Глава восьмая. Шарик шарику – рознь

 

– Мэри Поппинс! – сказала миссис Бэнкс, стремительно входя как‑то утром в Детскую. – Вы не могли бы сделать кое‑какие покупки?

Она робко улыбнулась, словно боялась, что ей откажут.

Мэри Поппинс, сушившая у огня одеяльца Аннабелы, обернулась.

– Может быть, – ответила она не слишком приветливо.

– Да, понимаю, – кивнула миссис Бэнкс еще неуверенней.

– А может и нет, – продолжила Мэри Поппинс, встряхивая шерстяную кофточку Аннабелы и вешая ее на каминную решетку.

– Хорошо. Если у вас все‑таки найдется время, вот список покупок и деньги. Один Фунт Стерлингов. Если останется сдача, можете ее истратить по своему усмотрению.

Миссис Бэнкс положила деньги на комод.

Мэри Поппинс ничего не сказала. Только фыркнула.

– Да! – вспомнила миссис Бэнкс. – Сегодня Близнецам придется идти пешком. Утром Робертсон Эй уселся в коляску. Он по ошибке принял ее за кресло. Надо будет отдать ее в починку. Вы сможете обойтись без нее и нести Аннабелу на руках?

Мэри Поппинс открыла рот и тут же его захлопнула.

– Я, – заметила она резко, – могу все! И даже больше! Если захочу.

– Да‑да, – поспешно согласилась миссис Бэнкс и попятилась к двери. – Вы Сокровище! Настоящее Сокровище! Замечательное, прекрасное, бесценное Сокровище… – бормотала миссис Бэнкс, уже спускаясь по лестнице.

– Но все же… все же… мне иногда хочется, чтобы она не была такой совершенной, – пожаловалась миссис Бэнкс портрету своей Бабушки, вытирая пыль в гостиной. – При ней я себя чувствую маленькой и глупой, словно я несмышленая девочка! А я уже взрослая! – миссис Бэнкс вздернула голову и смахнула пылинку с пятнистой фарфоровой коровы, стоящей на каминной полке.

– Я – мама пятерых детей! И вообще я – Важная Особа! Она все время об этом забывает!

Миссис Бэнкс продолжала вытирать пыль, думая о разных вещах, которые ей хотелось бы высказать Мэри Поппинс, прекрасно зная, что никогда не осмелится этого сделать.

Мэри Поппинс тем временем положила деньги и список в сумку, приколола шпилькой шляпку и, подхватив на руки Аннабелу, выскочила из дома. За ней, ведя за руки Близнецов, едва поспевали Майкл и Джейн.

– Шире шаг! – обернувшись, строго скомандовала Мэри Поппинс.

Они пошли быстрее, таща бедных Близнецов за собой. Джон и Барбара шаркали ногами по тротуару, их руки, казалось, вот‑вот выскочат из рукавов. Но Джейн с Майклом ничего не замечали. Они во что бы то ни стало старались поспеть за Мэри Поппинс. Их мысли были заняты только одним: что она купит на сдачу.

– Две упаковки свечей, четыре фунта риса, три постного сахара и шесть рафинада. Две банки томата, один посудный ершик, пару хозяйственных перчаток, полпалочки сургуча, пакет муки, зажигалку, две коробки спичек, два кочна цветной капусты и пучок ревеня! – прочла Мэри Поппинс список, влетев в первый магазинчик за Парком.

Тучный и лысый бакалейщик, страдающий одышкой, начал очень медленно доставать с полок нужные товары.

– Так, один мешок хозяйственных перчаток… – вздыхал он, нервно грызя карандаш.

– Я сказала муки! – строго напомнила ему Мэри Поппинс.

Бакалейщик покраснел, как помидор.

– О, извините! Я не то хотел сказать, уверяю вас! Э‑э‑э, сегодня чудесный день, не правда ли? Да‑да… я ошибся. Пакет перча… то есть муки!

Он торопливо записал распоряжение и прибавил:

– Так‑так, две коробки посудных ершиков…

– Спичек! – фыркнула Мэри Поппинс.

У Бакалейщика затряслись руки.

– Да, конечно! Должно быть, это из‑за карандаша. Он все время пишет не то! Надо купить новый! Конечно, спичек! И… что вы еще сказали?

Он поднял глаза и тут же их опустил, уставившись на огрызок карандаша.

Мэри Поппинс, развернув список, сердито прочла его еще раз.

– Извините, – сказал Бакалейщик, когда она замолчала. – Но ревеня нет. Может, возьмете черносливу?

– Конечно, нет! Пакет тапиоки!

– О, нет, Мэри Поппинс! Только не тапиоку! Мы ее ели на прошлой неделе! – напомнил Майкл.

Она взглянула на него, потом снова на Бакалейщика – и оба сразу поняли, что надежды нет никакой. Будет тапиока.

Бакалейщик, покраснев еще больше, пошел за тапиокой.

– Если так пойдет дальше, то сдачи совсем не останется! – прошептала Джейн, глядя на груду покупок, возвещающуюся на прилавке.

– Если и останется, то самое большее – на пакетик леденцов! – грустно заметил Майкл.

Мэри Поппинс достала из сумки деньги.

– Спасибо, – сказала она, беря у Бакалейщика сдачу.

– Это вам спасибо! – вежливо ответил он и облокотился на прилавок. Улыбнувшись, по его мнению, приятной улыбкой, Бакалейщик продолжил:

– Замечательная погода, как считаете?

В его голосе слышалась такая гордость, словно хорошая погода была его личной заслугой.

– Уж лучше бы шел дождь! – отрезала Мэри Поппинс, закрывая одновременно рот и сумку.

– Совершенно верно! – поспешно согласился Бакалейщик, изо всех сил стараясь угодить. – Дождь намного лучше!

– Ну уж нет! – фыркнула Мэри Поппинс, пристраивая Аннабелу поудобней у себя на руке.

Лицо Бакалейщика вытянулось. Все, что бы он ни сказал, было не то.

– Надеюсь, – заметил он, почтительно открывая дверь перед Мэри Поппинс, – вы скоро опять заглянете к нам.

– Всего хорошего! – ответила Мэри Поппинс и вылетела из магазина.

Бакалейщик вздохнул.

– Подождите‑ка, – сказал он детям, торопливо роясь в коробке, стоящей у двери.

– Вот, возьмите. Я никого не хотел обидеть. Честное слово. Я хотел только услужить.

Бакалейщик протянул Майклу три, а Джейн две шоколадные конфеты.

– По одной на каждого. Две малышам, а одну… – он кивнул вслед Мэри Поппинс, – ей!

Поблагодарив Бакалейщика, Джейн с Майклом поспешили за Мэри Поппинс, посасывая на ходу конфеты.

– Что это ты жуешь? – спросила Мэри Поппинс, подозрительно глядя на темную полосу вокруг губ Майкла.

– Шоколадные конфеты. Бакалейщик дал всем по одной. И вам тоже!

Майкл протянул ей конфету. Шоколад уже слегка подтаял и был липким.

– Какая наглость! – сказала Мэри Поппинс, но конфету взяла и тут же съела. Причем не без удовольствия.

– Много сдачи осталось? – обеспокоенно поинтересовался Майкл.

– Столько, сколько нужно.

Завернув в Аптеку, Мэри Поппинс вышла оттуда, держа в руках кусок мыла, тюбик зубной пасты и пачку горчичников. Джейн и Майкл, поджидая ее с Близнецами у двери, тяжело вздыхали. Они понимали, что Фунт Стерлингов тает на глазах.

– Так у нее даже на марку денег не останется! А если и останется, то это будет не очень‑то интересно! – расстроилась Джейн.

– Теперь к мистеру Тайпу! – скомандовала Мэри Поппинс, держа аптечный сверток и сумку в одной руке, а другой тесно прижимая к себе Аннабелу.

– У него‑то что нам надо? – в отчаянии воскликнул Майкл, так как кошелек Мэри Поппинс стал совсем тощим.

– Уголь, – отозвалась она и устремилась вперед. – Две тонны.

– Сколько?!

– По два фунта за тонну.

– Но Мэри Поппинс! – изумился Майкл. – Мы не сможем его купить!

– Его пришлют по счету.

У Джейн с Майклом отлегло от сердца. От радости они даже запрыгали на одной ножке – разумеется, когда Мэри Поппинс не видела.

– Ну, все? – спросил Майкл, когда угольный ма газин мистера Тайпа остался позади.

– Кондитерская! – воскликнула Мэри Поппинс, сверившись со списком, и вошла в темную дверь.

Сквозь стекло витрины дети видели, как Мэри Поппинс показала на миндальное печенье и как продавец вручил ей большой сверток.

– Наверное, целую дюжину купила! – неодобрительно заметила Джейн. Обычно покупка миндального печенья приводила их в восторг. Но сегодня они всей душой желали, чтобы печеная вовсе не существовало на свете.

– А теперь куда? – спросил Майкл и даже подпрыгнул на месте: так ему хотелось узнать, много ли осталось сдачи от Фунта Стерлингов. Он предчувствовал, что ничего не осталось, и все же надеялся.

– Домой! – сказала Мэри Поппинс.

Лица ребят вытянулись. Так значит сдачи совсем не осталось – ни пенни! Мэри Поппинс со свертками и Аннабелой на руках спешила вперед. Ее лицо было таким строгим, что дети не осмеливались задавать никаких вопросов. Разочарованные и обманутые в лучших надеждах, они плелись за Мэри Поппинс. Они никогда, никогда ей этого не простят!

– Но это не дорога домой! – заныл Майкл, еле волоча ноги.

– С каких пор Парк нам не по пути? – сердито обернулась к нему Мэри Поппинс.

– Да… но…

– Кроме того через Парк можно пройти разными путями! – добавила она и свернула в ту часть Парка, где они раньше никогда не бывали.

Солнышко пригревало. Высокие деревья, склоняя ветви над оградой, ласково шелестели листвой. Где‑то вверху два воробья дрались из‑за соломинки. Белка прыгнула на каменную балюстраду и присела на задние лапки, прося орехов. Но сегодня все это Джейн и Майкла не интересовало. Они думали только об одном: Мэри Поппинс истратила все деньги на совершенно бесполезные вещи и ничего не оставила на дело. Расстроенные и усталые, они плелись вслед за ней к Парковым воротам.

Неожиданно они наткнулись на высокую каменную арку, которой раньше никогда не видели. Арка была украшена барельефами Льва и Единорога[3] Под ней сидела старая‑престарая Старушка. Лицо ее было таким же серым, как камни ограды, и морщинистым, словно грецкий орех. На коленях у нее лежал поднос, заполненный чем‑то очень похожим на разноцветные резиновые ленточки, а над ее головой, крепко привязанная к Парковой ограде, колыхалась на ветру огромная связка ярких воздушных шаров.

– Шарики! Шарики! – закричала Джейн и, вырвав руку из липких пальчиков Джона, побежала к Старушке. Майкл, бросив Барбару посреди дороги, рванулся вслед за ней.

– Ну, мои дорогие утятки! – сказала Старушка старческим хриплым голосом. – Какие нравятся больше? Выбирайте! Не торопитесь!

Она наклонилась и потрясла перед ними подносом.

– Мы только посмотреть, – объяснила Джейн. – У нас нет денег.

– Кхе‑кхе‑кхе… Что за удовольствие – смотреть на воздушные шары? Шарик нужно держать, шарик нужно чувствовать, с шариком нужно познакомиться! «Только посмотреть»! Что в этом хорошего?

Голос Старушки потрескивал, словно дрова в небольшом костерке, а сама старушка тихо покачивалась на стуле. Джейн с Майклом бёспомощно смотрели по сторонам. Они понимали, что Старушка права, но что они могли поделать?

– Когда я была девочкой, – продолжала Старушка, – люди по‑настоящему разбирались в воздушных шариках. Они не приходили только посмотреть! Они их брали! Да, брали! Ни один ребенок не выходил из этих ворот без воздушного шарика! Никто не обижал меня тем, что просто глазел на мои чудесные шарики!

Старушка подняла голову и с любовью посмотрела на связку шаров над оградой.

– Ах, мои голубчики! – воскликнула она. – Никто больше не разбирается в вас, кроме меня! Вышли вы из моды! Никому вы не нужны!

– Нам очень нужен шарик, – возразил Майкл. – Но у нас совсем нет денег. Она истратила весь Фунт Стерлингов на…

– Кто это «она»? – спросил голос у него за спиной.

Майкл обернулся и покраснел.

– Я хотел сказать… э‑э‑э‑э… что вы… – начал он, запинаясь.

– Говори о старших почтительно! – заметила Мэри Поппинс и, протянув руку через плечо Майкла, положила на поднос полкроны. Майкл уставился на поблескивающую среди сдутых шаров монету.

– Значит, сдача все же осталась! – подумала Джейн. Ей было очень стыдно, что она так плохо думала о Мэри Поппинс.

Глаза Старушки заблестели. Она схватила монету и долго разглядывала ее со всех сторон.

– Как сверкает! Как блестит! – воскликнула она. – Я не видела такой с тех пор, как была девочкой!

– Вам шарик, моя дорогая?

– Если вы будете так добры, – вежливо отозвалась Мэри Поппинс.

– Сколько же, моя хорошая, вам нужно?

– Четыре!

Джейн с Майклом, подпрыгнув на месте от радости, бросились обнимать Мэри Поппинс.

– Ой, Мэри Поппинс! Это правда? Каждому по шарику? Честно‑пречестно?

– Кажется, я всегда говорю только правду! – сказала она строго, но вид у нее был очень довольный.

Ребята бросились к подносу и принялись ворошить разноцветные резиновые ленточки.

Старушка сунула серебряную монету в карман юбки.

– Вот так! – сказала она и любовно погладила карман. Потом дрожащими от радости руками стала помогать ребятам выбирать шары.

– Не спешите, утятки! – говорила она. – Помните – шарик шарику рознь! У каждого свой шарик! Выбирайте внимательно! Многие дети выбирают не те шарики, и вся их жизнь потом превращается Бог знает во что!

– Мне нравится вот этот! – сказал Майкл, показывая на желтый в красный горошек шарик.

– Хорошо. Давай я его надую, и мы посмотрим, правильно ли ты выбрал! – сказала Старушка.

Она взяла у Майкла шарик и одним махом надула его. У‑у‑х! Готово! Просто не верилось, что у такой худой и слабой на вид Старушки такое могучее дыхание. Желтый в красный горошек шар заплясал на длинной нитке.

– Но что это? – вскричал Майкл удивленно. – На нем написано мое имя!

И действительно, красные горошинки образовывали два слова – «Майкл» и «Бэнкс».

– То‑то! – хмыкнула Старушка. – Что я тебе говорила? Ты не торопился – и выбрал правильно!

– Посмотрите мой тоже, – попросила Джейн и протянула Старушке небесно‑голубой шарик.

Старушка глубоко вдохнула и надула его. На шарике тут же появились большие белые буквы «Джейн Кэролайн Бэнкс».

– Это твое имя, утеночек? – спросила Старушка.

Джейн кивнула и, взяв шарик за веревочку, отошла в сторонку. Старушка довольно рассмеялась.

– Мне! Мне! – вопили Джон и Барбара, протягивая руки к подносу.

Джон схватил розовый шарик, и когда Старушка его надула, на круглых боках все увидели надпись: «Джон и Барбара Бэнкс. Один на двоих, потому что они Двойняшки».

– Но, – удивилась Джейн. – Я ничего не понимаю! Как вы узнали наши имена? Ведь вы никогда раньше нас не видели!

– Ах, мой утеночек, разве я вам не говорила, что шарик шарику рознь? А эти шарики и вовсе особенные.

– Но ведь это вы написали на них наши имена? – спросил Майкл.

– Я?! – поперхнулась Старушка – Конечно, нет!

– А кто же тогда?

– Спроси что‑нибудь полегче, утеночек! Я знаю только то, что имена на шарах есть. Причем имя каждого человека на свете. Надо только правильно выбрать.

– И имя Мэри Поппинс?

Старушка склонила голову набок и, странно улыбнувшись, посмотрела на Мэри Поппинс.

– Пусть попробует! – она опять покачалась на стуле. – Пусть выбирает! Только внимательно! Очень внимательно!

Мэри Поппинс важно хмыкнула. Ее рука на мгновение задержалась над подносом, потом выбрала красный шар. Мэри Поппинс вытянула руку, и, к изумлению ребят, шар начал надуваться сам собой. Он становился все больше и больше, пока не сравнялся с шариком Майкла. Но это еще не все. Он раздувался и раздувался, пока не стал в три раза больше любого шара. И тогда на нем засверкали выведенные золотом слова: «Мэри Поппинс».

Красный шар подлетел к Старушке. Она привязала к нему нитку и, скрипуче рассмеявшись, вернула Мэри Поппинс.

Все четыре шарика взлетели в воздух и заплясали на ветру. Они дергали за ниточки, словно хотели освободиться и улететь прочь. Ветер кружил их и бросал то взад, то вперед, то на север, то на юг, то на восток, то на запад.

– Да, шарик шарику рознь, мои утятки! У каждого свой, только надо найти его! – счастливо кричала Старушка.

В эту минуту в воротах Парка показался пожилой Джентльмен в цилиндре. Оглядевшись по сторонам, он увидел шары и даже подскочил на месте от радости. Потом подбежал к Старушке.

– Сколько стоит? – спросил он, позвякивая монетами в кармане.

– Семь с половиной. Выбирайте! Да повнимательнее! Повнимательнее!

Джентльмен выбрал коричневый шарик, и Старушка надула его. На шарике тут же появилась зеленая надпись: «Многоуважаемый Вильям Везерилл Вилкинс».

– Бог мой! – воскликнул пожилой Джентльмен. – Ведь это мое имя!

– Хорошо выбрал, мой утеночек! Шарик шарику рознь! – сказала Старушка.

Пожилой Джентльмен не отрываясь смотрел на рвущийся у него из руки шар.

– Удивительно! – пробормотал он и громко высморкался. – Сорок лет назад, когда я был маленьким мальчиком, я хотел купить здесь шарик. Но мне не разрешили. Сказали, что не заслужил. Подумать только – сорок лет! И все это время шарик меня ждал! Поразительно!

Он пошел прочь, но по дороге врезался в арку, потому что ни на минуту не сводил глаз со своего шарика. И ребята вдруг с удивлением увидели, что он взлетел!

– Смотрите! Смотрите! – закричал Майкл, показывая на пожилого Джентльмена, который поднимался все выше, и выше. Но в это время его собственный шарик с силой потянул за нитку, и Майкл почувствовал, что отрывается от земли.

– Ой! Ой! Вот здорово! Мой тоже летит!

– Шарик шарику рознь, мои утятки! – крикнула Старушка и скрипуче рассмеялась, потому что Близнецы, ухватившись за веревочку своего шара, тоже взмыли вверх.

– Я лечу! Лечу! – завизжала и Джейн, взлетая к облакам.

– Домой, пожалуйста, – спокойно сказала Мэри Поппинс. И в тот же миг красный шар устремился вверх, увлекая за собой Мэри Поппинс. Он подпрыгивал и плясал, но Мэри Поппинс крепко держалась за веревку, не забывая в то же время об Аннабеле и многочисленных свертках. Красный шар пронес ее над воротами и дорожками Парка. Шляпка ровно сидела на ней, а ноги ступали по воздуху так же уверенно, как по земле. Джейн, Майкл и Близнецы, подскакивая вместе со своими шарами, следовали за ней.

– Ой! Ой! Ой! – кричала Джейн, пролетая над веткой старого вяза. – Как замечательно!

– Мне кажется, что я сделан из воздуха! – восторженно вопил Майкл, натыкаясь на спинку скамейки и отскакивая от нее. – Это самая лучшая дорога домой!

– О‑о‑о‑о! И‑и‑и‑и! – радостно визжали Близнецы.

– Будьте добры, шире шаг! И не отставайте! – сердито сказала через плечо Мэри Поппинс. Будто они не летели на шариках, а спокойно шли по земле!

Они пролетели над домиком Смотрителя Парка, потом над Липовой Аллеей. Где‑то впереди парил на своем шарике пожилой Джентльмен.

Майкл посмотрел назад.

– Ой, смотри, Джейн, смотри! У всех шары!

Джейн обернулась.

Вдалеке виднелась целая толпа людей, летящих, как и они, на шарах.

– И Мороженщик тоже купил себе! – закричала Джейн, перепрыгивая через какую‑то статую.

– Да, и Трубочист! И даже… ты видишь? – Мисс Ларк!

Знакомая фигура – в шляпе и перчатках – плыла над газоном. «Люсинда Эмили Ларк» – было выведено на ее шарике. Она летела вдоль Липовой Аллеи, довольная и счастливая. Дети провожали ее взглядом, пока она не скрылась за фонтаном.

– Свистать всех наверх! Каюту для Адмирала! Какой порт назначения? Отдать концы! – оглушительно вопил Адмирал Бум, пролетая мимо вместе со своей женой. Они держались за веревочку большого белого шарика, на котором синими буквами были написаны их имена.

– Подобрать шкот! Лопни моя селезенка! С дороги, оглоеды! – ревел Адмирал Бум, осторожно огибая большой дуб.

Толпа шаров и людей становилась все гуще. В воздухе над Парком почти не осталось места, которое не было бы расцвечено шарами всевозможных оттенков.

Но Мэри Поппинс уверенно прокладывала себе дорогу, и Джейн с Майклом летели следом. За ними еле поспевали Близнецы.

– О, Господи! О, Господи! Мой шарик не взлетает! – произнес чей‑то голос рядом с Джейн.

На дорожке стояла старомодно одетая леди. На голове у нее была шляпа с пером, а на плечах – меховое боа. На земле перед ней лежал лиловый шарик, на котором золотыми буквами было написано: «Премьер‑Министр».

– Что мне теперь делать? – всхлипывала она. – Старушка у ворот говорила мне: «Выбирай внимательно, не спеши, мой утеночек!» Я все так и делала.

Но мне попался чужой шарик! Я не Премьер‑Министр!

– Прошу прощения, но Премьер‑Министр – это я! – сказал элегантно одетый мужчина с зонтиком под мышкой, подходя к ней.

Дама обернулась.

– О, тогда это ваш шарик! Давайте посмотрим, может, у вас мой.

Премьер‑Министр протянул ей свой бессильно висящий шарик. На нем красовалось: «Леди Мюриел Брайтон‑Джонс».

– Так и есть! Мы перепутали! – вскричала дама и, схватив свой шарик, отдала Премьер‑Министру его шар. И тут же они взмыли вверх и полетели рядом, оживленно беседуя.

– Скажите, вы женаты? – спросила леди Мюриел.

– Нет. Никак не найду подходящую даму средних лет. Не слишком старую и не слишком молодую – с веселым характером. Сам‑то я очень серьезен, – ответил Премьер‑Министр.

– А я не подойду? – поинтересовалась леди Мюриел Брайтон‑Джонс. – У меня очень веселый характер!

– Думаю, отлично подойдете! – радостно заявил Премьер‑Министр и, рука об руку, они присоединились к веселой толпе.

К этому времени Парк уже был переполнен.

Джейн с Майклом летели над аллеей вслед за Мэри Поппинс и все время наталкивались на людей, которые тоже купили воздушные шары у Старушки.

Мимо пролетел высокий человек, одетый в каску и синий френч. На его шарике было написано «Полицейский инспектор». Другой шарик, с надписью «Лорд‑мэр» тащил за собой толстенького, кругленького человечка. На нем была треуголка, длинная пурпурная мантия, а на шее висела тяжелая медная цепь.

– Будьте добры, проходите! Не толпитесь! Соблюдайте правила! Бросайте мусор только в урны!

Смотритель Парка на маленьком шарике вишневого цвета, вопя и подпрыгивая, проталкивался сквозь толпу. На шарике значилось «Ф. Смит». В очередной раз взмахнув руками, Смотритель наткнулся на двух собак. Одна из них была бульдогом (на шарике красовалась ее немного странная кличка – «Ку»), вторая была фокстерьером (ее звали «Альбертина»).

– Оставьте в покое моих собак! Или я пожалуюсь на вас начальству! – закричала Смотрителю пожилая леди, на шарике которой вместо имени почему‑то было написано «Аромат майского луга».

Но Смотритель Парка не обращал внимания, продолжая во все горло вопить:

– Собак держать на поводке! Не толпиться! Не курить! Соблюдать правила!

Скоро его голос стих вдали.

– Где же Мэри Поппинс? – спросил Майкл, подлетая к Джейн.

– Вон она! Впереди! – ответила Джейн, показывая на прямую, строгую фигуру, парящую на самом большом шаре во всем Парке.

Джейн с Майклом полетели следом.

– Шарик шарику рознь, мои утятки! – раздался сзади знакомый голос.

Обернувшись, дети увидели Старушку. Ее поднос был пуст… И тем не менее она летела, словно ее несла по меньшей мере сотня воздушных шаров.

– Все до одного продала! – кричала она, проносясь мимо. – Каждому нашелся шарик! Все выбирали, не спешили – и правильно делали! Ведь шарик шарику рознь!

В ее карманах звонко бренчали монеты. Джейн с Майклом еще некоторое время видели маленькую фигурку Старушки, быстро обгоняющую Премьер‑министра, Лорд‑мэра и остальных участников воздушной прогулки. Скоро она скрылась вдали.

– Шарик шарику рознь, дорогие утятки! – донесло эхо до ребят в последний раз.

– Будьте добры, прибавьте шагу! – сказала Мэри Поппинс.

Дети повиновались.

Маленькая Аннабела, проснувшись на мгновение из‑за того, что шарик Мэри Поппинс тряхнуло на повороте, прижалась поплотнее к своей няне и снова закрыла глаза.

Ворота дома № 17 были открыты, входная дверь распахнута настежь. Мэри Поппинс, прямая и строгая, проследовала внутрь и взмыла над лестницей. Ребята, подпрыгивая и толкая друг друга, летели следом. Но не успели они достигнуть двери Детской, как с грохотом шлепнулись на пол. Все четверо. И только Мэри Поппинс спокойно опустилась вниз и бесшумно встала на ноги.

– Какой чудесный день был сегодня! – воскликнула Джейн, обнимая Мэри Поппинс.

– Ну, о тебе этого не скажешь! Причешись, пожалуйста! Ты похожа на огородное пугало! – строго заметила Мэри Поппинс.

– Я сам как воздушный шарик! – вскричал весело Майкл. – Легкий, как пух! Как фея!

– Мне жаль ту фею, на которую ты похож! По‑моему, ты гораздо больше смахиваешь на трубочиста. Пойди и умойся!

Когда они вернулись, причесанные и умытые, все четыре воздушных шара отдыхали на потолке. Их веревочки были крепко привязаны к картине, висящей над каминной полкой. Майкл взглянул на них – на небесно‑голубой шарик Джейн, розовый, принадлежащий Близнецам, красный, на котором было написано имя Мэри Поппинс, и на свой – желтый.

Шарики не шевелились. Даже ветер не тревожил их. Легкие и яркие, они мирно покоились на потолке.

– Интересно, – пробормотал Майкл.

– Что интересно? – спросила Мэри Поппинс, разбирая покупки.

– Интересно, случилось бы все это, если бы вас с нами не было?

Мэри Поппинс фыркнула.

– А мне интересно, когда ты перестанешь интересоваться тем, что тебя совершенно не касается! – ответила онд.

Этим Майклу и пришлось удовольствоваться…

 

Глава девятая. Нелли‑Рубина

 

– Нет, он никогда не кончится! – сказала Джейн и, отложив в сторону «Робинзона Крузо», грустно посмотрела в окно. За окном шел снег. Он падал большими мягкими хлопьями, постепенно покрывая Парк, тротуары и дома на Вишневой улице пушистым теплым одеялом. Он шел уже целую неделю, и все это время детям не позволяли выходить из дома.

– А мне все равно, – отозвался Майкл. Он лежал на полу и отбирал зверей для игры в Ноев Ковчег. – Мы станем Эскимосами и будем есть китов!

– Глупый! Как мы их найдем, если не можем даже выйти, чтобы купить таблетки от кашля!

– А они придут сюда сами! – возразил он.

– Откуда ты знаешь?

– Ну, точно я не знаю. Но они могут… Джейн, где второй жираф? А, вот он, под тигром.

Он поместил жирафов в Ковчег.

– Всех тварей по паре в Ковчег соберу!

Слонов, носорогов, собак, кенгуру!

– пропел Майкл и, так как кенгуру не нашел, посадил в Ковчег антилопу. Потом поместил туда самого мистера Ноя с женой – управлять Ковчегом и отдавать приказания.

– Интересно, почему у них не было родственников? – спросил он.

– У кого? – сердито буркнула Джейн, потому что не любила, когда ей мешали.

– У Ноя и его жены. Никогда не видел, чтобы у них была дочь или сын. Хотя бы тетя с дядей. Интересно, почему?

– Потому что у них никого не было! – отрезала Джейн. – Замолчи, пожалуйста!

– Но я только спросил… Что, уже и спросить нельзя?

От постоянного сидения взаперти Майкл чувствовал себя усталым и раздраженным. Он поднялся на ноги и, подойдя к Джейн, сердито толкнул книгу, которую она читала.

– Что, уже и спросить нельзя?

Терпение Джейн лопнуло. Она отшвырнула «Робинзона Крузо» в противоположный конец комнаты.

– Долго ты еще будешь мне мешать? – рассердилась она, поворачиваясь к Майклу.

– А ты долго будешь не давать мне спрашивать?

– Я даю! Больно надо!

– Не даешь!

В следующий момент Джейн схватила Майкла за плечи и начала его трясти. Он, в свою очередь, вцепился Джейн в волосы.

– Что это такое?!

В дверях стояла Мэри Поппинс и сердито смотрела на них.

Джейн с Майклом отпустили друг друга.

– Она т‑т‑трясла меня! – ревел Майкл, виновато косясь на Мэри Поппинс.

– Он с‑с‑схватил меня за волосы! – всхлипывала Джейн, пряча лицо в ладони.

Мэри Поппинс вошла в Детскую. В руках у нее была целая гора одежды. Следом ввалились Близнецы, с любопытством поглядывая на Джейн и Майкла.

– Уж лучше бы я присматривала за детьми Людоедов! – фыркнула Мэри Поппинс. – Они больше похожи на людей!

– Но она т‑т‑трясла меня! – снова было начал Майкл.

– Мне надоело слушать эту сказку про Белого Бычка! – отрезала Мэри Поппинс. – И не сметь мне перечить! – добавила она грозно, увидев, что Майкл хочет что‑то возразить.

Она сунула ему в руки пальто.

– Возьми и одевайся! Мы идем на улицу!

– На улицу?!

Дети не верили собственным ушам. От одного этого слова вся их злость исчезла без следа.

Майкл надевал зимние ботинки и думал о том, что все‑таки зря мешал Джейн читать книжку. Обернувшись, он увидел, что Джейн надевает вязаную шапку и, улыбаясь, смотрит на него.

– Ура! Ура! Ура! – завопили они, похлопывая варежками друг друга по спине.

– Вылитые людоеды! – фыркнула Мэри Поппинс, спускаясь по лестнице…

 

Снег перестал падать и лежал большими сугробами в саду, в Парке – повсюду. Словно белое пуховое одеяло. Голые ветки вишен покрылись тонкой корочкой льда, а Парковая ограда, которая раньше была зеленой и гладкой, стала белой и пушистой‑препушистой.

На садовой дорожке работал Робертсон Эй. Он разгребал лопатой снег. Через каждые несколько дюймов он останавливался и подолгу отдыхал. На нем было старое пальто мистера Бэнкса. Робертсон буквально утопал в нем. Оно волочилось и наметало снег там, где Робертсон Эй его только что расчистил.

Ребята, размахивая руками, выбежали за ворота.

На улице было многолюдно. Казалось, все ее обитатели вдруг захотели подышать свежим воздухом.

– Эй, наверху! – загремел рядом знакомый голос. Адмирал Бум подошел ближе и поздоровался с ребятами за руку. На нем красовался длинный плащ с капюшоном, укутывающий его с головы до ног. Нос его был красным‑прекрасным.

– Доброе утро, – вежливо поздоревались Джейн и Майкл.

– Лопни моя селезенка! Раки‑креветки! – взревел Адмирал. – Ничего себе «добрый» денек! Мерзкий это денек, вот что я вам скажу! Отвратительный! Почему весна не приходит, скажите на милость?

– Эндрю! Варфоломей! Прижмитесь к мамочке!

Мисс Ларк, в длинной меховой шубе и шляпе, похожей на стеганый чехольчик, который обычно надевают на чайники, вышла на прогулку со своими собаками.

– Всем доброе утро! – торопливо сказала она. – Ну и погода! Куда это только солнце подевалось? Почему весна не приходит?

– И не говорите, мадам! – вскричал Адмирал Бум. – Мне эта погода тоже не по вкусу! То ли дело в море! Там погода всегда хорошая! Отправляйтесь в плавание, мадам!

– Но, Адмирал! Я не могу этого сделать! У меня совсем нет времени! Я иду покупать теплое пальто Эндрю и Варфоломею!

Собаки со стыдом и ужасом посмотрели друг на друга.

– Теплое пальто! – зарычал Адмирал. – Лопни моя селезенка! Теплое пальто этим дворнягам? Отдать концы! Полный вперед! Поднять якорь! Теплое пальто! Д‑р‑р‑рхч! – оглушительно чихнул он.

– Адмирал! Адмирал! – рассердилась мисс Ларк, зажимая уши ладонями. – Что за выражения! Мои собаки не дворняги! У одной есть родословная! А у другой… У другой зато доброе сердце! Дворняги! Подумать только!

И она удалилась, продолжая громко возмущаться. Эндрю и Варфоломей, поджав хвосты, семенили следом.

Мимо, бешено звоня в колокольчик, пронесся на велосипеде Мороженщик. «Не останавливайте меня, иначе я простужусь!» – сообщал плакат, прикрепленный спереди.

– Неужели весна никогда не придет? – крикнул Мороженщик Трубочисту, который показался из‑за угла. От холода он так густо обвешался щетками, что стал походить на дикобраза.

– Бум‑бурум‑бурум! Хоп‑ля! – раздался голос Трубочиста из‑за щеток.

– Это еще что такое? – удивился Мороженщик.

– Хоп‑ля! – воскликнул Трубочист, сворачивая в калитку дома мисс Ларк.

У Ворот Парка стоял Смотритель. Он похлопывал руками и приплясывал на месте от холода.

– Вот бы весна пришла! Хоть на денек! – сказал он весело Мэри Поппинс.

– Я и так довольна! – ответила Мэри Поппинс и вздернула голову.

– Самодовольна! Вот как это называется! – проворчал Смотритель, прикрывшись ладонью – так, что только Джейн и Майкл слышали его слова.

Майкл шел сзади. Он приостановился, чтобы слепить снежок.

– Джейн, дорогуша! – позвал Майкл вкрадчивым голосом. – У меня для тебя кое‑что есть!

Она обернулась – и снежок, просвистев в воздухе, ударил ее в плечо. С визгом Джейн бросилась к сугробу, и скоро снежки полетели во всех направлениях.

Мэри Поппинс, прямая и строгая, шла по дорожке и думала о том, как великолепно она выглядит в шерстяных перчатках и пушистой кроличьей шубке. Внезапно большой снежок стукнул ей прямо по носу.

– Ой! – вскрикнул Майкл, в ужасе закрывая глаза руками… – Я не хотел, Мэри Поппинс! Не хотел, правда! Я в Джейн метился.

Мэри Поппинс обернулась. Ее лицо – все в снегу – было просто ужасно!

– Мэри Поппинс! – умоляюще проговорил Майкл. – Простите меня! Это была случайность!

– Так это или нет, – заметила Мэри Поппинс, – но игра в снежки окончена! Случайность! Подумать только! Наверное, у диких зулусов манеры лучше, чем у вас!

Собрав с лица и шеи остатки снега, Мэри Поппинс скатала маленький шарик и, швырнув его в сторону, уверенно направилась вслед за ним.

– Ну и дел ты натворил! – прошептала Джейн.

– Но я не хотел! – отозвался Майкл, тоже шепотом.

– Ну и что! Ведь ты знаешь, какая она!

Мэри Поппинс дошла до того места, где упал снежок, и, подняв его, снова бросила вперед.

– Куда она идет? – спросил Майкл, потому что снежок улетел за деревья, а Мэри Поппинс вместо того, чтобы возвратиться на дорожку, продолжала следовать за ним. С веток то и дело сыпался снег, и ребятам приходилось нагибаться, чтобы он не попал им за шиворот.

– Я устал! – спотыкаясь, заныл Майкл.

Мэри Поппинс ускорила шаг. Ребята еле поспевали за ней. Наконец они наткнулись на снежок. А возле него… возле него возвышалось самое странное сооружение из всех, какие Майкл и Джейн видели в жизни.

– Никогда не встречала такого дома! – изумилась Джейн.

– Это больше похоже на Ковчег, чем на Дом! – сказал Майкл, таращась на непонятную постройку.

«Дом» стоял на снегу, привязанный толстой веревкой к стволу дерева. Его корпус, подобно веранде, опоясывала узкая палуба, а остроконечная крыша была выкрашена в ярко‑красный цвет. Но самое странное заключалось в том, что в «доме» не было дверей! Несколько узеньких окошек – вот и все, что детям удалось разглядеть.

– Где мы? – нетерпеливо спросила Джейн.

Мэри Поппинс не ответила. Она подошла к непонятному сооружению и остановилась перед табличкой с надписью: «Стучать три с половиной раза».

– Как это – постучать полраза? – шепотом спросил Майкл у Джейн.

– Т‑с‑с! – прошипела она, кивая на Мэри Поппинс. Взгляд Джейн лучше всяких слов говорил: «Мы на пороге Приключения! Не задавай вопросов, иначе ты все испортишь!»

Взявшись за дверной молоток, висевший рядом с табличкой, Мэри Поппинс стукнула три раза. Потом, слегка приподняв его, она слабо, едва слышно, стукнула еще раз. Получилось что‑то вроде:

– Бух! Бух! Бух!.. Пим!

Крыша, словно только этого и дожидалась, заскрипела петлями и открылась.

– Вот это да! – не удержался Майкл, так как ветер, поднятый распахнувшейся крышей, чуть не сдул с него шапку.

Мэри Поппинс взобралась на палубу и, пройдя по ней, остановилась у маленькой, крутой лесенки. На верхней ступеньке она обернулась и важно поманила детей.

– Взбирайтесь!

Четверо ребят поспешили за ней.

Она подхватила Близнецов, которые, спотыкаясь, доковыляли наконец до верхней ступеньки.

– Хоп‑ля! – воскликнула Мэри Поппинс и прыгнула внутрь дома. За ними последовали Джейн и Майкл.

Едва они оказались внутри, как крыша с тихим скрипом закрылась.

Дети осмотрелись, и все четыре пары глаз изумленно округлились.

– Какая забавная комната! – воскликнула Джейн.

И действительно – комната была более чем забавная. Прямо‑таки Фантастическая! Из мебели здесь был только один большой длинный прилавок. Возле белоснежных стен были навалены груды резных изображений деревьев, выкрашенных зеленой краской. Маленькие веточки, покрытые листочками, тоже вырезанные из дерева и выкрашенные в зеленый цвет,

лежали на полу. На стенах висели таблички:

 

«ОСТОРОЖНО, ОКРАШЕНО!»

 

или

 

«НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ!»

 

или

 

«НА ТРАВУ НЕ НАСТУПАТЬ!»

 

Но и это было еще не все.

В одном из углов стояло целое стадо деревянных барашков. Краска на них была еще совсем свежей. В другом углу возвышались горы цветов: желтоватые нарциссы, бело‑зеленые подснежники и ярко‑синие колокольчики. Все они были яркими и блестящими, словно их только что покрыли лаком. Так же выглядели птицы и бабочки, аккуратно сложенные в третьем углу. А на прилавке – дети просто не верили собственным глазам – покоились белые деревянные облака! В дальнем конце комнаты, на полке стояла огромная банка из зеленого стекла. Она доверху была заполнена сотнями, а может и тысячами каких‑то непонятных маленьких предметов самых невероятных форм и расцветок.

– Да, Джейн, – присвистнул Майкл, – это очень забавная комната!

– Забавная!? – воскликнула Мэри Поппинс с таким видом, словно услышала что‑то обидное.

– Ну… необычная.

– Необычная?!

Майкл растерялся. Он никак не мог подыскать подходящего слова.

– Я хотел сказать…

– Это замечательная комната, Мэри Поппинс! – спасла положение Джейн.

– Да‑да! – подхватил Майкл. – И еще, Мэри Поппинс! Вам очень идет эта шляпка! – добавил он и покосился в ее сторону.

Так и есть. Лицо ее сразу сделалось мягче, уголки губ тронула едва заметная улыбка.

– Гм! – хмыкнула она и, повернувшись, крикнула в дальний конец комнаты:

– Нелли‑Рубина! Где ты? Мы уже здесь!

– Иду! Иду! – отозвался тоненький, писклявый голосок. Казалось, он шел откуда‑то из‑под прилавка. Вскоре над прилавком показалась голова, увенчанная маленькой плоской шляпкой на макушке. За шляпкой последовало круглое, массивное тело. В одной руке Незнакомка держала банку красной краски, а в другой – выпиленный из дерева тюльпан.

Да, более странной особы ни Джейн, ни Майкл никогда в жизни не видели.

Судя по росту и выражению лица, Незнакомка была достаточно молодой. Но что‑то в ее облике наводило на мысль, что сделана она не из плоти, как все нормальные люди, а из дерева. Ее жесткие блестящие волосы выглядели так, словно их вырезали вместе с головой из одного цельного бревна, а потом покрасили черной краской. Глаза походили на две маленькие просверленные дырочки, а румянец на щеках был явно нарисованным.

– Ну, мисс Поппинс, – сказала Странная Особа, и ее красные губы растянулись в улыбке. – То, что ты пришла – просто замечательно! Спасибо.

Положив банку с краской и тюльпан, она обошла прилавок и пожала руку Мэри Поппинс.

И тут ребята заметили… что у нее нет ног!

От пояса до самого низа все было совершенно гладко! Передвигалась же Незнакомка, раскачиваясь на легком круглом диске, служившем ей опорой.

– Не за что благодарить, Нелли‑Рубина! – неожиданно вежливо ответила на приветствие Мэри Поппинс. – Для меня Большая Радость – придти сюда.

– Мы тебя ждали, – продолжила Нелли‑Рубина. – Нам нужна помощь в…

Внезапно она замолкла. Причем не столько из‑за предостерегающего взгляда Мэри Поппинс, сколько из‑за того, что увидела ребят.

– О! – обрадовалась она. – Ты привела Майкла и Джейн! И Близнецов тоже! Какой сюрприз!

Она крепко пожала всем руки.

– Вы нас знаете? – изумленно спросил Майкл.

– О, Боже! Конечно! – ответила Нелли‑Рубина. – Я часто слышала, как мои мама и папа говорили о вас. Очень рада познакомиться!

Она рассмеялась и еще раз пожала им руки.

– Думаю, Нелли‑Рубина, – сказала Мэри Поппинс, – на них можно потратить одну унцию Разговоров.

– Конечно же! – улыбнулась Нелли‑Рубина и покатилась на своем диске вдоль прилавка. – Для тебя, Мэри, все что угодно! С превеликим удовольствием!

– Но разве могут разговоры измеряться унциями? – удивилась Джейн.

– Конечно! И фунтами тоже! Даже тоннами!

Нелли‑Рубина подъехала к полке и потянулась за большой зеленой банкой. Но ее руки оказались слишком коротки.

– Так‑так‑так! Слишком короткие! Надо будет сделать подлиннее. Позову‑ка я дядю, пусть он достанет. Дядя Доджер! Дядя Доджер!

Последние слова она крикнула в дверь, расположенную за прилавком, и в тот же миг из нее появился довольно странного вида человек. Он был таким же круглым, как Нелли‑Рубина, только гораздо старше и с грустным выражением лица. На голове у него тоже была маленькая легкая шляпа. А застегнутая на все пуговицы куртка казалась вытесанной из дерева. Кроме того, когда его фартук зацепился за дверь, Джейн с Майклом увидели, что у дяди, как и у племянницы, нет ног. В руках он держал деревянную кукушку, наполовину выкрашенную в серый цвет. Брызгами такого же цвета были усеяны его фартук, руки, плечи и даже нос.

– Ты звала, моя дорогая? – спросил он сладким, заискивающим голоском.

И тут дядя увидел Мэри Поппинс.

– Мэри Поппинс! Наконец‑то! Нелли‑Рубина как раз хотела попросить тебя помочь нам с…

Его взгляд упал на детей, и он оборвал себя на полуслове.

– О, прошу прощения, я не знал, что ты с компанией. Я сейчас.'Только пойду закончу эту птичку…

– Нет, дядя Доджер! – недовольно перебила Нелли‑Рубина. – Я хочу достать с полки Разговоры. Не мог бы ты мне помочь?

Несмотря на веселое и жизнерадостное лицо Нелли‑Рубины, дети уловили в ее тоне, когда она обращалась к дядюшке, властные нотки.

Дядюшка со всех ног (которых у него не было) бросился исполнять просьбу.

– Конечно! Конечно, моя дорогая!

Он поспешно снял банку с полки и поставил на прилавок.

– Передо мной, пожалуйста! – раздраженно бросила Нелли‑Рубина.

Дядюшка Доджер суетливо переставил банку.

– Пардон, моя дорогая!

– Это и есть Разговоры? – спросила Джейн, указывая на банку. – Они больше похожи на конфеты.

– Так оно и есть. Это конфеты‑разговорчики! – объяснил дядя, вытирая банку фартуком.

– А кто их ест? – поинтересовался Майкл.

Дядя Доджер, боязливо покосившись на Нелли‑Рубину, перегнулся через прилавок.

– Кто‑то ест, – прошептал он, прикрывшись ладонью. – Но только не я. Я всего лишь дядя. Зато она, – он уважительно кивнул на племянницу, – Старшая Дочь и Прямая Наследница!

Джейн с Майклом хотя не поняли ни слова из сказанного, вежливо кивнули.

– Ну, – весело вскричала Нелли‑Рубина, открывая крышку банки, – кто будет выбирать первым?

Джейн запустила руку в банку и вынула плоскую конфетку в форме маленькой звездочки.

– Ой, на ней что‑то написано! – воскликнула она.

Нелли‑Рубина рассмеялась.

– Ну конечно! Это и есть Разговорчик! Прочти его.

– «Ты – моя Прелесть!» – громко прочла Джейн.

– Замечательно! – сказала Нелли‑Рубина и подвинула банку Майклу. Он достал розовую конфетку в форме морской раковины. «Я тебя люблю. А ты меня?» – прочел он по слогам.

– Ха‑ха! Очень хорошо! – Нелли‑Рубина громко рассмеялась. – Конечно, люблю! – добавила она и быстро поцеловала Майкла в щеку, оставив на ней следы красной краски.

На желтенькой конфетке Джона было написано: «Ля‑ля‑ля, малявка!», а на конфетке Барбары: «Веселая, воздушная!»

– Так оно и есть, – сказала Нелли‑Рубина, улыбаясь. – А теперь Мэри Поппинс!

Нелли‑Рубина пододвинула ей банку. Ребята заметили, что они как‑то странно переглянулись. Заговорщически.

Сняв шерстяную перчатку и хитро прищурившись, Мэри Поппинс сунула руку в банку и поворошила конфеты. Потом ухватила одну – белую, в форме полумесяца, – и достав, прочитала:

– «Сегодня в десять часов».

– Правильно. Это время, когда мы собираемся…

– Дядя Доджер! – угрожающе воскликнула Нелли‑Рубина.

Улыбка моментально исчезла с дядиного лица, и оно стало еще печальней, чем прежде.

– Пардон, моя дорогая, пардон! – пробормотал он. – Я старый человек и, боюсь, иногда болтаю лишнее. Прошу прощения.

Было похоже, что он чувствует себя виноватым, но Джейн с Майклом никак не могли понять, в чем именно.

– Ну, – сказала Мэри Поппинс, аккуратно кладя конфетку в сумочку, – Нелли‑Рубина, нам пора.

– Правда? – Нелли‑Рубина слегка покачалась на своем диске. – Какая жалость! Мне было так приятно вас повидать! Кроме того, – она кивнула в сторону окна, – на улице снова идет снег. Может, побудете еще немного?

– Я согласен, – заявил Майкл. – Я бы тогда узнал, для чего все это нужно, – он указал на раскрашенные деревянные листья, цветы, барашков и птиц.

– О, это всего‑навсего украшения, – сказала Нелли‑Рубина и небрежно махнула рукой.

– А. что вы с ними делаете?

Дядюшка Доджер услужливо перегнулся через прилавок.

– М‑м‑м, видите ли, мы их выносим наружу и…

– Дядя Доджер! – глаза Нелли‑Рубины угрожающе сверкнули.

– О, Господи! Я снова болтаю лишнее! Ах, я бедный, старый человек… – запричитал дядюшка.

Нелли‑Рубина смерила его сердитым взглядом. Потом повернулась к детям и улыбнулась.

– До свидания, – сказала она и пожала им руки. – Я запомнила ваши Разговорчики! «Ты – моя Прелесть», «Я тебя люблю», «Ля‑Ля‑ля» и «Воздушная»!

– Вы забыли о Разговоре Мэри Поппинс. «Сегодня в десять часов», – напомнил Майкл.

– О, она не забыла! – воскликнул дядюшка, счастливо улыбаясь.

– Дядя Доджер!

– О, пардон, пардон! Больше не буду.

– До свидания, – попрощалась Мэри Поппинс.

Она важно защелкнула свою сумочку и снова обменялась с Нелли‑Рубиной таинственным взглядом.

– До свидания… до свидания…

Когда Джейн с Майклом вспоминали позднее о случившемся, то никак не могли понять, каким образом они очутились на улице. Только что были внутри, и вот уже спешат по снегу вслед за Мэри Поппинс, посасывая на ходу конфетки‑разговорчики!

– Знаешь, Майкл, – проговорила Джейн. – Мне кажется, что в конфете было сообщение!

– В какой? В моей?

– Нет. В той, что выбрала Мэри Поппинс.

– Как это?

– Я думаю, что сегодня в десять часов что‑то должно произойти! Поэтому я не буду спать – и все увижу!

– Ия тоже! – подхватил Майкл.

– Шире шаг, пожалуйста! – донесся до них сердитый голос Мэри Поппинс. – Я нё собираюсь тратить целый день…

 

Джейн крепко спала. Ей снилось, что ее кто‑то окликает тоненьким, требовательным голоском. Она открыла глаза и увидела Майкла, который стоял, одетый в пижаму, рядом с ее кроватью.

– Ты же сказала, что не будешь спать! – возмущенно прошептал он.

– Что? Где? Почему? А, это ты, Майкл. Ты, между прочим, тоже говорил, что не заснешь…

– Прислушайся, – сказал он.

В соседней комнате кто‑то ходил на цыпочках. У Джейн перехватило дыхание.

– Быстрее! Ложись в кровать! Притворись спящим! Ну, поворачивайся же!

Один прыжок – и Майкл оказался под одеялом. Затаив дыхание, дети слушали. Дверь, разделявшая Детскую Спальню и Детскую, тихо приоткрылась. Узкая полоска света упала на пол и стала медленно расширяться. Затем кто‑то проскользнул в комнату и осторожно прикрыл за собой дверь.

Это была Мэри Поппинс, одетая в шубку и с ботинками в руках.

Дети лежали тихо, прислушиваясь к ее шагам на лестнице. Где‑то внизу щелкнул замок, и на садовой дорожке заскрипел снег. Парадные ворота захлопнулись. И в этот самый момент часы пробили десять.

Джейн с Майклом выпрыгнули из кроватей и бросились в Детскую, окна которой выходили в Парк.

Ночь была темной и тихой. На небе слабо мерцали звезды. Но сегодня они не волновали ребят. Если конфетка Мэри Поппинс и впрямь была Сообщением, то их ожидало кое‑что поинтересней.

– Смотри! – воскликнула Джейн, толкая Майкла.

В Парке, прямо за Воротами, стояло странное сооружение, похожее на Ковчег. Оно было крепко привязано веревкой к стволу высокого дерева.

– Но как он сюда попал? – удивился Майкл. – Ведь утром он был совсем в другом конце Парка!

Джейн не ответила. Она во все глаза смотрела, боясь что‑нибудь пропустить.

Крыша Ковчега была открыта. На верхней ступеньке лестницы слегка покачивалась на своем диске Нелли‑Рубина. Изнутри дядюшка Доджер передавал ей крашеные ветки. Связку за связкой.

– Мэри, ты готова? – спросил звонкий голосок Нелли‑Рубины. Мэри Поппинс кивнула и стала помогать им.

Воздух был таким тихим и прозрачным, что Джейн с Майклом, пристроившись на подоконнике, слышали все, до самого последнего слова. Внезапно из ковчега донесся какой‑то грохот. Словно что‑то деревянное уронили на пол.

– Дядя Доджер! Осторожнее, пожалуйста! Они очень хрупкие! – строго сказала Нелли‑Рубина.

– Пардон, моя дорогая! – виновато отозвался дядя, появляясь на лестнице с охапкой деревянных облаков в руках.

За облаками последовали барашки. За ними – бабочки и птицы. Самыми последними были цветы.

– По‑моему, достаточно, – подытожил дядюшка и вылез из Ковчега. Под мышкой он держал деревянную кукушку, теперь уже полностью выкрашенную в серый цвет. Другой рукой он сжимал большую банку краски.

– Очень хорошо, – улыбнулась Нелли‑Рубина. – Мэри, если ты готова, мы приступаем!

И тут началась работа, какой ни Джейн, ни Майкл еще в жизни не видели.

Из кучи крашеных деревяшек Нелли‑Рубина и Мэри Поппинс взяли по большому пучку листьев и, взлетев в воздух, стали быстро приклеивать их к покрытым ледяной коркой ветвям деревьев. Казалось, что листья приклеиваются сами собой. Дядюшка Доджер, тоже взмыв вверх, ставил кисточкой маленькие зеленые точечки на те места, где листья прикреплялись к веткам.

– Боже мой! Боже мой! – невольно вырвалось у Джейн, когда Нелли‑Рубина, легко поднявшись к вершине высоченного тополя, рассыпала по его ветвям зеленые листочки.

Майкл был так изумлен, что не мог выговорить ни слова.

Скоро все деревья в Парке покрылись зелеными листочками.

Время от времени до Джейн и Майкла доносился писклявый голосок Нелли‑Рубины:

– Дядюшка Доджер! Будь осторожней!

И дядин голос, отвечающий ей:

– Пардон, моя дорогая! Пардон!

Дошла очередь и до выкрашенных белой краской облаков. Взяв сколько смогли, Нелли‑Рубина и Мэри Поппинс взмыли еще выше и стали расклеивать облака по небу.

– Они их приклеивают! Приклеивают! – восторженно завопил Майкл, танцуя у окна.

Скоро облака закончились.

– Хоп‑ля! – весело крикнула Нелли‑Рубина, опускаясь вниз. – А теперь – барашки!

Очень осторожно они разместили все стадо на покрытой снегом лужайке. В середине оказался самый большой барашек.

– Все, готово! – услышали Джейн и Майкл голос Мэри Поппинс, когда последний барашек занял свое место на лужайке.

– Не знаю, что бы мы делали без тебя, Мэри! – сказала Нелли‑Рубина с благодарностью.

– Дядюшка Доджер, цветы, пожалуйста! – крикнула она затем, и ее голос зазвучал уже совсем по‑иному.

– Иду, дорогая! – откликнулся дядюшка, торопливо подкатываясь к ней с полным фартуком нарциссов, подснежников и колокольчиков.

– Ой, смотри! Смотри! – вскричала Джейн, подпрыгивая от восторга.

Нелли‑Рубина цветок за цветком втыкала в пустую заснеженную клумбу. Она передвигалась по кругу, и рука ее то и дело поднималась, чтобы взять очередной цветок из дядюшкиного фартука.

– Как аккуратно! – восхищенно проговорила Мэри Поппинс, и Джейн с Майклом поразились ее мягкому, дружелюбному тону.

– Правда? – рассмеялась Нелли‑Рубина, отряхивая руки от снега. – Просто загляденье! Что‑нибудь осталось, дядя Доджер?

– Птицы, моя дорогая, и бабочки! – ответил дядюшка и тряхнул фартуком.

Нелли‑Рубина и Мэри Поппинс схватили по горсти изящных фигурок и помчались по Парку, рассаживая птиц на деревья, а бабочек подвешивая прямо в воздухе. Самым удивительным было то, что они не падали, а спокойно висели, сверкая чистыми, свежевыкрашенными крылышками.

– Ну, теперь, похоже, все! – вздохнула Нелли‑Рубина, с удовлетворением оглядываясь по сторонам.

– Еще одно, моя дорогая! – возразил дядюшка Доджер.

Медленно, словно работа утомила его, дядюшка подкатил к рябине, росшей прямо у Парковых Ворот. Вынул из под мышки серую кукушку и посадил на покрытую раскрашенными листочками ветку.

– Вот так, дорогуша! Вот так, голубок! – сказал он, кивая птице.

– Дядя Доджер! Когда вы только исправитесь! Это не голубь! Это кукушка!

– Конечно, кукушка. Пардон, моя дорогая!

– А теперь, мисс Поппинс, боюсь, нам действительно пора! – сказала Нелли‑Рубина и, подкатившись на своем диске к Мэри Поппинс, обняла ее деревянными руками и поцеловала.

– Еще увидимся! – крикнула она уже с лестницы, ведущей внутрь Ковчега. Помахав на прощание рукой, она с легким стуком спрыгнула вниз.

– Дядя Доджер! Поспешите! Не заставляйте меня ждать! – донесся до ребят ее голос.

– Иду, моя дорогая, иду! Пардон!

Дядюшка пожал руку Мэри Поппинс и взобрался на палубу. Деревянная кукушка смотрела ему вслед. Дядюшка Доджер обернулся и бросил на нее последний, исполненный грусти взгляд. Затем поднялся в воздух и скрылся в Ковчеге. Крыша со стуком захлопнулась за ним.

– Отдать концы! – донеслась изнутри пронзительная команда Нелли‑Рубины.

Мэри Поппинс шагнула вперед и отвязала веревку от дерева, которая тут же скрылась в одном из окон.

– Дорогу! Дорогу! Пожалуйста, дорогу! – кричала Нелли‑Рубина.

Мэри Поппинс торопливо отступила.

Майкл от волнения сильно сжал руку Джейн.

– Поплыли! – не смог сдержаться он, когда Ковчег, оторвавшись от земли, полетел, петляя между деревьями. Затем он выровнялся, набрал высоту и завис над вершинами деревьев.

На мгновение в одном из окон Ковчега появилась чья‑то прощально машущая рука, но чья именно – дяди Доджера или Нелли‑Рубины – дети так и не узнали.

Ковчег плавно устремился ввысь и скоро растаял среди звездного, неба.

Мэри Поппинс некоторое время стояла у Ворот Парка и махала рукой. Потом перешла через улицу и открыла Парадные Ворота дома № 17. Через минуту ключ щелкнул в замочной скважине входной двери, и на лестнице раздались уверенные шаги.

– В кровать, быстро! – скомандовала Джейн. – Она не должна нас видеть!

Оба кинулись в Детскую Спальню и в два прыжка очутились в кроватях. Они даже успели натянуть на головы одеяла.

Дверь тихо открылась, и Мэри Поппинс на цыпочках вошла в комнату.

Бум! – шубка повисла на крючке.

Шмяк! – шляпка легла на свое место в коробке.

Больше дёти ничего не слышали. Раздевшись, Мэри Поппинс улеглась на раскладушку.

Одеяла приятно согревали их, и скоро Джейн с Майклом крепко спали…

 

Ку‑ку! Ку‑ку! Ку‑ку!

По улице плыло мелодичное птичье щебетанье.

Мистер Бэнкс брился в ванной.

– Ах, жирафы‑многоножки! Весна пришла! – обрадовался он и, отбросив в сторону помазок, выбежал в сад. Одного взгляда было достаточно. Запрокинув голову и приложив ладони ко рту рупором, мистер Бэнкс закричал в окна Детской:

– Джейн! Майкл! Джон! Барбара! Идите сюда! Весна пришла!

Дети с грохотом спустились по ступеням и, выбежав наружу, увидели, что улица полна народу.

– Полный вперед! – ревел Адмирал Бум, размахивая шарфом. – Фок, бизань и бом‑брамсели! Раки‑креветки! Весна пришла!

– Как хорошо! – говорила мисс Ларк, выходя из ворот своего дома. – Наконец‑то ясный день! А я уж было собиралась купить Эндрю и Варфоломею по две пары кожаных ботинок! Но теперь не буду – снег‑то растаял!

От этих слов обе собаки пришли в восторг и в знак признательности стали лизать руки мисс Ларк.

Мороженщик медленно разъезжал туда‑сюда по улице, высматривая покупателей. Сегодня на его плакате было написано:

 

Весна пришла!

Ля – ля‑ля!

Эй, не зевай,

Смелей покупай!

Весна пришла!

 

Трубочист нес только одну щетку. Он шел вдоль по улице, такой важный и довольный, словно солнечный день был его личной заслугой.

Майкл и Джейн, открыв рты, глядели вокруг.

Все сверкало и переливалось на солнце. Ничто не напоминало о вчерашнем снеге. Ветви деревьев были усыпаны желто‑зелеными почками и уже распустившимися первыми листочками. На цветочной клумбе зеленели, желтели, синели бутоны нарциссов, подснежников и колокольчиков.

Откуда‑то пришедший Смотритель Парка нарвал себе маленький букетик и вставил в петлицу.

От цветка к цветку порхали пестрые бабочки, а в ветвях деревьев дрозды, синицы, ласточки и зяблики весело пели и вили гнезда.

Стадо барашков, громко блея, прошло мимо.

А с ветки рябины, росшей у самых Парковых Ворот, отчетливо доносилось:

Ку‑ку! Ку‑ку!

Майкл повернулся к Джейн. Его глаза блестели.

– Так вот что они делали – Нелли‑Рубина, дядя Доджер и Мэри Поппинс!

Джейн кивнула, в восхищении оглядываясь вокруг.

На ветке старой рябины, за желто‑зеленой пестротой почек, можно было различить серую птицу.

Ку‑ку! Ку‑ку!

– Но я думал, что они деревянные! – удивился Майкл. – Интересно, они ночью ожили?

– Может быть, – ответила Джейн.

Ку‑ку! Ку‑ку!

Джейн схватила Майкла за руку. Он понял ее без слов. В следующий момент ребята со всех ног неслись через сад на улицу, а оттуда в Парк.

– Эй! Куда это вы? – крикнул им вдогонку мистер Бэнкс.

– Полный вперед! Подобрать грот! – взревел Адмирал Бум.

– Вы потеряетесь! – предупреждающе воскликнула мисс Ларк.

Мороженщик зазвенел в колокольчик громче обычного, а Трубочист остановился посреди тротуара и, недоумевая, смотрел им вслед.

Но Джейн с Майклом не обращали внимания. Они бежали через Парк, петляя между деревьями, к тому месту, где впервые увидели Ковчег.

Дети задыхались. Вокруг было сумрачно и прохладно: снег в Парке еще не везде успел растаять.

Искали они долго.

– Куда же он делся? – пробормотал Майкл и снова – в который раз – осмотрелся по сторонам. – Джейн, может нам это все приснилось? – задумчиво спросил он.

Внезапно Джейн нагнулась и подняла что‑то с земли.

– Нет, – тихо сказала она. – Я уверена, что не приснилось.

С этими словами она вытянула руку. На ее ладони лежала круглая розовая конфетка‑разговорчик.

 

«До свидания! До следующего года!

Нелли‑Рубина Ной ».

 

– Так вот кто она такая! – выдохнул Майкл. – Дядя Доджер упоминал, что она Старшая Дочь. А я тогда не понял.

– Она принесла весну! – мечтательно проговорила Джейн, глядя на конфетку.

– Буду очень обязана, – услышали они голос Мэри Поппинс, – если вы немедленно вернетесь домой и сядете завтракать!

Ребята потупились.

– Мы только… – начал было объяснять Майкл.

– И не думайте! – фыркнула Мэри Поппинс.

Заглянув через плечо Джейн, она взяла у нее конфетку.

– Кажется, это мне, – заметила она и, опустив конфету в карман крахмального передника, направилась через Парк к дому.

По дороге Майкл сорвал с дерева несколько почек и внимательно осмотрел их со всех сторон.

– Ну вот! Теперь они кажутся настоящими! – пробормотал он.

– Может, они такими и были раньше, – предположила Джейн.

А серая птица, сидящая на ветке рябины, все так же насмешливо кричала:

Ку‑ку! Ку‑ку! Ку‑ку!

 

Глава десятая. Карусель

 

Было тихое утро.

Прохожие косились на ограду дома № 17 по Вишневой улице и удивленно восклицали:

– Это просто невероятно! Ни единого звука!

Даже Дом, который обычно ни на что не обращал внимания, почувствовал что‑то неладное.

– Господи! – сказал он себе, вслушиваясь в тишину. – Надеюсь, ничего плохого не произошло?

На кухне миссис Брилл клевала носом над газетой. Очки сползли у нее на самый кончик носа.

В спальне миссис Бэнкс и Элен разбирали комод и пересчитывали белье.

В Детской Мэри Поппинс не спеша убирала со стола посуду, оставшуюся от завтрака.

Джейн, растянувшись на залитом солнцем полу, сонно пробормотала:

– Мне так хорошо сегодня! Так радостно!

– Гм! Ну, это легко поправимо, – заметила Мэри Поппинс и фыркнула.

Майкл достал последнюю шоколадную конфету из коробки, которую ему подарила неделю назад тетушка Флосси на день рождения (ему исполнялось шесть лет).

«Может, поделиться с Джейн? – размышлял он. – Или с Близнецами? Или с Мэри Поппинс? Ну уж нет! В конце концов это мой день рождения».

– Остатки сладки! – сказал он и быстро сунул конфету в рот.

– Эх, жаль, ничего больше не осталось! – громко добавил он, глядя на опустевшую коробку.

– Все хорошее кончается когда‑нибудь, – назидательно заметила Мэри Поппинс.

Склонив голову набок, Майкл посмотрел на нее.

– Кроме вас! – храбро заявил он. – А вы очень хорошая!

Едва заметная довольная улыбка тронула уголки губ Мэри Поппинс. Впрочем, только на мгновение.

– Кто знает, – возразила Мэри Поппинс. – Ничто не длится вечно.

Джейн встревоженно оглянулась.

Если ничто не длится вечно, то значит Мэри Поппинс…

– Ничто? – проговорила она с трудом.

– Абсолютно! – фыркнула Мэри Поппинс.

И, словно угадав, о чем подумала Джейн, она подошла к каминной полке и взяла свой большой Термометр. Затем достала из‑под кровати ковровый саквояж и положила Термометр в него.

Джейн вскочила.

– Мэри Поппинс! Почему вы это сделали?

Мэри Поппинс как‑то странно посмотрела на нее.

– Потому что, – ответила она с достоинством, – меня учили всегда быть аккуратной!

С этими словами она снова сунула саквояж под кровать.

Джейн вздохнула. На сердце у нее было тяжело.

– Что‑то мне не по себе, – шепнула она Майклу.

– По‑моему, ты просто объелась пудинга, – предположил он.

– Нет, это совсем другое чувство… – начала Джейн, но замолчала, потому что внезапно раздался стук в дверь.

Тук! Тук!

– Войдите! – крикнула Мэри Поппинс.

В дверях появился сонный Робертсон Эй.

– Знаете, что? – сказал он, зевая.

– Нет, а что?

– В Парке – Карусель!

– Ну, для меня это не новость! – фыркнула Мэри Поппинс.

– Ярмарка? – восторженно завопил Майкл. – С летающими лодками, да?

– Нет, – Робертсон Эй важно покачал головой. – Только Карусель. Появилась этой ночью. Я думал, вам будет интересно узнать.

Он медленно вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Джейн подпрыгнула от радости, забыв о своих предчувствиях.

– Ой, Мэри Поппинс! Можно мы пойдем?

– Скажите «да», Мэри Поппинс! Скажите «да»! – вопил Майкл, танцуя вокруг нее.

Мэри Поппинс, стараясь на уронить поднос с чашками, обернулась.

– Лично я иду, – ответила она строго. – У меня есть деньги на билет. А как вы – не знаю.

– У меня в копилке шесть пенсов! – важно сказала Джейн.

– Джейн, одолжи мне два пенса! – попросил Майкл, потому что как раз вчера истратил все свои сбережения на палочку лакрицы.

Дети повернулись к Мэри Поппинс, ожидая, какое решение она примет.

– Чтобы я в этой Детской не слышала никаких «одолжи»! – строго сказала она. – На один раз я возьму вам билеты. Но не более того!

Дверь за ней захлопнулась. Джейн с Майклом переглянулись.

– Что это с ней? – удивился Майкл. – Она никогда раньше за нас не платила!

– Мэри Поппинс, у вас все хорошо? – спросил он, когда она вернулась.

– Как никогда! – ответила Мэри Поппинс и вздернула голову. – Буду вам очень признательна, если вы начнете наконец собираться и перестанете глазеть на меня, точно на музейный экспонат!

Ее взгляд был, как всегда, строгим, и говорила она, по своему обыкновению, тоном, не терпящим возражений. Тревога ребят сразу рассеялась, и они, визжа, бросились надевать шапки.

И тут же тишина сменилась шумом хлопающих дверей, радостными воплями и топотом ребячьих ног.

– Слава богу! А я уж было начал волноваться! – сказал про себя Дом, с удовольствием слушая грохот, который производили, спускаясь по лестнице, Джейн, Майкл и Близнецы. Мэри Поппинс задержалась на мгновение, чтобы посмотреться в зеркало, висящее в прихожей.

– Пойдемте, Мэри Поппинс! Вы нормально выглядите! – нетерпеливо крикнул Майкл.

Она обернулась. В ее взгляде было и удивление, и возмущение, и гнев – все сразу. Нормально выглядит! Подумать только! «Нормально»! В синем жакете с серебряными пуговицами! С золотым медальоном на шее! С зонтом, у которого ручка в форме головы попугая!

Мэри Поппинс фыркнула.

– Это все, или еще что‑нибудь скажешь? – сухо поинтересовалась она.

Но Майкл не слышал. Он был слишком возбужден.

– Пойдем, Джейн! – торопил он, приплясывая на месте ат нетерпения. – Я больше не могу ждать! Пойдем!

И пока Мэри Поппинс усаживала в коляску Близнецов, Джейн с Майклом помчались вперед. Через минуту ворота за ними захлопнулись.

Издали до ребят доносилась музыка. В ней слышалось какое‑то гудение и жужжание, словно там, за деревьями Парка, кружился огромный волчок.

– Добрый день! Ну, как мы поживаем? – услышали они высокий голос мисс Ларк. Она быстро шла по Аллее вместе со своими собаками. Джейн с Майклом не успели ничего ответить, потому что мисс Ларк тут же продолжила:

– Наверное, идете кататься на Карусели? Мы с Эндрю и Варфоломеем только что оттуда. Замечательное развлечение! Так чисто, так красиво! И персонал такой вежливый!

Собаки потащили ее вперед.

– До свидания! До свидания! – крикнула она и скрылась за углом.

– Навались на помпы! Так держать! – раздался знакомый голос.

Через мгновение из Ворот Парка выбежал Адмирал Бум, отплясывая на ходу матросскую джигу. Его лицо было краснее, чем обычно.

– Йо‑хо‑хо! И бутылка рому! Адмирал катался на Карусели! Подтянуть стаксель! Раки‑креветки! Ей‑богу, это не хуже дальнего плавания!

Он помахал ребятам рукой.

– Мы тоже отправляемся в плавание! – радостно крикнул Майкл.

– Как? И вы? – Адмирал, казалось, очень удивился.

– Да, конечно! – воскликнула Джейн.

– Но… но надеюсь, не до самого конца? – спросил Адмирал и как‑то странно посмотрел на Мэри Поппинс.

– По одному разу прокатятся, сэр, и все! – чопорно объяснила Мэри Поппинс.

– Ясно. Ну, тогда прощай, – проговорил Адмирал Бум самым нежным голосом, на какой только был способен.

Потом к изумлению детей он вытянулся и, приложив руку к фуражке, отдал честь Мэри Поппинс.

– А‑р‑р‑р‑рхч! – чихнул он в носовой платок. – Ставь паруса! Поднимай якорь! И прощай, любимая, прощай!

Помахав им рукой, Адмирал двинулся дальше, шатаясь от обочины к обочине и распевая во все горло:

 

Все красивые девчонки

Любят только моряков!

 

– А почему он сказал «прощай» и назвал вас «любимой»? – поинтересовался Майкл, глядя вслед Адмиралу.

– Потому что считает меня Особой, Достойной Уважения! – фыркнула Мэри Поппинс, но глаза ее смотрели нежно и мечтательно.

Джейн снова почувствовала тревогу, и сердце ее забилось часто‑часто.

– Что же может случиться? – беспокойно спрашивала себя Джейн. Она подняла руку и положила ее на руку Мэри Поппинс. От этого прикосновения Джейн стало легче.

– Какая я глупая! – тихо сказала она. – Все будет хорошо.

– Минуточку! Минуточку! – раздался сзади чей‑то задыхающийся голос.

– Ой! – обернувшись, воскликнул Майкл. – Да ведь это мисс Тартлет!

– Да, – кивнула, отдуваясь, мисс Тартлет, – но только я не мисс, а миссис!

Покраснев, она повернулась к мистеру Навывороту. Он стоял рядом и растерянно улыбался.

– Сегодня случайно не второй понедельник месяца? – спросила Джейн.

Впрочем, она и сама прекрасно видела, что нет – иначе дядя Артур стоял бы на голове.

– О, нет! Слава Богу, нет! – поспешно отозвался он. – Мы… э‑э‑э… Мы только пришли пожелать… э‑э‑э… Добрый день, Мэри!

– Здравствуй, Артур.

Они пожали друг другу руки.

– Ты идешь кататься на Карусели? – спросил он.

– Да. Мы все идем!

– Все?! – брови мистера Навыворота взметнулись вверх. Он казался очень удивленным.

– Они прокатятся только один раз, – объяснила Мэри Поппинс, кивая на детей. – Сидите смирно! – прикрикнула она на Близнецов, которые взволнованно запрыгали в коляске. – Вы не дрессированные мыши!

– Понятно. Значит потом они сойдут? Ну что же, Мэри, всего хорошего и – Bon Voyage! – дядя Артур церемонно приподнял шляпу.

– До свидания. Спасибо, что пришли, – сказала Мэри Поппинс, раскланиваясь с мистером и миссис Навыворот.

– А что такое Bon Voyage? – спросил Майкл, глядя вслед удаляющимся фигурам.

– Счастливого путешествия! Которого, между прочим, у тебя может не быть, если ты не пойдешь быстрее! – фыркнула Мэри Поппинс.

Ребята прибавили шагу. Музыка заиграла громче.

Мэри Поппинс почти бежала. Внезапно она остановилась. Перед ней на тротуаре были нарисованы великолепные картины.

– Ну а сейчас в чем дело? – сердито прошептал Майкл на ухо Джейн. – Так мы вообще никуда не попадем!

Художник, стоя на коленях возле своей последней картины, на которой были изображены яблоко, стручок гороха, слива и банан, делал цветными мелками завершающие штрихи.

Внизу красовалась надпись: «Выбирай, что пожелаешь!»

– Гхм! – кашлянула Мэри Поппинс так, как это делают лишь настоящие леди.

Художник поднялся с колен, и Джейн с Майклом узнали Спичечника, старого приятеля Мэри Поппинс.

– Мэри! Наконец‑то! Я весь день тебя жду! – воскликнул он и, взяв Мэри Поппинс за руки, посмотрел ей в глаза.

Мэри Поппинс застенчиво улыбнулась.

– Берт, мы собрались на Карусель, – покраснев, сказала она. Он кивнул.

– Я знал, что это случится. А они тоже едут с тобой? – Спичечник покосился на ребят.

– Только покататься, – быстро ответила Мэри Поппинс.

– Понятно.

Майкл уставился на Мэри Поппинс. Что же еще можно делать на Карусели, как не кататься?

– Какие замечательные картины ты нарисовал! – восхищенно сказала Мэри Поппинс, глядя на последний рисунок Спичечника.

– Ну, Мэри! Ты же все можешь! – воскликнул Спичечник.

В то, что произошло затем, невозможно было поверить. Мэри Поппинс нагнулась, сорвала нарисованную на тротуаре сливу и откусила от нее кусочек.

– Если хочешь, можешь тоже взять, – сказал Спичечник, поворачиваясь к Джейн.

Джейн уставилась на него.

– Да, но как? – с трудом выговорила она. – Ведь это невозможно!

– А ты попробуй!

Джейн наклонилась и протянула руку. И тут же яблоко скользнуло ей на ладонь. Джейн откусила от румяного бочка. Яблоко было душистым и сладким.

– Но как вы это делаете? – удивился Майкл.

– Это не я, – покачал головой Спичечник. – Это она! – он кивнул на Мэри Поппинс, стоящую возле коляски. – Это происходит только тогда, когда она рядом! Уверяю вас!

Нагнувшись, он сорвал гороховый стручок и протянул его Майклу.

– А как же вы? – спросил Майкл, которому хотелось и съесть горох и быть вежливым.

– Ничего, – успокоил его Спичечник. – Я себе сколько угодно нарисую!

С этими словами он сорвал банан, очистил его и, разломив напополам, дал Близнецам.

Где‑то вдали снова послышалась музыка.

– Берт, нам действительно пора, – поспешно сказала Мэри Поппинс, бросая косточку от сливы в траву.

– Правда? – грустно вздохнул Спичечник. – Ну что ж, прощай, дорогая! Удачи тебе!

– Но ведь вы его еще увидите! Разве нет? – спросил Майкл, входя вслед за Мэри Поппинс в Ворота Парка.

– Может да, а может нет! – отрезала она. – От тебя это не зависит.

Джейн обернулась. Спичечник, стоя около коробки с мелками, во все глаза смотрел на Мэри Поппинс.

– Какой сегодня необычный день! – заметила, нахмурившись, Джейн.

Мэри Поппинс покосилась на нее.

– Что еще не так, скажи на милость!

– Ну, все говорят «до свидания» и как‑то странно смотрят на вас!

– Мало ли кто что говорит! – фыркнула Мэри Поппинс. – А что до взглядов… Ведь, кажется, и Кошке позволено смотреть на Короля?

Джейн замолчала. Она знала, что расспрашивать Мэри Поппинс бесполезно. Она все равно ничего не скажет.

Джейн вздохнула. И потому, что сама хорошенько не знала, отчего вздыхает, она бросилась вперед, обогнав Майкла и Мэри Поппинс, – туда, где гремела музыка.

– Подожди меня! Подожди меня! – закричал Майкл, кидаясь вслед за ней.

Сзади с дребезжанием и грохотом Мэри Поппинс катила коляску.

Дети выбежали на большую лужайку и очутились перед Каруселью. Она вся блестела и переливалась разноцветными огнями. Лошадки резво гарцевали на медных шестах – вверх‑вниз, вверх‑вниз. На остроконечной крыше развевался полосатый флаг, и вся Карусель была украшена золотыми завитушками, серебряными листочками, разноцветными птицами и звездами.

Да, мисс Ларк оказалась права! Это действительно было чудесно!

Когда они подошли, Карусель замедлила ход и остановилась. Смотритель Парка, взявшийся неизвестно откуда, суетливо подбежал и важно объявил:

– Заходите! Заходите! Всего три пенса – и вы отправитесь в путь!

– Я знаю, какую лошадку выберу! – крикнул Майкл, подскакивая к лошадке, раскрашенной в синий и красный цвет. На уздечке было написано ее имя – «Резвые Ножки». Майкл взобрался в седло и ухватился за поручень.

– Не сорить! Соблюдать правила! – строго крикнул Смотритель, когда Джейн пробегала мимо.

– А мою зовут Огонек! – прочла Джейн на красной уздечке своей беленькой лошадки.

После этого Мэри Поппинс вытащила Близнецов из коляски и посадила Барбару впереди Майкла, а Джона – позади Джейн.

– Какие вам билеты? По одному пенни, по два, по три, по четыре или по пять? – спросил Карусельщик, подходя к ним.

– По шесть! – ответила Мэри Поппинс, вручая ему деньги.

Ребята обомлели. Они еще никогда не катались на Карусели на шесть пенсов!

– Не сорить! – снова прокричал Смотритель Парка, косясь на билеты в руке Мэри Поппинс.

– А вы разве не поедете? – спросил у нее Майкл.

– Будьте добры, держитесь крепче! – фыркнула Мэри Поппинс. – Я поеду после вас!

Раздался гудок, музыка вновь заиграла, и лошадки медленно двинулись по кругу.

– Держитесь, пожалуйста! – строго напомнила Мэри Поппинс.

Они держались.

Деревья вокруг замелькали, медные стойки заходили вверх‑вниз. Заходящее солнце ослепляюще заиграло на карусельных украшениях.

– Сидите ровно! – вновь долетел до ребят голос Мэри Поппинс.

Они выпрямили спины.

Деревья бежали все быстрее и быстрее – Карусель набирала скорость. Майкл крепче прижал к себе Барбару. Джейн, закинув руку назад, придерживала Джона.

Они летели вперед, ветер бил в лицо, развевал волосы. Лошадки делали круг за кругом, а мимо, подпрыгивая и раскачиваясь, проносился Парк – с деревьями, дорожками, аллеями, травой, кустами…

Детям казалось, что кружение никогда не кончится, что время остановилось и в целом свете нет ничего, кроме светящегося круга и разноцветных лошадок.

Солнце село, опустились сумерки. А они все неслись и неслись… Быстрее и быстрее – они уже перестали различать, где земля, а где небо. Весь мир превратился в огромный волчок, с жужжанием вертящийся вокруг них.

Джейн с Майклом чувствовали, что такое больше никогда не повторится.

– Никогда не повторится! Никогда! – стучали их сердца, а они мчались и мчались сквозь блистающие сумерки…

Но вот бег Карусели замедлился. Снова стали видны стволы деревьев, земля отделилась от неба, Парк перестал вращаться. Медленнее и медленнее бежали кони… Наконец Карусель остановилась.

– Проходите! Проходите! Три пенса билет! – донесся издали, голос Смотрителя Парка.

Одеревенев от долгого катания, ребята с трудом слезли с лошадок. Но глаза их светились счастьем, а голоса дрожали от волнения.

– Замечательно! Замечательно! Замечательно! – повторяла Джейн, глядя, как Мэри Поппинс укладывает Джона в коляску.

– Вот бы всю жизнь так кататься! – воскликнул Майкл, усаживая Барбару рядом с Джоном.

Мэри Поппинс взглянула на них. Ее глаза были удивительно добрыми и ласковыми.

– Все хорошее когда‑нибудь кончается, – сказала она второй раз за этот день.

Потом вздернула голову и повернулась к Карусели.

– Теперь моя очередь! – весело воскликнула она и взяла что‑то из коляски. Потом выпрямилась и посмотрела на ребят долгим, странным взглядом. Казалось, она видит их насквозь, знает все их самые сокровенные мысли.

– Майкл, – сказала она и слегка коснулась его щеки. – Будь хорошим мальчиком.

Он недоуменно посмотрел на нее. Почему она говорит это? Что случилось?

– Джейн! Присматривай за Майклом и Близнецами.

Мэри Поппинс взяла руку Джейн и нежно опустила на ручку коляски.

– Занимайте места! Занимайте места! – кричал Карусельщик.

Огни Карусели ярко вспыхнули.

Мэри Поппинс повернулась.

– Иду! – отозвалась она и, помахав зонтиком, шагнула в полосу мрака, отделявшую ребят от Карусели.

– Мэри Поппинс! – закричала Джейн дрожащим голосом. Она не знала почему, но ей вдруг стало страшно.

– Мэри Поппинс! – завопил Майкл, которому передался страх Джейн.

Но Мэри Поппинс не слышала. Поднявшись по лесенке, она села на серую в яблоках лошадку по имени Карамель.

– В один конец или туда и обратно? – спросил Карусельщик.

Мгновение Мэри Поппинс размышляла. Она взглянула на ребят, потом снова на Карусельщика.

– Сложно сказать заранее, – проговорила она. – Давайте туда и обратно. Там видно будет.

Карусельщик пробил в зеленом билете дырочку и отдал его Мэри Поппинс.

Джейн с Майклом увидели, что он не взял с нее денег.

Музыка заиграла вновь – сначала тихо, потом громче, громче – пока не загремела во всю мощь. Раскрашенные лошадки побежали по кругу. Мэри Поппинс сидела прямо и смотрела вперед. Под мышкой у нее торчал зонтик с ручкой в форме головы попугая. Руки в перчатках крепко сжимали медный поручень. А перед ней на холке лошадки…

– Майкл! – закричала Джейн, хватая его за руку. – Это же ковровая сумка! Она спрятала ее в коляске под пледом!

Майкл побледнел.

– Ты думаешь… – прошептал он.

Джейн кивнула.

– Но медальон‑то на ней! Цепочка не порвалась! Я хорошо видел!

Сзади раздались всхлипывания Близнецов. Но Джейн с Майклом не слышали. С замиранием сердца смотрели они на бегущих лошадок.

Скоро Карусель завертелась полным ходом, и лошадки слились в сплошную сверкающую полосу.

Лишь изредка появлялась и тут же пропадала темная прямая фигура, сидящая на одной из лошадок.

Музыка загремела еще громче, еще стремительнее понеслась Карусель. На мгновение темная фигура на серой в яблоках лошадке снова появилась перед ними. И тут что‑то блестящее сорвалось у нее с шеи и, описав широкую дугу, упало к ногам ребят. Джейн нагнулась и подняла. Это был медальон на разорванной золотой цепочке.

– Значит, это правда, Джейн! Значит, правда! – заплакал Майкл. – Открой его…

Дрожащими пальцами Джейн нажала на кнопку, и медальон открылся. Мерцающие огни Карусели заиграли на стекле, и Джейн с Майклом увидели себя и Близнецов, прильнувших к знакомой фигуре. Прямые черные волосы, пронзительные синие глаза, румяные щеки, вздернутый, ну совсем, как у голландской куклы, нос…

 

«Джейн, Майкл, Джон, Барбара и Аннабела Бэнкс и

Мэри Поппинс»,

 

– прочла Джейн надпись под портретом.

– Так вот что там было! – жалобно сказал Майкл.

Джейн закрыла медальон и положила его в карман. Теперь надежды не было никакой.

Она повернулась к ослепительно сверкающей Карусели.

Кони летели с невообразимой скоростью, музыка оглушительно гремела…

А потом произошло нечто странное. Оркестровые трубы буквально взорвались – и Карусель оторвалась от земли.

Она поднималась все выше и выше, а разноцветные кони бешено неслись по кругу. Карусель взмыла над деревьями и окрасила их листья в золотистый цвет.

– Она улетает! – проговорил Майкл.

– Мэри Поппинс! Мэри Поппинс! Вернитесь! – закричали они, протягивая к ней руки.

Но Мэри Поппинс смотрела вперед и ничего не слышала. А может, просто делала вид, что не слышит.

– Мэри Поппинс! – в последний раз крикнули ребята.

Никакого ответа.

Карусель поднялась над вершинами деревьев и устремилась к звездам. Все меньше и меньше становилась она, пока фигура Мэри Поппинс не превратилась в маленькую темную точку в круге яркого света.

Вскоре Карусель уменьшилась до размеров сверкающего пятнышка, мало чем отличающегося от обычных звезд.

Майкл шмыгнул носом и полез в карман за носовым платком.

– Что‑то шея заболела, – сказал он, стараясь подавить всхлип. А когда Джейн отвернулась, поспешно вытер глаза.

Джейн в последний раз посмотрела на маленькую мерцающую звездочку и вздохнула. Потом отвернулась.

– Пора домой, – строго сказала она, вспомнив, что Мэри Поппинс поручила ей присматривать за Майклом и Близнецами.

– Проходите! Проходите! Три пенса за билет!

Смотритель Парка, который все это время собирал мусор в корзины, наконец вернулся. Он взглянул на то место, где была Карусель, и вытаращил глаза. Потом осмотрелся по сторонам и раскрыл рот.

– Эй, там! – закричал он. – Этого нельзя! Только что были здесь – а через минуту уже след простыл! Я найду на вас управу! – он погрозил кулаком звездному небу. – Никогда не видел ничего подобного! Даже когда был маленьким мальчиком! Я обязан написать рапорт! Доложить Лорд‑Мэру!

Ребята медленно пошли к выходу.

От Карусели не осталось и следа. На лужайке стоял лишь не знающий, что ему делать, Смотритель Парка.

– Она взяла «туда и обратно», – сказал Майкл, медленно идя рядом с коляской. – Как считаешь, она вернется?

Джейн немного подумала.

– Может быть. Но только если мы этого очень‑очень захотим, – тихо проговорила она.

– Да, может быть… – повторила она и не произнесла больше ни слова, пока они не вошли в Детскую…

 

– Ну и ну!

Мистер Бэнкс пронесся по садовой дорожке и влетел в дом через парадную дверь.

– Эй! Куда все подевались? – кричал он, бегая вверх‑вниз по ступенькам.

– Что случилось? – спросила миссис Бэнкс, выглядывая из спальни.

– Случилась удивительная, небывалая вещь! – сообщил он, распахивая дверь в Детскую. – Появилась новая звезда! Я услышал об этом по дороге домой! Очень большая! Я одолжил у Адмирала Бума подзорную трубу, чтобы посмотреть на нее!

Он подскочил к окну и направил трубу в небо.

– Точно! Так и есть! – воскликнул мистер Бэнкс, подпрыгивая от восторга. – Вон она! Прекрасная! Замечательная! Чудесная! Бесподобная! Посмотрите сами.

Он вручил подзорную трубу жене и закричал:

– Дети! На небе появилась новая звезда!

– Я знаю… – начал Майкл. – Только это не настоящая звезда. Это…

– Знаешь? Как не настоящая? Что ты хочешь этим сказать?

– Не обращай внимания. Майкл сболтнул глупость, – вмешалась миссис Бэнкс. – Ну‑ка, где эта звезда? О, вижу! Очень красивая. И самая яркая на всем небе! Интересно, откуда она взялась? Дети, смотрите!

Она дала посмотреть в трубу Майклу, а потом Джейн. И они увидели разноцветных коней, сверкающие медные поручни и темное пятнышко, которое то появлялось, то вновь куда‑то исчезало. Они обменялись взглядами и понимающе кивнули друг другу. Они знали, что темное пятнышко – это прямая и строгая фигура их няни: в синем пальто с серебряными пуговицами, с соломенной шляпкой на голове и зонтиком под мышкой. С неба спустилась и на небо ушла…

Джейн с Майклом молчали. Они знали, что не следует никому об этом говорить.

В дверь постучали.

– Прошу прощения, мэм, – произнесла миссис Брилл, входя в Детскую. Она тяжело дышала, и ее лицо было красным. – Думаю, вы должны знать об этом. Дело в том, что Мэри Поппинс снова ушла!

– Ушла! – воскликнула миссис Бэнкс, не веря собственным ушам.

– Да! Раз‑два – и готово! Даже не попрощалась! – не без злорадства заметила миссис Брилл. – Точь‑в‑точь как в прошлый раз! Ни кровати, ни саквояжа… Даже альбома с открытками на память не оставила! Вот так‑то!

– О, боже! – простонала миссис Бэнкс. – Как это некстати! Как невежливо! Это… это просто… Джордж!

Миссис Бэнкс повернулась к мужу.

– Джордж! Мэри Поппинс снова ушла!

– Что? Кто ушел? Мэри Поппинс? Выбрось это из головы! У нас новая звезда!

– Новая звезда не будет умывать и кормить детей! – сердито сказала миссис Бэнкс.

– Зато она будет по вечерам заглядывать к ним в окно! – счастливо вскричал мистер Бэнкс. – А это гораздо важнее умывания и одевания!

Он снова схватил подзорную трубу.

– Правда будешь заглядывать? – спросил он, наводя трубу на звезду. – Ведь ты Замечательная, Чудесная, Бесподобная!

Джейн и Майкл долго стояли у окна и смотрели в вечернее небо, где кружилась новая звезда, хранящая им одним известную тайну…

 

 

 

[1] Известное двустишие‑дразнилка из английского сборника стихов, песенок и загадок «Рифмы Матушки Гусыни»:

 

Я Король. Вот мой дворец.

А ты Бездельник и Наглец.

 

Пер. И. Родина.

 

[2] Стихи и песенки из сборника «Рифмы Матушки Гусыни». Шут их перевирает, берет по строчке из разных стихотворений. Пер. И. Родина.

 

[3] В начале XVII в. на английский престол под именем Якова I взошел шотландский король Яков VI, в результате чего в стране был принят новый герб: шотландский Единорог и британским Лев поддерживают геральдический щит. В сборнике «Рифмы Матушки Гусыни» есть стихотворение, посвященное им:

 

Сражались за корону

Единорог и Лев.

Лев гнал Единорога,

Весьма рассвирепев.

Им люди хлеб бросали

И сливовый пирог,

Но к вечеру обоих

Прогнали за порог.

 

Пер. И. Родина.

 

---

Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 555; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!