Что вы думаете об интервенции в Корее, чем она может кончиться? 7 страница
Едва наметившееся, вернее, только ставшее в будущем возможным изменение к лучшему в отношениях двух стран неожиданно исчезло. В начале июля немцы сознательно опубликовали захваченные ими документы, свидетельствовавшие об англо-французских планах нападения на СССР 42. И так как об этом даже не намекнули ни Черчилль в своем послании, ни Криппс, переговоры с британским послом прервались, а советское руководство приняло окончательное решение завершить начатую акцию — включение (или возвращение) Эстонии, Латвии, Литвы и Молдавии (так отныне называлась Бессарабия) в состав СССР.
В течение июля Жданов в Таллине, Вышинский в Риге и Деканозов в Вильнюсе готовили выборы в новые высшие законодательные органы власти Прибалтийских республик, формировали составы правительств, которым предстояло официально, от своего имени, объявить о тех решениях, которые приняли в Кремле. Заключительная часть сложной операции прошла успешно, и в первых числах августа на седьмой чрезвычайной сессии ВС четыре республики, только что провозглашенные советскими социалистическими, приняли в СССР. Правда, прибалтийские — на особых условиях, нигде не оглашавшихся и не подчеркивавшихся. Они временно сохранили свои национальные денежные системы, армии (ставшие корпусами) с практически прежним командованием, свои границы и таможни, пересечь которые для остальных
70
граждан Советского Союза было столь же сложно, как и год-два назад.
|
|
|
...Бесславное завершение «странной войны» Дюнкерком, падением Парижа и Компьенским перемирием, подписанным Гитлером и Петеном 22 июня 1940 г., заставили советское руководство вновь сосредоточить внимание на анализе международного положения еще и потому, что переговоры с Криппсом завершились безрезультатно. Великобритания, единственная противостоящая фашистскому блоку страна, не предложила никаких конкретных мер для совместного отпора агрессорам. И произошло это несмотря на то, что Сталин откровенно изложил британскому послу свое видение возможного развития событий, отметив, что господство Германии в Европе не означает ее окончательной победы, а главные битвы мировой войны еще грядут43.
Тут же, естественно, оценку ситуации, но на этот раз во всеуслышание — на сессии ВС СССР, дал 1 августа и Молотов. «Приближается конец первому году европейской войны, — сказал он, — но конца этой войне еще не видно. Более вероятным надо считать, что в данный момент мы стоим накануне нового этапа усиления войны между Германией и Италией, с одной стороны, и Англией, которой помогают Соединенные Штаты, — с другой стороны. Все указанные события не изменили внешней политики Советского Союза. Верный политике мира и нейтралитета, Советский Союз не участвует в войне»44.
|
|
|
Ни Сталин — Криппсу, ни Молотов — депутатам сказать не смогли только одного: сколь долго СССР сможет следовать избранным курсом и оставаться нейтральным. И все же прогноз их оказался точным. Уже 27 сентября в Берлине был подписан пакт Германии, Италии и Японии. Для советского руководства он, безусловно, ознаменовал переход войны в ожидаемую глобальную фазу: «Отныне Япония отказывается от политики невмешательства в европейские дела, а Гер-
71
мания и Италия, в свою очередь, отказываются от политики невмешательства в дальневосточные дела. Это, несомненно, означает дальнейшее обострение войны и расширение сферы ее действия»45. За такой внешне спокойной, академической по стилю констатацией таилось понимание Кремлем неизбежного следствия пакта — возрастания непосредственной угрозы прежде всего для СССР. Ведь в силу своего географического положения, наличия сухопутных границ с Германией на западе и с Японией на востоке, он теперь оказывался сжатым клещами военного союза стран-агрессоров, попал в положение, в котором не могли оказаться ни США, ни Великобритания, надежно охраняемые морями и океанами от неожиданного вторжения на свою территорию.
|
|
|
Усилившаяся военная опасность вынудила узкое руководство попытаться вернуться к прежде оправдавшей себя политике — переговорам с Берлином. А как повод были использованы прямые нарушения советско-германского пакта, о чем Молотов заявил еще 21 сентября послу Шуленбургу и 26 сентября временному поверенному Типпельскирху Эти, а также и другие аналогичные демарши НКИД привели, как могло показаться, к желаемому. 17 октября Щуленбург передал Молотову послание Риббентропа, в котором содержалось приглашение председателю СНК СССР посетить Берлин для обсуждения возникших разногласий. Узкое руководство приняло предложение, решив использовать предоставившуюся возможность, чтобы прояснить для себя планы Германии, «получить информацию и прощупать партнеров»46.
В немалой степени подтолкнули Кремль на такой шаг и последние события на Балканах. 28 октября итальянские войска, располагавшиеся в Албании, вторглись в Грецию. Великобритания же, связанная с последней договором о совместной обороне, ограничилась поначалу лишь тем, что 1 ноября заняла Крит — для прикрытия Суэцкого канала и своих сре-
|
|
|
72
диземноморских коммуникаций. Теперь уже вся континентальная Европа, за исключением Югославии, оказывалась под контролем Берлина и Рима, и потому грядущая война с Германией должна была потребовать десятикратных, по сравнению с возможными прежними, военных усилий, мощнейшего экономического их обеспечения.
Вторые советско-германские переговоры проходили в Берлине 12 и 13 ноября 1940 г. Молотов во время бесед с Гитлером и Риббентропом чисто прагматически не уклонился от умозрительного рассмотрения идеи, выдвинутой немцами, — о присоединении СССР к пакту трех стран. Но со свойственными ему упорством и настойчивостью он не ушел от главного, ради чего и приехал, — от проверки того, как будут реагировать его оппоненты на требования соблюсти интересы Советского Союза и способствовать обеспечению его национальной безопасности.
В соответствии с выработанной узким руководством накануне поездки директивой Молотов выдвинул как предварительные и обязательные условия выполнение Берлином того, что до некоторой степени должно было предотвратить внезапность нападения на СССР не кого-либо, а именно Германии:
— гарантировать нейтралитет Швеции, возможность свободного прохода советских судов из Балтики в Северное море, вывести части вермахта из Финляндии (чтобы прикрыть северный фланг будущего театра военных действий);
— пересмотреть отношения с Румынией, не препятствовать заключению договора между СССР и Болгарией о создании советских баз в районе Босфора и Дарданелл (что обезопасит южный фланг).
В целом же Молотов пытался добиться ограничения района наибольшей угрозы уже существующей зоной — советско-германской границей и получить тем самым возможность сконцентрировать именно там все еще относительно слабые силы Красной Армии. Одна-
73
ко переговоры подтвердили самые неприятные ожидания — полное нежелание Германии даже касаться данных проблем. И еще из Берлина, не дождавшись возвращения, Молотов телеграфировал Сталину: беседы «не дали желаемых результатов», «похвастаться нечем». 17
Утопающий должен хвататься и за соломинку. Поэтому в столь страшной, безысходной ситуации было бы неудивительным, даже понятным, если бы советское руководство согласилось на дьявольский союз — присоединение к пакту Берлин — Рим — Токио без каких-либо условий, лишь бы отсрочить войну, к которой страна все еще не была готова. В Кремле полагали, что для полного перевооружения армии и флота, подготовки новобранцев и резерва к будущим сражениям не хватает двух лет. И все же капитуляции так и не последовало.
25 ноября Молотов, вернувшись в Москву, пригласил для беседы Шуленбурга. Выражая отнюдь не свое личное мнение, он высказал готовность продолжить обсуждение вопроса о возможности присоединения Советского Союза к пакту трех, но опять же только при предварительном согласии со стороны Германии принять все изложенные в Берлине советские условия.
Последовавшее гробовое молчание, отсутствие какой бы то ни было ответной реакции заставило окончательно признать: полученная в августе 1939 г. отсрочка, казавшаяся тогда чуть ли не вечной, истекла. А потому теперь предстояло срочно и решительно изменить как внешнюю, так и внутреннюю политику, форсировать любой ценой военные приготовления, добиться успехов в экономике, и прежде всего в оборонной промышленности.
Но еще долго в столице СССР не знали, что 18 декабря Гитлер подписал план «Барбаросса», назначив день нападения на своего восточного соседа.
74
Выступая 1 августа на сессии ВС СССР, Молотов далеко не случайно вновь предостерег всех от успокоенности, напомнил о по-прежнему грозившей стране опасности войны, только несколько отодвинувшейся, как он тогда думал, во времени. Молотов сказал:
«Чтобы обеспечить нужные нам дальнейшие успехи Советского Союза, мы должны всегда помнить слова товарища Сталина о том, что "нужно весь наш народ держать в состоянии мобилизационной готовности перед лицом опасности военного нападения, чтобы никакая "случайность" и никакие фокусы наших внешних врагов не могли застигнуть нас врасплох" (продолжительные аплодисменты). Если мы все будем помнить об этой святой нашей обязанности, то никакие события нас не застанут врасплох...»48
Так страшная опасность, нависшая над страной, перестала быть тайной. Не скрывалась больше ни от кого и необходимость безотлагательно завершить модернизацию промышленности для быстрейшего создания современных видов вооружения, их поточного производства. Сторонники перестройки не замедлили воспользоваться ситуацией в своих целях и вновь выдвинули на первый план решение задач, поставленных еще XVIII съездом. Прежде всего, попытаться максимально возможно ограничить право парткомов различных уровней вмешиваться по своему усмотрению, чаще всего некомпетентно, в управление экономикой. И во вторую очередь, при подборе кадров исходить не из факта членства в партии и стажа пребывания в ней, а только руководствуясь соображениями профессионализма — наличия высшего образования, опыта работы.
Довольно серьезный и решительный шаг в данном направлении был сделан летом 1940 года. 25 июня ОБ приняло постановление, как оказалось, первое в целой серии, подрывающее основы жесткой вертикальной партийной структуры, призванное для начала ликвидировать наиболее нетерпимые теперь чрезвычайные органы ЦК на отдельных предприятиях — яв-
75
но излишние, практически автономные, откровенно дублировавшие, даже подменявшие деятельность дирекции, окончательно запутывавшие сложившуюся систему управления. Правда, постановление предлагало для их искоренения чисто бюрократический путь, весьма характерный для Маленкова и его УК.
«Считать необходимым, — указывалось в новом директивном документе, — сократить количество парторгов ЦК ВКП(б) на предприятиях, оставив их, главным образом, на оборонных заводах, на крупных электростанциях, на важнейших предприятиях черной металлургии, на некоторых предприятиях химической промышленности». А три недели спустя ОБ приступило к свертыванию схожих по сути политуправлений наркоматов и ведомств на транспорте, подконтрольном Л.М. Кагановичу: 17 июля — гражданского воздушного флота с 208 до 41 человека, Главного управления Северного морского пути со 125 до 40; 25 июля — наркоматов морского и речного флота соответственно, с 829 до 41 и с 1477 до 41. Наконец, 27 июля ОБ пошло и на крайнюю меру: вообще упразднило политуправление в Наркомате рыбной промышленности49.
Одновременно, воспользовавшись фактическим созданием аппаратов ЦК компартий новых союзных республик, УК провело через то же ОБ решение, установившее для них непривычно небольшие штаты: для Молдавии — 75 ответственных и 24 технических сотрудника, для Литвы — 50 и 23, для Латвии — 45 и 18, для Эстонии — 40 и 19, что вынуждало тех сосредоточивать все внимание лишь на двух направлениях: на подборе и расстановке кадров и на пропаганде и агитации, заведомо отказавшись от вмешательства в работу промышленных предприятий, транспорта, рыболовного флота50.
Не встретив и тут ни малейшего сопротивления или хотя бы возражения со стороны консервативной части ПБ, сторонники перестройки несколько позже, 24 октября, утвердили на ОБ еще одно, пожалуй, самое важное постановление. Оно практически сводило на
76
нет годичной давности вынужденное отступление от курса реформ, обязывая формировать промышленные отделы ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов только в пределах ранее установленных штатов51.
Еще более значимым, даже принципиальным, но, как и все предыдущие, в известной степени половинчатым стало постановление, призванное устранить мелочную партийную опеку Вооруженных Сил. Правда, для этого в качестве подготовительной меры пришлось обновить состав Главного военного совета — коллегиального совещательного органа НКО. 24 июля его председателем ПБ утвердило нового наркома С.К. Тимошенко, членами: начальников Генштаба — Б.М. Шапошникова, Главного артиллерийского управления — Г.И. Кулика, командующего ВВС — Я.В. Смушкевича, командующих важнейшими военными округами, Киевского особого — Г.К. Жукова, Белорусского — Д.Г. Павлова, Ленинградского — К.А. Мерецкова, Московского — С.М. Буденного, а также начальника Главного политического управления РККА, члена ОБ Л.З. Мехлиса, секретарей ЦК А.А. Жданова и Г.М. Маленкова.
Несомненно, опираясь на их мнение и используя их поддержку, сторонники реформ подготовили и утвердили 12 августа на ПБ постановление «Об укреплении единоначалия в Красной Армии и Военно-Морском Флоте». Опубликованное уже на следующий день всеми газетами страны как указ ПВС СССР, оно гласило:
«В связи с тем, что институт военных комиссаров уже выполнил свои основные задачи, что командные кадры Красной Армии и Военно-Морского Флота за последние годы серьезно окрепли, а также в целях осуществления в частях и соединениях полного единоначалия и дальнейшего повышения авторитета командира — полновластного руководителя войск, несущего полную ответственность также и за политическую ра-
77
боту в частях, — Президиум Верховного Совета Союза ССР постановляет: 1. Отменить «Положение о военных комиссарах Рабоче-Крестьянской Красной Армии», утвержденное Центральным Исполнительным Комитетом и Советом Народных Комиссаров 15 августа 1937 г. № 105/1387. 2. Ввести в соединениях (корпусах, дивизиях, бригадах), частях, кораблях, подразделениях, военно-учебных заведениях и учреждениях Красной Армии и Военно-Морского Флота институт заместителей командиров (начальников) по политической части...»52.
Через четыре дня данное положение было распространено и на войска НКВД — пограничные, по охране железнодорожных сооружений, особо важных промышленных объектов, конвойные. И хотя полностью устранить партийное присутствие в Вооруженных Силах пока не удалось, его влияние на принятие решений командирами было сведено к минимуму.
Так обозначилось то направление в реформировании политической системы СССР, которое закрепила XVIII партийная конференция. Ее, дважды откладываемую из-за неопределенности, неустойчивости международного положения — сначала с июня на конец 1940 г., а затем на начало следующего года53, созвали только 15 февраля 1941 г., всего за четыре месяца до начала войны.
Второй из двух докладчиков, выступивших на ней, НА. Вознесенский, охарактеризовал развитие народного хозяйства за минувший год и представил план на текущий. При этом, как бы предвосхищая выступление наркома финансов А.Г. Зверева на предстоящей, восьмой сессии ВС СССР, он полностью обошел вопросы оборонной промышленности, спрятав расходы на нее в статьях «производство средств производства», «машиностроение», и совсем не упомянул о сбоях в промышленности, об их причинах, лишь бегло намекнув на одну из них — бюрократизм. В то же время сумел обрисовать реальную ситуацию, в которой ока-
78
залась страна. По предложению Вознесенского конференция, а затем и сессия должны были одобрением плана закрепить самостоятельность и независимость советского народного хозяйства от экономики капиталистических стран, особенно в металлургии и машиностроении. А кроме того, «возможностью прорыва перекрыть увеличение и создание новых государственных резервов»54.
Подобный подход к анализу экономических проблем был в определенной степени обусловлен вполне конкретными обстоятельствами — о них уже было сказано первым докладчиком, Маленковым.
Георгий Максимилианович успел довести до сведения делегатов, что план 1940 г. по отраслям оказался невыполненным, практически сорванным. Правда, сделал такое заявление Маленков довольно своеобразно, намеком, который нуждался в понимании слушателей и читателей. «Есть такие наркоматы, — заметил секретарь ЦК ВКП(б), — которые не только не выполнили плана 1940 года, но в сравнении с 1939 годом даже заметно уменьшили выпуск продукции». И в качестве примеров назвал наркоматы рыбной промышленности, стройматериалов, лесной промышленности, путей сообщения, морского и речного флота, текстильной, пищевой, легкой промышленности. Словом, только те, которые были связаны с выпуском мирной продукции и с транспортом. Лишь перейдя к работе конкретных предприятий, он расширил круг отстающих наркоматов — электропромышленности, тяжелого, среднего машиностроения, боеприпасов, черной и цветной металлургии. Тем самым докладчик дал понять: чуть ли не вся экономика страны не справилась в столь ответственный момент с выполнением плана, и предложил весьма своеобразный выход из положения.
Виноваты, несколько раз повторил Маленков, прежде всего обкомы и горкомы партии, которые «ослабили свою работу в области промышленности
79
и транспорта... полагая, что они не несут ответственности за их работу». Но тут же уточнил: ЦК ВКП(б) требует от горкомов, обкомов, ЦК компартий союзных республик отнюдь не руководства народным хозяйством, они должны только «проверять выполнение решений наркоматов предприятиями», «контролировать» последние. А далее он перечислил те позиции, по которым следует проводить проверку и осуществлять контроль: учет оборудования и сырья, равномерность выпуска продукции, технологическая дисциплина, освоение и внедрение новой техники, снижение себестоимости, материальное поощрение.
Чтобы ни у кого не возникло сомнения в ограниченности новых функций местных парторганов, в том числе и воссозданных промышленных отделов, Маленков уточнил: «Партийные организации обязаны помочь наркоматам и предприятиям навести порядок (выделено мною. — Ю. Ж.)», единоначалие на предприятиях, установленное никем не отмененным постановлением ЦК ВКП(б) от 7 сентября 1929 г., остается в силе, сохраняется как незыблемая основа системы управления.
Наконец, не обошел Маленков и коренные причины того, что привело к срыву выполнения годового плана. Непривычно самокритично отнес их на счет кадровой политики, за которую и отвечал, привел крайне удручающий анализ использования специалистов с высшим образованием. Как оказалось, 45 процентов, то есть 95 тыс. человек, были заняты на административной работе в наркоматах, 24 процента, или 51 тыс. человек, — в заводоуправлениях и только 31 процент — 68 тыс. человек — непосредственно на производстве. Именно поэтому, сделал определенный вывод Георгий Максимилианович, лишь 22 процента начальников цехов, 32 процента замначальников и 20 процентов начальников смен имеют высшее образование. «Аппарат, — подвел своеобразный промежуточный итог Маленков, — раздувает свои штаты и использует
80
инженеров и техников на канцелярской работе, отвлекая тем самым их с производства».
После подобного заявления могло показаться странным, даже алогичным утверждение Маленкова, что необходимо «иметь в городах, областях, краях и республиках с развитой промышленностью не одного, а несколько секретарей горкомов и обкомов партии по промышленности». Но вскоре все встало на свои места, ибо, как явствовало из продолжения доклада, основной функцией этих секретарей по промышленности должен стать подбор кадров для промышленности и транспорта, и не больше. Но при одном непременном условии — полностью изменить подход к этим кадрам.
Дата добавления: 2021-04-07; просмотров: 41; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!