ОБ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ 14 страница
--------------------------------
<1> Софистическое обоснование, предложенное в Справке, выглядит следующим образом: "...следует отметить, что статья 8.1 ГК РФ текстуально указывает на то, что она касается регистрации прав на имущество (очевидно, имея в виду в первую очередь вещные права). В отношении же исключительных прав регистрация осуществляется не в отношении прав на имущество, а в отношении самого имущества (исключительное право статьей 1226 ГК РФ признано имущественным правом, а статья 128 ГК РФ говорит о том, что имущественное право охватывается понятием "имущество")".
<2> См. об этом: Иванов А.А. Проблемы действия ст. 8.1 ГК РФ в отношении объектов интеллектуальной собственности // Вестник экономического правосудия. 2016. N 1; Рожкова М.А. СИП решил. Прав ли СИП? // ЭЖ-Юрист. 2016. N 2. С. 9.
С учетом сказанного следует признать, что было бы допустимо включить в раздел VII ГК РФ нормы, определяющие особенности государственной регистрации промышленной собственности и возникновения, обременения, изменения или прекращения соответствующих прав. Но это должны были быть лишь общие положения, но не подробная регламентация порядка такой регистрации, которая относится к сфере публичного, но не частного права.
3. Практикой подтверждена невозможность реализации идеи объединения в разделе VII ГК РФ всех норм об интеллектуальной собственности с исключением специальных законов в этой области.
|
|
|
В.А. Дозорцев всегда говорил о невыполнимости задачи исчерпывающей кодификации, исключающей специальное законодательное регулирование интеллектуальной собственности за рамками ГК РФ: "Принципиальный подход - исчерпывающая регламентация всех рыночных (и даже примыкающих к ним.) отношений в ГК - не может считаться правильным. Он не только ошибочен, но еще и совершенно не реалистичен и просто не осуществим" <1>.
--------------------------------
<1> Дозорцев В.А. Указ. соч. С. 359.
Этот вывод в полной мере подтвержден существующей реальностью - разработчикам, бесспорно, не удалось объединить все нормы, относящиеся к обороту интеллектуальной собственности, в разделе VII ГК РФ.
Например, не вошли в этот раздел Кодекса нормы антимонопольного законодательства, касающиеся некоторых объектов интеллектуальных прав, - такие нормы содержатся, в частности, в ст. ст. 14.4 и 14.5 Федерального закона "О защите конкуренции". В настоящее время ведется работа, направленная на расширение предметной области регулирования законодательства о конкуренции в части распространения его на оборот материальных носителей промышленной собственности - изобретений, полезных моделей, промышленных образцов. Причем предполагается применять законодательство о конкуренции не к самим объектам патентования, а к обороту товаров, в которых они воплощены: планируется, что пострадавшая сторона сможет не только потребовать выплаты компенсации или возмещения убытков, но и с помощью Федеральной антимонопольной службы привлечь нарушителя к административной ответственности в виде приостановления деятельности до устранения нарушения или запрета осуществлять незаконную деятельность.
|
|
|
Не были включены в раздел VII и нормы, определяющие особенности совершения таможенных операций в отношении товаров, содержащих объекты интеллектуальной собственности. Ранее эти нормы содержались в Таможенном кодексе РФ, затем в Таможенном кодексе Таможенного союза (гл. 45), а теперь в Таможенном кодексе Евразийского экономического союза. Таможенный кодекс ЕАЭС закрепляет положения, касающиеся не только контроля за правильностью определения таможенной стоимости товаров, в которых воплощены объекты интеллектуальной собственности, но и применения мер по защите интеллектуальной собственности. Причем действующий Таможенный кодекс сохраняет ту же особенность, на которую обращалось внимание и ранее <1>: таможенный контроль распространяется только на объекты авторских и смежных прав, а также на товарные знаки и наименования мест происхождения товаров, тогда как к компетенции таможни не относятся контроль за патентным контрафактом, а также обеспечение защиты прав на селекционные достижения, топологии интегральных микросхем и др. Указанное подтверждается п. 3 ст. 385 Кодекса, согласно которому к объектам интеллектуальной собственности, которые могут быть включены в единый таможенный реестр объектов интеллектуальной собственности государств-членов, относятся объекты авторского права и смежных прав, товарные знаки, знаки обслуживания и наименования мест происхождения товаров.
|
|
|
--------------------------------
<1> См., например: Панова Е.Н. Объекты интеллектуальной собственности: основные понятия, классификация, роль таможенных органов в обороте через таможенную границу РФ товаров, содержащих объекты интеллектуальной собственности // Право и экономика. 2009. N 12. С. 40; Трофимов С.В. О правовой сущности понятия "контрафакт" // Биржа интеллектуальной собственности. 2010. N 9. С. 14.
"Антипиратский закон" - Федеральный закон "О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты интеллектуальных прав в информационно-телекоммуникационных сетях", регулирующий возложение ответственности в виде блокирования сайтов, содержащих нелегальный контент и нарушающих авторские права, потребовал внесения соответствующих модификаций не только в раздел VII ГК РФ, но и в Гражданский процессуальный кодекс РФ, Арбитражный процессуальный кодекс РФ, а также в Федеральный закон "Об информации, информационных технологиях и о защите информации".
|
|
|
Нельзя не упомянуть и существование самостоятельного закона, касающегося деятельности, связанной "с правовой охраной результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, защитой интеллектуальных прав, приобретением исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, распоряжением такими правами", - Федерального закона "О патентных поверенных".
Сохранены "на своем месте" нормы, устанавливающие уголовную и административную ответственность за правонарушения в сфере интеллектуальной собственности, - соответственно в Уголовном кодексе РФ и Кодексе РФ об административных правонарушениях.
Существует и целый ряд федеральных законов, регламентирующих некоторые аспекты фирменного наименования (критику отнесения фирменного наименования к числу объектов интеллектуальных прав см. в § 2.2 настоящей работы). Так, В.А. Усанова в своем исследовании упоминает, в частности, Федеральные законы "Об акционерных обществах", "Об инвестиционных фондах", "О хозяйственных партнерствах", "О производственных кооперативах", "Об обществах с ограниченной ответственностью", "О сельскохозяйственной кооперации", "О ломбардах", "Об организации страхового дела в РФ", "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей", "О банках и банковской деятельности", "Об аудиторской деятельности", "О рынке ценных бумаг", "Об организованных торгах", "О клиринге, клиринговой деятельности и центральном контрагенте" и т.д. <1>.
--------------------------------
<1> Усанова В.А. Некоторые проблемы правового регулирования наименования юридических лиц // Научный вестник ВФ РАНХиГС. 2016. N 1. С. 59 - 68.
Данный список может быть продолжен. Но и в представленном виде изложенное подтверждает: несмотря на активное муссирование "концептуально новой" идеи о регламентации отношений в сфере интеллектуальной собственности только в ГК РФ с исключением любых специальных законов, на практике эта идея не реализована, да и со всей очевидностью не может быть реализована. Другое дело, что следование этой ошибочной идее, которая до сих пор позиционируется как концепт раздела VII ГК РФ, все чаще становится препятствием для адекватного развития отраслевого законодательства, регламентирующего эту сферу, и, следовательно, для повышения эффективности правовой охраны и защиты интеллектуальной собственности.
Например, эксперты отмечали очевидное несовершенство норм Уголовного кодекса РФ и Кодекса РФ об административных правонарушениях, явно нуждающихся в развитии и актуализации: "К сожалению, диспозиции статей 146, 147 и 180 УК РФ, обеспечивающих правовую защиту исключительных прав на ОИС (объекты интеллектуальной собственности. - Прим. М.Р.), сформулированы так же однобоко, как и соответствующие нормы Таможенного кодекса. Уголовная ответственность за неправомерное использование ОИС необоснованно ограничена лишь пятью-шестью видами объектов исключительных прав. Что касается содержания Административного кодекса РФ, то по данному предмету в нем приведена только одна статья прямого действия: "Нарушение авторских и смежных прав, изобретательских и патентных прав" (ст. 7.12). Данная норма содержит перечень ОИС, охраняемых от неправомерного использования, еще меньший по объему, чем в Уголовном и Таможенном кодексах. Такого рода несоответствия ничем не объяснимы и существенно снижают эффективность борьбы с контрафактом, количество которого год от года увеличивается (как в Российской Федерации, так и в целом в мире)" <1>.
--------------------------------
<1> Трофимов С.В. О правовой сущности понятия "контрафакт". С. 14.
Но более показательным в этом смысле будет пример противодействия реализации "четвертого антимонопольного пакета", которым предлагалось расширить влияние законодательства о конкуренции на интеллектуальную собственность. Важно отметить, что возражения разработчиков раздела VII ГК РФ против реализации этих инициатив, по сути, строились исключительно на посыле о недопустимости регулирования интеллектуальной собственности нормами антимонопольного законодательства (являющимися нормами административного законодательства), - подчеркивалось, что такое регулирование может осуществляться посредством норм только гражданского законодательства. Особый же акцент делается на том, что ГК РФ и без того содержит достаточный инструментарий для защиты интеллектуальной собственности от нарушений, который не нуждается в дополнениях.
Такой посыл является в корне неверным. Но, что еще более значимо, он вступает в противоречие, в частности, с Парижской конвенцией, ст. 10.bis которой обязывает государства - участников Конвенции обеспечить гражданам эффективную защиту от недобросовестной конкуренции, а ст. 10.ter - правовые средства для эффективного пресечения подобных действий. Более того, недобросовестная конкуренция упоминается в Парижской конвенции в качестве объекта промышленной собственности, что нередко выступало объектом критики и что послужило для Г. Боденхаузена основанием специально заметить: "Пресечение недобросовестной конкуренции (la 
de la concurrence 
) включено как объект охраны промышленной собственности по той причине, что часто посягательства на права промышленной собственности... или незаконное использование указания происхождения или наименования места происхождения являются и актами недобросовестной конкуренции. Однако Конвенция... закрепляет также общий принцип, согласно которому всякая конкуренция, противоречащая частным обычаям в области промышленности или торговли, образует акт недобросовестной конкуренции; кроме того, Конвенция приводит примеры такой недобросовестной конкуренции" <1>.
--------------------------------
<1> Боденхаузен Г. Парижская конвенция по охране промышленной собственности. Комментарий / Пер. с фр. Н.Л. Тумановой; под ред. М.М. Богуславского. М.: Прогресс, 1977. С. 39.
В.П. Арсентьев, подчеркнув, что Парижская конвенция не устанавливает, в каком нормативном правовом акте должны быть закреплены соответствующие положения, обозначает особенности Конвенции в части регулирования недобросовестной конкуренции: "...во-первых, имеется перечень ее форм, который надо рассматривать как минимальный для стран - участниц Парижского союза. Эти формы являются общепризнанными видами недобросовестной конкуренции и представляют собой действия, вызывающие смешение, дискредитацию и использование вводящих в заблуждение указаний и утверждений. Наличие в Парижской конвенции общего определения недобросовестной конкуренции в сочетании с указанием на ее конкретные формы дает возможность создать в национальном законодательстве стран-участниц механизм реагирования на появление новых видов недобросовестных действий в этой сфере борьбы с ними; во-вторых, ввиду того что перечень запрещенных форм недобросовестной конкуренции законодательства не является исчерпывающим, любое государство может включать в национальное законодательство и другие действия, которые оно оценивает так же. К таким действиям чаще всего законодательство различных стран в настоящее время относит нарушения законодательства о коммерческой тайне, о рекламе, о нарушениях прав промышленной собственности ("присвоении чужих достижений")" <1>.
--------------------------------
<1> Арсентьев В.П. Недобросовестная конкуренция: национальное и международное регулирование // Марийский юридический вестник. Вып. 1; https://cyberleninka.ru/article/n/nedobrosovestnaya-konkurentsiya-natsionalnoe-i-mezhdunarodnoe-regulirovanie.
Вследствие сказанного можно заключить, что пресечение недобросовестной конкуренции является одним из аспектов защиты интеллектуальной собственности, требующим постоянного внимания ввиду появляющихся новых форм злоупотреблений и, соответственно, законодательного урегулирования. Возражения против дополнения и конкретизации законодательства в этой сфере препятствуют не только совершенствованию самого законодательства о конкуренции, но и эффективному развитию правовой охраны и защиты интеллектуальной собственности.
В развитие сказанного хотелось бы заметить, что в рамках всеобщей "цифровизации" и бурного развития информационных технологий сфера интеллектуальной собственности приобретает все большее значение. И существующий сегодня запрет на специальное законодательство в области правовой охраны и защиты интеллектуальных прав, вне всяких сомнений, будет тормозить введение необходимого правового нормирования, что негативно скажется на развитии не только отечественного законодательства, но и экономики в целом.
4. Нуждается в исправлении стиль изложения норм законодательства, регламентирующего интеллектуальную собственность.
Манеру изложения материала в разделе VII ГК РФ (но не всего Кодекса в целом) сложно оценить положительно. Еще на стадии проекта стиль раздела VII подвергался экспертами критике: "Многословный и тяжелый для восприятия стиль изложения демонстрирует слабую юридическую технику, а также далеко не блестящее знание государственного языка Российской Федерации. Проект не отвечает одному из безусловных требований к закону - четкости и лаконизму изложения его норм. В законе должна быть минимизирована многовариантность его толкования, чего, к сожалению, не удалось достичь разработчикам законопроекта. В этой связи хотелось бы напомнить о том, что отсутствие четких формулировок всегда на руку нарушителям закона и вредит правообладателям, поскольку затрудняет защиту прав" <1>.
--------------------------------
<1> Некоторые размышления о проекте части IV ГК РФ Ирины Тулубьевой и Виктора Осипова // http://www.unescochair.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=81&Itemid=7.
Названные недостатки так и не были исправлены: текст действующей редакции раздела VII ГК РФ отличается нарочитой усложненностью - перегруженностью синтаксических конструкций, множеством придаточных предложений. Нельзя не замечать и наличие в нем массы уточнений, не несущих какой-либо смысловой нагрузки, длиннот и многократных необоснованных повторов, серьезно препятствующих уяснению сути содержащихся в данном разделе конструкций и положений. По всей видимости, это стало одной из причин того, что "законодательные новеллы в части регламентации положений об интеллектуальных... правах в полной мере не способствовали ясности в понимании системы интеллектуальных прав" <1>.
--------------------------------
<1> Синицын С.А. Некоторые тенденции развития российского гражданского законодательства: влияние доктрины и зарубежного опыта // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2015. N 5 (54). С. 872.
Вероятно, как достижение рассматривается разработчиками раздела VII сокращение оборота "результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий" до клише "результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации", встречающегося практически в каждом абзаце статей раздела VII. Оно, бесспорно, стало привычным, но продолжает утяжелять текст, особенно при его неоднократном использовании в одном абзаце, а то и предложении.
Например, абз. 3 п. 1 ст. 1229 ГК РФ сформулирован следующим образом: "Другие лица не могут использовать соответствующие результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации без согласия правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Кодексом. Использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации (в том числе их использование способами, предусмотренными настоящим Кодексом), если такое использование осуществляется без согласия правообладателя, является незаконным и влечет ответственность, установленную настоящим Кодексом, другими законами, за исключением случаев, когда использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации (выделено мной. - М.Р.) лицами иными, чем правообладатель, без его согласия допускается настоящим Кодексом".
Замена длинного клишированного выражения "результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации", например, коротким выражением "объекты прав", сокращение повторений и ненужных уточнений уже значительно упростили бы текст этого абзаца: "Другие лица не могут использовать соответствующие объекты прав без согласия правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Кодексом. Использование объектов прав, если оно осуществляется без согласия правообладателя, является незаконным и влечет ответственность, установленную законом, за исключением случаев, когда использование без согласия правообладателя допускается настоящим Кодексом".
Но подобная (по сути редакционная) работа, способствующая общедоступности раздела VII для понимания, проведена не была. В итоге язык рассматриваемого раздела малопонятен, а объем искусственно увеличен за счет длиннот, а также ничем не обусловленных уточнений и повторений. Это делает раздел об интеллектуальной собственности практически недоступным для большинства граждан и малопонятным даже для профессиональных юристов. При "наслоении" проблематики цифровой сферы законодательство об интеллектуальной собственности грозит стать вовсе "недосягаемым" для понимания.
Можно было бы списать существующее положение вещей на то, что ГК РФ ориентирован на профессиональных правоприменителей, подобно тому, как немецкий исследователь Ганс Доле, отмечая отсутствие в ГГУ такого качества, как простота, признает: "...думается, что законодатель махнул на это рукой и склонился на сторону тех, кто придерживается мнения, что кодексы создаются не для профана, а для судьи; их значение состоит в том, чтобы... быть понятными судье, профану же они могут быть непонятными" <1>. Однако раздел VII точно так же весьма сложен и для правоприменителей, что проявляется на практике (достаточно часто) в неправильном применении закона и влечет за собой необоснованный отказ в защите прав лиц, права которых нарушены. В связи с этим представляется верным обозначить позицию Р. Кабрияка, подчеркивающего: "Наблюдаемое в современном мире бесспорное усложнение права не может в качестве неизбежной реакции не усиливать стремление к составлению понятных всему населению кодексов, иначе под угрозу ставится принцип равенства граждан перед законом, но, с другой стороны, чем сложнее право, тем труднее реализовывать задачу по его достойному изложению" <2>.
Дата добавления: 2021-04-06; просмотров: 85; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!