В котомках растут, подрастают потомки 12 страница
- Я с рождения больна. Кстати, как и все остальные.
- Не болтай. Я еду к тебе. У нас такое, такое.
Напрасно спрашивать её, что такое произошло. Всё равно не скажет. У неё в печенках сидит страх. Везде ей мерещатся чекисты или бандиты.
Думаю, легче перенести цунами или пережить Спитак, чем встретится с Наталией в таком состоянии. Держись, старуха.
Почти два часа добиралась подруга до меня. Она экономит на всем. И это несмотря на то, что муж её получает весьма прилично и пенсия у неё немалая. Определенно тащится на трамвае. Потом не сядет в маршрутное такси, а будет ждать рейсового автобуса. Промокнет, продрогнет. Но не сядет в маршрутку. Как же, там дорого.
Не пойду в магазин. Может быть, растает свинья. Картошка проросла. Обойдемся макаронами.
Неожиданно для меня Наталия притащила с собой домашние котлеты и винегрет.
- Я специально готовила, - объявила с порога, - И водку купила. На тебя надежды нет.
- Я сегодня утром вернулась. У меня шаром покати.
- В больнице была? – началось.
- В пансионате. Здорова я и прекрати говорить о болезнях.
В пять вечера мы сели за стол.
Рассказ Наталии.
- Мы с тобой тогда поговорили и я как-то успокоилась. Даже Аркаша стал меньше пить. А то он что ни день на кафедре расслаблялся. Мы думали, что Света одумается. К тому же она забеременела. Думали, родит ребенка и природа возьмет своё, - съедены котлеты и винегрет, выпита бутылка водки, - Нет же, - руки воздеваются вверх и глаза округляются, страшное зрелище, - это подонок, свободный художник заявил, что ребёнок свяжет ему руки, и он не сможет творить.
|
|
|
- Это он тебе сказал?
- Ещё чего! Ни я, ни Аркаша с ним не разговариваем, - надо понимать, что подслушивала, - Света устроила выкидыш. Это в наше-то время. Не при Сталине же живем. Это было пределом. После выкидыша началась настоящая вакханалия. Какой-то Валтасаров пир. Наш дом превратился в настоящий притон. Проходной двор. И что поразительно, никто не пьет водку, а все ненорма. Скоро мы поняли, что они все наркоманы. Так продолжалось до июля. Аркаша ушел в отпуск. Ты же знаешь, что у него с легкими. На Юг ему нельзя. Там слишком жарко. Ему дали путевку в пульманалогический санаторий в Зеленогорске. Мы с ним решили так. Он будет отдыхать в санатории и выхлопочет там мне курсовку. Чтобы не тратиться на столовки. Я сниму комнату. Отдохнем. И комнату присмотрела, и путевку выкупили. Но тут, - и опять руки воздеты, глаза выпучены. Пауза. Это значит, что я должна проникнуться, - Но тут, хорошо помню, это произошло в ночь с пятницы на субботу, к нам в дом заявились милиционеры и объявили, что нашу дочь задержали и она находится в отделении милиции, и у них ест ордер на обыск в её комнате. Позор! – тут Наталия встает и делает невероятные пассы руками и ногами. Настоящий танец шамана в экстазе, - У Аркаши приступ, ингалятор закончился. Он задыхается, а эти блюстители закона и порядка выворачивают все наизнанку. Под утро они закончили и объявили, что, если мы хотим увидеть дочь, то должны поторопиться. Её скоро переведут в какой-то СИЗО.
|
|
|
Водка кончилась. Тащиться в заоконную мерзость нет сил. Не так Наталии, как мне надо выпить. Иначе не выдержу. Вспомнила слова дворника: Мы, мусульмане, водку не пьем, а талоны отоварили. Куда деть эту водку, не знаю. Продаю, а сам гоню самогонку.
Тогда я не стала спрашивать его, а самогонку Аллах пить разрешает. Туда и пойдем. Самогонка всё лучше подпольной водки.
- Одевайся, пойдем за водкой, - как я ошиблась. Не держат ноги Наталию. Поразительно действие водки на эту женщину. Говорит вполне членораздельно, мимика normal, а нижние конечности отказывают.
- Я не могу, - Наталия чуть ли не плачет, - Ты сходи одна, а я пока помолюсь за тебя.
Это новость. Подруга «ударилась» в религию? Nonsense, то есть чушь несусветная.
- Ты и молитву знаешь? - я уже натягиваю штормовку. Тоже подарок авторитета. Он привез её из Канады.
|
|
|
- Одну знаю. Иди уже.
Максим живет на первом этаже в третьем подъезде. Идти туда не далеко, но неудобно. Вдоль дома не пройдешь. Какой-то умник придумал устроить там что-то похожее на палисадник. Вот и приходится переть вокруг. А там грязь. Значит, Максим дегустирует своё произведение. Мне это в самый раз. Сторгуюсь подешевле. Ветровка защищает моё тело от порывов ветра. Я люблю осень, но не до такой же степени, чтобы радоваться её капризам. Спасибо Виктору.
В квартире Максима стоит устойчивый запах сивухи. Но прежде, чем я попала туда, мне пришлось почти с минуту трезвонить.
- Ты кто? – такой жену Максима я ещё не видела.
- Где муж, - чем грубее, тем доходчивее.
- Муж дома. Ты его баба русская. Входи. Будем знакомиться, - пошла вглубь квартиры. Я следом. Что-то порочное в её фигуре. Зад как яблоко, но вертлявый. Ноги с «милой» кривизной. Мужчины такие любят. Плечи прямые и широкие. Смотрю ей в затылок. Что за чутьё у этой таджички.
- Что сверлишь? Не просверлишь. Он и меня любит. Просто у него силы мужицкой много.
Вошли на кухню. Посреди на табурете сидит Максим. В трусах и тапках.
- Зачем женщину привела? Я не одет, - пьян, пьян, а соображает и стыд не потерял.
- Ой, ой. Она как будто тебя таким не видела.
|
|
|
Я начинаю понимать, что жена дворника всерьёз приняла меня за любовницу Максима.
- Ирина! Молчи. Тащи одёжу, - слышать от таджика чисто скобское слово странно.
- Разбегусь и притащу. Сам иди, - и ко мне, - Тебя звать-то как?
- Женщина! Марина это. Из первого подъезда. Ейного мужика убили, - откуда у Максима такой говор.
Если бы не Наталия, что осталась в моём доме в состоянии прострации, я бы задержалась. Сидит и плотно сидит во мне червь авантюризма. Старая дура.
Максим оделся и быстро отрезвел. Недаром люди выдумали смокинг и фрак. Костюм дисциплинирует.
- Вы зачем пришли ко мне? Помощь нужна? Чего прибрать? Кого спровадить? Мы мигом.
- Самогонки надо.
- А магазин?
- На время посмотри.
- Это верно. Сколько? – выслушав мой ответ, дворник начал действо.
Через пять минут я принимала от него две бутылки с прозрачной жидкостью.
- Осторожней. Тут градус большой. Не то, что водка.
- Давайте выпьем, - вклинилась Ирина, - Не чужие же, - она продолжала заблуждаться.
- Она права. Не чужие мы. Все в одной большой семье живем. Мы же советские люди. Не то, что некоторые. Которые на Джипах ездят.
Намекает или просто так? Чёрт с ним.
Обратно я шла в сопровождении таджиков. Максим галантно вел меня под руку, а жена его шла позади с двумя бутылками самогонки. От залива дул тягучий, нудный влажный ветер. Пахло мокрым снегом. Небо отсвечивало огнями мегаполиса.
Вдруг таджик запел. По-таджикски. Тоскливую и жалостливую песни затянул дворник. О чем он тосковал?
Никто не откликнулся. Дом спал. Спит ли моя подруга?
- Пришли, Марина, - руку не отпускает, смотрит в лицо, - Как думаешь, за что авторитета убили.
И он туда же. Виктора назвал авторитетом.
- У него в этом доме пять квартир. Не знала? Серьезный мужик был. Зря только с этим связался, - с чем, этим он не уточнил. Я же испугалась. Вспомнила, как мы познакомились с Виктором.
___________________________________
Год назад.
После операции и последующих мытарств я как-то сразу поникла. Из меня вынули стержень. Даже выпивка стала для меня противной. Уезжала надолго за город. Особенно мне понравился Павловск. Есть там некая тайна. Вообще, всё, что связано с этим императором казалось мне таинственным. Я бродила по парку. Иногда усаживалась на отдаленную скамью и читала. Тогда я увлеклась Виктором Гюго. Помню, в тот день я взяла с собой седьмой том собрания его сочинений. Третья и четвёртая части «Отверженных».
«Дорога, ведущая к прежней Менской заставе, как известно, составляет продолжение Севрской улицы…», на этом месте седьмой главы меня окликнули.
- Мадам, Вы тут простудитесь.
Рядом стоял он. Виктор. Высокий молодой человек в бежевом пальто и шелковом кашне поверх ворота. Я обратила внимание на его руки. Большие ладони с длинными пальцами. О таких говорят – руки пианиста.
___________________________________
Виктор Щипачёв начинал свою воровскую карьеру с вора карманника.
Он оправдывал свою фамилию – был щипачём.
_______________________________________
- Зачиталась, - я ничуть не испугалась. В парке пустынно. Кричи не кричи, не услышат.
- Позвольте сесть? – я подвинулась, освобождая место на большой скамье. Меня «повело». Ушли, ускакали страхи и сомнения. Взмыла ввысь апатия и тоска.
- Вы увлекаетесь французской литературой? – взглянул на обложку, - Гюго. Девятнадцатый век. Что за век. Какие страсти. Чего стоит одна Вандея. Как Вы считаете, то, что отец Виктора был участником подавления восстания роялистов, не повлияло ли на умозрение Гюго писателя?
- Я так глубоко не вникала в жизнь писателя. Я простой читатель. Мне нравится его слог. Он пишет просто и понятно. Одновременно захватывающе.
Дунул ветер. Он поднял пыль песка и листву. Стало зябко.
- Тут недалеко очень симпатичное место. Там мы можем продолжить беседу. Не откажите, - я не отказала. И не пожалела.
Небольшое кафе было оформлено в стиле «ретро». На стенах металлические светильники наподобие лампад. Столы из цельного дерева, без скатертей. Столовые приборы из белого фарфора с рисунком цвета индиго. Большие граненные фужера и стопки.
- Тут прекрасно готовят мясо в горшочках, - Виктор галантно усадил меня за стол. Его обходительность была приятна. Я подумала, а ты, старуха можешь ещё произвести на мужчину впечатление. Он подслушал мои мысли.
- Вы исключительно интересная женщина. Ныне, - что за слог, - женщины подобны пятакам. Блестят и все одинаково красивы. Той красотой, что вызывают оскомину. В Вас есть шарм. Что-то природное, естественное.
Так началась наша дружба. Он в тот день много говорил о французской литературе. Я поражалась его начитанности. Он мог цитировать отдельные куски из текста того же Гюго.
- Сейчас мы переживаем время смуты и перемен. Можно сказать, время мятежа. Помните, как у Гюго, - цитирует, слегка прикрыв глаза. Что за ресницы у этого мужчины. Девушки позавидуют, - есть мятеж, и есть восстание, - начал он, - это проявление двух видов гнева – один неправый, другой правый. В демократических государствах, единственных, которые основаны на справедливости, иногда кучке людей удается захватить власть; тогда поднимается весь народ, и необходимость отстоять своё право может заставить взяться за оружие, - он открывает глаза и мне видны белки и синь их, - Не так ли и у нас сейчас. Чеченцы взялись за оружие. За ними последуют и прочие. Это станет началом конца Российской Федерации. Вы так не считаете? – впервые мужчина интересуется моим мнение в таком вопросе.
- Я не интересуюсь политикой.
- Как Вы заблуждаетесь, - нам подали те самые горшочки, - Вот пример сиюминутный. Мы с Вами уже в политике. Наши отношения тоже политика. Помните, как у классика: не нужны нам эти политесы.
Вышли мы из кафе, когда солнце коснулось верхушек деревьев. Смеркалось, и быстро наступила темнота.
- Боже мой, - вполне искренне встревожилась я, - боюсь в темноте возвращаться домой.
- Вы плохо думаете обо мне, - Виктор достал мобильный телефон. Из борсетки. Знала бы я в тот момент, что теперь эта борсетка лежит у меня на тумбочке.
- Прошу простит меня. Мне надо сделать одни вызов. Виктор отошёл от меня на несколько шагов и стал негромко говорить по телефону.
- Пройдемся немного. Подышим воздухом, которым дышал неудачник реформатор Павел. Позвольте, я возьму Вас под руку.
Я почувствовала силу его руки. Как там пишут, и тут же обомлела, то есть ослабела от неожиданности своих ощущений. Такое я испытывала, когда меня впервые обнял мужчина. И было мне тогда шестнадцать лет.
Через десять минут подкатила большая машина. Тогда я не знала её название. Это был Джип Чероки.
Не хочу впадать в сентиментальные воспоминания. Скажу одно, Виктор оказался нежным и одновременно страстным любовником.
Он помог мне приобрести эту квартиру. Сейчас я понимаю, что за те деньги, что он запросил, мне её было не приобрести. Но то было время эйфории. Последний всплеск женственности. Когда готова подчиняться мужчине беспрекословно. Я не замечала, что мой друг часто пропадал на несколько дней. Я не спрашивала, он сам объяснял эти отлучки делами. Я не обращала внимания на странности в его речах при общении с товарищами по бизнесу. Что значило, например, слово доза. По наивности я думала, что речь идет о лекарствах. Думала, мой Виктор занимается фармацевтическим бизнесом.
Я бросилась в наш альянс как в омут головой. To go in head first. Меня закрутило, затянуло и понесло.
___________________________________
«Принесло» меня, вернее, почти принесли меня в квартиру, что приобрела с помощью авторитета Максим и его жена Ирина.
- Мы пошли, - но не уходит. У меня в доме Наталия и я не знаю, в каком она состоянии.
- Подождите тут, я сейчас.
Подруга не спит. Сидит у окна и что-то мурлычет. Мотив незнакомый, а слов не разобрать.
- Пришла? – это сказано индифферентно и не повернув головы.
- Пришла. Ты что поешь?
- Песню викингов. Водки принесла?
- Самогоном разжилась. Приходи в себя. К нам гости.
- Это в твоём стиле. Ночью и гости. Я картошку сварила, - неужели я отсутствовала столько времени.
Максим и Ирина вошли в квартиру с некоторой опаской.
Дворник долго осматривался, будто искала убиенного авторитета. Ирина стояла за его спиной.
- Дорого живёте. Нет, не зря авторитет тут часто бывал.
Зажгли бра. Яркий свет был бы противен происходящему. Посреди ночи четверо совсем незнакомых людей пьют самогон и едят отварную картошку. Едят и пьют молча. Как будто совершают некое таинство.
- Ты меня не дослушала, - прервала мычание Наталия, - Светку осудили на пять лет. По статье, номера не помню, за распространение наркотиков.
- Это жена авторитета? – задал вопрос Максим.
- Да, мой муж авторитетный учёный, - не поняла Наталия, - Она теперь в колонии в Саблино. Мы с Аркашей ездим туда каждую субботу. Я вот и подумала, может быть, твои знакомые могут нам помочь.
- Авторитет мог бы, - опять встрял дворник, - Был бы жив, помог. Его уважали.
- О каком авторитете говорит этот человек?
- О моём друге Викторе.
- Вот он и мог бы. У тебя все друзья из криминального мира. Им всё теперь дозволено.
- Убили его. И даже, если бы он был жив, не стала бы я просить его за твою Свету.
- Я всё поняла. Зря тащилась через весь город. Тратилась. Звери вы все, - Наталия собралась и ушла. Не забыла прихватить миску и кастрюлю, в коих привезла котлеты и винегрет.
Я не помогла подруге избавить её дочь наркоманку от судебного наказания. Грех-то, какой.
Грехопадение третье
Я стала забывать смерть, как мне казалось, последнего, близкого мне мужчины. Новый две тысячи первый год стал для меня чем-то вроде пресловутого Рубикона или Аустерлица. Последний бой, он трудный самый…
Как ни бодрилась я, что ни предпринимала, а то, что я была свидетелем его расстрела, оставило во мне глубокий след.
Наталия на время оставила меня в покое. А вот с Марией мы стали встречаться часто. Ей сорок, мне за шестьдесят. И все же мы нашли общий язык. Наверное, не надо быть людьми из одного круга, чтобы сойтись. Наши чувства, вернее, ощущения во многом совпадали. Она, как и я, чуть-чуть сумасшедшая, она, как и я верит в провидение.
- Я убеждена, - говорила она, стоя на берегу Финского залива в районе Мартышкино, где у её деда был домик, - что мы, то есть это пресловутое человечество отнюдь не потомки приматов. Если это было так, то сегодня обезьяны смогли предъявить нам претензии по завещанию. Хорошо мой дед помер. Он был похож на орангутанга.
Мне был близок юмор актрисы. Она в свою очередь понимала мои остроты.
Если уж я упомянула поселок Мартышкино, то расскажу об одном курьезе, что произошёл там с нами. С Марией и мной.
Мы выехали чуть не на первой электричке. Проезд подорожал, но у меня сезонный льготный билет. Мария набрала продуктов на роту, и я постаралась. Планы у нас громадные.
- Задолбали меня рекламщики. Снимитесь и снимитесь в ролике. Чтобы я рекламировала зубные протезы, ну уж нет. У меня все зубы свои. Главный разрешил мне отдохнуть пять дней. Дед умер три года назад. Успел оформить дарственную на дом на меня. Так что, милейшая Марина, я теперь домовладелица, - она тихо смеётся, - Приедем, увидите, что это за дом.
От платформы мы шли уже минут пятнадцать и всё вверх. Тяжелые сумки оттянули мне руки, и взмолилась: дайте мне отдохнуть.
- Ещё немного и мы устроим привал. Там есть чудесное место.
Марию я слушалась. Ей виднее. Солнце уже выпялилось и стало вовсю жарить. Утреня свежесть отступала, как Бонапарт под Москвой. На её место пришла тяжелая духота. Редкая жара для нашего города установилась в тот июль. На дороге, по которой мы тащились, никого. Дачники ещё спят. Местное население мало и оно тоже не напрягает себя трудом. Аренда комнат приносит большой доход.
- Тут я отдохнем, - Мария вперла указательный палец в пень.
- Чудное место, - я опустила свой зад на прохладный торец бывшей сосны.
Наверху без умолку щебечут птицы. В траве стрекочет кузнечик. Это знак. Если в водоеме водятся раки, то он, водоём чист. Так же и с кузнечиками.
- Слышите? Кузнечик. Значит с экологией всё в порядке.
- Можно траву кушать. Да?
- Вы проголодались. Мы свободные люди. Нас никто не ждет. Открывайте, - актриса суёт мне банку шпрот. Прогресс, банка открывается без консервного ножа. Пока я возилась со шпротами, Мария нарезала огурцы и помидоры. Через минуту рядом с пнём, где, кстати, мы уместились вдвоём, была раскинута скатерть самобранка. Кто там злопыхал о моём тохосе? Умолкли? То-то.
- По маленькой, закусим и продолжим путь, - это не я сказала, заметьте. Мне памятны «Покровские ворота». В тот год как раз я встретила… Нечего вспоминать. Мало ли кого я тогда встретила. Подонком этот кто-то оказался.
Две мельхиоровые рюмочки ёмкостью не более тридцати граммов тускло поблескивают на яркой зелени травы. Красно-кровавыми пятнами треугольником расположились помидоры. Половинки огурцов сливаются с травой. Пикник на обочине. Убей Бог, сейчас не вспомню. Чьей кисти та картина. А, может быть, это не картина, а книга. Птицы пробили барабанные перепонки. Кузнечик разместился у меня на макушке.
- Вы как считаете, Марина, - отвлекает меня от воспоминаний Мария, - мы в состоянии продолжить путь.
- У Вас есть другое предложение?
- Вы хотите сказать есть ли альтернатива?
- Именно.
- Мы должны прийти к консенсусу. Иначе, нас не поймет местное население.
Бред! Мы были в прострации. Окружающий мир скукожился для нас в радиусе метра. Пень стал вытворять черте что. То я, то Мария стали соскальзывать с него. Скоро мы убедились, что нам на нём тесно. Вмиг пополнели.
- Любезные дамы, - голос раздавался откуда-то сверху. Казалось, вещает само дерево, под кроной которого мы разместились, - могу предложить третий вариант. Вы сидите, простите уже лежите в метре от моего участка. Если не захотите войти в дом, то в саду есть гамак. Ваши грациозные фигуры там уместятся.
- Марина, у меня началась белая горячка. У меня голоса.
- Похоже, мы обе впали в транс. Я тоже слышу голос. Мужчины, - добавила я, чтобы проверить свою версию.
Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 59; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!