Всё нам Байрон, Гёте, мы, как дети...
Айзенберг М. 2 стихотворения на выбор.
1
Пивной ларек берет под козырек,
прося не покидать его надолго.
Я отхожу, но не даю зарок:
сегодня день сомнительного толка.
На выставку заглянешь просто так
и вдруг услышишь точное словцо
или заметишь девушку-мулатку...
И вот весь этот джаз или сквозняк
умоет опаленное лицо,
разглаживая траурную складку.
2
Красные Ворота
Голод? Голода не было.
Был до конца концов
в облаке цвета пепла
мелкий набор свинцов.
Съевшие тонну пыли,
сто килограмм песка,
рады, чтоб их лепили
из одного куска,
люди читали, чтили,
знали наверняка
строчечный след несчастий,
воздуха трафарет –
облачно-серой власти
самый большой секрет.
2. Бродский И.
Север крошит металл, но щадит стекло...
Север крошит металл, но щадит стекло.
Учит гортань проговаривать ‘впусти’.
Холод меня воспитал и вложил перо
в пальцы, чтоб их согреть в горсти. Замерзая, я вижу, как за моря
солнце садится и никого кругом.
То ли по льду каблук скользит, то ли сама земля
закругляется под каблуком. И в гортани моей, где положен смех
или речь, или горячий чай,
все отчетливей раздается снег
и чернеет, что твой Седов, ‘прощай’.
Это – ряд наблюдений.В углу-тепло.
Это — ряд наблюдений. В углу — тепло.
Взгляд оставляет на вещи след.
Вода представляет собой стекло.
Человек страшней, чем его скелет.
Зимний вечер с вином в нигде.
Веранда под натиском ивняка.
Тело покоится на локте,
как морена вне ледника.
|
|
|
Через тыщу лет из-за штор моллюск
извлекут с проступившем сквозь бахрому
оттиском ‘доброй ночи’ уст,
не имевших сказать кому.
Гребенщиков Б.
Она.
Она может двигать,
Она может двигать собой;
Она может двигать,
Она может двигать собой,
В полный рост -
она знает толк в полный рост;
Мама, что мы будем делать,
Когда она двинет собой?
Алый шелк, вещие сны
Ветви ивы, фазы луны
В полный рост,
Она знает толк в полный рост;
Мама, что мы будем делать,
Когда она двинет собой?
Кроткий нрав, возвышенный чин,
Великая стройка, новый почин -
В полный рост,
Она знает толк в полный рост!
Источник teksty-pesenok.ru
Мама, что мы будем делать,
Когда она двинет собой?
Она может двигать,
Она может двигать собой;
Она может двигать,
Она может двигать собой.
В полный рост -
Она знает толк в полный рост.
Мама, что мы будем делать,
Когда она двинет собой?
В озере слов.
В озере слов я нашел свою душу,
Читая следы свои на зеркалах.
Ты думаешь, я буду вечно послушен?
Думай, пока это так;
Когда-нибудь в час неясный и сонный
Снова проснутся в глазах облака;
Придет этот час, и я уйду вместе с солнцем
Дорогой, ведущей в закат.
|
|
|
Здесь так забавно
ЭТО КНИГА, А НЕ СТИХ
Кибиров Т.
Серо-буро-малиновый вечер...
Серо-буро-малиновый вечер.
В осень впал посмурневший июнь.
Небосвод этот бедный не вечен.
Ты и сам не хорош и не юн.
Начинается дожьдь потихоньку.
Шепелявит в листве ветерок.
Инвалидке соседской вдогонку
кривоногий протявкал щенок.
Ты задерни зеленые шторы,
чай поставь и нарежь колбасу.
Он не вечен, сей мир беспризорный.
Пожалей его. Не обессудь.
Чайник кипит. Телик гудит...
Чайник кипит. Телик гудит.
Так незаметно и жизнь пролетит.
Жизнь пролетит, и приблизится то,
что атеист называет Ничто,
что Баратынский не хочет назвать
дочерью тьмы, ибо кто ж тогда мать?
Выкипит чайник. Окислится медь.
Дымом взовьется бетонная твердь.
Дымом развеются стол и кровать,
эти обои и эта тетрадь.
Так что покуда чаевничай, друг.
Время подумать, да все недосуг.
Время подумать уже о душе,
а о другом поздновато уже.
Думать. Лежать в темноте. Вспоминать.
Только не врать. Если б только не врать!
Вспомнить, как пахла в серванте халва
и подобрать для серванта слова.
Вспомнить, как дедушка голову брил.
Он на ремне свою бритву точил.
С этим ремнем по общаге ночной
шел я, шатаясь. И вспомнить какой
цвет, и какая фактура, и как
солнце, садясь, освещало чердак.
Чайник кипел. Примус гудел.
Толик Шмелев мастерил самострел.
|
|
|
Кушнер А.
Не так ли мы стихов не чувствуем порой...
Не так ли мы стихов не чувствуем порой,
Как запаха цветов не чувствуем? Сознанье
Притуплено у нас полдневною жарой,
Заботами… Мы спим… В нас дремлет обонянье…
Мы бодрствуем… Увы, оно заслонено
То спешкой деловой, то новостью, то зреньем.
Нам прозу подавай: всё просто в ней, умно,
Лишь скована душа каким-то сожаленьем.
Но вдруг… как будто в сад распахнуто окно, —
А это Бог вошел к нам со стихотвореньем!
Если кто-то Италию любит...
Если кто-то Италию любит,
Мы его понимаем, хотя
Сон полуденный мысль ее губит,
Солнце нежит и море голубит,
Впала в детство она без дождя.
Если Англию — тоже понятно.
И тем более — Францию, что ж,
Я впивался и сам в нее жадно,
Как пчела... Ах, на ней даже пятна,
Как на солнце: увидишь — поймешь.
Но Россию со всей ее кровью...
Я не знаю, как это назвать, —
Стыдно, страшно, — неужто любовью?
Эту рыхлую ямку кротовью,
Серой ивы бесцветную прядь.
Всё нам Байрон, Гёте, мы, как дети...
Всё нам Байрон, Гете, мы, как дети,
Знать хотим, что думал Теккерей.
Плачет Бог, читая на том свете
Жизнь незамечательных людей.
У него в небесном кабинете
Пахнет мятой с сиверских полей.
|
|
|
Он встает, подавлен и взволнован,
Отложив очки, из-за стола.
Лесосклад он видит, груду бревен
И осколки битого стекла.
К дяде Пете взгляд его прикован
Средь добра вселенского и зла.
Он читает в сердце дяди Пети,
С удивленьем смотрит на него.
Стружки с пылью поднимает ветер.
Шепчет дядя: этого...того...
Сколько бед на горьком этот свете!
Загляденье, радость, волшебство!
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 71; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!