Цикл рассказов «Бедные родственники»
Лекция: «Творчество Людмилы Улицкой»
План:
1. Людмила Улицкая – представитель современной русской литературы
2. Жанр рассказа в художественном мире Людмилы Улицкой
2.1. Цикл «Бедные родственники»
2.2. Цикл «Детство сорок девять»
3. Повесть «Весёлые похороны»
4. Роман «Казус Кукоцкого» : проблематика, особенности жанра
5. Значение творчества Людмилы Улицкой
1. Людмила Улицкая – яркий представитель современного русского литературного процесса конца 20 нач. 21 вв., автор рассказов, повестей, романов.
Людми́ла Евге́ньевна Ули́цкая родилась 21 февраля в 1943 году на Урале в селе Давлеканово недалеко от Уфы в семье эвакуированных москвичей Улицких. Общественный деятель, учредитель «Лиги избирателей». После войны Улицкие вернулись в Москву, где Людмила окончила школу, а потом и биофак МГУ.
Людмила Евгеньевна два года проработала в Институте общей генетики АН СССР, откуда она уволилась в 1970 году. С тех пор Улицкая, по её собственному утверждению, никогда не ходила на государственную службу: она работала завлитом Камерного еврейского музыкального театра, писала очерки, детские пьесы, инсценировки для радио, детского и кукольного театров, рецензировала пьесы и переводила стихи с монгольского языка.
Публиковать свои рассказы в журналах Улицкая начала в конце восьмидесятых годов, а известность пришла к ней после того, как по её сценарию были сняты фильмы «Сестрички Либерти» (1990, режиссёр —Владимир Грамматиков) и «Женщина для всех» (1991, режиссёр — Анатолий Матешко), а в «Новом мире» вышла повесть «Сонечка» (1992). В 1994 это произведение было признано во Франции лучшей переводной книгой года и принесло автору французскую премию Медичи. Во Франции же вышла и первая книга Людмилы Улицкой (сборник «Бедные родственники», 1993) на французском языке.
|
|
|
С 2007 года по 2010 год выступала организатором серии книг разных авторов по культурной антропологии для детей «Другой, другие, о других».
Книги Улицкой рассчитаны на читателя, равного ей по уровню образования и мировоззренческому "цензу". Людмила Улицкая - объект обожания сторонников интеллектуального чтива. И она отдает себе отчет в том, что не каждый, купивший ее книгу, дочитает эту книгу до конца. Это серьезная литература, не заигрывающая с охотниками за модными новинками, литература вне сегодняшних издательских, рекламных, пиарных правил, придерживающаяся правил исключительно литературных.
2. Жанр рассказа в художественном мире Людмилы Улицкой
В творчестве Улицкой преимущественное место занимает жанр рассказа. Наиболее необычными представляются два ранних цикла - "Бедные родственники" и "Девочки", которыми Людмила Улицкая впервые представляется как создатель сборников, а не отдельных рассказов.
Ни в сборнике "Бедные родственники", ни в сборнике "Девочки" нет героя-рассказчика. Рассказы написаны в форме безличного повествования. Отсутствует какой-либо внешний сюжет, с помощью которого можно было бы объединить произведения в цикл.
|
|
|
Основной прием, с помощью которого создаются эти два цикла - использование одних и тех же героев, которые, переходя из рассказа в рассказ, создают ощущение общности художественного пространства сюжетов. Так герои рассказа "Счастливые", Берта и Матиас, упоминаются в другом произведении в разговоре двух сестер. Берта и Матиас оказываются родственниками этих героинь. Одной из собеседниц была Анна Марковна, которая будет фигурировать в следующем рассказе - "Бронька" - в качестве второстепенного персонажа, а в рассказе "Генеле-сумочница" она названа родственницей главной героини. Такого рода взаимосвязи позволяют мотивировать как объединение рассказов в цикл, так и его название - "Бедные родственники".
В отличие от предыдущего, сборник "Девочки" сохраняет принцип общности персонажей для всех рассказов. Более того, героинями цикла являются одноклассницы, которые, переходя из одного рассказа в другой, становятся то главным действующим лицом, то героиней второго плана. Построение цикла, действительно, очень похоже на многосерийный фильм, хотя точнее будет сказать - сериал.
Следующий сборник "Первые и последние", вероятно, менее всех прочих имеет признаки цикла. Рассказы очень разнородны. Только в одном из семи есть рассказчик. Нет прежних переходов героев. В них сложно четко выделить какую-либо общую тему или обнаружить сквозные мотивы или образы. (Преимущественно женские образы, жизнь в эмиграции и постоянное возвращение героев к прошлому характерны для всей прозы Улицкой, поэтому не воспринимаются основой объединения данных рассказов в цикл). Ключом к пониманию этого вопроса служит название сборника, а также позиция самой писательницы, высказанная в виде сопровождающего одно из последних изданий рассказов комментария. По мнению Улицкой, первые и последние, или, как определяют психологи: победители и побежденные, - по прихотливому закону жизни иногда меняются местами.
|
|
|
Что касается последней книги писательницы "Люди нашего царя", то здесь единство прослеживается не только на уровне четырех включенных в нее сборников, но и между ними. Наиболее упорядоченным и цельным циклом является "Дорожный ангел". Образ рассказчика, точнее рассказчицы, становится связующим. Помимо этого, здесь нельзя не признать наличие предисловия, которым служит рассказ "Дорожный ангел", открывающий одноименный цикл. Однако не представляется возможным отделить данный сборник от трех других, так как в последнем рассказе (по отношению к циклу и одновременно к книге) раскрывается суть эпиграфа, предложенного писательницей всей книге. Кроме того, во вступлении к сборникам обозначен новый авторский подход, который определил характер художественных особенностей произведений.
|
|
|
Цикл рассказов «Бедные родственники»
Счастливые
Начинается цикл «Бедные родственники» рассказом «Счастливые». Его действующими лицами являются Берта и Матиас - это пожилая пара. Они были счастливы, потому что хоть они уже и состарились, но когда Берта почувствовала, что она беременна. Когда Берта рассказывает Матиасу о том, что у неё будет ребёнок, то он отвечает: «Значит, мы, старые дураки, на старости лет будем родителями».
Берта не налюбуется своим сыном, которого они называют Владимиром или просто Вовочкой. Она любит его больше, чем кого-либо на всём свете. Этим Улицкая хочет показать нам всепоглощающую любовь матери к ребёнку. Теперь острая любовь Берты ко всем детям сходиться на Вовочке. Она перестаёт готовить ежедневную кашу, зелёные щи - весь этот их традиционный рацион; теперь она, окрылённая любовью к сыну, слегка помешивается на рецептах. Каждый день она играла со своим Вовочкой, «наслаждаясь близостью рыженького пухлого мальчика». Она словно постоянно пытается убедиться, что он у неё есть.
Матиас начинает в пять лет учить сына еврейской азбуке - тому, чему его самого в этом возрасте учили родители. А через некоторое время Вовочка читает в совершенстве на русском и на иврите. Он постоянно увлечён своей игрой - плетением ковриков из лоскутков ткани, которые приносит и нарезает Матиас. И вся эта идиллия кончается совершенно неожиданно.
Всё это напоминает советский плакат о том, что игры на дорогах опасны. Большой красно-синий мяч выкатывается на дорогу, за ним бросается мальчик, скрипят тормоза; мячик ещё катится, а мальчик, уже необратимо мёртвый, хотя кровь ещё и пульсирует в кончиках пальцев, лежит на дороге.
Рассказ кончается тем, что уже пятнадцатый год детская куртка весит на детском стульчике в углу, а Матиас и Берта играют в карты.
После долгих лет родители свыкаются с гибелью своего любимого сына, но счастье, которое подарил им Вовочка, было исковеркано одним нелепым злым случаем.
Бедные родственники
Это рассказ о двух женщинах - Асе и Анне Марковне. Обе женщины приходятся друг другу родственниками, когда-то учились в одном классе, но Людмила Улицкая проводит между ними чёткую границу. Анна Марковна - это зажиточная женщина, к которой вся семья обращается за советом, а Ася - всего лишь бедная родственница, да к тому же ещё и слабоумная. Каждый месяц двадцать первого числа Ася приходила к Анне Марковне для того, чтобы попросить денег, правда, если двадцать первое приходилось на воскресение, то Ася приходила двадцать второго, потому что стеснялась своей бедности и слабоумия.
Как обычно женщины болтали о чем-нибудь. Идиотски хихикая, Ася слушала Анну Марковну, которая рассказывала о том, что происходит в их семье. Потом Ася сочиняла, например, о том, что на рынок привезли китайские термоса, и как она себе купила пару. Анна Марковна снисходительно слушала.
У читателя складывается впечатление, что беседа между женщинами проходит натянуто, как будто чего-то не хватает, и здесь наступает кульминационный момент всего рассказа. Анна Марковна достаёт свои поношенные вещи и каждую отдельно передаёт в руки Аси, причём делает она это с некоторой заносчивостью. После этого Ася, как обычно, получает конверт со сторублёвкой. Ася прощается и уходит, а деньги и вещи, полученные ею от Анны Марковны, она отдаёт полупарализованной старухе.
«- Ишь ты, ишь ты, Ася Самолна, балуешь ты меня, - бормотала скомканная старуха.
И Ася Шафран, наша полоумная родственница, сияла»*.
Так заканчивается рассказ «Бедныеродственники». По-моему, здесь есть повод задуматься над такими качествами, как доброта и бескорыстность. Обычно те люди, над которыми все смеются, которых никто не уважает, и выделяются своей сердечной добротой. Ася относила деньги больной старухе, только ради одного «спасибо»; она делала это тайно и получала удовольствие оттого, что кому-то нужна.
Бронька
В Москву приезжает женщина с пятнистой периной, двумя подушками и маленькой дочкой Бронькой. К неудовольствию жильцов, её поселяют в комнату в коммунальной квартире, где все обычно держали хлам. Женщину эту зовут Сима, но все называют её просто Симка. Ей нужны какие-нибудь вещи и её отправляют к Анне Марковне, к той самой Анне Марковне - родственнице Аси. Симка рассказывает, что похоронила мужа и сбежала с еврейского поселения на берегах Амура. Анна Марковна готова помогать Симке с вещами, но одновременно намекает, что к чаепитиям её приглашать не собирается.
Двор к Симке быстро привыкает, ценя остроту её языка, но все удивляются ею непомерному тщеславию. Симка готова расхваливать свою половую тряпку, развешивая её при сушке, чуть ли не как соболью шубу, своего покойного мужа - самого лучшего из покойников, даже полное отсутствие зубов в её рту она рассматривала, как интереснейший факт, достойный удивления.
А дочь её – Бронька – тем временем росла. Она не стала красавицей, но красота её как бы подчёркивалась теми неправильностями, несуразностями, из которых она состояла. На лице её постоянно можно было увидеть какое-то обаятельно-сонливое выражение, как будто она только проснулась и пытается вспомнить свой сон.
На школьной фотографии 1947 года Бронька стоит вместе с Ирочкой (внучкой Анны Марковны). Все дети - худые и мелкие, сказывается недавно закончившаяся война. Через два года Броньку отчисляют из школы, так как оказалось, что она беременна и уже чуть ли не на последнем месяце. Симка заперлась в своей каморке, и оттуда весь доносились звуки бьющейся посуды, шлепки оплеух, треск мебели и всевозможные ругательства на русском и еврейском -языках. Так как от Броньки не было слышно не одного звука, соседи взломали дверь, облили водой Симку, и вынесли почти бесчувственную Броньку.
У Броньки родился мальчик, а через некоторое время выяснилось, что она опять забеременела. Мать просто взбесилась, она издевалась над девочкой, пытаясь узнать от кого у Броньки дети, но та только молчала. Однажды, когда молодая мама гуляла с малышом, к ней подошла Ирочка, сказала, что у Броньки симпатичный малыш, а больше к ней никто из одноклассников не подходил. Второй мальчик точь в точь походил на первого. Через некоторое время Бронька опять забеременила. Симка устроила грандиозный скандал, по ночам привязывала дочь верёвкой за ногу, как на поводке, к батарее, но, внутренне, она относилась к «беременностям» дочери, как к чему-то привычному. У Броньки родился третий, а затем, незадолго до смерти соседа по коммуналке – местного фотографа, четвёртый ребёнок. На поминках Симка напилась, и высказала Броньке всё, что думает: «Шлюха ты, Бронька, шлюха! Я смолоду одна из-за тебя осталась! Рожай, рожай, не стесняй себя! На восемнадцать-то метров этого гороха во-он сколько уложить можно!»
Бронька устроилась работать в булочную уборщицой, и кроме зарплаты ей давали хлеба, сколько унесёт. Этим питались её дети, поэтому они росли крепкими, рослыми – один в одного. Вскоре они получили трёхкомнатную квартиру возле Савеловского вокзала, куда все вшестером и переехали...
Ирина Михайловна – та самая Ирочка – полная и немолодая уже женщина ждала своего мужа. Вдруг её окликнула женщина. Она была как будто кем-то знакомым, но уже хорошо забытым. Ирина Михайловна вспомнила, что это была Бронька. Бронька пригласила её ненадолго к себе, где и рассказала о своей жизни. О том, как устроились её дети, о том что с Симкой – её матерью. Но Ирину Михайловну привлекла фотография, на которой Бронька сидела вместе со студентом, но фигура у Броньки была чужая. Тогда хозяйка рассказала гостье свою историю.
Эта фотография была смонтированна Виктором Петровичем Поповым – фотографом, жившим по соседству с ними в одной коммунальной квартире. Бронька рассказывала о том, как приходила к нему за помощью по математике, о том, как он показывал ей свои фотографии, рассказывал о своих родственниках. Она поняла, что любит этого человека, ей нравилась та ненастоящая жизнь, которой жил Виктор Петрович, - жизнь без хамства и лжи, без мещанства и корыстолюбия. Разница в возрасте между ними Броньку совсем не интересовала. Однажды ночью, когда мать уже спала, Бронька пошла к фотографу, как говорит она сама : «И я победила, Ирочка. Не без труда. Отдать ему надо должное – он сопротивлялся.». Бронька про это никому не рассказывала, потому что боялась, что посадят его за растление несовершеннолетних, она берегла его!
Никто так ничего и не понял, хотя Бронька с детьми у него много времени проводила. Когда она выходила с детьми на прогулку, он всегда садился в кресло и смотрел на них через занавеску. Когда Виктор Павлович умирал, то поблагодарил Броньку за всё и отошёл...
Ирина Михайловна попрощалась и ушла, но по дороге поняла, что, хоть и была она родом из приличной семьи, хоть и было у них всё правильно и пристойно, но не было у них того всеохватывающего чувства, которое пережила Бронька.
Народ избранный
Рассказ про Зинаиду, которая недавно похоронила свою мать.
До смерти матери к ней Марья Игнатьевна приходила, кормила, а потом перестала, потому что захотела взять мамину кофту, а Зина не отдала – хотела как память сохранить, больше эта кофта ей ни для чего бы не пригодилась, потому что была Зина «такой ширины, что в трамвай не влезала»*.
Зинаида имела инвалидность второй группы, хоть и считала она, что все болезни её в ногах, но врачи говорили, что в железах-надпочечниках. Когда её мать помирала, то сказала, чтобы Зина шла к храму, когда деньги кончаться: «Добрые люди помогут твоему убожеству за ради Божьей матери». Так она и сделала.
Никто ей не подал, кроме одной женщины, которая попросила помолится об успокоении Екатерины. Больше никто не подал, поэтому Зина решила уходить, но сначала – зайти в храм: поблагодарить Божью Матерь.
В церкви она поставила свечку возле Казанской и пошла к выходу, но здесь на неё набросились другие нищие. Крича, чтобы она больше сюда не приходила, и ругаясь бранными словами, они бросились на Зину. Зина готова была уже убегать, но ноги у неё подкосились, и она упала. Вдруг она услышала: «У, шакалья стая, рванина ненасытная! Мразь ты, Котова! Двадцать лет стоишь, всё мало набрала! На тот свет заберёшь! А ты куда старый хрен, лезешь, прислуга фашистская! Вставай, что ли!»** Это кричала на попрошаек Катя Рыжая. Она помогла Зине подняться, дала ей три рубля, и сказала, чтобы её здесь больше никто не трогал.
В следующий раз Зина пошла к церкви на Покров, теперь её уже никто не
прогонял, и она насобирала почти четыре рубля, но Катю она так и не увидела.
Только на третий раз встретила она Катю, которая увидела её, кивнула и зашла в храм, Зинаида пошла за ней. Катя разговаривала со священником, а затем запела «Верую...». После церкви они пошли к Зине домой, где сели за стол; Катя достала четвертинку водки, и торжественно, но вкрадчиво, сказала, Зинаида правильно сделала, что пришла к церкви, потому что попрошаек и так много, а Зина должна стать настоящей нищенкой! И Катя рассказала свою историю.
Катя училась в техникуме, потом вышла замуж, из-за мужа попала в тюрьму, а когда вернулась, мать не пустила её домой. Решила она переночивать у подруги на даче, но когда проезжала Савеловский вокзал, зашла в церковь. Стояла плакала, потому что очень плохо ей было, потому что «калечная» и некрасивая она – ничего не дал ей Бог, и тут увидела она женщину, у которой не рук, не ног не было. Так Кате её жалко стало, что заплакала она. Тогда Катя поняла, что и настоящие нищие для того и нужны, чтобы посмотрел на них любой и подумал, что хорошо хоть мне больше повезло, так как, по выражению Кати, завистливые все стали: о себе только думают, поэтому народ нищий – избран Богом!
Так Катя дальше и рассказывала, а Зина уже спала, видя во сне свою маму, но ещё молодую, которая звала Зину с собой.
Цикл «Детство сорок девять»
В 2004 году в издательстве «ЭКСМО» (Москва) вышел сборник рассказов Людмилы Улицкой «Детство сорок девять». По признанию писательницы, в эту книгу вошли самые первые ее вещи, публиковавшиеся еще в «Пионерской правде».
По словам Л.Улицкой, « в жизни человека есть периоды, когда он очень чувствителен. Прежде всего -время детства, когда все укрупнено, усилено, имеет дополнительные краски, как будто существует ещё один спектр красок и звуков». Именно поэтому писательницу не отпускают детские впечатления и воспоминания.
Изображенные в рассказах драматические ситуации становятся способом проверки окружающих на человечность. И гипотеза, которую как бы выдвигает автор, на мой взгляд, заключается в том, что человек способен выстоять в нравственных испытаниях, возникающих у него на пути. Улицкая показывает, что человек сложнее и лучше, чем может показаться на первый взгляд, и верит в силу добра. Может быть, именно поэтому главным мотивом цикла, как я считаю, является мотив чуда – обыкновенного чуда доброты.
Первый рассказ сборника называется «Капустное чудо».
События в рассказе «Капустное чудо» происходят в первый послевоенный год, в сумрачный и хмурый ноябрьский день. Главными героями рассказа являются старуха Ипатьева по прозвищу Слониха и две девочки: Дуся - 6 лет и Оля – помладше. Из скупого и сдержанного авторского отступления мы узнаём, что девочек – внучек недавно умершей сестры старухи Ипатьевой – привезли к ней как к ближайшей родственнице («ближе никого не было») в конце сорок пятого после того, как они осиротели.
Характер главной героини раскрывается постепенно. В начале рассказа её образ явно снижен: «старуха», отсутствие имени, грубое прозвище «Слониха». И сама она предстаёт перед нами человеком суровым, не особенно чувствительным, даже грубоватым. Эти черты проявляются в отношении героини к девочкам: она приняла их без особой радости и сочувствия и неделю «думала большую думу»: оставлять их при себе или сдать в детский дом. Писательница не оправдывает и не осуждает героиню, но изображённый ею в нескольких деталях трудный послевоенный быт говорит сам за себя: дощатый зелёный ларёк, перед которым в ожидании машины с капустой выстроилась «беспросветно-тёмная очередь». Всё это объясняет причину сомнений старухи. Да и возраст с его болезнями: «…ноги еле ходили».
Однако первое чудо происходит: «В субботу она взяла таз, чистое бельё и девочек…и повела их в баню», а затем в первый раз «уложила спать на свою кровать». Улицкая умело даёт нам почувствовать важность этого решения Ипатьевой для девочек - им словно вернули жизнь: неделю молчавшие, словно немые, они «заговорили сначала между собой, а потом и со старухой». Тогда же впервые в рассказе у старухи появляется имя: девочки стали звать её бабой Таней.
Драматический поворот событий в рассказе происходит в тот момент, когда Ипатьева отправляет девочек за капустой. Целый день Дуся и Оля в «дарёных изношенных, не держащих тепла ботинках» простояли в очереди, и только когда «свет стал убывать», «ноги вконец иззябли» и лишь промокшие платки «пока ещё грели», их очередь подошла. Но тут старшая Дуся с ужасом обнаруживает, что потеряла деньги: «Дуська вытащила из кармана заветную трубочку, развернула её – вместо десятки в руке была картинка с японцем». В следующий момент читатель едва ли не физически ощущает всю глубину горя, обрушившегося на девочек. Дуся закричала: «Тётенька! Я деньги потеряла», ноги её одеревенели, перестали слушаться, она не могла отойти от прилавка, пока кто-то из очереди не оттеснил её, затем мы видим, как «две сгорбленные девочки» разгребают окоченевшими ногами «кучи перемешанных со снегом и сумраком листьев» и «роют побелевшими пальцами в хрустящих водоворотах». Девочки уверены: за такое преступление, как потеря денег и возвращение домой без капусты, старуха их обязательно выгонит, и тогда жизнь снова закончится.
И тут случается новое чудо: на повороте дороги нёсшийся им навстречу грузовик с капустой «вильнул», «сбросив к их ногам два огромных кочана». На этом, казалось бы, и можно было закончить рассказ: девочки спасены, и спасло их «капустное чудо». Но оказывается, что это не главное – главное заключается в том, что Ипатьева, не дождавшись своих «девчоночек», движимая чувством вины, своими неходящими ногами «два раза «бегала к ларьку» и, никого не найдя, горько плакала у соседки: «Как же они без меня? А я-то, я-то как без них?»
Так Улицкая показывает, что настоящее чудо происходит в душе героини, которая постепенно и трудно заполняется теплом человеческих отношений, и это тепло побеждает в ней холод и равнодушие.
В рассказе «Восковая уточка» образ уточки, продаваемой старьевщиком, становится символом детской мечты, заполняющей всё существо героини – шестилетней Вальки Бобровой: « Валька стояла, жадно рассматривая сокровища, и прикидывая, чего бы она выбрала.… На крупные шары она и не глядела, чтобы не тратить попусту желание». Она хотела восковую уточку. Та была немного попорчена, со вмятиной на крыле, поэтому Вальке она казалась более доступной.
Кульминацией в развитии сюжета становится «чудесный» момент, когда девочка видит, как тетя Матрена Клюева, «хлопает половиком о забор», но, услышав плач своего сына, бросается в дом и оставляет половик во дворе. И тут ради обладания уточкой героиня идёт на «преступление»: «Решимость и холод вдруг обрушились на Вальку. Она … схватила половик и понеслась вслед за Родионом». И чудо происходит: «-Ишь, вспомнила, - буркнул он, ковырнул половик пальцем и бросил в телегу. Валька хотела попросить уточку, но язык не ворочался во рту. Родион не глядя сунул руку в фанерный чемодан, огромными пальцами вынул оттуда помятую уточку и опустил Вальке в руку. Она спрятала ее между ладонями и тихо пошла домой».
И опять писательница уводит нас от суда над героиней: её волнуют чувства девочки, она стремится передать всю глубину и силу детских переживаний и сопоставляет их с переживаниями взрослого человека в самые ответственные моменты жизни: когда Валя стала известной на весь мир спортсменкой, перед выступлением к ней приходило то же чувство холода и решимости и она почему - то вспоминала о нежной восковой уточке с помятым крылом.
Восковая уточка скоро растаяла под её «горячими пальцами» - горячими от счастья, но память о ней осталась и не отпускала героиню всю жизнь. Она стала символом чуда, которое может произойти, но навстречу ему обязательно нужно сделать шаг, требующий напряжения всех сил. Даже если это шаг в пропасть.
Рассказ «Дед – Шептун», на мой взгляд, - это произведение о чуде прозрения – прозрения в прямом и переносном смысле.
В начале рассказа дед – Шептун предстает перед нами странным и смешным стариком: он был почти слеп, отличал только свет от тьмы, мало разговаривал, но постоянно что-то шептал, так тихо, что почти не слышно.
Из всех своих детей, внуков и правнуков он больше всего любил Дину. Самая младшая в семье, она еще не ходила в школу и оставалась с прадедом. Иногда они ложились на диван, и дед рассказывал Дине сказку. Еще была у них такая игра: Дина прятала палку, а дед ее искал, но не всегда находил. В этих играх и раскрывается особая теплота их отношений.
Сюжет рассказа построен на истории с часами, подаренными дедом брату Дины, которые девочка взяла без спроса, чтобы похвастаться во дворе, и разбила. У Дины было ужасно тяжело на душе, она даже не могла плакать. Ей казалось, что в этом несчастье ничто и никто не способен ей помочь. Но, проснувшись, Дина увидела прадеда, сидящего за столом над фарфоровой коробочкой с инструментами и круглым увеличительным стеклом, которое дети называли «глазком». Он засовывал ремешок в ушки целых часов. Дина воспринимает починку часов как чудо. Особенно её удивляет то, что дед прозрел: он видел даже маленькую царапину на стеклышке. «Скажи, ты не слепой, да? Ты видишь?» - шёпотом спрашивает Дина. «Пожалуй, кое-что вижу. Но только самое главное», - ответил, улыбнувшись добрыми и блёклыми глазами, дед – Шептун. Для Дины история с часами стала нравственным уроком: с годами ей стал яснее смысл ответа деда на её вопрос. И мы тоже понимаем, что чудо прозрения объясняется очень просто: не мог же герой оставить свою правнучку в беде!
Завершается цикл рассказом «Бумажная победа». То же неожиданное и загадочное сочетание обычно не сочетаемых понятий, что и в названии рассказа «Капустное чудо». Это рассказ не случайно последний в сборнике: он символизирует победу веры в человека над безверием, жестокостью и озлобленностью.
Главный герой рассказа - мальчик Геня Пираплетчиков - не такой, как все: часто болел, хромал, у него всегда был заложен нос, не была отца и, наконец, его фамилия писалась так нелепо, что он ощущал её, как унижение. Из-за всего этого дворовые ребята презирали его и не упускали возможности обидеть. Особенно не любил его «ловкий и бесстрашный» Женька Айтыр.
Конфликт Гени с ровесниками получает неожиданное развитие после того, как его участником становится мама мальчика – она решает пригласить всех ребят на день рожденья к сыну. Бабушка не разделяет намерений своей дочери – она считает, что это бесполезно: «Это бандиты и воры. Они же весь дом вынесут». Но мама остаётся непреклонна.
Геня ожидает праздника с ужасом. Он боится прихода «гостей». Его смущает пианино, стоявшее в комнате, шкаф, ноты, маска Бетховена: «Геня … старался не думать о том, как сейчас в его дом ворвутся шумные, весёлые и непримиримые враги…» Но происходит чудо. Улицкая рисует «невообразимую картину»: «человек двенадцать плохо одетых, но умытых и причёсанных детей, в полном молчании поедавших угощение», слушают «легко бегущие звуки» песен Шуберта. А затем - совсем уже невероятное: мама предложила сыграть вместо карт в фанты, никто не знал этой игры, фантов ни у кого не оказалось, и тогда мама посоветовала Гене сделать всем гостям в качестве фантов бумажные фигурки - оригами. Мальчик «был великим мастером этого искусства. Осенние катары, зимние ангины и весенние простуды он терпеливо переносил, загибая уголки и расправляя сгибы бумажных листов…» И вот «бритые головы мальчишек» склонились над столом, где из ловких пальцев Гени одно за другим выходили бумажные чудеса: лодка, кораблик, стакан, солонка, хлебница, рубашка… Геня мог сделать из бумаги все что угодно. Ребята, забыв о своей неприязни к мальчику, тянули к нему руки, и все улыбались, и все его благодарили, а Женька Айтыр впервые в жизни обратился к нему по имени. Геня «словно впервые увидел их лица: НЕ ЗЛЫЕ».
И опять мотив чуда развивается в нескольких планах: для мальчишек чудом становится мастерство Гени, для него - изменение отношения к нему, превращение озлобленных, циничных, жестоких «врагов» в «нормальных» открытых мальчишек и девчонок, для нас – то тепло, которое рождают в душе простенькие рассказы Людмилы Улицкой.
Повесть «Веселые похороны»
В прозе Л. Улицкой образу художника принадлежит особое значение.
Образ художника ставит повесть Улицкой «Веселые похороны» в «литературный ряд», сквозь призму которого писательница предлагает рассматривать свое произведение. Это, прежде всего, классические персонажи: Чартков в повести Н.В. Гоголя «Портрет» (1833 – 1834, опубл. в 1835 г.), Райский в романе И.А. Гончарова «Обрыв» (1869), художник в рассказе А.П. Чехова «Дом с мезонином» (1896) и др.
В центре современной повести – история жизни талантливого художника Алика, эмигрировавшего в США. Поскольку произведения Л. Улицкой являются своеобразной летописью человеческой жизни, то она не могла не затронуть проблему эмиграции (одно из значительных явлений XX в.).
В повести «Веселые похороны» Л. Улицкая, возможно, пробует «дописать» на новом материале жизнь художника (Роберта Викторовича из «Сонечки»), оставшегося за границей. Этим новым материалом становится «третья» волна эмиграции. Хотя Улицкая и не называет причины отъезда своего героя, но даты его жизни восстанавливают в памяти читателей историческую ситуацию: раскол внутри советской культуры на «подцензурную и не подцензурную».
Обращаясь к событиям конца 1960 – l980-х годов, Улицкая пытается вернуть из небытия имена неизвестных до последнего времени в России деятелей искусства. Ее Алик, по всей видимости, – собирательный образ «андеграундных» художников, подвергавшихся гонению: Олега Целкова, Оскара Рабина, Александра Меломида, Виталия Комара, Ильи Кабакова, Эрика Булатова, Бориса Зайцева и многих других. Некоторые факты их биографии находят отражение в судьбе персонажа Улицкой.
Повествуя о судьбе своего героя, Л. Улицкая постепенно убеждает читателей в том, что творчество талантливого человека рано или поздно становится неотъемлемой частью мирового искусства, но сам русский художник, при всей восприимчивости к чужой культуре, без Родины жить не может.
Несмотря на физическую обреченность своего героя, современная писательница в повести «Веселые похороны» реализует мотив «смерти–возрождения» (Ю. Лотман). Алик обретает преемника – пятнадцатилетнюю Майку, по прозвищу Тишорт (дочь его и Ирины). Картинам же Алика, как и работам Роберта Викторовича, тоже предстоит долгая жизнь в музее: подлинное искусство не признает границ, оно неподвластно смерти и потому спасительно.
4. Роман «Казус Кукоцкого» : проблематика, особенности жанра
Лауреат премии Русский Букер за 2001 год. Описывает жизнь семьи профессора Павла Алексеевича Кукоцкого на фоне истории Советского государства от момента его создания и до середины 60-х годов XX века.
Структура романа
Роман состоит из четырёх частей. В первой части описывается жизнь до 1960 года членов семьи Кукоцких: жены Елены, приёмной дочери Татьяны, взятой под опеку Таниной одноклассницы Томы и бывшей монахини Василисы Гавриловны, с давних пор живущей в семье Елены. Вторая часть — сон Елены о промежуточном состоянии между жизнью и смертью. Третья часть охватывает жизнь семьи после 1960 года вплоть до Таниной смерти. Четвёртая часть, самая небольшая по объёму, выступает в роли эпилога и описывает несколько эпизодов из жизни Таниной дочери Жени.
Сюжет
События книги описывают судьбу потомственного медика, профессора-гинеколога Павла Алексеевича Кукоцкого. Талантом диагноста он был обязан особому дару, «внутривидению», благодаря которому Павел Алексеевич «видел» поражённые внутренние органы пациентов. В 1942 году в небольшом сибирском городке он спас от смерти свою будущую жену Елену Георгиевну, у которой ему пришлось удалить матку. После выздоровления Павел Алексеевич увёз Елену к себе вместе с двухлетней дочерью Таней и бывшей монахиней Василисой Гавриловной.
Первые послевоенные годы были удачными и в профессиональном плане, и в личной жизни. Супруги вместе растили горячо любимую дочь, Павел Алексеевич лечил пациенток, занимался наукой и даже, обладая государственным умом, писал проекты по организации здравоохранения, стремясь, в том числе, добиться легализации абортов.
Елена выросла в толстовской общине, на курсах чертёжников познакомилась с первым мужем (он был преподавателем) и искренне полюбила выбранную профессию. Временами ей снились странные чертёжные сны, в которых возникали невыразимые словами связи между вещами.
Первые проблемы в жизни Кукоцких появились в период, предшествовавший началу кампании против генетики. Павел Алексеевич нашёл оригинальный способ уклоняться от нежелательных мероприятий: в нужный момент он честно напивался, создав себе репутацию пьяницы. А вскоре пришёл конец и семейному счастью. Причиной размолвки послужила смерть дворничихи, дочь которой, Тома Полосухина, училась в одном классе с Таней. В пылу спора по поводу смерти Томиной матери Елена осудила Павла Алексеевича, ратующего за разрешение абортов, а он напомнил об отсутствии у неё матки. Взаимные жестокие слова создали непреодолимую пропасть между супругами. И хотя внешне жизнь семьи почти не изменилась, никогда больше не были они счастливы, хотя, в глубине души продолжали любить и уважать друг друга. Тома осталась жить в семье Павла Алексеевича. А у Елены постепенно начала развиваться странная болезнь, проявлявшаяся в рассеянности и полном отсутствии внимания.
После школы Таня, обожавшая отца, поступила на вечернее отделение биофака, а также устроилась в лабораторию по изучению развития мозга, где на удивление быстро освоила методы приготовления гистологических препаратов. А спустя несколько лет, летом 1960 года, произошло событие, навсегда отвратившее Таню от науки: она поймала себя на готовности сделать препарат из живого ребёнка… Не дождавшись нужных слов от отца, Таня ушла с работы и начала вести богемный образ жизни. А болезнь Елены, до сих пор умело скрываемая, привела к длительной потере памяти.
В этот момент и приснился ей длинный сон о промежуточном мире, с персонажами из прошлого и из будущего, о глубинной сути людей и связях между ними…
Не встретив настоящей любви, Таня выходит замуж за одного из братьев Гольдбергов, сыновей единомышленника и друга Павла Алексеевича. Забеременев, она уезжает на юг, где встречает талантливого саксофониста Сергея. Оба быстро понимают, что созданы друг для друга и после окончания южных гастролей Таня уезжает в Ленинград, где и появляется на свет дочь Евгения. Некоторое время они живут счастливой жизнью, наполненной музыкой и взаимным согласием. Счастье её омрачает только непонятная болезнь матери и осознание своей ответственности за стареющих членов семьи. Вторая, желанная, беременность Тани оканчивается трагически: она погибает в одесской больнице из-за не оказанной вовремя медицинской помощи. Елена так никогда и не узнала о смерти дочери…
В эпилоге выясняется, что Елена, лишь на короткое время выходящая из состояния беспамятства, пережила своего мужа и живёт вместе с семьёй Томы. Её регулярно навещает внучка Женя.
Почти все герои романа встречаются в промежуточном мире. В том числе и те, о которых Елена не знала.
Таким образом, роман Л. Улицкой – явление «новой прозы», для которого характерен синтетизм жанровых элементов медицинского романа, семейной саги, семейной хроники, притчи.
Дата добавления: 2022-01-22; просмотров: 44; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!