К вопросу об истории создания европейской литературы
Так как основные задачи сравнительного литературоведения сводятся к изучению взаимосвязей различных национальных литератур, точнее, непосредственных, многосторонних межлитературных контактов, исторических и неисторических типологических схождений и, наконец, самобытности каждой отдельно взятой литературы и ее вклада в мировую литературу, то все более ощутимой становится тенденция — вслед за многочисленными исследованиями отдельных сторон литературного процесса приступить к созданию широких — пусть не всеобъемлющих — синтетических трудов, посвященных крупным культурным и литературным ареалам мира: истории европейских литератур, истории литератур Азии, а позднее, возможно, и литератур других континентов. Наиболее реальной пока представляется попытка создания истории европейских литератур, так как здесь имеются более четкие представления о ее структуре, освященные долголетней традицией, да и работ в этом направлении опубликовано немало.
После предварительной анкеты, проведенной в марте 1967 г., Международная ассоциация по компаративистике предложила приступить к разработке первоначальных вариантов глав истории литератур Европы, и состоявшийся в сентябре того же года в Белграде конгресс поддержал эту смелую идею.
Конечно, на первый взгляд подобная акция, как и многие другие акции того же рода, кажется слишком смелой, однако надо заметить, что она пред-
|
|
|
179
принимается не в первый раз. Еще в XVIII в., в период расцвета Просвещения, аббат Денина опубликовал обширное исследование о «Революциях древних и современных литератур» (1760), ставшее довольно популярным в свое время. Он предложил читателю общий взгляд на развитие европейских литератур. После 1800 г., в пору становления романтизма, возникают благоприятные условия для подобного рода исследований. С выходом книги г-жи де Сталь «О литературе» интерес ученых к таким изысканиям значительно возрастает. Это эпоха, когда в ходе становления национального самосознания старая рационалистическая концепция культуры постепенно заменяется другой — исторической. При этом общее все чаще сочетается с частным, и история европейских литератур, будучи выражением широкого духовного единства, стремится вместе с тем максимально учитывать национальные концепции культур.
В названной выше работе г-жа де Сталь представила широкую картину чередования литературных эпох — от античной поры до Возрождения, а затем кануна романтической революции. Словно предвидя появление концепции дифференцированного подхода, она с настойчивостью напоминала о невозможности объединить в единую схему все многообразие литературных процессов в Европе и о необходимости учитывать по крайней мере различия, существующие между литературами ее северных и южных народов. В свою очередь теоретики романтизма А. В. Шлегель и Фр. Шлегель в своих лекциях по древней и новой литературе не только разрабатывали основы новой теории, но и прослеживали развитие европейских литератур от античности до начала XIX в. Примерно в это же время (1801 — 1819) Фридрих Боутервек тоже обнародовал свою «Историю поэзии», названную нами в начале этой книги. В его работе, получившей в свое время довольно большое распространение, рассматривается также развитие испанской, португальской и французской литератур в период между XIII я XIX вв. Наряду с попыткой восстановить дух минувших эпох и соответствующих литературных направлений автор стремится наметить различия, существующие между европейскими литературами.
|
|
|
180
Во всех названных здесь работах, которые, мы надеемся, и составят историческую основу будущего синтетического труда, применялся метод «сложения» национальных литератур. К их числу можно отнести и некоторые исследования второй половины XIX в., а также XX в.: Дж. Сэнсбери о «Периодизации европейских литератур» (1897 — 1907), затем сборник «Современная литература европейских народов» (1939), осуществленный под руководством Курта Вайса, труд Оскара Вальцеля (1924), а также «Энциклопедию „Плеяды”» Раймона Кено (1955).
|
|
|
Методу сложения национальных литератур была противопоставлена новая концепция французской школы о так называемой «общей литературе», в которой были бы органично и системно объединены общие черты национальных литератур. С этих позиций разработаны две теории: одну предложил Фернан Бальдансперже, который, говоря о литературе XVII и XVIII вв., утверждал, что европейское литературное движение — это цепь «маяков», представляющих отдельные страны, к которым затем присоединяются и другие страны. Маяки эти возникали в следующем порядке: сперва в итальянской, затем в испанской, французской, английской и немецкой литературах. Паул ван Тигем, автор другой теории, делал упор не на доминирующем положении одной литературы и ее притягательной силе в отношении других, а на общих сходных аспектах, которые в разные эпохи объединяют и связывают их в относительно прочные и стройные литературные совокупности, начиная с Возрождения и кончая современной эпохой. В подтверждение своей теории ван Тигем опубликовал книгу «Литературная история Европы от Возрождения» (1925), содержащую краткую историю жанров и художественных форм, а затем и труд «История литератур Европы и Америки со времен Возрождения и до наших дней» (1945), включающий и литературу народов Балкан, Центральной Европы, Прибалтики и Латинской Америки. Эта же концепция легла в основу его трудов по предромантической и романтической эпохам, в которых европейское литературное движение рассматривается в целом. До появления этих работ и одновременно с ними публиковались фундаментальные труды Поля
|
|
|
181
Азара: «Кризис европейского сознания» (1934) и «Европейская мысль 18 века» (1946), базирующиеся также на новой концепции.
Итак, можно с полным основанием утверждать, что как теория, так и практика опровергли концепцию «сложения» национальных литератур. Первые шаги в новом направлении свидетельствуют о смелости и глубокой убежденности исследователей.
Как мы уже говорили, Международная ассоциация по компаративистике развернула по этим вопросам широкую теоретическую дискуссию, в связи с чем нам хочется высказать здесь некоторые соображения.
Начнем прежде всего с выяснения отдельных понятийных категорий. Какое содержание вкладывается, например, в понятие «европейская литература»?
Ответить на этот вопрос пытались, используя прежде всего географический критерий. Это означало, что европейская литература в отличие от литературы Азии или Америки охватывала литературное движение в пределах нашего материка. Однако так называемая «европейская литература» возникла в Азии (гомеровские творения), а впоследствии она распространилась и на другие части света — Австралию, Южную и Северную Америку. Тогда был предложен вместо географического критерия другой — одновременно типологический и исторический. Исследователи пришли к выводу, что «европейская литература» выражает определенный духовный тип, кристаллизовавшийся не только в психологическом плане, но и под воздействием определенных исторических условий в отличие от азиатского или африканского типа. Тот факт, что гомеровские творения были созданы в Малой Азии, отнюдь не противоречит тому, что они творения европейского гения, а распространение европейской литературы в Австралии или двух Америках может быть принято во внимание лишь в той мере, в какой литературные движения на этих материках не оторвались от европейской традиции. На самом же деле, при всех языковых и исторических сходствах, литературы Австралии и двух Америк давно развиваются в своих собственных условиях, создали свои собственные традиции, отличные от европейских. Они отражают иную
182
географическую среду, иную историческую эпоху. Поэтому представляется очевидной истина, что в область «европейской литературы» можно включать лишь те явления, которые происходят на нашем материке, или те, что проявляются за его пределами, однако сохраняют при этом живые связи с исходной традицией, и в той мере, в какой эти связи сохраняются.
Небезынтересно напомнить в этой связи, что, по мнению некоторых исследователей, например Вернера Краусса, европейской литературы как таковой просто не существует в природе. Есть национальные литературы и всеохватная мировая литература (Weltliteratur). Конечно, никто не ставит под сомнение конкретное существование как национальных, так и всемирной литератур, чьи основы зиждутся на постоянных международных связях, особенно усилившихся в современных благоприятных политических условиях. Нельзя, однако, не удивляться утверждениям, отрицающим существование европейской литературы, когда общеизвестно, что такая европейская — в типологическом и историческом плане — структура, обусловленная экономическими факторами, давними специфическими традициями и четкими языковыми отличиями, все же имеется. Разве можно ее смешивать с азиатской или африканской, столь различными по своей сути и традициям? Вывод может быть только один: существует самостоятельный европейский тип, со своей психологической структурой и историческими традициями, сформировавшийся в определенных экономических условиях и на специфической языковой основе. Что языки народов Европы отличаются от языков народов других континентов — факт, не требующий доказательств. Что же касается специфических европейских традиций, то о них необходимо сказать подробнее. Это, во-первых, традиции классической, греко-латинской античности, глубоко отличные от традиций античного Востока, затем традиции христианского средневековья, византийского Востока, к которым следует прибавить отмеченные недавно Р. Этиемблем арабские, древнееврейские или даже исламские влияния различной степени интенсивности, которые, однако, нельзя связывать с теми частями света, где они не проявлялись постоянно.
183
Следовательно, невозможно отрицать наличие европейской литературы, вернее, европейских литератур, объединенных общими чертами, резко отличными от азиатских или, скажем, африканских литератур.
В этой же связи важное значение приобретает и вопрос об определении временных границ истории европейских литератур.
Каковы же «terminus a quo» и «terminus a quern» — исходная и конечная точки этой истории?
Что касается конечной границы истории европейских литератур, предложение остановиться на начале межвоенного периода не получило поддержки по той причине, что таким образом вне пределов исследования остается значительный отрезок развития современных литератур, особенно литератур социалистических стран. Вместо отвергнутого предложения было выдвинуто другое, более разумное — включить в предполагаемый труд всю половину нашего века и даже литературу последующих десятилетий, перспективы развития которой уже нетрудно предвидеть.
Гораздо сложнее оказалось определить исходную точку отсчета.
И здесь было высказано немало предложений.
Первым выступил Э. Р. Курциус, превосходный исследователь средневековых латинских традиций в европейских литературах, который настоятельно подчеркивал несомненную их важность. И мы не сомневаемся, что, начни он работу над историей европейской литературы, он бы такой исходной точкой считал античность. Такую же позицию занимает и Н. Сегюр, автор, кажется, предпоследней по времени пятитомной «Истории европейских литератур» (1948 — 1952), который начинает изложение материала с античной Греции и гомеровских творений.
Иную точку зрения высказывает Л. Магнус, который полагает, что, напротив, «начальный период истории европейских литератур относится ко времени отхода литературного движения от средневековых латинских влияний» 1.
1 Laurie Magnus, A general sketch of european literature in centuries of romance, 1918.
184
Согласно утверждениям Дж. Сэнсбери, «европейская литература возникает сразу же после падения Романской империи на Западе, и потому она охватывает как средневековую латинскую литературу, так и самые древние памятники литературы существующих ныне народов».
Согласно концепции Паула ван Тигема, «европейская литература» начинается с Возрождения. К этому мнению присоединяются американцы Вернер Р. Фридерих и Дэвид Мелон (включающие в нее и последние отзвуки средневековья) и крупнейший советский востоковед Н. Конрад.
Нам представляется, что «Историю европейской литературы» следует начинать с литературы, в ходе развития которой сложились не только традиции, но и сами основы европейской литературы и впервые оформился европейский тип, как нечто рационалистическое, в отличие от древнего Востока, например, ставшего источником иной культуры и иной литературы. Если христианские, византийские источники — так же как в определенной мере и арабские, древнееврейские и исламские — влились в качестве «традиций» в более позднюю литературу Возрождения, то античная литература, продолжавшая развиваться по крайней мере вплоть до XVIII в., представляет, в сущности, подлинную основу «европейских литератур».
Что же касается методов изучения истории европейских литератур, то современные исследователи окончательно отказались от «сложения» национальных литератур, предпочтя синтетический подход, объединяющий несколько национальных литератур, но не игнорирующий при этом и специфический вклад каждой из них в мировую сокровищницу культуры. Эту попытку создать гармонический синтез национального и интернационального, разумеется, не легко осуществить. Было предложено излагать материалы по литературным направлениям, которые хотя и имеют международный характер, но не лишены вместе с тем и национальной специфики. Правда, крайне важно дифференцированно подходить к исследованию направлений, и это обусловлено множеством причин, из которых мы здесь назовем лишь некоторые.
Было замечено — и не без основания, — что одни
185
и те же произведения соотносятся с разными литературными направлениями, в зависимости от того, рассматриваются ли они с национальных или интернациональных позиций. В упомянутой нами анкете Международной ассоциации по компаративистике приведен случай с чешской писательницей второй половины прошлого века Каролиной Светлой, которая у себя на родине почитается реалистом, в то время как в истории европейской литературы ее относят к романтикам. Напомним также о своеобразном положении немецкого классицизма, который за классицизм признают лишь на его родине, в то время как за рубежом видят в нем более сложное явление. Противоречиво оценивается и румынский романтизм, существование которого вообще отрицается некоторыми учеными.
Известно также, что далеко не во всех национальных литературах, особенно в тех, что возникли позднее сложившихся литературных направлений, эти направления проявлялись в полной мере. Это характерно для целого ряда внеевропейских литератур.
Мы также отмечали, что сроки развития тех или иных литературных направлений в различных странах, как правило, не совпадают. Так, Возрождение возникло в Италии гораздо раньше, чем во Франции, Испании, Англии. Наш Эминеску считается «поздним романтиком», его творчество относится ко второй половине XIX в., но был у нас и романтизм — ровесник европейского (творчество Кырловы и поэтов движения 1848 г.). Итак, в разных странах литературные направления возникают в разное время, в зависимости от специфических условий развития каждой страны.
Все это подтверждает необходимость более тщательного изучения национальных аспектов международных литературных течений, которые существуют не над литературами, а проявляются в конкретных условиях каждой национальной литературы и отражают ее своеобразие.
Итак, у создателей истории европейской литературы немало серьезных трудностей. И эта работа не под силу одному человеку. До сих пор предпринятые в этом направлении попытки увенчались лишь частичным успехом. Здесь не обойтись без международного сотрудничества ученых, и именно к этому направлены
186
усилия Международной ассоциации по компаративистике.
Предварительно проводится работа по переоценке — с позиций современной науки — достижений отдельных национальных литератур. Во многих странах такая работа только начата, в других ее предстоит завершить. Немало проблем ждут своего решения: например, место барокко или рококо в литературном процессе, развитие Просвещения в Прибалтийских странах, восточные влияния на европейские литературы в разные периоды и т. д. Вряд ли, однако, стоит ждать, пока все эти вопросы получат надлежащее решение. В качестве подготовительной меры можно уже приступить к разработке серии предварительных исследований. Недавно Международная ассоциация по компаративистике, ее руководящее бюро наметили ряд таких исследований. Согласно официальным данным, полученным нами, это следующие работы: дополненное издание (до наших дней) перечня крупнейших писателей мира, составленного Паулом ван Тигемом. Эта работа поручена профессору Тасманийского университета Тишу, затем подготовка монографии, посвященной натурализму, которую будет разрабатывать Утрехтский институт сравнительного литературоведения под руководством профессора Брандта Корциуса, два исследования специфических проблем Возрождения в Восточной Европе (Институт литературоведения Венгерской академии, руководимый профессором Иштваном Шётером), два тома об экспрессионизме (Университет в Индиане, США), два тома на тему «Романтизм и фольклор» (рабочий центр Альбертского университета, Канада, руководимый профессором Димичем), сборник, посвященный символизму (под руководством профессора Анны Балакьян), книга об авангардизме (Пражско-Братиславский центр) и др.
Работа этих интернациональных коллективов протекает в следующем порядке: сперва составляется общий план исследования на основе тех или иных конкретных предложений, с указанием примерного объема каждой главы, затем главы эти редактируются каждая в отдельности, после чего следует работа по их объединению в одно целое и составлению
187
сборника, который будет прочитан специалистами по данной теме в разных частях света. Так, например, том, посвященный «Экспрессионизму», находящийся в последней фазе подготовки, будет прочитан в окончательном виде Р. Уэллеком и Ж. Вуазином.
Думается, небезынтересно будет ознакомиться в самых общих чертах с планом работы над темой «Романтизм и фольклор». Вот он: 1. Романтизм и его временные и пространственные пределы, содержание направления. 2. Открытие романтизмом народного творчества. 3. Обзор важнейших сборников произведений народного творчества, отмечая их влияния на развитие национальной литературы и в международном плане. 4. Народная песня и ее влияние на письменную поэзию (формы, мотивы). 5. Народная сказка и ее влияние на романтические произведения; способность народной сказки к конкретизации философских идей. 6. Использование в романтической литературе некоторых фольклорных мотивов (например, мотив раздвоения, тени и т. д.). 7. Романтизм и народные суеверия. 8. Интерес, проявляемый романтиками к народной жизни. 9. Интерес, проявляемый романтиками к определенным аспектам народного творчества: к примитивизму, пассеизму, местному Колориту, экзотике, сверхъестественному, религиозному и мифологическому синкретизму. 10. Значение народного творчества для романтизма и пределы этого значения.
В заключение несколько слов о деятельности Румынского рабочего центра. В Институте истории и теории литературы им. Дж. Кэлинеску разрабатывается тема «Эстетическая ценность народного творчества стран Юго-Восточной Европы в XIX и XX вв.». Подготовлены два тома, отражающие румынскую позицию в этом вопросе: «Фольклорные источники в румынской литературе» (380 стр.) и «Фольклорные основы и европейские перспективы румынской литературы» (400 стр.), выпущенные под редакцией Овидиу Пападимы издательством Академии наук. Выводы и типология, намеченные в этих работах, будут затем сопоставлены с результатами аналогичных работ в других странах Юго-Восточного региона. Представители этих стран были приглашены на конгресс в Бордо
188
для совместного обсуждения результатов исследований по этой теме.
Кроме того, румынская сторона в лице Дана Григореску и Ал. Димы представила главу для сборника «Экспрессионизм». В сборник, посвященный натурализму, включена глава о стилевых особенностях этого направления, написанная нашим Сорином Александреску. В разработке темы «Романтизм и народное творчество» участвуют Вера Кэлин и Зое Думитреску-Бушуленга, к которым должны присоединиться и Ливиу Русу и И. Кицимия.
ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ И ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ СРАВНИТЕЛЬНОГО ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ
Даже краткий исторический обзор развития науки, приведенный нами в начале этой работы, дает представление о бурном ее развитии и неуклонном повышении уровня исследований. В предисловии к небольшому учебнику М. Ф. Гюйяра (1951) Жан-Мари Карре отмечал, что только в Сорбонне подготовлено 200 диссертаций на компаративистские темы. В последнее время появилось много новых работ, из которых мы здесь смогли упомянуть только некоторые. Показательны в этом отношении также статьи и исследования начиная с четвертого десятилетия XX в., касающиеся самой сущности данной науки. В них настоятельно подчеркивается необходимость четкого «узаконения» границ науки, уточнения ее тем и концепций, что случается лишь тогда, когда наука вступает в фазу окончательного становления и конкретные исследования не могут уже обойтись без стройной теоретической основы, которая служила бы им верным компасом. Впрочем, этой же цели посвящена и данная работа. Убедительным свидетельством бурного развития науки является также один из последних конгрессов Международной ассоциации по сравнительному литературоведению. Дело не только в расширении тематики и не в том, что старым концепциям были противопоставлены новые — произошли и другие изменения, свидетельствующие о стремительном развитии сравнительно-исторических исследований. Даже «кризис компаративизма», о котором
190
заговорили в последнее время, оказался в конечном итоге всего лишь «болезнью роста».
Напомним также, что в высших учебных заведениях, в том числе и в наших, сравнительно-историческим исследованиям уделяют все большее внимание. Возникают новые кафедры, проводятся научные конференции, интерес к сравнительному литературоведению постоянно усиливается.
Чем же это объясняется? В чем причины столь бурного развития данной науки как в плане теории, так и в области практики? Отметим прежде всего большую роль сравнительного литературоведения в разработке истории национальных литератур. Известно, что для выяснения некоторых внутренних проблем историки национальных литератур неоднократно обращались к другим литературам; причем эти экскурсы в инонациональные пределы зачастую носили эмпирический характер. Сравнительное литературоведение может придать им более организованный и действенный характер. Такие сопоставительные исследования касаются подражаний, переработок, переводов, влияний и заимствований, то есть разных аспектов контактных связей, но одновременно и типологических схождений различных национальных литератур. Кстати сказать, многие вопросы, связанные, например, с жанрами, направлениями или стилями, можно решать лишь в плане межлитературных сравнений.
Да и сама оценка литературных явлений с национальных позиций не всегда совпадает с их международной оценкой. У каждого из этих подходов свои особые акценты, свои теневые и светлые стороны. Разумеется, и при общеевропейской, и при всемирной оценках не должны игнорироваться национальные ценности (аксиологическая система пользуется постоянными критериями), но соотнесение национальных достижений с инонациональными создает условия для более четкого выявления национального своеобразия каждой литературы. Сравнительное литературоведение тем самым вносит весомый вклад в разработку истории национальных литератур.
Но конечно, цели сравнительного литературоведения этим не ограничиваются: его задача, собрав воедино наиболее характерные аспекты национальных
191
литератур, воссоздать духовный мир человечества. Речь идет не только о психологической характеристике того или иного народа, но и о его творческих возможностях. То, что не под силу одной или небольшому числу наций, может быть осуществлено усилиями многих народов. Духовный мир человечества, о котором столько говорят, есть совокупность разно-национальных специфических проявлений, и литература отражает их самым выразительным и конкретным образом. Причем в этой совокупности должны быть представлены не только самые главные свойства духовного мира человечества, но и различные по степени интенсивности оттенки этих свойств, все достоинства и недостатки, из которых и создается общая картина. Верно, что каждая нация, будучи частью человечества, отражает особенности целого, однако исчерпывающе полную картину целого можно получить, лишь синтезируя все национальные особенности. Чем полнее учтен вклад каждой нации, тем достовернее общая картина. Изучение различных форм межлитературных контактных связей, а также типологических схождений и специфических особенностей отдельных литератур вносит свою лепту в создание этой общей картины духовной жизни человечества.
В этих процессах соответствующее место занимают и так называемые «малые», то есть малочисленные, народы. Их творческие возможности ныне никем уже не ставятся под сомнение, вклад их во всемирную сокровищницу культуры общепризнан. При этом принимаются во внимание не те или иные количественные показатели, а их качественный вклад в развитие литературы и искусства. Не меньшее значение имеют и диалектные литературы, если только им удается преодолеть свои чрезмерно узкие, областные рамки. Кто осмелится ныне лишить культуру мира творений провансальской литературы в лице Мистраля, «платдойча» в лице Рейтера, ломбардской в лице Порты, римской в лице Паскареллы?
Свой вклад в создание обобщенной картины духовного облика человечества вносят и языки мира. При этом особая роль принадлежит языкам широкого хождения. Так было с латинским языком на
192
Западе и славянскими на Востоке в средние века, итальянским — в эпоху Возрождения, французским — в XVIII и XIX вв. и вплоть до наших дней, затем с немецким и английским и, наконец, русским — с конца XIX в. и до нашего времени. При этом нельзя не видеть, что в последнее время получают все большее распространение и языки «малых» народов, что они привлекают все более пристальное внимание не только специалистов, но просто людей культуры, что содействует популяризации менее известных литературных ценностей.
Но этим не исчерпывается теоретическое значение сравнительного литературоведения. Оно помогает нам глубже проникнуть в сущность литературных процессов, особенности их развития. С помощью данных, полученных из инонациональных литератур, мы углубляем и обогащаем наши представления о произведениях, авторах, кружках, жанрах, литературных школах и течениях. Сегодня общепризнано, что тот, кто желает глубже узнать структуру и сущность романа как литературного вида, не может ограничиваться, например, только английским романом XVIII в., то есть аспектами одной национальной литературы, он должен изучить историю вида от средневековья и до наших дней, а эта история по своему характеру интернациональна. Кто хочет изучить нашу романтическую драму от Хашдеу до Александри, Давиды и Делавранчи, не может оставаться в национальных рамках, он должен обязательно обратиться к французской романтической драме, которая предшествовала румынской и заметно повлияла на нее. Следовательно, здесь возникает целый ряд проблем, связанных с влияниями и заимствованиями, даже типологическими схождениями.
Далее, наша наука должна выявить экономические, политические и социальные предпосылки и собственно литературные факторы, например традиции, обусловившие влияния и типологические схождения.
Изучение межлитературных контактных связей, то есть разнонациональных явлений, позволяет глубже проникнуть в сокровенную суть творческого процесса, обогащая исследования психологии творчества.
193
Сравнительное литературоведение заметно обогащает наши знания о сложных процессах, подчеркивая передающую роль некоторых писателей, прослеживая многочисленные направления их международного воздействия (Петрарка, Вольтер, Руссо, Толстой или Достоевский), изучая явления, подвергшиеся воздействию.
Добавим ко всему этому и очевидную практическую пользу, приносимую дисциплиной. Изучение межлитературных контактных связей и типологических схождений облегчает процесс духовного сближения между народами, взаимопонимания, укрепления международной солидарности. Объяснение сходных моментов в развитии культуры народов мира содействует постепенному установлению великого мирового содружества. Вместе с тем нельзя не отметить, что на общем фоне закономерно проступают различия между литературами и вся картина в целом остается убедительным подтверждением древнего принципа единства в многообразии. Одни разделы сравнительного литературоведения, как, например, те, что исследуют непосредственные межлитературные связи и типологические схождения, помогают выявить то общее, что объединяет литературы разных народов, другие, в которых речь идет о самобытных особенностях культур, служат обнаружению различий между ними, но, как известно, и эти различия становятся фактором, объединяющим народы.
Международная солидарность, о которой мы здесь говорим, не имеет ничего общего ни с абстрактным, наднациональным космополитизмом, порожденным неправильным пониманием общности, ни с узким шовинистическим национализмом, акцентирующим внимание только на национальных особенностях. Речь идет, в сущности, об органическом и, следовательно, более действенном духовном сближении, основывающемся на диалектическом соотношении общего и частного. При этом попытки изолировать народы путем, подчеркивания различий между ними теряют всякую почву. Ныне такие отношения просто невозможны — с точки зрения политики, культуры и собственно литературы. Сравнительно-исторические исследования разных литератур подтверждают необходимость международных
194
контактов, помогают национальным литературам отчетливо осознать свои достоинства и недостатки и освободиться от националистической экзальтации.
Эти соображения в равной мере относятся и к высшим учебным заведениям, получающим с помощью сравнительного литературоведения более широкие познания как в области истории национальных литератур, так и в сфере мировой литературы. Практическую помощь данная наука оказывает политикам и дипломатам, предоставляя в их распоряжение материалы, позволяющие лучше узнать народы, образ их мысли, характер поступков и реакцию различных наций.
Сравнительное литературоведение призвано также помочь развитию синтетических исследований не только своими методами, но и самой своей сущностью. Оно базируется на материалах многих инонациональных литератур и, следовательно, располагает возможностью обобщающего охвата самых разнообразных проблем — тем, мотивов, идей, чувств, концепций, жанров и видов, литературных школ и направлений, обширных областей истории мировой литературы, например истории европейских литератур, и т. д. И наконец, сравнительное литературоведение может оказать посильную помощь в разработке истории мировой литературы. Разумеется, в этой области предстоит еще очень многое сделать, но при объединении научных сил многих стран такие исследования возможны. Позднее на их основе может быть разработана типология различных аспектов литературного процесса: тем, мотивов, идей, чувств, концепций, отдельных аспектов формы и т. д., а также психосоциология литературного процесса, и даже всеобщая поэтика и всеобщая эстетика. Очевидно, что перспективы у данной науки обширные и обнадеживающие.
Относительно обобщающих трудов, однако, высказывается ряд сомнений. Несколько слов об этом. Обычно понятие синтеза трактуется чрезмерно широко — такому труду приписывается характер всеобщий и окончательный, будто это некий философский венец, который невозможно ни изменить, ни превзойти. Отсюда и отрицательный характер многих обобщающих трудов, то нездоровое, тормозящее действие,
195
которое они оказывают при любой попытке подняться над их уровнем. Выдвигаются требования, чтобы обобщающим трудам обязательно предшествовали многочисленные предварительные исследования в виде монографий, без которых немыслим якобы любой широкий синтез. Конечно, в идеальном виде все так и должно быть. Однако на самом деле ни один обобщающий труд не создавался таким образом. Нет такой области, где бы работа велась только строго индуктивным методом, где были бы предварительно собраны абсолютно все возможные данные и разработаны монографии. А попыток синтеза между тем немало. Это лишний раз доказывает, сколь важна творческая сторона работы исследователя, который должен умело использовать результаты более ранних — пусть не исчерпывающих — работ, но не ограничиваться только накоплением уже имеющихся знаний. Добавим к этому, что любой-синтез в науке носит, в сущности, временной характер — он сумма и сгусток знаний определенной исторической эпохи, а не вечная истина, равнодушная к течению веков.
Дата добавления: 2021-11-30; просмотров: 26; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!