Отбрось свой ум, который продолжает сравнивать в терминах количества. Подними уровень своего сознания немного выше и начни мыслить о качестве – и тогда проблем не будет.
Кришнамурти делает то, что он умеет делать лучше всего. Мне бы не хотелось, чтобы он стал оркестром, нет. В результате мир стал бы беднее. Пусть он продолжает делать то, что делает; это придает жизни колорит, разнообразие.
Я не могу стать флейтистом, исполняющим соло, – не потому, что это не прекрасно; просто это не мой путь. Мне нравится быть оркестром. Мне бы хотелось, чтобы вместе со мной играли Атиша, Бахуддин, Кабир, Нанак, Лао‑цзы, Заратустра и еще многие, многие другие. Мне бы хотелось играть с ними всеми и стать частью этого оркестра.
Таков мой путь. Нет ни более высокого, ни более низкого. После того, как вы просветлели, нет ни более высокого, ни более низкого; просто не может быть. Если цветок лотоса станет просветленным, он будет цветком лотоса. Если роза станет просветленной, она будет розой. У них обоих будет одно и то же качество просветления, но роза останется розой, а лотос останется лотосом.
Ты спрашиваешь у меня: «Ты сказал, что просветление всегда бывает целостным и никогда не бывает частичным».
Да, оно никогда не бывает частичным. И Кришнамурти – не частичный игрок на флейте. Он целостный флейтист, он полностью, целиком присутствует в своем действии. Кришнамурти утверждает, что ему повезло, что он не читал Веды, Библию, Коран, Упанишады, Дао Де Цзин. Почему? – потому что они могли бы что‑то нарушить в нем, могли бы оставить после себя какие‑то следы, могли бы стать частью его существа. Он хочет быть просто самим собой, в абсолютной чистоте.
|
|
|
Мой подход совершенно иной. Мне бы хотелось принять у себя настолько большую компанию просветленных людей, насколько это возможно. Это непростая компания, потому что все они очень разные люди; быть для них радушным хозяином – беспокойное занятие. Но мне это нравится. Чем беспокойнее, тем больше мне это нравится. Это замечательный вызов. Вы не можете понять, насколько это трудно, когда вместе с вами живут Будда, Махавира, Магомет и Моисей. Махавира стоит обнаженный, а Будде это совершенно не нравится. А Махавира недоволен тем, что Будда не обнажен. Позволить всем этим людям жить вместе с вами – это великий вызов.
Кришнамурти живет один. У него есть свой собственный вызов, но это не мой выбор. Я не утверждаю, что мой выбор должен быть его выбором; я не говорю, что он должен делать то, что делаю я. Я полностью счастлив, делая свое дело, и полностью счастлив, что он делает свое.
Многие люди задавали мне вопросы, говоря, что раз я так много рассказываю об умерших мастерах, то почему бы мне иногда не высказываться о живом мастере?
Пусть Кришнамурти умрет; тогда я буду говорить о нем. Этому есть причина. Я знаю, насколько трудно удержать вместе такое множество даже умерших мастеров; однако, имея дело с умершими мастерами, справиться можно – если я скажу Махавире, чтобы он отошел в этот угол, ему придется оставаться в этом углу. Но живой мастер не будет вас слушать; он начнет вмешиваться, начнет спорить. А мне иногда тоже нужно немного поспать.
|
|
|
Ты спрашиваешь: «Разве просветленный не получает доступ ко всем знаниям?»
Просветление не имеет абсолютно ничего общего со знаниями. У просветленного нет доступа к знаниям. Да, у него есть полный доступ к невинности – и Кришнамурти играет на своей флейте так же невинно, как и я вместе со своим оркестром. Это не вопрос знаний, это вопрос мудрости. Мудрость – это совершенно другое явление: мудрость – это невинность. Вы можете даже назвать ее невежеством, это подойдет; но, пожалуйста, не называйте ее знаниями. Она ближе к невежеству, чем к знаниям.
О Сократе рассказывают, что незадолго до смерти тот сказал: «Я знаю лишь одно – то, что я ничего не знаю». Это просветление – знать лишь одно, то, что «Я ничего не знаю». В тот момент, когда исчезают все знания, исчезает эго, исчезает личность, разделение между вами и Существованием тоже исчезает. Вы снова становитесь чистыми, незагрязненными, едиными с Целым.
|
|
|
И ты также спрашиваешь: «Почему же тогда у Кришнамурти тоннельное видение?»
Об этом ты должен спросить у Кришнамурти, не у меня. Это не мое дело. Ему это нравится, это то, как он вырос. В течение столетий, многие, многие жизни он двигался к тоннельному видению. И в тоннельном видении есть своя собственная красота, поскольку, что бы вы ни видели, вы видите это очень ясно, так как ваши глаза сфокусированы.
Отсюда эта ясность, присущая Кришнамурти. Никто никогда не был настолько ясным, настолько кристально ясным. Никто никогда не был настолько логичным, настолько рациональным; никто никогда не был настолько аналитичным. Глубина, с которой он проникает в вещи и их подробности, просто невероятна. Но это часть его тоннельного видения. Вы не можете обладать всем, запомните это. Если вы хотите ясности, вам понадобится тоннельное видение; вам придется все больше и больше сосредотачиваться на все меньшем и меньшем.
Именно таково определение науки: «Знание все большего и большего о все меньшем и меньшем». И если наука когда‑нибудь достигнет своей конечной цели, мы должны будем сказать: «Знание всего ни о чем». Лишь таким может быть логическое заключение о знании все большего и большего о все меньшем и меньшем. Куда это ведет? Это ведет к точке, в которой вы знаете все ни о чем.
|
|
|
Наука – это тоннельное видение. Кришнамурти – это научная индивидуальность, очень научная. Именно поэтому он привлекает тех, кто любит анализ, анатомирование, кто любит входить в мельчайшие подробности. Он – точная противоположность Лао‑цзы. Лао‑цзы говорит: «Всем все кажется таким ясным; один лишь я в замешательстве».
Так скажет человек, обладающий качеством Лао‑цзы, человек предельного просветления: «Всем все кажется таким ясным – кроме меня. Я в таком замешательстве, в моей голове такая путаница, что я не знаю, что есть что. Все идут с такой уверенностью, а я колеблюсь на каждом шагу. Все идут так прямо, не глядя по сторонам. А я иду подобно человеку, зимой переходящему через поток с ледяной водой».
Лао‑цзы – точная противоположность Кришнамурти. У него нет тоннельного видения. Его видение настолько широко, настолько развернуто, что не может быть очень ясным. Оно неизбежно будет смутным, туманным, но и в этом есть своя собственная красота. В том, что говорит Кришнамурти, есть логика. В том, что говорит Лао‑цзы, есть поэзия.
Мое видение даже еще шире, чем у Лао‑цзы. Во мне содержатся и Лао‑цзы, и многие другие. Очевидно, что Лао‑цзы не мог содержать в себе меня. Прошло двадцать пять веков, за эти двадцать пять веков на Земле появились великие просветленные. Я заявляю свои права на все это наследство; до меня этих прав никто никогда не заявлял.
Лао‑цзы никогда не слышал о Кришне, Лао‑цзы никогда не слышал о Патанджали. Патанджали никогда не слышал о Лао‑цзы, Чжуан‑цзы или Ли‑цзы. Будда ничего не знал о Заратустре или Моисее.
Теперь мир стал маленькой деревней, всемирной деревней, и вся история человечества стала нашей. Я нахожусь в совершенно иной ситуации. Мне известно все о Лао‑цзы, Чжуан‑цзы, Ли‑цзы, Конфуции, Менции, Миларепе, Марпе, Тилопе, Наропе, Бодхидхарме, Махакашьяпе, Сарипутре, Махавире, Адинатхе, Моисее, Аврааме, Иисусе, Франциске, Кабире, Нанаке, Даду, Мире, Рабии – обо всех. Мне доступен весь мир.
Я вижу все небо, все звезды, все созвездия; мое видение неизбежно будет самым поэтичным. Но чем глубже вы движетесь в поэзию, тем менее и менее логичным это становится. Чем глубже вы движетесь в поэзию, тем больше и больше это становится похоже на любовь и тем меньше и меньше это начинает походить на логику. В самой глубинной точке поэзии ясность исчезает полностью. Ничего не ясно, но все прекрасно и таинственно. Ничего не ясно, но все просто чудесно.
У Кришнамурти свой собственный путь, и я счастлив, что он есть в этом мире. Он – другая крайность. Если Кришнамурти исчезнет, мне будет его не хватать больше, чем кого бы то ни было в целом мире.
Но я могу понять твой вопрос. Это не единственный вопрос; ты уже много раз спрашивал о том же самом. Кажется, то, что я критиковал Кришнамурти, тебя глубоко ранило. Пока еще ты меня не понимаешь. Это мой способ выразить ему свое уважение. Это мой способ объявить, что в мире существует еще один просветленный человек.
Если мой оркестр тебе не подходит, тогда единственно возможная альтернатива – это соло на флейте, исполняемое Кришнамурти. Другого человека, третьего человека, который мог бы тебе чем‑то помочь, просто не существует. Либо Кришнамурти, либо я – другой альтернативы нет. Прямо сейчас другой альтернативы нет.
Кришнамурти неизбежно должен меня критиковать; я могу это понять. Его точка зрения проста и ясна, моя же точка зрения немного более неясная. Временами я буду отзываться о нем с величайшей похвалой, потому что мне бы хотелось, чтобы он тоже стал частью моего оркестра. А временами я буду его критиковать, поскольку мои собственные симпатии не на стороне флейт соло.
Последний вопрос:
Ошо,
У меня есть ощущение, что ты обсуждаешь множество эзотерических тем с людьми, которые не в состоянии воспринять то, что ты говоришь. Какое значение сведения о шестом или шестнадцатом джайнском тиртханкаре, или другая эзотерическая информация, могут иметь для человека в Ошкоше или Бруклине, который каждый день едет на работу в переполненном автобусе или метро? Насколько важно то, что Иисус однажды побывал в Индии, или что некая секта Розенкрейцеров‑спиритов работала на стороне одержимого Гитлера?
Дураки есть везде – в Ошкоше и Бруклине их так же много, как в Бомбее и Пуне. Ни одна страна не обладает исключительными правами на дураков. А дураки всегда ищут что‑то эзотерическое – их привлекает одна только чушь. И иногда я говорю чушь, поскольку моя задача состоит не только в том, чтобы помочь лишь тем, кто дураками не является. Я забрасываю свою сеть все шире и шире; в нее должны попасться также и несколько дураков. Они прекрасные ребята!
Кстати, а сам‑то ты откуда? Сам‑то ты как попался? Эти глупые теории о шестом или шестнадцатом тиртханкарах, или о тайных мастерах‑розенкрейцерах, Кутхуми, К. Х.[3], направлявшем Адольфа Гитлера и все нацистское движение…
В человеке заложено глубокое стремление узнавать вещи, которые бесполезны, узнавать вещи, которые позволяют чувствовать себя особенным – потому что только вы знаете эти вещи, а никто другой их не знает. Человек хочет быть особенным, и ничто другое не делает вас особенным в большей степени, чем так называемое эзотерическое знание. Именно поэтому эзотерическое знание остается важным. Под именем эзотерического знания продолжает существовать всякий вздор – что Земля полая, что внутри Земли живут великие цивилизации. Есть люди, которые все еще верят и в это, и во множество других подобных историй.
Человек живет настолько серой и скучной жизнью, что ему хочется каких‑нибудь ощущений. Те, кто немного мудрее, читают научную фантастику или детективы. Те, кто не настолько умен, читают духовную фантастику.
Эти вещи были сказаны мною, когда я находился в окружении некой группы дураков. Ничто другое их не интересовало. А мне приходится вам соответствовать; по мере того, как вы будете расти, уровень моих ответов будет становиться все выше и выше. В тот день, когда вы поймете всю глупость человеческого ума, мне уже не нужно будет с вами разговаривать; простого безмолвного сидения будет больше чем достаточно.
Эти вещи были сказаны мною некой группе людей, которых интересовало лишь это. Говорить с этими людьми о чем‑то другом было бы совершенно бесполезно. Теперь, когда они почти полностью исчезли, а здесь появилось совершенно новое качество, я могу глубже погрузиться в мир истины. Но мне по‑прежнему приходится использовать слова, а слова вносят искажения.
Лишь безмолвие передает истину такой, какая она есть. Пожалуйста, как можно скорее подготовьте себя, чтобы мы могли просто быть вместе, сливая воедино наши энергии, теряя себя друг в друге. Чудеса возможны . То, что я не в состоянии выразить за годы разговоров, может быть передано за одно мгновение безмолвия. То, что не может быть сказано, сможет просочиться, когда между мной и вами не будет преграды мыслей – когда мое безмолвие и ваше безмолвие будут просто присутствовать друг для друга, отражая друг друга, как отражают друг друга два зеркала.
Моя настоящая работа еще не началась. Я лишь готовлю почву, готовлю людей, которые будут в состоянии принять участие в этой настоящей работе. Это лишь подготовительная стадия. Поэтому не теряйте времени, готовьтесь к великим делам; великие дела ожидают вас. Но единственной формой готовности с вашей стороны будет глубочайшее безмолвие – и тогда в разговорах больше вообще не возникнет необходимости.
Для меня говорить с вами – настоящая пытка. Вы не можете представить, с каким трудом я постоянно заставляю себя говорить. Это в точности как хождение по канату. Слова внутри меня исчезли; мне приходится снова и снова воскрешать их в памяти. Это трудно, утомительно. Но это нельзя прекратить, пока вы не скажете: «Я сдаюсь».
Как только вы будете в состоянии сказать: «Теперь я готов быть безмолвным. Я ни на что не надеюсь, я готов отказаться от надежды. Я готов отказаться от всех идей о духовности, Боге, истине, нирване, просветлении. Мне бы хотелось лишь наслаждаться близостью с тобой, в это мгновение, здесь, сейчас», – с этого момента начнут происходить чудеса.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 489; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!