Произведение читатель традиция. 4 страница
Но поскольку писатель, как и всякий человек, с возрастом меняется, Сент-Бёв по отношению к нему «задается известным числом вопросов, на которые исследователь должен ответить для самого себя «хотя бы чуть слышно», ибо без этого он не сможет быть уверенным, что знает своего автора всего целиком, если даже ему кажется, что вопросы эти не имеют отношения к сути его сочинений – Каковы были его религиозные взгляды? – Какое впечатление производило на него зрелище природы? – Как он относился к женщинам, к деньгам? – Был ли он богат, беден? – Каков был его распорядок, повседневный образ жизни? и т.д. – наконец, каковы были его пороки или слабости? Ведь они есть у всякого». Любой ответ на эти вопросы представляется Сент-Бёву значимым для оценки литературного сочинения, в котором «личность писателя сказывается вся целиком».
Именно так рассматривает Сент-Бёв Корнеля, Лафонтена, Монтеня, Руссо и других французских авторов. В литературном портрете «Пьер Корнель» он в первую очередь ставит задачей распознать в его первом шедевре «общее состояние литературы», когда в нее вступает новый писатель, полученное им воспитание и особенности таланта, которым наделила его природа.
Далее следует характеристика первой половины XVII века, когда «внимание юного провинциала Корнеля» привлекали три громких имени, имена трех поэтов – Ронсара, Малерба и Теофиля, литературные споры о трех единствах, театральные обычаи и вкусы парижской публики.
|
|
|
Рассказ о суровом воспитании Корнеля, предназначенного отцом к судейской карьере, наложен на историю первой любви будущего автора «Сида». В ней, по мысли Сент-Бёва, «уже раскрывается своеобразный характер этого человека. Простодушный, мягкий, застенчивый, робкий в речах, неловкий, но искренний и почтительный в любви», утратив надежду на взаимность, он женится через пятнадцать лет на другой и ведет «жизнь почтенного буржуа, ни разу не поддавшегося соблазнам и вольным нравам театральной среды, с которой ему приходится соприкасаться». Из свойства характера и обстоятельств жизни Корнеля Сент-Бёв выводит оценку женских образов драматурга – цельных и благородных, но несколько одномерных, поскольку «Корнель плохо знал женщин».
Истоки трагикомедии «Сид» Сент-Бёв обнаруживает и в случайном факте биографии Корнеля – встрече его с де Шалоном, бывшим секретарем королевы-матери, который перевел Корнелю несколько мест из испанского автора Гильена де Кастро, но более в особенности натуры Корнеля: «Честный, высоконравственный, привыкший ходить с гордо поднятой головой, он не мог не поддаться сразу же глубокому обаянию рыцарских героев этой доблестной нации»[33]. Отсюда ведет критик и проблематику «Сида» и особенности «испанского жанра», который Корнель приспосабливает к французскому вкусу XVII века.
|
|
|
В приведенных портретах анализ Сент-Бёва обращен на поиски «тайного звена», соединяющего два бытия художника – «новое, сверкающее, великолепное», проявляющее себя в художественном произведении, и «тусклое, замкнутое, скрытое от людских взоров, которое он предпочел бы навеки забыть»[34]. При этом условии, по мысли Сент-Бёва, исследователь может считать себя познавшим самую суть творчества писателя. Но так ли это?
В методе Сент-Бёва средоточием отношений реальности и традиций является биографический автор, а не автор-субъект сознания, концепированный автор, выражением которого предстает художественный текст.
Однако и «бесхитростная» описательность Сент-Бёва на поверку оказывается ходом, ведущим к значимому аналитическому пассажу. Обратимся еще к одному примеру – статье об «Исповеди» Руссо. Далеко не все в этой работе можно считать сегодня справедливым. В ней слышится отзвук голосов, обвинявших просветителей, и в том числе Руссо, во всех крайностях и последствиях Великой буржуазной революции. Сент-Бёв полагает, что исповедуясь перед всеми без христианского смирения, Руссо поступает как врач, увлекательно описывающий несведущим пациентам симптомы душевной болезни. Но новаторский характер «Исповеди» в статье подмечен точно, и сделано это опять-таки при помощи биографического метода. Из описаний родных Руссо, его жизни в мещанской швейцарской среде, из анализа известного эпизода о совместном чтении вместе с отцом оставшихся после смерти матери занимательных романов Сент-Бёв делает удивительный по тонкости вывод. Приведем цитату из Руссо, откомментированную Сент-Бёвом: «Вначале отец «всего навсего хотел научить меня грамоте на занимательных книжках; но вскоре я так приохотился к чтению, что мы стали с ним читать по очереди без передышки и проводили за этим занятием целые ночи. Мы никак не могли расстаться с романом, пока не дочитывали все до конца. Иногда отец, услыхав, что уже щебечут ласточки, пристыжено говорил: пойдем-ка спать, видно я не меньше ребенок, чем ты».
|
|
|
Обратите внимание на эту ласточку – это первая ласточка, и она возвещает новую весну в языке; появляется она только у Руссо. Вместе с ним наш восемнадцатый век начинает чувствовать природу.
|
|
|
Точно так же именно Руссо первым в нашей литературе начинает чувствовать домашнюю жизнь, жизнь небогатых горожан, потаенную, сосредоточенную, в которой скапливается столько сокровищ добродетели и кротости»[35].
То, что Сент-Бёв делает при помощи биографического метода, можно осуществить и по-иному, так, как написано во многих учебниках и статьях: вначале связать художественные открытия Руссо с сентиментализмом, в котором отразились настроения народных масс, не удовлетворенных официальным просвещением, затем изложить биографию и творческий путь Руссо, а при характеристике «Исповеди» подтвердить цитатами развитие у Руссо чувства природы и анализ внутреннего мира человека. Кому-то эта сухая схема, может быть, даже покажется предпочтительнее способа Сент-Бёва. Но насколько убедительнее «средствами искусства» приходит Сент-Бёв к выводам о роли Руссо как предтече французского романтизма! Сам автор говорит, что ему претят приемы лабораторного исследования или геометрическая схема. Его анализ «способен вызвать особое чувство волнения» и только на первый взгляд субъективен. В основе биографического метода справедливое представление о том, что автор произведения – живой человек с неповторимой биографией, события которой влияют на его творчество, с собственными мыслями, чувствами и даже болезнями, живущий в свое время, что, естественно, определяет выбор тем и сюжетов его произведений. Но личность писателя как творца не тождественна его произведению. Между тем у Сент-Бёва «творение в конечном счете оказывалось не целью, а средством познания» [36]. Преувеличение роли биографического автора с неизбежностью ведет к субъективности исследования, к созданию импрессионистического портрета художника.
Однако в биографическом методе упрощается категория автора, в котором скрывается целая система. Автор биографический не равен автору художественному, концепированному. Кто определит, в какой мере эпилепсия с характерными для этой болезни симптомами «застреваемости» и «вязкости» определила стиль Флобера? Какое событие жизни Достоевского обусловило появление в его романах несчастных детей? Другое дело, что для пользования биографическим методом необходимы энциклопедические знания и интуиция. Воскликнуть, как Сент-Бёв: «Это первая ласточка» во французской литературе XVIII века!» – может лишь исследователь, основательно знакомый с этой литературой. И писать так, чтобы литературоведческая работа приближалась к художественному произведению, – тоже особый дар. Может быть поэтому биографический метод существует именно как метод, а не как научная школа. И все же у Сент-Бёва были талантливые продолжатели. Среди них первым стоит назвать Ипполита Тэна. Биографический метод явился своего рода «приготовительной школой», повлиявшей на возникновение психологического подхода и фрейдизма.
С использованием биографического метода могут строиться и современные исследования по компаративистике. Так, к примеру, сопоставление наследия Чосера и Толстого оказывается возможным не единственно по идейно-художественному типологическому признаку, но благодаря биографическому моменту «отречения», продиктованному в обоих случаях разочарованием в «суете житейской». То, что настроение кризиса давно известно в мировой культуре, и слова Екклесиаста о «суете сует» почти повторяются в «Исповеди» Толстого, не снимает необходимости искать переворот в самой душе художника. Описание духовного кризиса Толстого потребовало от автора работы «переосмысления его привычного образа жизни, и не только личной, в том числе семейной, но и нового отношения к тому, что до этого момента было главной целью сочинительству»[37].
Советы основоположника биографического метода получили широкий отклик в зарубежном и отечественном литературоведении. На протяжении веков образ «биографического автора» обрастал подробностями его реальной жизни от младенчества до смертного часа. И, как завещал Сент-Бёв, особая роль в академических и популярных штудиях всегда отводилась матери, оказывающейся непосредственной участницей творческого процесса. В школьном учебнике по литературе для учащихся 10 класса, например, так вспоминается о родителях Николая Алексеевича Некрасова, выросшего в Поволжье в поместье отставного офицера: «Сын безжалостного помещика, строго каравшего своих крепостных крестьян даже за мелкие провинности, пронес боль за простого человека через всю жизнь. Этим он обязан матери, Елене Андреевне, урожденной Закревской – дочери южнорусского помещика, служившего в Варшаве. Там она увлеклась не слишком молодым, но волевым и энергичным офицером. Быстро сыграли свадьбу, быстро яркое увлечение сменилось отнюдь не яркой, а иногда просто тягостной семейной жизнью, когда вспышки гнева мужа заставляли трепетать весь дом. А судьбу матери сын описал в одном из важнейших стихотворений начала своего творчества «Родина» (1846)». С образом матери автор главы связывает и всю проблематику творчества Некрасова, и структуру его личности («От отца он унаследовал независимость, от матери – тягу ко всему прекрасному и возвышенному»[38]). Этот же «ход» повторяется и в других главах учебника. Л.Н. Толстой «не помнил матери, которая умерла, когда ему было полтора года, …но одухотворенность и способности он унаследовал от матери, а жизнелюбие – от отца, Николая Ильича Толстого, участника войны 1812 года, после окончания компании разорившегося, женившегося на богатой невесте и занявшегося хозяйством, не желая служить ни в конце царствования Александра I, ни при Николае I по чувству собственного достоинства. Далее делается вывод, что Толстой воскресил характеры отца и матери в героях «Войны и мира»[39].
Элементы биографического метода всегда присутствовали при анализе творчества художников, особенно при анализе лирики, где авторское «Я» часто виделось читателю тождественным автору. Мысль Б.М. Эйхенбаума об авторе как живом историческом факте, который надо уметь разглядывать, в лирике особенно привлекательна. Лирический герой А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова или А.А. Ахматовой начинал жить как реальный человек, ущемляя традицию и историческую реальность. В результате встречи биографического и художественного автора появляется новая реальность. С этим материалом превосходно работали представители биографического метода и культурно-исторической школы.
Вопросы к теме:
1. На каких принципах строится биографический метод?
2. Как он соотносится с психологическим и культурно-историческим подходами?
3. В чем сила и ограниченность биографического метода?
4. Какие звенья коммуникативной цепи можно исследовать с помощью биографического метода?
Литература по теме
1. Жирмунский В.М. Биография писателя // Введение в литературоведение: Курс лекций. – СПб., 1996.
2. Косиков Г.К. Современное литературоведение и теоретические проблемы науки о литературе // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. Трактаты. Статьи. Эссе. – М., 1987.
3. Луков В.А. Сент-Бёв // Зарубежные писатели. Библиографический словарь / Под ред. Н.П. Михальской. – М., 1997. Ч. 2.
4. Пушкин А.С. Vie, poésies et pensées de Joseph Delorme // Полн. собр. соч.: В 10 т. – Л., 1978. Т. 7.
5. Сент-Бёв Ш.О. Литературные портреты. Критические очерки. – М., 1970.
6. Трыков В.П. Литературные портреты. – М., 1999.
Дополнительная литература
1.Барахов В.С. Литературный портрет. Истоки, поэтика, жанр. – Л., 1985.
2.Горбунов А.Н. Отречение: Чосер и Толстой // Лики времени. Сборник статей. – М., 2009.
3.Реми де Гурмон. Книга масок. – Томск, 1996.
4.Нефедов Н.Т. Возникновение биографического метода // История зарубежной критики и литературоведения. – М., 1988
5.Цвейг С. Сент-Бёв // Собр. соч.: В 7 т. – М., 1963. Т. 7.
6.Billy A. Sainte-Beuve. Sa vie et son temps. T. 1-2. – Paris, 1952.
Тема 5
КУЛЬТУРНО-исторический МЕТОД
Ключевые слова: цивилизация, раса, среда, момент, характер народа, дух народа.
Исторический подход оказался столь значимым для литературоведения, что позволил использовать в ХIХ веке общие наименования культурно-исторического метода и школы и сравнительно-исторического метода. Разница в понятиях «школы « и «метода» не должны нас слишком смущать. «Школа» – общность исследователей объединенных сходными задачами, установками, и научно-теоретическими постулатами, методом как способом похода к художественному материалу и его интерпретации.
Культурно-исторический и сравнительно-исторический методы обращаются прежде всего к региональным исторически значимым и национальным системам, либо к современному социальному контексту. Исследователей интересуют связи произведения с исторической традицией либо их функционирование в рамках определенной социальной формации. Гегелевская формулировка «автор – произведение – потребитель» по- прежнему работает, но «автор» поставлен под контроль истории в ее временном или социальном выражении. Акцент на центральном звене системы – художественном произведении – преимущественная задача других классических или современных методов изучения литературы.
Культурно-исторический метод
Культурно-исторический метод – способ изучения литературы, разработанный во второй половине XIX века французским философом, историком и литературоведом И.-А. Тэном. Тэн по праву считается главой школы, в которую принято включать ученых разных стран. Это Ф. Брюнетьер и Г. Лансон (Франция), Г. Брандес (Дания), В. Шерер (Германия), Ф. де Санктис (Италия). Русская культурно-историческая школа представлена А.И. Пыпиным, автором «Истории русской литературы»[40]. В XX веке сторонником культурно-исторического метода называют П.Н. Сакулина. Все эти ученые признавали значение Сент-Бёва и его подхода к литературе, но в поисках дополнительных опор выдвигали требование историзма, возведенного в ранг метода.
Наиболее последовательно это положение разработано И. Тэном. Автор статей по итальянскому, голландскому и греческому искусствам, статей о французских философах XIX века, многих исторических и философских трудов, а также литературно-критических работ, Тэн создает фундаментальную пятитомную «Историю английской литературы», в предисловии к которой излагает суть культурно-исторического метода. По словам Сент-Бёва, «История английской литературы» является историей английской расы и цивилизации «через ее литературу».
Уже в этом определении просматривается сходство и различие подходов Тэна и Сент-Бёва. Не отрицая связи личности писателя с создаваемым творением, Тэн интересуется по преимуществу более общими историческими и национальными закономерностями. Убежденный сторонник позитивизма, один из основоположников натуралистической теории, Тэн ищет систему, которая в искусстве, как и в науке, позволила бы опереться на прочные основы.
В знаменитом введении к «Истории английской литературы» Тэн говорит о том, что в современной критике «никто не шагнул» дальше и вернее, чем Сент-Бёв: в этом отношении мы все его ученики. Именно этот метод мы должны принять за исходную точку дальнейшего развития». Но Тэна занимает именно «развитие», где, по его мнению, для исследователя «открывается новый путь». Его интересует не только частная биография, но поиски «общей идеи поведения человека», ибо в человеческих чувствах и идеях «есть некая система, и главной движущей силой этой системы являются известные общие черты... отличающие людей одной расы, одного века и одной местности»[41]. В литературном произведении Тэн ищет уже не только «психологию души его создателя», но психологию народа и века.
«Три первоначальные силы, три различных источника» определяют, по мысли Тэна, характер литературы. Это – «Раса. Среда. Момент». Под расой он понимает врожденный темперамент, равно свойственный индивиду или целому народу. Раса может менять облик, рассеяться по разным странам и континентам, обосновываться в разных климатических зонах, бытовать в разные эпохи на разных ступенях цивилизации – она все равно обнаружит духовную общность.
Характер народа Тэн рассматривает «как концентрированное выражение» всей его истории, всего беспредельного прошлого, «как величину, обладающую определенными размерами и массой». «Самый богатый источник основных свойств расы, которые дают начало историческим событиям... его сила, как мы видим, происходит от того, что это не просто источник, но как бы озеро или глубокий водоем, куда в течение многих веков несут свои воды другие источники»[42]. Раса у Тэна понятие стабильное, мало изменчивое в веках, тождественное национальному характеру и национальному менталитету.
Определив таким образом духовное строение расы, Тэн приступает к изучению «среды», в которой она обитает. Вслед за романтиками и, в частности, Ж. де Сталь Тэн обращает внимание на географические факторы, формирующие характер народов. Прослеживая условия жизни германских народов после переселения из общей их родины в те края, где они нашли окончательное пристанище, Тэн видит различие между германскими расами, с одной стороны, и расами эллинскими и латинскими – с другой. Основывается оно прежде всего на различии местностей, в которых они обосновались: «одни осели в областях с климатом холодным и влажным, в глуши сумрачных, болотистых лесов или вдоль диких берегов океана, не зная иных переживаний, кроме меланхолии и буйства, пристрастились к пьянству и грубой пище и стали жить войнами и набегами; другие, наоборот, расположились среди великолепной природы, у ласкового, играющего под солнцем моря, занялись мореплаванием и торговлей и, избавленные от грубых потребностей желудка, с самого начала проявили тягу к общественной жизни и политической организации... Так, из двух цивилизаций Апеннинского полуострова одна... нацелена на борьбу, завоевания, государственность и законодательство, поскольку изначально представляла собой укрепленный город, пограничный emporium, военную аристократию... вторая же, лишенная единства и честолюбивых политических притязаний из-за прочности муниципальных устоев, космополитического положения папы и военных вторжений соседних народов, уступила наклонности своего дивного, гармонического гения и вернулась во всем к культу красоты и неги».
Характер народа формируется под влиянием внешних обстоятельств: «того всечасного, мощного нажима, который воздействует на всякое сообщество людей и неустанно, из рода в род, формирует их как всех вместе, так и каждого в отдельности. В Испании такое влияние оказал восьмивековой крестовый поход против мусульман, получивший широчайший размах и завершившийся истощением нации вследствие изгнания мавров, ограбления евреев, учреждения инквизиции и религиозных войн; в Англии – восьмивековой политический строй, поддерживавший в человеке личное достоинство и почтительность к власти, независимость и повиновение и приучивший его действовать сообща с другими под эгидой закона; во Франции – римская государственность, которая была навязана послушным варварам, затем погибла под развалинами древнего мира, но сложилась вновь под воздействием скрытого национального инстинкта, развилась в условиях наследственной королевской власти и превратилась в итоге в своего рода эгалитарную, централизованную, административную республику, где правящим династиям постоянно грозят революции»[43].
Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 467; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!