Содержание, форма и язык «Голубиной книги». 14 страница
Светел месяц — от темичка,
Темная ночь — от эатылечка,
Заря утрення и вечерняя — от бровей Божьих.
Часты звезды — от кудрей Божьих!1
Данный вариант и по многим другим признакам является довольно искаженным, однако черты позднего фантазирования самих сказителей прослеживаются и в ряде других записей, в частности белорусской:
| Ютрия зори от ризы божай |
Самого Христа, царя небеснаго.
Бялый дзень — похождзень божий —
Самого Христа, царя небеснаго. Красно слонца от лица Божа — Самого Христа, царя небеснаго. Буйный вятры со устов Божиих — Самого Христа, царя небеснаго. Дробный дожжи з воблаков Божиих, Самого Христа, царя небеснаго. Цемная ночь от посцели Божай — Самого Христа, царя небеснаго.
Злат ясен месяц от грудзей Божиих — Самого Христа, царя небеснаго.2
При сохранении ключевых элементов произвольное домысливание частностей доходит до того, что в одном русском варианте мы видим уже такую явную нелепость:
Ветры буйные от кровей Божьих, Ночи темные от сапог Божьих.3
Однако изначальным описанием тела божества, устойчиво присутствующим в достаточно большом количестве вариантов «Голубиной книги», следует признать следующий:
В Голубиной Книге есть написано: Оттого зачался наш белый свет —
От Святаго Духа Сагаофова;
Солнце красное от лица Божья,'
Самого Христа царя небеснаго; Млад-светел месяц от грудей Божьих; Звезды цястыя от риз Божьих;
Утрення заря, заря вецерняя
|
|
|
От очей Божьих, Христа царя небеснаго;
Оттого у нас в земле ветры пошли —
От Святаго Духа Сагаофова.
От здыхания от Господняго;
Оттого у нас в земле громы пошли —
От глагол пошли от Господниих...4
|
|
' 165
|
|
Легко заметить, что даже искаженные впоследствии варианты сохраняют значительные фрагменты изначального. В отношении приведенной белорусской записи читатель может убедиться в этом сам, а русский вариант хоть и выводит ночи от сапог божьих, но, тем не менее, помнит, что Солнце произошло от его лица, месяц — от грудей, зори — от очей, звезды — от риз божества, а белый свет — от Святого Духа.
В целом все варианты «Голубиной книги» с большими или меньшими вариациями дают впечатляющую картину возникновения Вселенной из антропоморфного тела Первобожества, заменяемого впоследствии христианским Богом. Нечего и говорить, что данная картина не имеет ничего общего с Библией, где Бог существует вне материального мира и творит его своим словом, а отнюдь не расчленением собственного тела. Внимательный исследователь духовных стихов Г. Федотов по этому поводу тонко подмечает: «В духовных стихах расстояние между Творцом и тварным миром настолько сближено, что едва ли правильно говорить даже о творении мира там, где, для народа, речь идет о космогонии. <...> В космогоническом стихе о Г олубиной книге о “творении” не говорится вовсе. Вопросы ставятся о происхождении мира — “откуда?” — и ответы даются или в безглагольной форме, или в глаголах, которые скорее могут бьггь истолкованы в смысле порождения или эманации...»5 Действительно, во всех вариантах стиха мир «взят», «зачался», «занимался», «стался», но нигде не говорится о том, что он сотворен. Так принципиальное противоречие между языческой и ветхозаветной версиями возникновения мира прослеживается даже на языковом уровне.
|
|
|
Необходимо отметить, что представления о Космическом Пер- восуществе у Славян были явно очень древние и этот образ встречается почти во всех жанрах русского фольклора. Так, в одной из сказок герой говорит: «...Вот мой сын — по локти в золоте, по бокам часты звезды, во лбу светел месяц, а против сердца красно солнце!»6 В другой третья сестра обещает родить Ивану-царевичу «сынов, что ни ясных соколов: во лбу солнце, а на затылке месяц, по бокам звезды».7Третья сказка сообщает: «Королевна родила без него сына — по локоть руки в золоте, по колена ноги в серебре, во лбу месяц, супротив ретива сердца красное солнце».8 Причем нередко повторяется мотив, что царевна родит чудесного ребенка в отсутствие мужа, которому сообщают, что жена родила не сына, а козла с бородой, после чего следует наказание невиновной жены.
|
|
|
|
|
В четвертой сказке у отца Ивана-царевича и у шести его сыновей «были по колено ноги в серебре, по локоть руки в золоте, во лбу — красно солнышко, на затылке светел месяц».9 Однако наделенный подобными сверхъестественными признаками герой в сказке, как правило, пассивен, его космическая природа никак активно не проявляется и служит, в лучшем случае, средством для его опознавания.
Встречается нам этот образ и в былинах, где он чаще всего соотносится с одним или двумя неродившимися сыновьями богатыря Дуная. В одной былине жена говорит Дунаю, что у нее в утробе:
«Чадо милое, любимое:
По колен у чада ноги в золоте,
По локоть руки в серебре,
Во лбу солнце красное.
Во затылке — светел месяц,
А по косицам частые звезды».10
Однако богатырь не верит жене, убивает ее и, когда, вспоров ей живот, видит своего неродившегося сына с описанными признаками, убеждается наконец в правоте ее слов. Осознав свою страшную ошибку, Дунай кончает жизнь самоубийством; но чудесный ребенок опять-таки не играет никакой значимой роли ни в этом, ни в каком-либо ином былинном повествовании.
|
|
|
Другой вариант этой же былины переносит указанные признаки уже на двух сыновей-близнецов Дуная, который после убийства жены
Вынимал-то детушек со чрева,
И увидел детушек — во лбу-то светел месяц,
По косицам часты звездочки,
По локоть рученьки в золоте,
По колено ножки в серебре.11
Наконец, былины относят эту характеристику к жене Ставра Василисе Микуличне:
Есть у Ставра молода жена,
Молода жена Василиса Микулична, —
|
|
Во лбе-то у ней светел месяц,
На голове волосы — звезды частые,
Брови у ней черна соболя,
Очи у ней ясна сокола...12
Однако подавляющее большинство вариантов былин рисуют эту героиню без указанных признаков, да и когда она ими обладает, то все равно действует своим умом и силой, а не теми волшебными способностями, которые можно было бы ожидать исходя из данного описания. В духовных стихах это распространенное описание временами прикрепляется к Егорию Храброму:
А-й родилось у его да цядо милое,
Цядо милое, Егорей да свет храброй:
Во лбу соньце, в тылу месець,
По косицям две зори две светлыя —
Утренна зоря да со вечерьнею.13
Или:
Молодой Егорий светлохрабрый —
По локоть руки в красном золоте,
По колено ноги в чистом серебре,
И во лбу солнце, в тылу месяц,
По косицам звезды перехожие.14
Тем не менее, Егорий с космическими признаками совершает точно такие же деяния, что и Егорий без аналогичных черт в других вариантах этого духовного стиха. Вселенский характер героя опять никак не проявляется. Однако образ оказывается настолько устойчивым, что появляется даже-в заговорах, где произносящий их человек, явно подражая некому исходному архетипу, так описывает свои действия: «Стане ти раб Божий (имярек), по утру и в вечерах благословясь, умоется утренней зарей и вечерней, утрется белым светом; во лбу пекет красное солнце, в затылки светел месяц, по косицам частыя мелкие звезды разсыпаются...»15
Фольклорные материалы показывают постепенное забвение отдельных черт и разрушение устойчивого изначального первообраза: «Лягу я, раб Божий (имярек), благословясь, стану перекре
стяся, одежуся светом, опояшуся светлою зарею, покрыюся обла- ки, отычуся частыми звездами».16 В белорусской свадебной песне поется:
Мати сына выряжала:
Месяцем его перевязала,
Звездочкой его застегнула,
Долею его закутала.17
Следует отметить, что подобное комическое Первосущество встречается не только в фольклоре восточных славян, но и у некоторых других славянских народов. Так, в болгарских песнях говорится о рождении чудесного ребенка, у которого:
На гръдите му ясна месечина,
А на главата му летно есно слънце.18
С другой стороны, отзвуки подобных космических черт встречаются нам и в карело-финском эпосе, испытавшем, как было показано выше, славянское влияние на стадии своего формирования: «В заговорных рунах Бяйнямейнен упоминается в связи с происхождением камней (камни — коленная чашечка или печень Вяйнямейне- на), змей (змеиный хвост — часть пояса Вяйнямейнена) и т. д.»19
Однако во всех приведенных примерах космическая природа никак не проявляется у ее обладателей, которые зачастую вообще пассивны. Данная характеристика дается различным персонажам совершенно бессистемно и относится то к мужчинам, то к женщине, то к неродившимся детям. Однако ни один из этих персонажей не демонстрирует качеств, которых можно было бы от него ожидать, исходя из этой характеристики. Все это производит впечатление существования некогда образа космического антропоморфного существа, который впоследствии оторвался от своей основы и начал хаотическое блуждание по всему фольклору, совершенно случайно присоединяясь к описаниям то одного, то другого персонажа. Фиксация этого образа как у восточных, так и у южных славян позволяет предположить его возникновение еще в эпоху славянской общности.
При этом у нас есть все основания думать, что в «Голубиной книге» и других памятниках фольклора этот образ до нас дошел не
|
|
целиком, а лишь в небесной, наиболее существенной своей части. Упоминавшийся уже Г. Федотов отмечал: «Стих не дерзает говорить о теле, о костях Божиих и в связи с этим отказывается ставить вопросы о происхождении земли, моря и гор (камней). Ответы на эти вопросы легко угадываются; они становятся ясны по аналогии с происхождением тела Адамова. Но певец умалчивает о них, думается, по требованию религиозного целомудрия, подавляя в себе естественный интерес к космологии матери-земли».20 Представляется, что уважаемый исследователь не вполне прав. Во-первых, до нас дошли редкие варианты «Голубиной книги», связывающие происхождение отдельных элементов земной поверхности с телом изначального космического Первосущества. Во-вторых, отнюдь не религиозное целомудрие сказителей, а жестокая церковная цензура стала причиной исчезновения описания данной части тела божества из подавляющего большинства вариантов духовных стихов. Восторжествовавшее христианство еще могло примириться с тем, что народ отождествлял небесные светила и некоторые небесные явления с лицом и одеждой Бога новой религии, однако привязывание земных гор и лесов к его телу представлялось совершенно недопустимым кощунством. Поэтому хранителям народной памяти и пришлось пожертвовать частью описания и дать своему божеству христианское имя, чтобы сохранить для нас самое основное.
Выше, в связи со сказочной загадкой, уже приводился фрагмент подобного архаического описания лесов как волос Божьих. В полном виде этот отрывок «Голубиной книги» звучит так:
И зацелись темны леса да как от власов Божьих,
От власов Божьих да от самого Христа, царя небесного; Зацелося сине море да от слез Божьих,
Как от слез Божьих да от самого Христа, царя небесного.21
Другой вариант дает несколько иную картину:
Буен-ветер от вздохов, 1
Дробен дождик от слез Его,
Народ Божий от Адамия.22
Однако Г. Федотов совершенно прав в главном: исчезнувшая под влиянием церковной цензуры часть описания космического су
щества легко восстанавливается на основе описания человеческого естества. Описание это имеется в достаточно небольшом количестве вариантов «Голубиной книги» и безо всякого перехода следует там за описанием верхней половины тела божества:
У нас белый вольный свет зачался от суда Божия; Солнце красное от лица Божьяго Самого Христа Царя небеснаго;
Млад светел месяц от грудей его;
Звезды частыя от риз Божиих;
Ночи темные от дум Господниих; •
Зори утренни от очей Г осподниих;
Ветры буйные от Свята Духа;
У нас ум-разум Самаго Христа;
Самаго Христа, Царя небеснаго;
Наши помыслы от облак небесных;
У нас мир-народ от Адамия;
Кости крепки от камени;
Телеса наши от сырой земли;
Кровь-руда наша от черна моря.23
Как видим, человек мыслился создателям «Голубиной книги» полностью подобным небесному Первосуществу: ум-разум в нем прямо от бога; если человеческие помыслы происходят от облаков, то ночи темны — от божественных дум; человеческая кровь происходит от моря, которое само, как видно из приведенного выше отрывка, возникло от слез божества. Соответственно, земля и камни также должны были происходить из тела Первобожества - в этом нас убеждает не только логика изложения, но и следы славянской мифологии в «Калевале», приуроченные, естественно, к Вяйнямей- нену, а также данные по язычеству славян, которые будут приведены чуть ниже. Если вся видимая Вселенная произошла из тела божества, а человеческое тело возникло из элементов окружающего его мира, то он, в силу своего происхождения, будет подобен не только антропоморфному Первобожеству, но и образованной из него Вселенной. Эта же мысль, с налетом средневековой учености и более Полного рационализаторства, прослеживается и в древнерусской литературе: «Богословцы реша, яко человек есть вторый мир мал: есть бо небо и земля, и яже на небеси, и яже на земли, видимая и невидимая — от пупа до главы яко небо, и пако от пупа дольняя его часть яко земля; ибо земля имеет силу рождательскую и прохождение вод... тако и в сей нижней части человека сия суть. Паки же в горней части его, яко на небеси светила, солнце и луна, гром, ветр, лице и в человеке и во главе, очи и глас и дыхание и мгновение ока, яко молния скорошественно...»24
Обрисовав в общих чертах космический образ этого Первобога и его роль в возникновении Вселенной и человека, рассмотрим теперь следы поклонения ему у язычников-славян. Понятно, что столь величественная фигура явно заслуживала соответствующего поклонения, а если такового в языческий период не было, то перед нами поздний образ, возникший под влиянием извне. Внимательный Гельмольд отмечает у западных славян в XII веке следующее религиозное представление: «Среди многообразных божеств, которым они посвящают поля, леса, горести и радости, они признают и единого бога,' господствующего над другими в небесах, признают, что он, всемогущий, заботится лишь о делах небесных, они (другие боги), повинуясь ему, выполняют возложенные на них обязанности, и что они от крови его происходят и каждый из них тем важнее, чем ближе он стоит к этому богу богов».25 Очевидно, что этот небесный бог богов западных славян вполне соответствует космическому Прабожеству «Голубиной книги», тем более что одновременно упоминаются произошедшие от него божества полей (то есть земли) и лесов — элементов, соответствующих в русском духовном стихе телесам и волосам этого Прабожества. Подобно тому, как это было у полабских славян, на Руси отдельные элементы Вселенной также почитались как отдельные боги (так, например, богом Солнца был Дажьбог, Луны — Перун, Ветра — Стрибог, не говоря уже о священных горах, деревьях и тому подобное), которые с необходимостью должны были произойти от этого Прабожества. Таким образом, мы видим достаточно сложную теологическую картину, когда наиболее значимые элементы Вселенной (солнце, луна, земля и другие) представлялись язычникам- славянам одновременно и как отдельные божества, и как части тела единого Прабожества, этого бога богов, от частей тела или крови которого произошли первые. Память об этом изначальном божестве была зафиксирована не только у средневековых западных славян, но и в гораздо более позднее время на Западной Украине, что следует из бытовавших там пословиц типа «прабог то знае!», «иди до сто прабо- гов!» или «бес ти и сто прабози!».26
|
|
Хотя антропоморфный образ Прабожества явно имеет прасла- вянский и, более того, индоевропейский характер, тем не менее в отдельных вариантах «Голубиной книги» встречаются следы собственно западнославянского влияния. Так, выше был приведен фрагмент, который весьма необычно и неожиданно связывает происхождение всего видимого мира (белого света) со Святым Духом:
Оттого зачался наш белый свет —
От Святаго Духа Сагаофова...
Библейским влиянием этот пассаж вряд ли может быть объяснен, поскольку в Ветхом Завете Дух Божий лишь носится над водами, но мир творится божественным словом, что в корне противоречит всей концепции «Голубиной книги». В связи с этим стоит вспомнить, что бог богов у западных славян, как уже говорилось в предыдущей главе, назывался Святовитом. О значении имени этого высшего божества житие св. Беннона говорит так: «Сванте значит на славянском языке святой, а вит переводится словом свет».27 Таким образом, небесный бог богов, от которого произошли все остальные боги и, по всей видимости, вся Вселенная, буквально именовался «Святым светом», что, несомненно, представляло собой эпитет, замещающий настоящее табуированное имя. Поскольку в одном из своих значений слово «белый» в русском языке означало «святой», широко распространенное в нашем языке выражение «белый свет» в смысле всего видимого мира совершенно тождественно западнославянскому Святовиту, этот мир олицетворявшему. Нам неизвестен в точности способ, каким Святовит в западнославянской мифологии творил из своего космического тела мир, однако западные хронисты зафиксировали чрезвычайно высокое значение, которое придавалось на Рюгене дыханию этого божества: «Накануне великого дня богослужения, жрец Святовитов, вошед во внутреннее святилище храма, куда один имел доступ, мел его веником до чиста: при чем остерегался дохнуть: всякий раз, чтобы дохнуть, выбегал он за двери, дабы присутствие бога не осквернялось дыханием смертного».28 Понятно, что подобный необычный ритуальный запрет должен был иметь под собой какие-то веские религиозные основания.
С другой стороны, среди русского населения района сибирской реки Индигирки зафиксирован один любопытный вариант «Голу
биной книги», где происхождение всего мира связывается с дыханием, на этот раз человеческим:
Отчего зачался у вас белой швет, Отчего зачалось красно солнишко И отчего зачалось часты звездочки, Отчего зачалось мачь плакун-трава — Оттово от поту, от конинново,
Дата добавления: 2022-07-16; просмотров: 88; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!