «мыльных опер» и «попсы» на сцене и TV.
В-третьих, у потенциальных фашистов появились деньги из тщательно охраняемых источников. Только «Русское национальное единство» приоткрывает тайну и ссылается на свои многочисленные охранные предприятия. Остальные вынуждены нехотя признавать: деньги дают бизнесмены, т.е. в России появился частный капитал, финансирующий фашиствующие организации.
В-четвертых, власти, особенно на местах, стали покровительствовать или попустительствовать фашистам, причем часто на уровне не областного руководства, а подчиненных ему структур (обычно правоохранительных органов).
В-пятых, стали возрождаться имперская идея и великодержавный национализм, росту которых способствовали крах иллюзии, что Запад бескорыстно «нам поможет», поражение в первой и официальная великодержавная риторика второй Чеченской войны, провал правительственной затеи с созданием «национальной идеи», холодность отношений с Западом из-за Югославии, а потом Ирака.
В-шестых, обнаруживается прямой контакт российской армии с национал-патриотическими, профашистскими организациями (казачьи объединения на Юге России). Это именно тот классический случай, когда регулярная армия обучает, одевает и вооружает воинствующие националистические организации. В-седьмых, фашизм нашел свою «социальную базу»: молодежь. Состав фашиствующих организаций резко омолодился, численность их выросла исключительно за счет молодежи. В условиях низкого уровня гражданского воспитания и образования, общего идеологического и морального кризиса молодежь легко становится добычей фашизма. Причем к фашистам идут не самые худшие, а те, кто ищет каких-то идеалов, пусть и на крайне примитивном уровне.
Конечно, все это — еще даже не преддверие фашизма. К счастью, по-прежнему отсутствуют многие факторы, необходимые для его победы. Но уже налицо ситуация, позволяющая фашистским движениям закрепиться на политической сцене и начать развиваться, игнорируя парламентские методы борьбы. Особенно опасно то, что фашисты быстро усиливают свое влияние именно в молодежной среде. Сегодня политикой в России активно и сознательно интересуется меньше 4% молодежи. Но из них больше половины симпатизирует именно фашизму. Если так пойдет дальше, то молодежь разделится на аполитичное и апатичное большинство, с одной стороны, и на политически активное фашиствующие меньшинство — с другой.
К концу XX в. в мире скопилось столько фикций и лжи, что молодым людям трудно найти что-либо подлинное в океане пустых банальностей и идеологем. А идеологемы эти, если им не дать соответствующей оценки и не развенчать их ложного романтизма в глазах молодежи, могут быть весьма опасны. Об этом свидетельствует, в частности, набирающее силу в России и Беларуси профашистское молодежное движение скинхедов — «бритоголовых» или «скинов», как они сами себя называют. Причем, если молодежь и подростки проявляют явный интерес к ним и общению с ними, то широкая педагогическая общественность или вообще мало что знает о скинхедах, или хранит на их счет невозмутимое молчание, или не придает им серьезного значения, не замечая их влияния на молодежь. Кто же такие скинхеды?
Они появились в начале 90-х гг. В 1992-м в Москве было всего около десятка скинхедов. Вели они себя тихо и в основном просто красовались в центре города. Это был чистый продукт подросткового обезьянничества: первые скины старательно подражали западным скинхедам, о которых они узнали из советских СМИ эпохи перестройки. Тогда было модно рассказывать об английских, немецких, а чуть позже — и о чешских бритоголовых. Однако в начале 94-го скинхеды вдруг стали если не массовым, то многочисленным и заметным явлением. В 2000 г. в России насчитывалось свыше 20 тыс. скинхедов: более 4 тыс. в Москве, около Зтыс. в Петербурге, около 2 тыс. в Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Ярославле, Пскове, Калининграде. Есть они и в Беларуси - в основном, в Минске и некоторых крупных городах.
Около 80% скинхедов - это старшеклассники, учащиеся ПТУ или безработные, объединенные в маленькие банды по месту жительства или учебы, которые, строго говоря, не являются политическими организациями. Однако в Москве существуют две политизированные жестко иерархизированные скинхедские организации: «Скинлегион» и «Blood & Honor — Русский филиал».
У бритоголовых есть собственная пресса (журнал «Белое сопротивление» и сайт в Интернете «Русские бритоголовые»). Бурно развивается и музыкальная скин-культура. Больше всего музыкальных скин-групп в Москве: «Штурм», «Белые бульдоги», «Вандал», «Дивизион», «Крэк» и др. Популярна также панк-ой!-группа «Террор». Тексты песен скин-групп чрезвычайно агрессивны, как правило, довольно примитивны и не производят сильного эстетического впечатления.
В одежде скины подражают своим западным единомышленникам. Распространены нашивки в виде свастики, кельтского креста, портрета Гитлера, числа 88 («Heil Hitler!») или букв WP («White Power*). Скины обычно не носят с собой оружия (чтобы не «привлекли»), но в драках пользуются ремнями с утяжеленной пряжкой, украшенными декоративной цепью и намотанными на руку, что делает этот импровизированный кастет более опасным.
Скинхеды в России — «дети реформ». Для них характерен полный разрыв с традициями, общественными ценностями и социальными установками. Не имея социального опыта взрослых и их морального иммунитета, «дети реформ» очень быстро усвоили «прелести» наркомании, токсикомании, алкоголизма, проституции, сопровождавшихся эпидемиями заболеваний, передающихся половым путем, катастрофическим взлетом детской и подростковой преступности. Учителя, которые еще вчера радовались реформам и отмене принудительной системы воспитания, пришли в ужас — именно они первыми столкнулись с новым поведением новой молодежи, которая не хотела учиться, позволяла себе материться в адрес учителей, а иногда и применять силу.
«Реформа» образования сопровождалась превращением России в страну неграмотных. А стало быть, в страну агрессивных националистов, ибо ксенофобия — страх, неприязнь ко всему чужому — преодолевается только образованием и воспитанием. Возникают сначала небольшие молодежные группы, нацеленные против «чужих» (пусть даже из соседнего двора). Некоторые из них превращаются в банды скинхедов, для которых всякий чернокожий, еврей или кавказец был «чужим» заведомо.
Таким образом, в России скинхеды — продукт не национальных, а социальных изменений. Это видно уже из того факта, что банды бритоголовых возникли именно в крупных и наиболее развитых городах — там, где особенно заметно социальное расслоение. Подростки из бедных семей, глядя на внезапно разбогатевших «новых русских», завидовали им и ненавидели их. Но трогать защищенных личной охраной богатеев боялись и направляли свою ненависть на более доступный объект — «инородцев».
Все происходящее играет на руку фашиствующим партиям и организациям, часть из которых смотрит на скинов как на свой резерв и «социальную базу». В Москве с бритоголовыми активно работает Русский национальный союз (РНС); в Петербурге -Национально-республиканская партия России, в городах Поволжья и Краснодаре — Русское Национальное Единство (РНЕ). Во влиянии на скинов с ними соревнуется национал-большевистская партия Эдуарда Лимонова (НБП). В последнее время активной работой среди скинхедов занялась ННП — Народная национальная партия.
ННП не столько пытается завербовать бритоголовых в партию, сколько распространяет в их среде новую идеологию — «русизм». Это достаточно экзотическая идеология, доступная сознанию типичного скинхеда. Скажем, несмотря на постоянно подчеркиваемую приверженность православию, русизм довольно снисходителен к арийскому язычеству (в духе национал-социализма), поскольку «раса выше веры» и «кровь объединяет, а религии разъединяют». Русизм перебрасывает мостик от дореволюционного православного монархизма к национал-социализму: по канонам русизма, в XX в. было «два великих арийских героя» — Николай II и Адольф Гитлер, причем Гитлер был мстителем за «принесенного большевикам и жидам в ритуальную жертву» Николая II и пытался нести «Крест-Свастику в разобщенную жидами Россию».
Впрочем, расистами скинхеды были изначально. Любимым видом времяпрепровождения у них было и осталось напиться пива (или водки) и пойти «охотиться» на улицы или на рынок на неугодных «инородцев». Дисциплина им претит. Большинство скинов, вступающих в организации, вскоре их покидает: после пьяного разгула им трудно заставить себя ходить на партсобрания, зубрить фашистских «классиков», терпеливо торговать газетами и т.п. Но если раньше скины избивали кавказцев и азиатов «абстрактно» — за цвет кожи и за то, что те «заражают нас СПИДом» и «торгуют наркотиками», то теперь любой рядовой скин готов прочесть малограмотную, но горячую мини-лекцию об «угнетенной жидами русской нации», «мировом сионистском заговоре» и «грядущем возрождении Великой России».
ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Что означают для Вас понятия «гражданское общество», «гражданственность», «гражданская позиция», «гражданин»?
2. Назовите и охарактеризуйте основные черты этики гражданственности. Что такое «этический императив гражданского общества»?
3. Патриотизм — любовь к Отечеству, своей стране или государству? Как соотносятся эти понятия? В чем Вы видите нравственную сущность патриотизма?
4. Как соотносятся между собой понятия «интернационализм» и «космополитизм», «национализм» и «фашизм» и какое отношение они имеют к патриотизму?
5. Что такое политическая культура и политическая этика? Какие элементы, на Ваш взгляд, составляют необходимый «набор» в структуре политической культуры общества? Политической культуры личности?
6. «Политическая антикультура» и «политическая докультура» — что это? Назовите и попытайтесь охарактеризовать их наиболее показательные проявления и последствия в историческом и современном ракурсах.
7. Какие личностные качества политического лидера Вы считаете наиболее приемлемыми в современных условиях с точки зрения их эффективности и нравственности?
8. «Грязное» ли дело политика и возможна ли в политике «честная игра»?
9. Какова, на Ваш взгляд, роль насилия и ненасильственных действий в современных политических условиях?
10.Этика ненасилия: Ваше личное отношение к ней, соображения «за» и «против».
11.Какова, на Ваш взгляд, вероятность возрождения фашизма в мире? Что Вы знаете о теоретических основаниях фашизма?
12.Скинхеды — детская игра или опасный симптом?
Глава 7
ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ЭТИКА
И ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА
ПЕДАГОГА
В системе отношений, регулируемых этикой, особое место в последнее время стало занимать отношение человека к природе. В связи с этим и перед педагогической этикой встала задача расширения традиционного предметного поля за счет включения в него моральной регуляции отношения к природе как равноправному субъекту. Речь идет о сформировании такого рода отношения у подрастающих поколений, на плечи которых в скором будущем ляжет вся тяжесть решения нынешних и грядущих экологических проблем и, следовательно, ответственность за судьбу человечества.
Необходимость формирования в системе «Человек—Общество—Природа» этих отношений вызвала к жизни становление новой отрасли этического знания — экологической этики, которая расширяет диапазон господствующих моральных принципов до отношения человека к природе; вырабатывает нравственные нормы его поведения как в «человеческих», так и в «нечеловеческих» ситуациях; делает человека Человеком, в полной мере реализующим свою родовую сущность, способным, отрешившись от собственного антропоэгоизма, проявлять Любовь и Уважение к Иному, Ответственность перед Иным.
Процесс становления экологической этики — экоэтики — предполагает формирование нового типа морального сознания — энвайронментального, синтезирующего глобальное видение мира с подлинно гуманистическими ценностями. В основе формирования экоэтики лежит переход от прежнего принципа регуляции отношений человека и природы - антропоцентризма к новому, не-антропоцентристскому подходу.
Подобный переход — не одномоментный акт, а трудоемкий долговременный процесс, требующий целенаправленных усилий, предполагающий экологическую компетентность и этическую готовность тех, кто призван ему способствовать, — педагогов и воспитателей. И поэтому их экологическая культура органично включается сегодня в структуру педагогической этики.
7.1. ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ЭТИКА: ПРЕДМЕТ, НРАВСТВЕННОЕ СОДЕРЖАНИЕ, ЦЕННОСТИ
Формируя у учащихся нравственное отношение к природе, педагог должен знать сам и уметь показать учащимся, что в истории отношений человека и природы прослеживаются две противоположные нравственно-этические традиции: традиция управления и традиция сотрудничества.
Нравственной основой традиции управления как раз и выступает антропоцентризм, который, считая Человека единственным и высшим критерием в шкале ценностей, высокомерно ставил его в центр и над Природой. Антропоцентризм не рассматривает человека как часть природы, а провозглашает особую миссию, особое предназначение человека — управлять вверенной ему природой, что в идеале предполагает бережное и заботливое отношение к ней и как следствие — ответственность за все свои действия и поступки по отношению к ней и за ее состояние. Однако на практике управление, основанное на антропоцентризме, легко перерождается сначала в господство, а затем и деспотизм, предполагающий право на произвол человека в отношении к другим живым существам.
Начало антропоцентристской традиции управления в западноевропейской культуре положило антично-христианское «высокомерие» по отношению к живым существам — не-людям. Но наибольший вес идеи безоглядного «пользования природой» и установления господства над всем живым на Земле приобретают в Новое время. Тогда же начинается внутреннее перерождение этой традиции, переход от сохранения, улучшения, вдумчивого преобразования природы к ее радикальной переделке согласно заранее сконструированным проектам. Именно начиная с Нового времени традиция управления эволюционировала в направлении деспотически-утилитаристского отношения к природе или деспотического антропоцентризма. За многие столетия он стал практически естественным, привычным стилем мышления каждого человека, поэтому нет необходимости в его специальном воспитании: человек «рождается антропоцентристом», склонным к «управлению» и «господству».
Другая традиция отношения к природе — традиция сотрудничества, предполагающая, что человек призван совершенствовать природный мир и раскрывать его нереализованные возможности, которые не могут выявиться и раскрыться сами по себе, без творческого содействия человека. Нравственной основой этой традиции выступает не-антропоцентристский подход — неутилитарное и неинструментальное отношение к миру, благодаря которому преодолевается жестокое отношение традиции управления к «не-людям», а также неравноправие человека и природы,. ведущее к нравственному оправданию господства над ней. «Освобождение природы» или «освобождение животных» от физического и морального подавления сторонники традиции сотрудничества считают необходимыми составляющими экологической гармонизации и нравственного обновления самого человека, так как «сотрудничество» предполагает взаимность и нравственную основу.
В современных терминах такой подход называется коэволюцией, что обозначает процесс совместного развития биосферы и человеческого общества. Концепция коэволюции природы и общества предполагает оптимальное соотношение интересов человечества и всей остальной биосферы, взаимно скоординированное развитие человека и природы, при котором совершенствование природы нуждается в учете человеком ее возможностей. Коренное изменение морально-этической оценки природы, соответствующее коэволюции общества и природы, состоит в том, чтобы видеть в природе ценность культуры. Не-антропоцентристская парадигма выдвигает как высшую ступень в шкале ценностей не человека, а гармоничное и равноправное сообщество людей и всех других живых и неживых компонентов природы. Таким образом, гуманизм человека, согласно этой парадигме, должен в той же мере проявляться в отношении к природе, как и в межчеловеческих отношениях. Но именно воспитание гуманизма нового — энвайронментального содержания представляет наибольшую сложность в формировании личности, ибо он непривычен нам и требует от нас особых усилий.
Задача педагога в этих условиях — донести до сознания учащихся, что предмет экологической (энвайронментальной) этики — это, прежде всего, отношение Человека к Природе, предполагающее в то же время и его отношение к самому себе: противопоставление себя окружающей среде или включение в нее. Экологическая этика — это не этика отдельной личности или даже общества; это — универсальная этика человеческой деятельности. Ее ценностно-мировоззренческой основой выступают отказ от эгоцентризма и признание существования «благорасположенных» к человеку природных сил. Их «одухотворение» делает возможным нравственно-понимающее отношение к природе, выступающее стержнем экологической культуры личности и общества.
Экологическая компонента профессиональной этики требует от педагога способствовать формированию нравственных ценностей и критериев молодежи, опираясь на два стержня: чувство времени, перешагивающее рубеж одного человеческого поколения и предполагающее заботу о природных условиях существования будущих поколений, и чувство любви и сострадания к природе (А. Леопольд).
1. Обращенность в будущее базируется на ряде специфических моральных принципов, норм и ценностей, которые должны лежать в основе наших обязательств перед будущими поколениями, имеющими право на достойную жизнь. Это, в частности:
• принцип хронологической объективности, который запрещает игнорировать интересы индивидуумов из-за их временного и пространственного отдаления или культурно-идеологического противостояния;
• принцип «долга перед потомками», предписывающий: действие, совершаемое в соответствии с моральным долгом, является наиболее ценностным из всех возможных действий;
• нормы-императивы диалога с будущим, включающие в себя:
- необходимость отказа от любых действий, которые могут подорвать возможность существования будущих поколений;
- приоритет ответственности перед потомками при принятии решений, касающихся здоровья человека и состояния природной среды;
- недопустимость нанесения ущерба интересам будущих поколений в интересах ныне живущих людей.
2. Любовь к природе выступает как внутренний отклик души
человека на красоту, гармонию природы в целом — то, что остается за пределами научного познания и большинства учебных дисциплин. Такая любовь возможна, если человек не одержим жаждой самоутверждения, покорения природы, получения от нее
максимальной прибыли, а стремится понять природу вплоть до
взаимопроникновения с ней. Для любви к природе необходимо,
чтобы «не-человеческий субъект» признавался источником любви, равным субъекту человеческому. Кроме того, проблема заключается в том, что такая любовь должна быть взаимна, а в нынешней ситуации конфликтных взаимоотношений человека
и природы у нас слишком мало оснований рассчитывать на это.
Поэтому предварительным условием того, чтобы любовно-творческое отношение к природе стало реальностью, выступает совершенствование самого человека как нравственной личности.
Одной из основных задач экологической этики является также определение ясных и четко выраженных моральных ценностей. При этом возникает фундаментальная проблема: должны ли принципы экоэтики основываться на признании независимости и внутренней самоценности природных целостностей или их ценность определяется в зависимости от человека и его потребностей? Нравственный долг педагога — помочь учащимся выработать правильное отношение к этой проблеме.
- Дело в том, что антропоцентризм считает, что каждый биологический вид должен оцениваться только с позиции его целесообразности или полезности для человека (утилитаризм). Не-антропоцентрическая точка зрения исходит из многомерности мира, каждый объект которого неповторим и представляет собой определенную ценность — безотносительно от его пользы для человека.
Нравственно-экологический подход заключается в том, что человек не вправе решать с позиции пользы и целесообразности вопрос о ценности или праве на жизнь того или иного биологического вида. Он должен не допускать потерь в биоразнообразии, заботясь о сохранении всех видов и объектов природы.
К сожалению, признание внутренней ценности природных систем на сегодняшний день не стало еще общепринятым условием отношения человека к природе. Но учащиеся должны понимать, что исключительно человеко-центристские цели не могут и дальше оставаться основанием экологической политики человечества. Только ценность природных систем, определяемая на основе широкого «человеческого» подхода (включающего эстетические, моральные, экологические и другие факторы), может быть основанием современного нравственно-понимающего отношения к природе.
7.2. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ И ИМПЕРАТИВЫ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ ЭТИКИ
Экологический аспект профессиональной этики требует прежде всего от самого педагога коренного пересмотра некоторых традиционных этических принципов и императивов, касающихся отношения к природе, и формирования новых. К ним относятся следующие.
1. Принцип экологизации морали, предполагающий, что:
• отношение людей к природным объектам должно детерминироваться не только материально-экономическими, правовыми или административными предписаниями, но и нравственными нормами и принципами;
• происходит экологизация традиционных моральных норм и принципов, в частности, долга и совести по отношению к природе, которые уже сегодня должны приобретать форму «экологического долга» и «экологической совести»;
• появляются новые моральные ценности, корректирующие прежние принципы полезности и целесообразности;
• идет процесс образования единой нравственно-экологической ответственности, сфера действия которой должна быть расширена от производственно-профессиональных требований до бытового природопользования;
• происходит постепенная, сложная и длительная перестройка морального сознания, которой и призваны способствовать нравственно-экологическое воспитание и просвещение.
2. Экологический императив — принцип, предъявляющий объективные требования — повеления людям, ответственным за использование достижений научно-технического прогресса. Этот принцип особенно важен для будущей профессиональной природопользовательной деятельности сегодняшних учащихся и студентов. Он предполагает моральную готовность специалиста соблюдать следующие императивные требования: необходимость учитывать уязвимость природной среды; не допускать превышения ее «пределов прочности»; вникать в суть свойственных ей сложных взаимных связей; не вступать в противоречие с природными закономерностями, чтобы не вызвать необратимых процессов. Поэтому профессиональная этика вузовского педагога, независимо от его учебной дисциплины, требует от него постоянного обращения в процессе преподавания к этому принципу.
3. Принцип благоговения перед жизнью, выступающий сегодня не только принципом экоэтики, но и необходимым общеэтическим принципом. Он требует от личности индивидуального выбора на основе формулы А. Швейцера: «Я — жизнь, которая хочет жить... среди жизни, которая хочет жить».
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 39; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!