Трип десятый, или Малкут прощается с Землёй 9 страница
— Добрый вечер, — обратился Пирсон к Уотерхаусу. — Как поживает моя девушка Стелла?
— С каких это, на хрен, пор ты называешь её «своей девушкой»? — угрожающе рявкнул Уотерхаус.
— Остынь, брат, — урезонил его Пирсон.
— Никакой я тебе не «брат». Отвечай на вопрос.
— С какой помойки ты вылез вместе со своим вопросом? — поинтересовался Пирсон.
— Роберт трахает только белых женщин, Отто, — сказал Хагбард. — Я уверен, он никогда не спал со Стеллой Марис.
— А ты не будь слишком уверенным, — заметил Пирсон.
— Не шути с Отто, Роберт, — посоветовал Хагбард. — Он специализируется на убийстве чернокожих. Мало того, он только что убил своего первого белого человека и ещё не знает, насколько это ему понравилось.
— Раньше я не представлял себе, что такое убийство, — отозвался Уотерхаус. — Все эти годы я был психом и, убивая, получал удовольствие, поскольку не понимал, что делаю. Лишь теперь, убив Фланагана, я понял, чем занимался, и теперь мне кажется, что я по второму кругу убиваю тех, кого уже убил.
По его щекам потекли слезы, и он отвернулся.
— Ну и ну, — тихо сказал Пирсон. Затем он повернулся к Хагбарду: — Ну что ж, твой выход.
Они вместе подошли к микрофону. Кое‑кто из слушателей стал хлопать, требуя музыки. Но большинство хранило молчание, с замиранием сердца ожидая, что будет дальше.
Пирсон произнёс в микрофон:
— Братья и сестры, перед вами Свободный Человек Хагбард Челине, отличный чувак и самый клёвый мужик на Земле. Послушайте его: он введёт вас в курс дела.
|
|
Затем он почтительно уступил микрофон Хагбарду. В полной тишине Хагбард произнёс:
— Как вам только что сказал Кларк Кент, меня зовут Хагбард Челине…
(В Мэд‑Доге Джон Диллинджер и Джим Картрайт играли в шахматы. Внезапно звучавшая из радиоприёмника музыка стихла и диктор произнёс: «Мы прерываем нашу музыкальную программу для специального сообщения из Вашингтона».
Джон сделал ход конём и сказал:
— Шах и мат. Могу поспорить, будет выступать президент. Вся надежда на то, что мой брат успеет найти этого пропавшего сутенёра, пока дела не станут совсем плохи.
Картрайт угрюмо разглядывал доску. — Да, шах и мат, — наконец признал он. — Надеюсь, твой второй брат и Хагбард смогут уладить проблему в Ингольштадте, — добавил он после того, как они, повинуясь рефлексу, приобретённому в результате многолетнего сидения перед телевизором, уставились на радиоприёмник…)
Плохо быть женщиной, но быть чернокожей женщиной ещё хуже. Я чувствую себя треснувшим львом (я размышляю как Саймон) с дыркой посередине (именно она интересует мужчин, эта дырка). Кислота довела меня до агонии, а потом затянула трещину, и я стала целостным Львом, готовым уничтожать своих врагов. Я поняла моего отца, мне стало ясно, почему он считал, что должен противостоять белым, даже если это в конце концов его и убьёт. Конный рыцарь пересёк пустошь, пустыню вокруг Лас‑Вегаса, но она оказалась шахматной доской; он поднял огненный жезл и воскликнул: «Власть — Чёрным!» Это был Хасан ибн Саббах, мой любовник, мой враг, Чёрный Христос, бабуин с безумной ухмылкой. Внутри каждой женщины скрыт сердитый мужчина, пытающийся выйти наружу, — мужчина‑женщина с глазами совы, и меня охватывает радость, когда мой клитор начинает расти и превращаться в пенис. Я стала моим отцом и теперь ничего не боюсь. Я могу уничтожить весь мир, метнув глазом молнию, словно Шива. МОЙ ПЕНИС — ЭТО НЕВИДИМЫЙ ЗВЁЗДНЫЙ РУБИН, МУЖЧИНЫ СГОВОРИЛИСЬ И ЗАСТАВЛЯЮТ МЕНЯ ЕГО СКРЫВАТЬ, ПОЭТОМУ Я ВЫНУЖДЕНА ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ИХ ПЕНИСАМИ. Я двуликая, вечно обманывающая, как все женщины; обман — наша единственная защита, и я понимаю это все отчётливее, по мере того как растёт моё безумие. Запах гашиша, с привкусом мускуса, который доносится со стороны жилого автоприцепа «Пластикового каноэ», напоминает меня — женское растение с мужской силой; они пригвоздили меня к кресту (буквально), но крест воздвигнут внутри вращающегося огненного колёса. О Святой Моисей! Не Эриду, а Будду я нахожу в своей шишковидной железе. Третий глаз открывается. Я — земля под твоими ногами, я — Билли Фрешетт, имя мне — легион, есть миллионы меня, я нашествие саранчи, уничтожающей вашу Технологию Белых Мужчин. Он произносит: «Меня зовут Хагбард Челине». Они продают героин в моей школе (именно так получают образование чернокожие дети в Чикаго). Саймон все ещё пытается провести меня через это, сейчас он говорит: «Смерть над нами не властна», и я стараюсь поверить, что над нами властна Любовь, но сначала мне нужно потратить мою ненависть, до последнего гроша, ведь они заставили меня убить моего ребёнка. Я и вправду схожу с ума от возбуждения, я хочу почувствовать жезл Саймона в своей чаше, и ещё я знаю, что истинный Бог выше бога, а настоящие Иллюминаты выше иллюминатов, есть Тайное Общество за тайным обществом: иллюминаты, с которыми мы сражаемся, — марионетки в руках других Иллюминатов, и мы тоже.
|
|
|
|
МЕНЯ ЗОВУТ ХАГБАРД ЧЕЛИНЕ. КАРНАВАЛ ОКОНЧЕН. ИГРОКИ, СНИМИТЕ МАСКИ.
— Странно такое слышать от Жабы из Тоуд‑Холла, — пробормотал, ни к кому не обращаясь, Фишн Чипе. Голос грохотал:
|
|
МЕНЯ ЗОВУТ ХАГБАРД ЧЕЛИНЕ.
ПРОШУ НЕ УСТРАИВАТЬ ПАНИКУ, КОГДА ВЫ УСЛЫШИТЕ ТО, ЧТО Я ДОЛЖЕН ВАМ СООБЩИТЬ.
И тут Чипе увидел, что это не Жаба из Тоуд‑Холла и даже не зловещий Святой Жаба, а просто хорошо одетый итальяшка с двумя лицами, одним улыбающимся, а другим — гневно хмурящимся. — Знаете, — громко произнёс 00005, — я уверен, что в той воде был проклятый наркотик.
МЕНЯ ЗОВУТ ХАГБАРД ЧЕЛИНЕ.
ПРОШУ НЕ УСТРАИВАТЬ ПАНИКУ,
КОГДА ВЫ УСЛЫШИТЕ ТО,
ЧТО Я ДОЛЖЕН ВАМ СООБЩИТЬ.
БУДЬТЕ ОЧЕНЬ ВНИМАТЕЛЬНЫ.
Я ПРИШЁЛ СКАЗАТЬ,
ЧТО ВАШИМ ЖИЗНЯМ УГРОЖАЕТ СЕРЬЁЗНАЯ ОПАСНОСТЬ.
В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ ОЗЕРО ТОТЕНКОПФ ОГИБАЕТ АРМИЯ,
ОНА ДВИЖЕТСЯ СЮДА, ЧТОБЫ ЗВЕРСКИ УБИТЬ ВСЕХ,
КТО ПРИСУТСТВУЕТ НА ФЕСТИВАЛЕ.
— Господи, — сказал Джордж, — это не сработает. Он все преподносит не так. Ему никто не поверит. Они будут над ним смеяться. Три четверти из них даже не понимают по‑английски.
— Ты так думаешь? — спросил Малаклипс. — Тебе кажется, он говорит по‑английски? А по‑моему, на древнегреческом диалекте Афин пятого века до нашей эры, причём мне все понятно.
— Как это?
— На самом деле он говорит по‑норвежски или по‑итальянски, поскольку знает эти языки лучше других. Он использует то, что я называю «трюком Пятидесятницы», который в «Деяниях апостолов» описывается как говорение на иных языках. В пятидесятый день после смерти Иисуса, когда все апостолы собрались вместе, над их головами появились огненные языки. А потом они пошли проповедовать толпам народу из разных стран, и каждый человек услышал проповедь на своём языке и в самой убедительной для него форме. Таким способом они обратили в христианство десятки тысяч людей. Именно я устроил этот трюк, хотя никто об этом так и не узнал.
— Говорение на языках! — воскликнул Джордж в изумлении. — Обычно об этом рассказывают на уроках Библии: «И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут»[24].
( — Не обманывай себя, Джордж. Ты прекрасно знаешь, что мгновение назад я была Мэвис.)
— Огромная чёрная женщина… гётевская Матерь‑Ночь, — говорил кто‑то, но я размышляла о позе «69» с Саймоном, о, этот парень знает, как можно доставить наслаждение женщине, дать ей почувствовать себя королевой на троне, и меня не волнует, если он знает, что я коп, потому что на этом плане радость сменяется скорбью, да, я всегда буду раздвоена, а в центре Бога всегда будет пустота, и на лице моем маска ночи вроде той, о которой я читала у Шекспира, когда училась в школе, я река, жёлтая от сточных вод, а сосать — грязное слово, но что же ещё символизирует знак Рака, или весь этот Инь‑Ян, Господи, я любила это делать, женщины, утверждающие, что они этим не занимаются, просто лгуньи, я ненавижу его и люблю его, вечная двойственность, а тот детектив, который хотел меня тогда похвалить, сказал: «Да ты баба с яйцами», интересно, как бы ему понравилось, скажи я ему: «Да ты мужик с сиськами», трон за троном опрокидываются в пустоту, и при этом у меня есть сила, которой все они поклоняются в их троицах, а пирамиды — это символы влагалища, и я снова возбуждена, но все, что я хочу, — это чтобы он мною овладел, я не могу сейчас веселиться, не могу говорить, я вижу лицо моего отца, но оно серебряное а не чёрное и вдруг я понимаю что у Джо Малика есть пистолет и что в нем даже есть серебряная пуля Матерь Божья неужели он считает что Хагбард не человек я ощущаю запах смеси опиума с гашишем в «Пластиковом каноэ» серьёзные ребята я чувствую проходящую через меня энергию я в шатре и меня трахают все мужчины я Мэвис и Стелла и мать всех их я Деметра и Фрейя и Кибела а также Эрида и Нефтида Чёрная Сестра Исиды о которой никто не смеет говорить и я могу даже понять почему Джо Малик взорвал свой офис это была ловушка и Хагбард в неё попал Джо теперь знает его тайну.
— Обычно об этом рассказывают на уроках Библии: «И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут». И «узрит всякая плоть в одно мгновение»[25].
Малаклипс улыбнулся.
— Чтобы пройти тренинг Пятидесятницы, надо умереть. Это первое, последнее и промежуточное слово, Каллисти. Наверняка на уроках тебя награждали призами, когда ты цитировал наизусть стихи из Библии, Джордж.
— Могли бы, но учителю не нравилось моё поведение.
— Отлично. Видишь ли, я обучил Хагбарда трюку Пятидесятницы. То, что он говорит, кажется тебе неправдоподобным, потому что тебя не нужно убеждать. Все остальные ощущают в его словах столько эмоций и риторики, сколько им необходимо для мотивации. Классная это штука, трюк Пятидесятницы.
Все стало твёрдым и трехмерным и я почувствовала как из меня изливается прощение словно психологические месячные но в виде воды а не крови я даже простила «Американскую Медицинскую Ассоциацию» всех четверых по отдельности несомненно я была Исидой пурпурно‑синей и скрытой под вуалью и даже если в этом озере оживал Посейдон я и его прощала Он был покрыт оливками и трилистниками зелёный водяной бог сверкающий как аметист единорог с гигантским рогом а затем он стал Индрой заклинателем дождя чей громовой голос был замаскированным блаженством я подчинилась ему и положила куклу в тетраэдр мне нечего бояться ибо все что произойдёт станет благодеянием ибо Сверкающие спустились принеся белый огонь на красную землю работа будет закончена в наслаждении а не в муках ведь я же знала Джо Малик выяснил что служебные записки Пат Уэлш были липой ибо Хагбард хотел чтобы он это выяснил и заложил бомбу и даже появился здесь сегодня с пистолетом так что все это имеет смысл если есть модель земного шара с чёрным светом вспыхивающим при каждой смерти и белым светом вспыхивающим всякий раз когда кто‑то кончает чтобы ему казалось что он излучается все время вот почему так здорово быть женщиной я могу кончать и кончать и кончать о Господи столько раз сколько я хочу а мужчины даже Саймон вряд ли могут кончать чаще одного раза за ночь и это значит что мисс Форбз в первом классе нуждалась в хорошем сексе но я могу простить и её
ЛЕДИ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ, ПРЕЗИДЕНТ СОЕДИНЁННЫХ ШТАТОВ
— Все должны покинуть зону фестиваля, — продолжал Хагбард. — Воскресшие нацисты намерены безжалостно убить всех вас. К счастью, нам хватило времени соорудить для вас путь к спасению. Смотрите!
Он вытянул руку по направлению к озеру, и в ту же секунду луч прожектора осветил огромный понтонный мост, перекинутый по диагонали с восточного берега, где находилась зона фестиваля, на северо‑западный берег. Этот мост в течение часа бесшумно соорудила команда Хагбарда, воспользовавшись неоценимой помощью Говарда и его дельфинов.
— Вот это да, — сказал Джордж Малаклипсу. — Ты обязательно назови это «трюком Красного Моря».
Хагбард воздел руки.
— Я назвал это Мостом Адама Вейсгаупта. Сейчас все встанут и организованно пройдут к мосту, чтобы перейти через озеро.
МОИ СООТЕЧЕСТВЕННИКИ, АМЕРИКАНЦЫ! С ТЯЖЁЛЫМ СЕРДЦЕМ Я ОБРАЩАЮСЬ К ВАМ ВОТ УЖЕ ВО ВТОРОЙ РАЗ ЗА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ. МНОГИЕ БЕЗОТВЕТСТВЕННЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ОТРЕАГИРОВАЛИ НА НАЦИОНАЛЬНОЕ БЕДСТВИЕ СУМАСШЕСТВИЕМ И ЖИВОТНОЙ ПАНИКОЙ И СТАЛИ УГРОЗОЙ ДЛЯ ОСТАЛЬНЫХ. Я ВНОВЬ ЗАВЕРЯЮ ВАС СЛОВАМИ ВЕЛИКОГО ЛИДЕРА ПРОШЛОГО, ЧТО НАМ НЕЧЕГО БОЯТЬСЯ, КРОМЕ НАШЕГО СТРАХА.
Лицо на телевизионном экране выражало абсолютную уверенность, и многие граждане почувствовали слабый проблеск надежды; в действительности же Президент себя не помнил, наглотавшись демерола; когда чуть раньше в тот же день горел Белый Дом, его самое конструктивное предложение звучало так: «Давайте перед уходом поджарим зефира». ДАЖЕ СЕЙЧАС, ПОКА Я С ВАМИ ГОВОРЮ, ДИРЕКТОР ФБР ЗАВЕРЯЕТ МЕНЯ, ЧТО ЕГО ЛЮДИ СЖИМАЮТ КОЛЬЦО ВОКРУГ ЕДИНСТВЕННОГО ПЕРЕНОСЧИКА ВОЗБУДИТЕЛЯ ЧУМЫ, ВЫЗВАВШЕГО ВСЮ ЭТУ ИСТЕРИЮ. ЕСЛИ ВЫ ОСТАНЕТЕСЬ В СВОИХ ДОМАХ, ТО ОКАЖЕТЕСЬ В БЕЗОПАСНОСТИ И С БЕДСТВИЕМ БУДЕТ ПОКОНЧЕНО.
— Можно отправить армию на западный берег озера, чтобы их перехватить, — сказал Вильгельм.
( — Розовые бутоны, — воскликнул Джон Диллинджер. — Какого черта он притащил в пещеру полный чемодан бутонов?)
Вдруг все поднялись со своих мест и куда‑то пошли Саймон заботливо меня вёл я вновь вернулась в настоящее время между Хагбардом и «Американской Медицинской Ассоциацией» происходило самое настоящее сражение а это означает что кто‑то его проиграет Адские Врата разверзлись и я едва передвигала ноги голова папы на полу полицейского участка в Мемфисе и эти копы топчут и топчут его ногами как только они не проткнули ему бок копьём когда вошли в раж и как я могу в реальности такое простить это же просто наркотик а втайне я буду всегда ненавидеть белых даже Саймона если это Страшный Суд то я знаю что Христос сделает с каждой голубоглазой сволочью они обладают всей властью и затевают все войны они затрахали планету их единственный бог это Смерть они уничтожают все живое гигантский светловолосый бог Тор размахивает молотом и уничтожает все цветные расы красная алая красная кровь на этом молоте чёрная кровь особенно но Хагбард это Гор и поэтому он всегда будет сражаться и убивать до конца времён а женщины и дети главные жертвы только плоть священна а люди убийцы плоти каннибалы.
— Сколько их, по‑твоему? — сонно спросил лидер «Закрытой корпорации».
— Шестьсот шестьдесят шесть, — ответил кто‑то из его группы. — Если в Вальпургиеву ночь принести в жертву петуха в пентаграмме, то всегда будет шестьсот шестьдесят шесть.
— Они идут к нам, — так же сонно продолжал говорить лидер группы. — Чтобы поклоняться нам и служить.
Музыканты рок‑группы «Закрытая корпорация» сидели неподвижно, дожидаясь прибытия шестисот шестидесяти шести рогатых и хвостатых демонов, за приближением которых они наблюдали… Выйдя из пещеры Леман, Сол заполняет шприц противоядием. — Чур, я первый, — говорит Джон Герберт Диллинджер, закатывая рукав… В ЭТОТ ЧАС, КОГДА ВАШЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО РАССЧИТЫВАЕТ НА ПОЛНОЕ ДОВЕРИЕ С ВАШЕЙ СТОРОНЫ…
Обстрелянный градом пуль, Президент валится за трибуну. Пока он плыл в демероловой безмятежности к смерти, зрители могли видеть на его лице все то же выражение решимости и уверенности. — О Господи! — послышался за кадром голос диктора… В Мэд‑Доге Джон Гувер Диллинджер вопросительно смотрит на Джима Картрайта. «Кто за этим стоит? — спрашивает он, пока диктор что‑то истерически тараторит. — Судя по всему, стреляли из пяти разных мест пресс‑центра, но, возможно, Президент жив…» Кто‑то отчётливо и безнадёжно произносит вблизи микрофона: «Разворотили всю его сраную голову. Сплошное месиво…» В Нью‑Йорке Августейший Персонаж, один из тех немногих, кто не бунтовал и не слушал телевизионное обращение Президента, с увлечением читает книгу «Атлант расправил плечи»…
— Вы черепаха? — спрашивает Леди Велькор.
— А? — переспрашивает Дэнни Прайсфиксер.
— Нет, ничего, — торопливо произносит она. Прайсфиксер слышит, как она обращается к другому мужчине: «Вы черепаха?»
— Можно отправить армию на западный берег озера, чтобы их перехватить, — предложил Вильгельм.
— Nein, — отказался Вольфганг; он стоял в медленно движущейся штабной автомашине и изучал ситуацию в полевой бинокль. — Этот verdammte[26]мост проложен до северного берега озера. Они могут идти напрямик, а наши люди идут в обход. Прежде чем мы до них доберёмся, они успеют перейти на ту сторону озера.
— Артиллерия может обстрелять мост прямо отсюда, — заметил Вернер.
— Артиллерийский огонь вести нельзя, — объяснил Вольфганг. — Сюда устремится вся армия Западной Германии и помешает нашему наступлению на восток. Если западные немцы начнут с нами сражаться, вряд ли восточные немцы совершат ту ошибку, на которую мы рассчитываем. Они не примут нас за вторгнувшуюся западногерманскую армию. Русские будут заблаговременно предупреждены, и весь план провалится.
— Тогда пропустим эту фазу, — сказала Винифред. — Слишком много препятствий. Давай немедленно направимся на восток, и черт с ними, с этими фестивальщиками. — И снова nein, дорогая сестричка, любовь моя, — не согласился Вольфганг. — В отеле «Дунай», в старом люксе фюрера, двадцать три кандидата, в том числе и сам Гитлер, ожидают трансцендентальной иллюминации. Массовая гибель всех вот этих людей переведёт наших кандидатов на энергетический план, даруя им вечную жизнь. И я не позволю этому Scheisskopf[27] Хагбарду Челине помешать последовательному осуществлению нашего плана. Надо показать ему раз и навсегда, кто хозяин. И всем остальным Schweinen[28] — Диллинджеру, Дили‑Ламе, Малаклипсу, и даже Старухе, если она тут. Если все они находятся здесь, у нас есть шанс раз и навсегда уничтожить противника ещё до начала имманентизации Эсхатона, а не в финале.
— Но мы не догоним этих молодых, — сказал Вильгельм.
— Догоним. Должны догнать. Чтобы перевести всех через понтонный мост, понадобится много, очень много времени, они ведь идут пешком. А у нас есть транспорт. Мы их догоним, когда половина из них ещё даже не выйдет на мост. Они будут идти, сбившись в кучу, и на мосту станут прекрасной мишенью для автоматов. Мы попросту перестреляем их. Мы потратили годы, создавая себе имя лучшей рок‑группы мира, чтобы организовать фестиваль в Ингольштадте, заманить всех этих людей на берег озера Тотенкопф и окрасить кровью его священные воды. Неужели мы упустим свой шанс?
— Блестящий план. Я согласен, — произнёс Вильгельм.
— Тогда мы должны двигаться на полной скорости, — сказал Вольфганг. Он повернулся к машине, следовавшей позади, и крикнул: « Vorwarts[29] на максимальной скорости!» Генерал СС Ханфгайст, шевеля почерневшими губами, повторил приказ своим подчинённым. Танки, мотоциклы и бронетранспортёры двинулись по дороге с удвоенной скоростью.
Это было замечено дозором, выставленным на одной из осветительно‑акустических башен. Предупреждение передали на сцену. Роберт Пирсон сказал в микрофон: «С прискорбием вынужден вас проинформировать, что эти скоты приближаются на большой скорости. Пожалуйста, без паники. Просто прибавьте шагу».
— Джон, — крикнул Хагбард через дверь золотого шатра, — да хватит же, ради Дискордии. Выходи и дай зайти Малаклипсу.
— А я считал тебя бестелесным, — сказал Джордж.
— Знай ты меня подольше, заметил бы, что я часто ковыряю в носу, — сказал Сартроподобный призрак. — Фью, — присвистнул Джон‑Джон Диллинджер, выходя из шатра, — кто бы мог подумать, что в старике ещё столько прыти? Она сказала, чтобы после Мала зашёл Джордж.
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 57; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!