Мы рождены, чтоб Кафку сделать былыо 27 страница
Я часто инициирую в блогосфере споры о том, когда людям жилось лучше — при Совке или нынче. И лучшим провокатором тут служит напоминание о пустых прилавках социалистической страны, для которой дефицит — имманентное явление. На это любители красненького обычно возражают следующим образом:
— И сейчас, если объявить распродажу, то есть снизить цены, выстроится очередь, как это бывает во время рождественских распродаж на Западе. Весь Советский Союз можно считать такой вот тотальной распродажей, поскольку цены на товары были низкие. Оттого и очереди! Людям давали покупать товары ниже себестоимости, вот они и ломились. Это не дефицит товара. Потому что то же мясо свободно продавалось на рынке! И кто хотел, мог его там свободно купить. Хочешь мясо — иди и покупай! Никакого дефицита.
При этом социалистические энтузиасты совершенно не замечают ловушку, в которую попадают. Они указывают на рыночное изобилие товаров как на достижение социализма. Да, на колхозном рынке, как и положено, действовал частный интерес, только поэтому там и не было дефицита. А вот в социалистических государственных магазинах товара не было. Потому что социализм не может обеспечить товарное наполнение. Ибо ценовая цепочка «спрос диктует предложение» в этой системе оборвана.
То же самое мы видим и на примере целых стран. Социалистический СССР не мог существовать без капиталистического Запада, у которого он покупал заводы и специалистов за царское золото. И за зерно, насильно отнимаемое у крестьян. Потом, когда «кончились» безропотные крестьяне, то есть после демографического перевала, пройденного в шестидесятые (об этом позже), страна перестала кормить себя. И зерно начали закупать у капиталистов, как раньше закупали заводы.
|
|
|
Вот как функционировала перманентно стагнирующая система социализма: если нужна индустриализация, социализм отдает капиталистам (зарубежным) нажитое капиталистами (царскими) золото. И бросает в топку индустриализации крестьянский хворост без всякой жалости, ибо этого топлива много. А когда заводы построены, а крестьяне и золото потрачены, приходится покупать у капиталистов жратву. А на что покупать? Выясняется пренеприятный факт: продукция, произведенная на построенных в эпоху индустриализации заводах, на хрен никому не нужна! Потому что социалистическая продукция — дрянь. Она абсолютно неконкурентоспособна — морально устаревшая и отвратительная по качеству.
Но что же продавать, чтобы прокормить население, которое в условиях социализма не может себя обеспечить из-за отсутствия такой малости, как экономика? К счастью, в недрах СССР нашлась нефть. Если б не она, Совок рухнул бы лет на двадцать раньше.
|
|
|
Наилучшей иллюстрацией к сказанному может служить история, приключившаяся с советским ученым Сергеем Лопатниковым. Когда он был аспирантом, подрабатывал в журнале «Наука и жизнь», — завотделом физики и математики уходил летом в отпуск, и Лопатников его замещал.
Однажды заместитель главного редактора Рада Аджубей (кстати, дочь Хрущева, которую я забыл упомянуть, рассказывая о детях красной аристократии) вызвала и. о. завотделом физики к себе и велела подготовить материал о великих успехах социалистической экономики и науки — небольшую подборку, демонстрирующую экономические связи СССР с развитыми странами Запада. Дело в том, что приближался очередной международный саммит, и Союзу нужно продемонстрировать хоть какие-то успехи.
Воодушевленный Сергей направился в Комитет по науке и технике при Совмине за материалом. Его принял академик Владимир Кириллин, внимательно выслушал и распорядился выдать всю необходимую информацию. Парню выделили отдельный кабинет, и он погрузился в изучение бумажных кип — отчетов, договоров, переписки.
Уже довольно скоро и. о. почувствовал, что задание, оказывается, не такое легкое, как ему показалось вначале. Он легко находил все, что закупал СССР, — зерно, одежду, оборудование, но никак не мог найти хоть что-нибудь, что поставлялось красной империей развитому миру. Кроме нефти, разумеется. Но не напишешь же одну только нефть — позор получится!
|
|
|
Наконец через несколько дней работы старательному парню удалось найти нечто несырьевое, что СССР поставил в Европу — коммунисты продали во Францию огромный пресс весом в 22 тысячи тонн и несколько станков в Великобританию. Сергей вздохнул с облегчением — две позиции нашел! И в этот момент ему в глаза бросился документ, из которого следовало, что СССР закупает за границей не только станки для своих заводов и еду для своих людей, но и навоз. Голландия поставляла в СССР ежегодно 100 тысяч тонн этого удобрения. Что такое сто тысяч тонн? Это, как прикинул Сергей, четыре или пять больших грузовых кораблей.
Картина сухогрузов, доверху груженных навозом, так подействовала на аспиранта, что в обед он улучил момент и подошел к высокому чиновнику Госкомитета на науке и технике и спросил, зачем СССР покупает в Европе навоз, своего дерьма, что ли, мало?
В ответ на это чиновник, успевший слегка сдружиться с парнем, спокойно взглянул на него и дал ответ, который Сергею запомнился на всю жизнь:
|
|
|
— Понимаете, Сергей Леонидович, у нас и навоз — говно.
Почему комбайн, присланный с завода в колхоз, ломается сразу же, а запчастей к нему нет?
Почему из 82 трансформаторов, которые Курган-Тюбинский завод отгрузил «Камгэсэнергострою», 55 оказались непригодными к эксплуатации?
Почему из Баку на Горьковский автозавод приходят «контейнер за контейнером грязные, ржавые детали… которые приходится, промывать, перекрашивать» (газета «Труд» от 07.03.1973)?
Почему «Правда» негодует, что швейные машины Оршинского завода «гремят, как трактор, моталки не работают, а из картера льется масло», а полтавские швейные машины «включаются в работу только после капитального ремонта»?
Почему, как пишет «Труд», с Саранского экскаваторного завода приходит заказчику экскаватор, у которого «топливный бак сразу отвалился, заднюю распределительную коробку пришлось перебирать, генератор не давал зарядку аккумулятору, гидросистема текла»?
Почему из 44 прессов завода «Тамбовполимермаш» в Кишиневе удалось запустить только 15, да и то после годовой наладки? А в Красноярске не удалось ни одного!..
Почему каждый второй кирпич, сделанный на заводе в Александрове, имеет прочность вдвое ниже, чем положено? Почему на кирпичном заводе в Бурятии каждый третий выпушенный кирпич не соответствует ГОСТу?
А главное, потребителю некуда деваться от тотального советского брака. Приходится брать в расчете на то, что дома как-нибудь доведем. Как писал Петр 1, «хотя бы и неволей»…
АвтоВАЗ, чтобы не срывать план по выпуску продукции, принимает у Ярославского шинного завода выпущенную в конце месяца партию бракованных шин… Металлурги принимают руду, в которую подмешана (ради выполнения плана по тоннажу) пустая порода… Ленинградский завод подъемно-транспортного оборудования принимает из Тихвина металлоконструкции, не соответствующие ГОСТу… Птицефабрики устанавливают бракованное полтавское оборудование по обработке птичьих тушек, которое выдает 50 % брака…
Что это означает? Это означает, что вся сталинская индустриализация, которой так гордятся красные и пользу которой не отрицают все остальные, на самом деле оказалась никому не нужной, псу под хвост. По сути, это была не индустриализация, а тотальная милитаризация государства и промышленности, исказившая облик всей страны, включая психологию людей. С последствиями этой сталинской плановой индустриализации в виде моногородов и прочих прелестей мы не можем расхлебаться до сих пор. Зачем были нужны все эти заводы, если они не могли ни обеспечить людей бытовой техникой, ни произвести хоть что-то, что можно было продать за границу и эту самую бытовую технику купить? Эта индустриализация сожрала сельское хозяйство, а на выходе дала отвратительный продукт, который никуда не годился.
Ну и сразу, чтобы далеко не отходить, разоблачу еще одну довольно устойчивую мифологему, которую часто изрыгают любители всего советского. Стоит только обратить внимание публики на тот факт, что СССР завозил зерно, а современная Россия его вывозит, [10]как ностальгирующие по убожеству сразу выбрасывают свою крапленую карту:
— Это еще ничего не значит! СССР производил больше зерна, чем Россия, и мог себя прокормить. А завозил он фуражное зерно для скота. Это при демократах скотину повыбили, а при коммунистах ее было полно, и приходилось для коровок даже фуражное зерно закупать!
Да, коммунисты такие: у них чего ни хватишься, всего полно — и мяса, и зерна, только в магазинах шаром покати. Разберемся, однако, с легендой о «фуражном зерне». Что это такое? Большая советская энциклопедия определяет фуражное зерно как ячмень, овес, сорго и кукурузу. И ни слова про фуражную пшеницу. А ведь у нас речь идет о закупках Союзом в США именно пшеницы!
Но кто мешает скормить пшеницу скоту, известно ведь, что советские колхозники в стране с перекошенной экономикой кормили своих коров хлебом, поскольку он дотировался государством? Может, государство пшеничку-то заморскую скоту засыпало, известно же, что пшеница бывает высокосортная, а бывает и низкосортная? Может, низкосорт закупали да и вываливали коровам?
Американская статистика этой гипотезы не подтверждает: на экспорт в те годы шла высококачественная пшеница. То есть вполне «едовая». Можно также поднять нашу документацию на производство комбикормов для крупного рогатого скота и воочию убедиться: нет там никакой пшеницы — только ячмень, овес, отруби, подсолнечный шрот, рыбная мука, гидролизные дрожжи, травяная мука, соль…
Чуть выше, когда я приводил цитату из Паустовского, вы наверняка посмеялись над партийной элитой СССР, которая задавала в Греции глупые вопросы типа «Как греческий пролетариат допустил постройку Акрополя?» Это отнюдь не шутка и не анекдот. Интеллектуальный уровень правящего класса в СССР был чудовищно низким. В кабинетах этих людей стояли полные собрания сочинений «основоположников» с синими (Ленин) и красно-коричневыми (Маркс) корешками. Тома пылились с неразрезанными страницами, никогда не читанные. Элита усвоила с десяток цитат из «Учения» и приобрела рефлекторный навык говорить сериями штампов. Вокруг тверди нераспакованного Учения клубились апокрифические народные мифы про Ленина и сбежавшее молоко, Ленина и печника, Ленина и часовщика и просто доброго дедушку Ленина.
Была в головах партаппарата некая твердая (именно потому что нераспакованная и неосмысленная), некритично воспринимаемая вера в некий земной рай, который с помощью Учения непременно будет построен. Вспомните слова Хрущева о том, что при царе рабочие жили лучше, чем правящий класс советской номенклатуры (его среднее звено) при социализме. Так ради чего же поломали хорошую жизнь? Хрущев с восторгом рассказывает, как они ломали старый мир во имя нового, как страдали, как голодали, воевали с собственным народом — сначала в Гражданскую, в открытых боях, потом с врагами народа в боях тайных. Ради чего?
Чтоб сказку о коммунизме сделать былью.
Эта революционная гвардия, вооруженная «самым передовым учением», настолько верила в абсурдный коммунизм, что в 1961 году на съезде партии всерьез была принята программа построения коммунизма к 1980 году, то есть через двадцать лет.
В те же шестидесятые годы академик Николай Федоренко, основатель и директор Центрального экономико-математического института Академии наук СССР, подготовил силами своего института прогноз развития страны на двадцать лет вперед — на семидесятые и восьмидесятые годы. В книге мемуаров «Вспоминая прошлое, заглядываю в будущее» он пишет, что подготовленный его сотрудниками во главе с Б. Михалевским доклад о перспективах СССР был распечатан всего в трех экземплярах. Почему? Потому что в большем количестве авторы его растиражировать не решились: расчеты с неопровержимостью показывали, что страна стагнирует, и дальше будет только хуже: впереди катастрофа.
Один из трех экземпляров был направлен заместителю предсовмина и председателю Госплана, члену ЦК КПСС Байбакову. Тот почитал и доходчиво объяснил авторам, что за такие бумаги их институт будет уничтожен. Таким бумагам вообще лучше не существовать.
«На рассвете, — пишет Федоренко, — в Нескучном саду мы с моим милым шофером Алексеем Алексеевичем развели костер, на котором были сожжены все три экземпляра: один, что вернул мне Байбаков, и еще два, которые я достал из своего сейфа. Так закончилась история одной из крупнейших и значительных исследовательских работ, посвященных перспективам развития советской экономики».
Байбаков, который посоветовал ученым уничтожить свой труд, не был идиотом. Он был одним из немногих грамотных специалистов и, поскольку возглавлял Госплан, лучше других представлял себе, что на самом деле представляет собой советская «экономика». Когда в 1972 году перед высшей партэлитой встал вопрос о расширении торговли с Западом, товарищ Подгорный заявил, что продавать капиталистическим нехристям сибирскую нефть — значит торговать родиной. Да и выглядит это некрасиво: СССР, торгующий ресурсами, предстает в глазах всего мира каким-то сырьевым придатком. Неужели мы сами не можем произвести станки и материалы, которые собираемся закупать у капиталистов? И неужели кроме нефти и газа нам нечего им продать? А как же наша сталинская индустрия, такой кровью возведенная?.. В ответ на эту реплику Подгорного Байбаков встал и, с циничной улыбкой (стесняться было не перед кем — кругом свои) начав сыпать цифрами и сравнениями, довольно быстро убедил присутствующих, что могучему и славному СССР нечего продавать на Запад, кроме сырья — нефти, газа, древесины, целлюлозы…
Но тогда, в шестидесятые, не уничтожить разгромный анализ ученых с предсказанием краха через двадцать лет Байбаков не мог: о какой катастрофе можно говорить, если партия через двадцать лет планирует построить коммунизм?
Если вдуматься, это потрясает воображение: Хрущев планировал построить коммунизм в стране, где змеились хлебные очереди, вспыхивали бунты и восстания, рабочие ели картофельные очистки… А программа партии обещала: товарищи, скоро будет изобилие, и все будет бесплатно! При этом работать мы будем все меньше и меньше! Цитирую:
«В ближайшее десятилетие (1961–1970 годы) Советский Союз, создавая материально-техническую базу коммунизма, превзойдет по производству продукции на душу населения наиболее мощную и богатую страну капитализма — США; значительно поднимется материальное благосостояние и культурно-технический уровень трудящихся, всем будет обеспечен материальный достаток; все колхозы и совхозы превратятся в высокопроизводительные и высокодоходные хозяйства; в основном будут удовлетворены потребности советских людей в благоустроенных жилищах; исчезнет тяжелый физический труд; СССР станет страной самого короткого рабочего дня.
В итоге второго десятилетия (1971–1980 годы) будет создана материально-техническая база коммунизма, обеспечивающая изобилие материальных и культурных благ для всего населения; советское общество вплотную подойдет к осуществлению принципа распределения по потребностям…»
А дальше частности и подробности перехода к коммунизму:
«Дальнейшее развитие получит советская торговля как необходимое условие удовлетворения растущих потребностей народа. Во всех районах и населенных пунктах страны будет налажена культурная торговля, найдут широкое применение прогрессивные формы обслуживания населения».
«В течение первого десятилетия в стране будет покончено с недостатком в жилищах. Те семьи, которые проживают еще в переуплотненных и плохих жилищах, получат новые квартиры. В итоге второго десятилетия каждая семья, включая семьи молодоженов, будет иметь благоустроенную квартиру, соответствующую требованиям гигиены и культурного быта».
«Пользование коммунальным транспортом (трамвай, автобус, троллейбус, метро) во втором десятилетии станет бесплатным, а в конце его также станут бесплатными коммунальные услуги: пользование водой, газом, отоплением».
«В течение предстоящих 10 лет осуществится переход на шестичасовой рабочий день — при одном выходном дне в неделю или на 35-часовую рабочую неделю — при двух выходных днях, а на подземных работах и производствах с вредными условиями труда — на пятичасовой рабочий день или на 30 часовую пятидневную рабочую неделю.
Во втором десятилетии на базе соответствующего роста производительности труда начнется переход к еще более сокращенной рабочей неделе. Таким образом, Советский Союз станет страной самого короткого в мире и в то же время самого производительного и наиболее высокооплачиваемого рабочего дня».
«Наряду с сокращением рабочего дня увеличится продолжительность ежегодных оплачиваемых отпусков трудящихся…
Оплачиваемые отпуска постепенно распространятся и на колхозников».
Видите, и про колхозников не забыли! Про тех самых, которых только несколько лет назад раскрепостили, дав им паспорта. А программа продолжает рисовать светлые дали:
«В городе и деревне будет обеспечено: полное и бесплатное удовлетворение потребностей населения в яслях, детских садах и площадках, в школах с продленным днем, в пионерских лагерях; массовое развертывание сети школ-интернатов с бесплатным содержанием детей; введение во всех школах бесплатных горячих завтраков, продленного школьного дня с предоставлением учащимся бесплатных обедов; бесплатное снабжение школьной одеждой и учебными пособиями».
На переходный период партия вообще обещает много всего бесплатного:
«— бесплатное содержание детей в детских учреждениях и школах-интернатах (по желанию родителей);
— материальное обеспечение нетрудоспособных;
— бесплатное образование во всех учебных заведениях;
— бесплатное медицинское обслуживание всех граждан, включая обеспечение медикаментами и санаторное лечение больных;
— бесплатное пользование квартирами, а также коммунальными услугами;
— бесплатное пользование коммунальным транспортом;
— бесплатное пользование некоторыми видами бытового обслуживания;
— постепенный переход к бесплатному общественному питанию (обеды) на предприятиях, в учреждениях и для занятых в производстве колхозников».
А потом, в 1980 году, при достижении коммунизма, все и вовсе станет бесплатным!
Та самая «авось-небосьная» психология, которая в этом климате и на этих почвах при этом правлении формировалась веками, которая породила сказочные архетипы дурака, половину жизни пролежавшего на печи, а потом или получившего необыкновенную силу, как Илья Муромец, или нежданное богатство с царевной, как Иван-дурак, или исполнение своих желаний по волшебству, как Емеля, ездивший на печке… эта самая психология в стране победившего плебса наконец-то всплыла на самый верх и породила официальную идеологию — сказочно дурацкую. В самом деле, ну как можно работать все меньше, а жить при этом все лучше? Это что за логика? Ведь все блага производятся с помощью работы, с помощью труда! А у Хрущева и его команды сказочников выходило, что если совсем перестанем работать, жизнь будет наиболее изобильная!.. И никто этого несоответствия в упор не видел, не замечал.
Может быть, планировалось, что некие чудесные роботы, как щука из той же сказки или волшебная скатерть-самобранка, обеспечат страну всем, поднимут производительность, и потому люди станут работать меньше? Именно так: «Через 20 лет производительность труда в советской промышленности превысит современный уровень производительности труда в США примерно в два раза, а по часовой выработке — в связи с сокращением рабочего дня в СССР — значительно больше».
Но откуда они возьмутся, эти чудесные роботы, при такой работе и таком отношении к труду? Труд в нашей стране не прямое служение Богу, как у протестантов, а наказание. Здесь исправляют трудом в ГУЛАГе, здесь трудом карают. А вершиной счастья считается не работать — об этом мечтает вся страна, и директивные органы пишут солнечные программы о светлом будущем, в котором работать придется почти никак, а жить — лучше, чем в самой Америке!
Дата добавления: 2021-12-10; просмотров: 17; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!