Введение общих полей средств, идеальных объектов позволяет перестраивать кооперативные системы деятельности и упрощать их.

Итак, исходя из механизмов кооперирования деятельностей, особую роль, в которой играет рефлексия, как можно связать системоусложнение деятельности с методологической работой? В чем сущность методологического?

Г.П.Щедровицкий огромное количество раз возвращался к подобным вопросам. Анализируя механизмы кооперативных систем и рефлексивное звено саморазвертывания, он часто сводил ответ к следующей формуле.

Методологическая деятельность устанавливает, в ситуациях разрыва в системе деятельности или мыследеятельности, отношение к прежней и новой деятельности и содержит минимум исследование, описание динамики изменения норм, методическую деятельность. Последняя осуществляется либо на основе фиксированных норм, либо предполагает проектирование новых средств, либо включает проектирование деятельности, не имеющей ни нормативных, ни научных оснований.

Дополним анализ характеристикой различия методического и методологического (1968 г.).

Предположим, что деятельность, которую надо осуществить, никем еще не строилась, нет образцов, используемых для методического оформления, строится план будущей деятельности, опираясь на какой-то опыт деятельности. Чем больше разница новой и прежних деятельностей, тем больше проектировочных компонентов в методических положениях. Методологическая деятельность совмещает описательное (к прошлому) и проектировочное (к будущему) отношения. Методические положения берутся как средства построения новой деятельности, как обобщенные знания о прошлом опыте и как продукт методологической деятельности, ее средств и методов мышления методолога. При необходимости следует строить более совершенные средства методологической работы.

Именно наука о деятельности может делать объектом изучения не только структуры практической деятельности, но и любые надстройки над ней, включая методологическую деятельность. Поэтому она является метаметодологической дисциплиной, последним основанием методологии.

Как мы видим, Г.П.Щедровицкий оставляет тесную зависимость между методической и методологической работой. Фактически методическая работа почти отождествляется с методологической. Однако подчеркивается типология путей и ситуаций рождения методических подсказок. Можно с уверенностью утверждать о том, что значимость и сложность методологической работы возрастает при невозможности применения прежних знаний, норм, средств, при высокой инновационности порождаемой деятельности. Следовательно, появляется обслуживающее звено, система звеньев, связанных с созданием новых средств методической работы, новых знаний, онтологий, методов. Сама эта работа, в свою очередь, требует средств и способов, а в качестве предельных средств и выступают средства, онтологические конструкции теории деятельности. Неслучайно, что анализу средств мышления, рефлексии, методологической работы было уделено огромное внимание в истории методологии как предпосылке прорыва в неслучайное, культурно значимое самообеспечение, а также, как следствие, в конфигурирование всех систем в мыследеятельности. В связи с ролью инновационности в развертывании уровня методологических разработок остановимся еще на взглядах Г. П. Щедровицкого о развитии в отличие от изменения.

Необходимо ввести позицию исследователя, имеющего дело с объектом, и исследователя-логика, описывающего деятельность первого исследователя и его результаты - знания. Способ фиксации объекта у второго исследователя иной, 'метафизический'. Рефлексивная позиция первого исследователя отличается от позиции второго исследователя. Сама необходимость в рефлексивной позиции связана, например, с построением обобщенного знания. Пытаясь обобщить эмпирические знания, первый исследователь не имеет и не пользуется общими формами знаний, соответствующими способами мышления. Но эти формы знаний нельзя ввести без множества специальных понятий. Они, эти понятия, в применении к эмпирическому материалу, задают особое изображение объекта. Для появления таких понятий требуется еще введение модели объекта, выходя в рефлексивное отношение к прошлому исследованию, схематизируя смыслы и ставя вопрос о том, каков объект 'на самом деле'. Материал модели должен быт таков, чтобы допускать оперирование и объяснение из единого основания. Разнообразие моделей позволяет найти в сравнении различие и 'приросты '. Модели являются продуктами конструктивной деятельности и должен быть набор составных элементов. Однако движение модели ин терпретироваться может как слежение за движением самого объекта. Конструктивный набор превращается в объект познавательной деятельности. Подобные объекты должны позволять увидеть основание и механизм усложнения, а также и развитие. В последнем случае связь между последующим и предшествующим состояниями объекта позволяет умозаключать необходимость переходов, а не случайность, связанную с каким-то обстоятельством. Базовый процесс развития является внутренним и целостным, а обстоятельства лишь модифицируют развитие.

В ситуации разрыва в связи с рефлексивным выходом и модифицированием деятельности происходит рефлексивное осознание и выделение новообразований, оформленных в виде опредмеченных средств и способов деятельности. При социально-культурном оформлении процессов осознания и введения извне новых средств и способов для преодоления разрывов используются продукты науки. Благодаря этому придается направленность изменений условий деятельности и форма развития деятельности. Поэтому развитием обладает только вся система деятельности, тогда как подсистемы и элементы - обладают бытием формируемых объектов.

Тем самым, в понимании развития Г.П.Щедровицкий подчеркивает роль 'объискусствления' рефлексии, внешнего средственного обеспечения этого процесса и придания направленности 'естественным' изменениям. Так же как моделирование позволяет построить направленность изменений в исследованиях и преодолеть стихию несущественных фиксаций явлений, так и в трансформациях деятельности использование специальных средств рефлексии может быть подчинено идее развития. Но и сама эта идея возникает лишь в особом типе логически и онтологически организованного мышления при реализации исследовательских установок.

Мы хотели бы подчеркнуть особо роль категориально-понятийных средств и онтологий. Можно считать, что анализ природы и условий появления подобных средств мышления был сквозной линией и одной из самых продуктивных в методологическом кружке (ММК). Поэтому, завершая обзор, остановимся на мышлении и средствах мышления (1973, 1974).

На уровне практики общения 'мышление' существует в виде множества актов мысли и создаваемых ими организованностей - знаний, моделей, фактов, проблем, категорий и т.п. Так как акты мысли отличаются по форме и содержанию, то требовалось выделить условия их отнесения к мышлению. Одним из условий явилось выделение 'синтагматических цепочек' и 'парадигматических систем'. Синтагматическая организованность реализует одну или несколько парадигматических форм. Особое значение имеют системы парадигм, но и синтагмы могут влиять на изменение парадигм, так как разрывы в мыслекоммуникации порождали функциональные требования к изменениям в парадигматике. И то, и другое составляют морфологию мышления, а процессы, структуры и организованности ассимилируются кооперативно-рефлексивным механизмом деятельности, переводя их в собственные для мыслительной деятельности организованности, транслируемые из поколения в поколение.

Сферы мышления содержат много относительно автономных парадигматических систем, рефлексивно отображающие и ассимилирующие другие системы. В сфере мышления выявляются ведущие парадигматические системы, создающие линию эволюции мышления.

В коммуникации, где несущим процессом выступает построение текста, синтагматических единиц, мышление включено в понимание и др., а понимание осуществляется через мышление. Они взаимно ассимилируют друг друга. В сочетании с целями и задачами деятельности парадигматические системы определяют воспроизводство и осуществление актов мышления и понимания в конкретном случае. В акте коммуникации включены действия первого индивида в практической ситуации, целевая установка, делающая необходимой передачу сообщения второму индивиду, осмысливание ситуации с т. зр. установки, построение высказывания и передача его понимающему, понимание и воссоздание ситуации возможного действования, действие в рамках целевых установок второго индивида и содержания сообщения. Действительность ситуации, восстанавливаемую по тексту, является продуктом практической деятельности и мышления как 'содержание' знания, обеспечивающего связь мышления с практической деятельностью. Здесь 'смысл' неотличим от процессов понимания, связывающих и соотносящих элементы текста друг с другом и с ситуацией. Смысл возникает у исследователя, вынужденного оперировать с процессами понимания при описании коммуникации, с процессами соотнесения элементов текста друг с другом и с элементами ситуации в виде статических отношений друг с другом, в виде структуры.

Но для фиксации смыслов исследователю нужен язык. Кроме того, структурное изображение понимания начинает употребляться. В том числе и устанавливается полное соответствие структуры, смысла-схемы самому 'смыслу' (формальная онтологизация). Кинетика понимания мыслится через призму 'смысла' и наоборот. Применяя приемы методологического мышления, прием многих знаний и др., исследователь идет от описания процессов понимания к структурным схемам смысла и развивать их в соответствии с характером процессов и от структур смысла к процессам, организуя последние соответственно возможностям схем.

В случае трансляции, передачи текста из позиции в позицию и возникновении непонимания приходится создавать дополнительные системы средств, обеспечивающих понимание - знания. Они выделяют, фиксируют и закрепляют те или иные соотнесения. Кроме того, они должны пониматься, тем более, что они связаны с искусственными ситуациями, а объекты в ситуациях предстают как эталоны. Смыслы и значения дают разные типы существования знаку - в синтагматике и парадигматике, в ситуациях и в культуре, в реализации и норме. Значение находится в отношении конструктивного замещения смысла, но, в то же время, может быть помещено в пространство исследования и порождать вопрос о том, что такое значение вообще. точно так же и знание знака собирает формы существования знака, объединяет и организует их, создает действительность знака как идеального объекта.

Как мы видим, трансляция смыслов и возникающие при этом затруднения предопределяют появление конструктов-значений как специфических средств трансляции. Но, в то же время, значения могут употребляться и в качестве знаний, а также компонентов единых структур-значений, относимых к идеальным объектам. Как только значения помещаются в системы научных исследований, они ведут понятийным функциям и содержаниям, а в рефлексивной коммуникации - значения лежат в основе проблематизации. Следовательно, особый статус значений, понятий, категорий в методологической работе, само использование предельных мыслительных средств теории деятельности, особенно в ситуации развития деятельности, позволяет найти достаточно узкий фокус внимания, в котором концентрированно представлена методологическая работа и ее функция.

Поскольку совершенно нереально воспроизводить все наследие не только ММК, но и одного лидера ММК, то остается лишь попытаться дать предварительную общую характеристику этой линии культуры. Лишь опираясь на образ такой культуры можно перейти к характеристике предыстории методологии.

Методологическое выявляется, оформляется, организуется как деятельность благодаря и на базе рефлексии. Именно в ней обнаруживается и критика, и проблематизация, и схематизация, и парадигматизация, и проектирование, и онтологическое конструирование. Через рефлексию появляется возможность обслуживать универсум деятельности. Однако мы не можем согласиться с тем, что сущность методологической работы лежит в создании проектов и методик.

Здесь смешиваются две различные функции - совершенствования, изменения, развития деятельности, преодоление разрывов, что относимо собственно к организационно-управленческой функции и то, что выходит за пределы практического, хотя и в рефлексии, отношения. Методологическое обслуживает практическое, организационно-управленческое отношение в условиях явного или возможного разрыва.

Практически так и существовала методологическая практика, как правило разрабатывая лишь абстрактные (стратегические) ориентиры новой практики. Этот результат она передавала в управленческое пространство. Но даже эти стратегии мы не относили бы к методологии, к результатам методологической работы. Не в них существенность проявления методологии, хотя в реальной связи с практикой управления разработка стратегий выступает одним из достойных следствий. Это бытие методологии 'для-иного', а не 'в-себе' и не 'для-себя'.

Как бы ни было усложнено создание проектов и методик, оно не отражает существенности методологической деятельности. С другой стороны, построение сложных композиций знаний, создание оснований разделений и сопоставлений многих типов мышления, устремленность на 'логику рефлексии ' - подводят к существенности методологии. В этом отношении рассмотрение многопозиционности и совмещаемости позиций, исходящих из этой множественности знаний и построение конфигураторных знаний, онтологий мы отнесли бы к бытию методологии 'для-себя', когда реагирование на рефлексивные затруднения, на рефлексивный заказ вызывает внутреннюю, необходимую для подлинного существования методологии активность. Она дает свой ответ на вызов практики, переключая внимание с реальных процессов деятельности на создаваемые по внутренним критериям схемы деятельности.

Управленец, ответственный за поддержание и модификацию систем деятельности, заинтересованный в выработке иных норм при разрыве в деятельности, встречается с затруднением, выходит в рефлексию и, если не может справиться в рефлексивной самоорганизации с получением нужного рефлексивного результата, порождает заказ на сервис в зависимости от типа рефлексивного затруднения. Методолог выходит из бытия 'в-себе', подчиняется сначала материалу ситуации и характеру заказа, а затем вовлекает внутренние критерии реагирования на заказ, демонстрируя бытие 'для-себя' и по своему реализует заказ, придавая содержательность внутренним проявлениям. Это соответствует бытию 'для-себя' как 'для иного'. Успешно выполнив заказ, сводя внешнюю проблему в задачу методолог возвращается в собственное бытие 'в-себе'. там он может опыт реагирования на внешний заказ использовать для собственных нужд, для внутреннего целеполагания и проектирования через посредство проблематизации.

То обстоятельство, что именно в кооперативной связке с практикой, с дополнительными пристройками и перестройками находится взаимозависимость и целостность системы деятельности с участием и самой методологической работы, что эту целостность обеспечивает сама методологическая работа, что она строит охватывающие и независимые непосредственно от практики онтологии - не меняет дело. Всеобщая кооперируемость в тех или иных формах, например, в сферной целостности, происходит за счет сохранения самостоятельности вычленяемых типов деятельности, включая и методологическую. Ее конфигурирующая и объединяющая функция является внешним следствием внутреннего функционирования и развития.

Отмечается, что при использовании средств рефлектирующей позиции рефлектируемая позиция 'поднимается'. Но это и означает, что специфичность типа деятельности методолога и соответствующих средств проявляется и в росте потенциала обслуживаемой деятельности.

Конкретное бытие источника 'подъема' лежит как в особом типе соорганизации и синтетической кооперации, так и в чистом мышлении как слое мыследеятельности. Нам кажется, что здесь и лежит то 'в-себе' бытие или существенность методологии сама по себе и возможность бытия 'для-в-себе' или саморазвития, перехода к более фундаментальному сущностному основанию проявлений методологии на материале разрывов в мыслекоммуникации, удерживающих разрывы в мыследействии.

Строгие правила мышления, работа с онтологиями, с предельными по уровню абстракции и однозначности средствами мысли, совмещенность с материалом противоречий в проблематизации и др. обеспечивает проверку средств методологии, их проблематизацию и совершенствование.

В этом процессе бытия 'для-себя' и 'для-в-себе' методология имеет возможность и формалистического эгоцентризма, и тесной связи с практическими проблемами. Во втором случае она озабочена совмещенностью бытия и соотнесенностью бытия для внешнего и внутреннего. Но нельзя, как мы считаем, перемешивать внешнее и внутреннее предназначение, как это наблюдается у Г.П.Щедровицкого и его сторонников. Кроме того, и 'логика' его методологической мысли соответствует нашему утверждению. Получается разрыв между формой и содержанием методологического самосознания.

Важное значение у Г.П.Щедровицкого имеет цикл 'распредмечивание-опредмечивание'. Методологическое мышление и действие снимают узость предшествующих рамок и создают новые рамки. Форма этих новых рамок порождается в 'чистом мышлении', но подготавливается в мыследействии и мыслекоммуникации. В предметизации представлена статика форм практики, без которой она не может и функционировать и развиваться. Однако без динамики форм она теряет надежность и эффективность развития. Методология обеспечивает этот потенциал и эффективность, но в своем бытии 'для-иного', а не во внутренней рамке ценностей. Если распредмечивание возможно без внутренних изменений и развития, то это становится лишь репродукцией прошлого потенциала и не имеет 'своего' продуктного начала.

При переходе от ситуационного анализа к анализу ситуации и уяснению социального и культурного смысла точек зрения и позиций появляются дополнительные расслоения плоскостей ценностей, средств, методов, технологий и т.п. Это наиболее очевидно и натурализируется в игровом моделировании. Но нельзя рассматривать это в целом как рост методологии. В расслоениях демонстрируется методологическое проектировочное действие по материалам внешних проблем. Это проектирование происходит либо без внутренней проблематизации, либо на основе такой проблематизации. Кроме того, проблематизация, либо предполагает сохранность критериев и средств, либо опирается на проблематизацию 'внутренних ' критериев и средств. Мы считаем, что только последний случай является проявлением своего методологического производящего действия, соответствует существенности бытия методологии.

В силу того, что методология базируется на рефлексии в связи с разрывами в практике и придает форму и существенность практической рефлексии она неизбежно должна была и вырабатывала деятельностное и мыследеятельностное мировоззрение. Это мировоззрение, в свою очередь, само обслуживало самоорганизацию методологической работы и было ее следствием, обладало историчностью своего содержания. Поэтому методология имела свое развивающее самообеспечение и на уровне онтологий, и на уровне средств онтологического конструирования в чистом мышлении, и на уровне предельных самоопределений в универсуме деятельности, предполагающих ценностные критерии методологии. В таком рефлексивном (культуро-оформляемом пространстве рефлексии) бытии, в совмещении абстрактных основоположений и технологически оформляемых процедур и лежит специфическая 'мощь' и место в истории культуры. Мощь методологии не в самом проявлении формообразующего потенциала, а в потенциале порождения как таковом.

Г.П.Щедровицкий подчеркивает, что базовые схемы теории деятельности носят функциональный характер, носят 'блочное' и т. п. выражение. Это функционально-формное обеспечение практики и функциональность 'чистых' содержаний предполагает особый тип мышления, демонстрируемый в методологических мыследействиях, методологической мыслекоммуникации и методологическом 'чистом мышлении'. Неслучайно, что методология смогла выйти из философии и логики в ходе обсуждения проблем соотнесения и совместимости формы и содержания мышления, в процессе появления содержательно-генетической логики (50-е гг.). Не введя акцент на этом поле проблем, а затем - на авторефлексии своей полемической практики в семинарах (50-60-е гг.), практики игромоделирования с участием самих представителей сфер деятельности (79-90-е гг.) - методологи не смогли бы перевести соотношение формы и содержания мысли из логики в теорию деятельности, т.е. на свою собственную территорию. Теория деятельности является концентрированной статикой методологии, натурально демонстрируемой в модельно-демонстративном кинетическом 'одвиживании'. В культурно-социальной и социально-культурной кооперации методология должна и постоянно стремится показать содержательность своей формоконцентрированной статики. Неслучайно, отмечает Г.П.Щедровицкий, что введение для различных рефлексивных 'пакетов' деятельностей общих полей средств, идеальных объектов позволяет перестраивать кооперативные системы деятельностей, придавать им более стройный, упрощенный вид.

Статика средств рефлексии лежит в промежутке между динамикой прошлой и возможной деятельности. Содержательность этих средств заключена в прошлой актуальной эффективности и в будущей потенциальной эффективности. Отсюда и возможен тезис об универсальном характере обеспечения методологией практики, мира деятельности.

Благодаря рефлексивности методологического пространства она, методология, не отрицает, а преодолевает узость исследовательского подхода. Но и проектно-нормативный подход, выступавший в определенный период знаменем методологии, деятельностного отношения к миру и практике, не избегает своей узости. Так же и сама проблематизация, в отрыве от проектирования и исследования, обладает своей узостью.

Характерно, что вместе с введением в 1979 г. игрового моделирования с участием 'неметодологов' был перекос в сторону проблематизации самих исходных средств методологии и задержкой депроблематизации. Увлечение ситуационным оформительством, содержательной чувствительностью, негативностью к парадигматическим средствам в их статике и в пользу к плавающей парадигматизации и т. п. можно считать 'детской болезнью левизны' методологии, получившей более богатую возможность работы с практическим материалом. Методологи как бы потеряли 'в-себе' бытие, переакцентировавшись на бытии 'для-иного', хотя и с устремлением на бытие 'для-себя'. Гигантское синтагматическое производство и неаккуратное парадигматическое сопровождение остается характерной чертой играющих методологов-игротехников 80-90-х гг. Парадигматические выявления носили характер фиксированных смыслов, а работа по построению значений оттеснялась на задний план. Естественно, что такой перекос переносил методологию из собственного бытия в свое инобытие как заимствованное бытие.

Наиболее систематическое и сознательное сохранение парадигматического 'тонуса' методологических разработок осуществлялось в московском методолого-педагогическом кружке (ММПК). Возникнув в 1978г. с устремлением инвентаризации накопленного методологического опыта и созданием 'машин' воспроизводства методологической способности и методологов он продолжает свои усилия, под нашим руководством, в совмещении всех типов бытия методологии ('в-себе', 'для иного', 'для-себя', 'для-в-себе').

Дата добавления: 2016-01-04; просмотров: 12; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

Мы поможем в написании ваших работ!