Волшебный телевизор Валькирии 19 страница
— Бамм! — закричал в голос барабанщик, потрясая колотушкой в воздухе, так как ему пришло время бить в барабан, а балерина плотно засела там.
(Через два дня пошел поток писем от телезрителей, которые благодарили режиссеров TV за смелое решение классики, за новое направление в хореографии, а то старое надоело, как собака, и т. д.)
Эдик же веселился от души, шаря взглядом по экранам, и нашел на зарубежном телевидении вполне благополучную, сонную демонстрацию протеста, которая шла по чистым, ухоженным улицам в сопровождении микроавтобусов (спокойно, человек в метре от человека) и несла плакаты на неизвестном Эдику языке и на этом же языке плавно произносила в мегафоны какие-то мирные лозунги.
И Эдик загнал эту демонстрацию в условия нашей вещевой толкучки — ее показывали на нижнем экране в рамках программы «Санитарный заслон негодным товарам».
Зарубежные демонстранты сразу же были засосаны толпой: лозунги, плакаты, мегафоны и микроавтобусы покосились и пропали, как в гнилом болоте, Эдик даже поразился, как это так, были люди, беззаботно против чего-то протестовали и вдруг растворились.
Эдик забеспокоился, нажал на кнопку пульта и перевел нашу толкучку на соседний экран, на опустевшую улицу, где перед тем исчезла демонстрация: толкучке это не повредило, народ продолжал кипеть как ни в чем не бывало, сосать пиво из баночек, кричать и трясти штанами, трусами, сапогами и кофтами прямо перед носом прохожих, но вдруг воздух огласился полицейскими сиренами, и к месту народного базарного крика начали стягиваться национальные военные силы, видимо, поднятые по тревоге с ближайших баз; в воздухе зависли вертолеты, заверещали переговорные коробочки на груди у полицейских — дело-то происходило перед дворцом президента!
|
|
|
А толкучка, понятно ежу, была иностранная, то есть налицо массовый шпионаж или, еще хуже, контрабанда в особо крупных размерах.
Эдик радовался и приобретал опыт, готовясь, как приказала ворона Валькирия, к решающему завтрашнему дню — ко дню казни Барби Маши и волшебника Амати!
Крысиные ходы
Барби Маша, сидя у своего маленького волшебного телефона, связалась с бедной украденной Барби Кэт (мы помним, что ее унесли из кукольного домика посетители дедушки Ивана).
Бедная Барби Кэт лежала, плотно прижатая, под подушкой у девочки, родители которой, раздосадованные неудачным посещением старика, уволокли у него полотенце из ванной и подушку с кровати, — другие, как они видели, вынесли из дедова дома табуретки. «А мы чем хуже, подумали эти гости и нашли себе куколку и все остальное?»
Причем муж настаивал, чтобы обменять куклу Барби и подушку с полотенцем сразу же на две бутылки водки, но жена была женщина хозяйственная и хотела подождать, чтобы утром пойти на толкучку и продать все подороже, даже, может быть, за три бутылки!
|
|
|
Спор, таким образом, вышел у них такой: выпить две, но сейчас или три, но завтра.
Муж был более нетерпеливым, жена более разумной.
Пока суд да дело, ребенок, девочка Женечка, спрятала Барби в единственное место, куда могла, — себе под ухо.
В процессе спора, разъярившись, хозяин сунул дедову подушку на пол за шкаф коту под хвост — со словами «Не доставайся же ты никому!».
Хозяйка возразила, что не барин твой кот спать на подушках, из-за чего у нее с мужем возникло соревнование по перетягиванию подушки.
Хозяин вроде бы побеждал, но тут подушка не выдержала и лопнула в двух местах, и вскоре место действия напоминало сцену из фильма «Музыкальная история» — тихо, как снег в этой кинокартине, падали на плечи, головы, на стол, кровать и на пол, медленно кружась в воздухе, белые куриные перья…
Привычная ко всему девочка не проснулась, сильно зажав куклу Барби Кэт под своей подушкой, — ребенок мечтал о кукле, и его мечта вдруг сбылась!
Папа и мама, правда, планировали завтра продать куколку, но до завтра еще было время, и девочка сладко спала, прижав щекой свою мечту и надеясь, что Барби не продадут так быстро…
|
|
|
— Как ты там, Кэт? — спрашивала Маша Барби.
— Ничего, — терпеливо отвечала Кэт, — тут почему-то идет снег…
— Хочешь вернуться ко мне?
— Да не знаю… Ребенок будет утром плакать…
— Не беспокойся, я подсуну им вместо тебя другую, новенькую… И она никуда не денется от ребенка. Тебя можно украсть, ты такой создана, а я дам девочке куклу-нетеряйку.
И Кэт вернулась к Барби Маше в кукольный домик, на подоконник к деду Ивану — на свою беду…
Дед уже сладко спал (без подушки, правда, он положил под голову старый свитер), а Барби Маша и Барби Кэт спать не могли — они знали, что готовится нечто страшное.
Барби Маша уступила Барби Кэт свою постель, а сама легла на диване (гостям ведь отдают все лучшее).
Вскоре произошло маленькое, но зловещее событие — из здания телецентра выскочила красная и распаренная, как солдат из бани, тетка: она махала руками, пытаясь остановить такси, а потом плюнула ему вслед (у такси сразу спустилась шина) и вдруг подпрыгнула, хлопнула себя руками по бокам, и тут же мини-юбка у нее повисла сзади хвостом, на ногах появились короткие черные штанишки, а на плечах рваная шаль — и, взмахнув этой шалью, лохматая ворона снялась с места и криво полетела, как кусок мятой и драной черной копирки.
|
|
|
Завидев внизу дом деда Ивана и знакомое дерево с гнездами, ворона выпустила ноги не хуже, чем самолет шасси, повертела головой и в недоумении села в свое совершенно пустое (опустошенное Чумой) гнездо.
— Где мое имущество? — гаркнула она.
Разбуженные соседки-вороны заорали, что тут был разбой, большой грабеж и шмон по всем явкам, из хат было похищено все у всех, «а не только у тебя», кричали всем скопом вороны — они считали Вальку приблудной иностранкой и вообще слишком умной и искренне не любили ее.
Кстати, есть люди, которых все любят, и люди, которых не любит никто, — и угадайте, кому приходится хуже?
Валька, добавим, презирала тех, кто ее не ценил, то есть все человечество и всех волшебников мира, а также всех животных, считая их полными ничтожествами: дур птиц, зараз насекомых, нахалок мышей, тупых, как валенки, рыб и наглых, как танки, ослов, не говоря уже о таких выродках, как кошки и собаки.
Самое интересное, что ей никогда не было никого жалко!
И жилось ей, как мы видим, превосходно.
Хотя ее тоже никто никогда не любил и не жалел.
Такая вот загадка природы.
Итак, ворона Валька сидела в гнезде носом вниз и смотрела на темные окна деда Ивана: все форточки были закрыты.
А такой премудрости, чтобы проникать в чужие запертые помещения, ворона не набралась еще, долбя сухую корку науки, — или у колдуна Амати вообще не было полезных советов на тему воровства и грабежа.
И сейчас она долбала эту корку, как дятел, громко и настырно.
Вороны закаркали:
— Кончай метелить это дело!
И много еще всяких выражений они вспомнили, но Валька вдруг сама себе кивнула и спрятала корку за щеку.
Она поняла, что надо делать.
Тут же она камнем упала вниз, на мостовую (вороны закричали: «Туда тебе и дорога!»), и обернулась крысой.
Она протиснулась в отдушину подвала, чувствуя себя превосходно в новом обмундировании.
Было так легко, так свободно, Валька ощущала под носом чудные торчащие фонтаном усики, сзади струился длинный хвост, сама Валька была покрыта серым бархатистым мехом… Блеск!
Валька даже потеряла представление, где она находится и зачем сюда пришла.
Она чувствовала себя прекрасной дамой среди ночи.
Кстати, тут же загорелись зелененькие огоньки такси — этих такси было много вокруг, целая стоянка, и Валька даже грациозно подняла лапку, не соображая, какие такси могут быть в подвале пятиэтажки!
Немедленно парочка такси подъехала к ней в темноте и укусила ее за ногу.
Здесь бы Вальке и пришел конец (эти зеленые огоньки, разумеется, были кошачьими глазами, в подвале обитали мама-папа и их дети от первого по седьмой брак).
Однако Вальку спасла ее природная находчивость, которой ее снабдил мастер Амати при рождении.
С криком «А ну пошли, проклятущие!» Валька обратилась в слесаря Володю, в сапогах, телогрейке и меховой шапке.
Кошки сконфузились, присели на хвосты и полузакрыли глаза, так что во тьме теперь светились как бы зеленые полумесяцы, причем лежа.
Слесарь же Володя, вполголоса ругаясь и тряся укушенной рукой, искал в потолке дырку, с трудом ее нашел, сунул туда нос, понюхал, съежился, выпустил длинный хвост, четыре лапки и в виде крысы полез в узкий лаз.
Множество свободных такси с зелеными огнями тут же подъехало к дыре с намерением поймать пассажира и разделить по-честному между всем таксопарком, но крыса уже ловко лезла вверх по норе.
О крысиные ходы, о шахты и коридоры в стенах!
Люди ходят своими путями, зарабатывают свой хлеб и кормят им не только себя, но и всех своих родных, малых и слабых, детей, стариков, болящих и непутевых.
Кроме того, они кормят правительство, армию, милицию и дорожное хозяйство, а также тех, кто сидит в тюрьмах и парламентах, в управлениях, советах и комитетах, а также тараканов и крыс.
Везде, где работает человек, заводятся и крысы, едят, грызут, уничтожают, продырявливают, подтачивают — и все разрушается: дома, дворцы, избы и ракетодромы.
Так и кажется, что все, что построено, приманивает к себе жадные зубы и вороватые лапки, которые — только позволь — все сотрут в порошок.
А разговор у нас сейчас пойдет о волшебнике, мастере Амати, который живет себе в хрустальном дворце в Гималаях и, не останавливаясь, мастерит то скрипки, то гитары, то барабаны.
Он-то как раз обезопасил себя от крыс (хрусталь не поддается мышиным зубам), от телевизора (не включая), от газет (не выписывая их), он давно удалился от мира и не желает знать, какое зло там происходит.
Он сам делает только добрые дела.
Смастерит виолончель и сунет ее в дешевый магазин, куда придет мамаша маленького первоклассника, которая вздохнет, пересчитает бумажки в потертом кошельке и купит ребенку инструмент, а потом все удивляются, откуда в далеком степном городе появился такой талант, зудит смычком по струнам, а соседи не стучат в стенки, по батареям и в потолок шваброй — нет, они пишут письма на Центральное телевидение: у нас вырос выдающийся гений, заберите его в консерваторию, чтобы он тут не пропал!
И вот взять ту же Вальку — Амати ведь ее подобрал брошенным новорожденным крысенком, от которого отказалась даже родная мать, опытная крыса из большого магазина.
Мастер Амати пожалел бедного подыхающего крысенка и снабдил его мощным защитным устройством — всегда, при всех обстоятельствах самому спасать свою шкуру (имелось в виду, что Амати не может заниматься судьбой крысенка всю дорогу — некогда же).
Ну и вышел такой результат, что сейчас крыса пролезет в комнату деда Ивана, украдет спящую в кровати куклу Барби Кэт, превратится в тетку, откроет форточку, превратится в ворону, и вылетит вон с Барби Кэт в клюве, и понесет ее к себе домой, где сидит дикий человек Сила Грязнов и без передышки смотрит сорок телевизоров.
И все это для того, чтобы завтра в семь вечера уничтожить доброго Амати и его волшебную куклу Барби Машу.
Придя домой через форточку, ворона Валька обернулась женщиной Валентиной Ивановной в халате, домашних тапках сорокового размера на босу ногу и с сигаретой в зубах.
Не глядя, она сунула Барби Кэт в ящик кухонного стола к грязным ножам и кривым вилкам (что касается хозяйства, Валентина Ивановна была не мастак) и закричала:
— Идем в ресторан отмечать, собирайся, Эдик!
Эдик ответил:
— Сила!
Он имел в виду, что его зовут теперь не Эдик, а Сила.
И они в своем обычном виде покатились в ресторан, где вскоре Валентина Ивановна, не дождавшись заказанных блюд, пошла на кухню прямо в халате и тапочках и съела неготового поросенка, мешок ананасов и два кило вермишели прямо из котла, а когда работники кухни начали возражать (Сила Грязнов в это время пил суп жюльен, зачерпывая из большой кастрюли малой кастрюлей, а закусывал бруском масла) — пообедавшая пара вытерлась фартуками поваров и пошла к выходу мимо нападавших, и Валентину Ивановну никто не тронул пальцем, а Силу Грязнова пытались все-таки задержать, но Валентина Ивановна грозно оглянулась, и те же охранники и официанты бережно подняли отбивающегося руками и ногами Эдика на плечи и, как покойного, понесли к выходу, а оркестр стоя пел песню Битлов «Лет ит би» («Let it be»).
Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 62; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!