Культура, быт и обычаи мариупольских греков 8 страница
Существенное отступление было сделано по пункту, определявшему территорию для расселения греческих колонистов. Согласно грамоте Екатерины, грекам предполагалось отвести земли в Азовской губернии по реке Соленой и другим рекам по берегу Азовского моря. Купцов, мастеровых и промышленников предусматривалось поселить в местах, удобных для торговли, в частности, в городах Екатеринославле (нынешний Новомосковск) и Марионополе. Но все дело было в том, что последнего города еще не существовало. Его только собирались строить специально для греков на берегу реки Волчьей. Но это было бы нарушением пунктов, представленных Игнатием и предусматривавших поселение сельских жителей вблизи города для купцов и мастеровых. Теперь же хотели разделить греков-горожан с греками - сельскими жителями, расселив их на значительном расстоянии друг от друга. Греки воспротивились такому варианту. Впрочем, А.А.Скалъ-ковский и некоторые отечественные этнографы (В.И.Наулко) считают, что истинные причины отказа поселиться в отведенных местах были в другом. Во-первых, чисто религиозные - митрополит Игнатий хотел оградить свою паству от русских и украинцев. Во-вторых, предлагавшиеся земли были не очень удобны для земледелия, и греки просились дальше на юг, где имелись более плодородные земли. Похоже, еще в "крымские" времена митрополит Игнатий не питал особых симпатий к запорожцам. Ему были известны случаи, когда прежние греческие переселенцы на запорожские земли сливались с казаками. При этом греки даже церкви свои переносили из Крыма в Сечь. Бывали случаи, когда греки вступали в запорожское войско. Видимо, именно для обсуждения этих вопросов митрополит Игнатий выехал вместе с Трифиллием в Петербург 2 июля.
|
|
|
В конце концов греки добились, что места их поседения были определены новым документом - ордером Потемкина губернатору Азовской губернии Черткову от 29 сентября 1779 года. По всей видимости, Потемкин предварительно не обсуждал этот вопрос с митрополитом Игнатием, так как в ордере ссылался на "обязательное свидетельство митрополита и греческих депутатов, которые признали бы отводимые им земли достаточными и удобными.
В Мариупольском краеведческом музее висит "карта, предоставляющая часть Азовской губернии Мариупольского уезда земли, которые определяются вышедшим из Крыма грекам". В центре карты надпись "Быть по сему. Екатерина". Чуть ниже: "Конфирмован 2 октября 1779 года". Внизу подпись: "Князь Потемкин".
Ордером Потемкина следующим образом определялись границы отводимой грекам территории.
От устья реки Берды, где располагалась крепость Петровская, по ее левому берегу до устья реки Каратыш; по левому берегу Каратыша граница шла до ее верховья, откуда поворачивала на вершину балки Кобылъной и по правому борту балки до реки Мокрые Ялы. Далее граница шла по правому берегу Мокрых Ялов до впадения ее в реку Волчью, а оттуда вдоль Волчьей до балки Осиновой. По левому берегу последней до ее верховьев, а от верховьев Осиновой балки граница направлялась к верховьям реки Березнеговатой и по ее правому берегу вниз по течению до реки Калъмиус, а далее вниз по правому берегу Кальмиуса до впадения его в Азовское море и по берегу моря до крепости Петровской. Территория эта, говорилось, имела площадь в 1234475 десятин. (На самом деле, после повторного тщательного измерения оказалось, что площадь отведенной территории равна всего 744 384 десятинам). Именно здесь греки сами должны были решить, где им строить город и села. Каждому селу отводилось 12 тысяч десятин (в расчете на двести дворов). Если бы образовался излишек после основания села, то он предназначался для естественного прироста населения и новых переселенцев. Такими переселенцами в течение десяти лет могли быть только греки. В ордере Потемкина предусматривался и тот случай, когда бы отведенной земли не хватило бы всей деревне. Тогда предписывалось "прибавить им по количеству тех выходцев из пустых никому не отведенных земель".
|
|
|
|
|
|
Если бы в течение десятилетнего льготного срока какие-то земли остались бы не занятыми, то они подлежали раздаче желающим (не из числа греков). Это условие должно было побуждать греков привлекать все большее число своих соотечественников в Россию.
Город для купцов греки могли построить в устье Кальмиуса. Но здесь уже был намечен к строительству город Павловск, в честь сына Екатерины II. Место греков устраивало, но не устраивало название, ибо свой город они хотели назвать Мариуполем, в честь Святой Марии, чудотворную икону которой они намечали установить в главном соборе города. Напомним, что в устье реки Волчьей, где греки отказались поселиться, намечался к строительству город именно с таким названием, правда, в честь другой Марии - жены наследника русского престола, невестки Екатерины. Проблема разрешилась чрезвычайно просто. Без бюрократических проволочек Потемкин просто поменял двум городам названия и предполагавшийся Павловск стал Мариуполем, а Мариуполь (Марионополь) - Павловском.
|
|
|
Однако возникли новые проблемы. Отведенные грекам земли кое-где были заселены. Проживавшим здесь государственным поселянам разрешалось остаться на местах лишь зиму 1779-1780 года и лето - до снятия урожая. После этого они должны были покинуть эти места. За все покинутые постройки, доставшиеся после ухода государственных поселян грекам, поселяне получили компенсации от правительства. Исключения составляли мельницы. Они были куплены греками вместе со 120 десятинами земли, примыкавшими к мельницам.
Таким образом, одно насильственное переселение - христиан из Крыма - вызвало новое, такое же насильственное перемещение сотен, а может быть, и тысяч людей из Приазовья.
Но все это будет чуть позже, а тем временем наступали новые холода. Подходил к концу 1779 год, а колонистам все еще не предоставили жилищ. В октябре окончательно стало ясно, что придется провести еще одну трудную зиму в случайных или же наскоро построенных жилищах. Так оно и случилось. Вторую зиму в России часть прибывших колонистов провели в тех же деревнях, где и первую, многие же подались в Бахмутский уезд, где им было приготовлено некоторое количество жилых домов. Те, кто получил зерно, засеяли им небольшие участки земли, чтобы на следующий год хоть частично обеспечить себя хлебом и семенами. Больных и престарелых на обе зимовки определили в Самарский монастырь и рядом расположенную богатую слободу Орлов-щину. Но помощь эта была недостаточной, и с 1780 года в Орловщине разместился штаб и канцелярия премьер-майора князя Шахматова, занимавшегося благотворительностью по отношению к переселенцам. Несмотря на все это, потери среди колонистов были велики. В послании министру внутренних дел Ланскому греки сообщали, что от перемены климата, воды, от тесноты, а большей частью от отсутствия крыши над головой умерли целые семьи. Не осталось ни одной семьи, жаловались греки, которая бы не потеряла кого-нибудь из своих членов. Александрович, преподаватель Мариупольской мужской гимназии, приводит такие данные: из 9 тысяч мужчин, выходцев из Крыма, не осталось и трети. Тут необходимо учесть, что указанная треть - это количество тех, кто, в конце концов, поселился на отведенных землях. Остальные - не все умерли: некоторые остались в Екатеринославе, другие поселились в Таганроге. Не забудем также, что многие вернулись в Крым. Наконец, весной 1780 года в соответствии с новым документом произошло еще одно, на этот раз последнее, переселение греков. Документом этим стал указ Азовского губернатора за № 1817 от 24 марта 1780 года. Он подтверждал отвод земель грекам на Азовском побережье.
В течение весны и лета этого года греки покинули Самарскую паланку, Бахмутский уезд и направились к морю. Шедшие из Самарской паланки по древнему пути "солоны" или, как его еще называли, "казацкому шляху", проходя через село Матвеевку и слободу Васильеве, по свидетельству священника Феодосия, "чрезвычайно обогатили их жителей золотом". За золото греки покупали у местного населения самые необходимые товары, утраченные в ходе двухлетней кочевой жизни, или же оставленные в Крыму. Кое-что досталось грекам и от государства. В течение 1779-1780 гг. переселенцам (грекам и армянам) выдали: 612 пар волов, 144 лошади, 33 коровы, 483 повозки, 102 плуга и 1570 четвертей хлеба. Для них было построено на средства казны 5294 дома и амбара.
В этот период из 30156 переселенцев 24501 человек находились на иждивении государства.
Освященная земля
В эту же осень началось строительство Мариуполя. Некоторые авторы (Р.И.Саенко), правда, полагают, что город к этому времени уже существовал, и датой его основания следует считать 1778 год. Возможно, это и так. Но аргументировать это лишь тем, что на картах 1778 года Мариуполь (тогда еще Павловск) уже обозначен, нельзя. Дело в том, что в те времена не такими уж редкими были случаи, когда города еще не существовало, а название ему было уже дано. Он мог обозначаться на карте, хотя еще только намечался к строительству. Но какой бы год ни был признан датой основания Мариуполя, следует признать, что городом - с массовым строительством жилых домов, церквей, заводов и фабрик он стал с появлением здесь греков.
Место для строительства Мариуполя выбрали на возвышенном месте, вблизи бывшей Кальмиусской паланки Запорожской Сечи, которая именовалась Домаха (Адомаха).
Согласно преданию, здесь жила одинокая запорожанка. Дом ее отделялся от Кальмиуса широким и глубоким оврагом. Когда женщине надоело ходить по столь неудобному пути к реке, она решила направить воду КальмУуса в овраг. С этой целью запорожанка решила перекопать перемычку, отделявшую реку от оврага. Ей это удалось благодаря упорному и долгому труду. Таким образом, у Кальмиуса появилось два русла при впадении в Азовское море. Женщину звали Домаха, такое же название получила и образованная ею протока, а также казачья паланка.
Возвышение, на котором начали строить Мариуполь, резким уступом отделялось от выровненной прибрежной полосы. Сама же возвышенность неглубоким Куконовым оврагом делились на две части, на два холма. На одном из них - юго-западном, строились все казенные и общественные учреждения, а также дома состоятельных греков. Тут же разместились первые лавки и магазины. В этой же части Мариуполя начал закладываться городской общественный сад, откуда открывалась прекрасная панорама моря.
Строили Мариуполь выходцы из крымских городов: Бахчисарая, Кафы, Карасубазара, Балаклавы, Бельбека, а также некоторые сельские жители. Рядом с Мариуполем, а точнее, местом, где намечалось разместить главную святыню - икону Божьей Матери, намеревались поселиться и прихожане Успенского скита. Однако на последнем переходе от Александровской крепости до Кальмиуса они разделились. Так, жители деревни Улаклы, также бывшие прихожанами Успенской церкви, возглавляемые священником Федором, направились на реку Мокрые Ялы.
Одновременно со строительством жилых домов (в основном это были мазанки) в Мариуполе строились и церкви. Первыми среди них были Харлампиевский собор, церкви Марии Магдалины, Рождества Богородицы (специально для себя ее возводили выходцы из Карасубазара) и Успенская (или Марианская) - для прихожан бывшего Успенского скита в Крыму.
Выходцы из Кафы, Козлова, Карасубазара, Бахчисарая, Успенского скита селились отдельно друг от друга, образуя соответствующие кварталы Мариуполя. Так, жители Карасубазара образовали в северной части города квартал, названный позднее Карасевкой, а жители Кафы - Кефайскую улицу, или квартал Кефе. Находился он в южной части Мариуполя.
Строящиеся церкви имели каменные стены и деревянные купола. Убранство их было очень богатым - в них разместили вывезенное из крымских церквей большое количество серебряной утвари, многочисленные иконы. Особенно богатой была Успенская церковь, в которой разместили икону Богоматери. Слух о чудотворной иконе быстро распространился за пределами Мариуполя и Мариупольского уезда. В Мариуполь, как сообщает Драчевский, съезжались ко дню Успения не только греки, но и жители соседних стран Черномории и Земли Войска Донского. А жена генерал-лейтенанта Войска Донского Евдокия Мартынова подарила церкви новую ризу - серебряную, осыпанную драгоценными камнями. Старую крымскую ризу хранили тут же, в соборе.
В строительстве города активное участие принимали митрополит Игнатий и губернатор Чертков.
В это же время митрополит Игнатий много ездит по местам временного проживания греков. Для разрешения наиболее важных вопросов Игнатий, уже традиционно в сопровождении Трифиллия, выезжал в столицу.
Сам митрополит первое время не имел жилища и, как многие бедняки, жил в сырой землянке. Случившийся пожар уничтожил ее вместе со всем имуществом, а также архивными материалами, которые хранились у него. После пожара Игнатию построили новый дом, но прожил в нем митрополит недолго, а переселился в другое место - в шести верстах от Мариуполя вверх по Кальмиусу. Здесь он развел богатый фруктовый сад, выстроил в нем келью и молитвенный дом. Чуть позже он начал возводить еще и каменный собор в честь Георгия Победоносца, однако смерть оборвала его планы. Умер митрополит Игнатий Гозадин 16 февраля 1786 года в возрасте более семидесяти лет. Погребен он был под Харлампиевским собором, по тогдашнему обычаю сидящим в гробу. Незадолго до смерти он объявил почетным представителям паствы свою волю относительно остающегося у него имущества. Игнатию принадлежали рыбные заводы, постоялые дворы, лавки, а также 1512 овец, 820 ягнят, 80 коз. Своему помощнику Трифиллию Игнатий завещал сто рублей, трем церквам Мариуполя по 75, а священникам и приходским бедным всех греческих селений - по двадцать рублей.
Вскоре после смерти Игнатия Гозадина в суд поступила жалоба, что митрополит якобы получил от Суворова в качестве компенсации за оставленные в Крыму дома и сады 78000 рублей, но отдал грекам - бывшим владельцам - всего 1220. По жалобе провели следствие, в ходе которого допросили даже А.В.Суворова. Но ничего не подтвердилось.
Этот случай еще раз показал, что среди греков были и открытые противники Игнатия. Сильное недовольство политикой митрополита выказывало греческое купечество. Греки-купцы считали, что Игнатий больше занимался политическими делами, нежели церковными, и в своей деятельности проводил политику, угодную русскому правительству, но неприемлемую для греков.
Недовольство переходило во вражду, в которую втянут был и греческий суд. Дошло даже до того, что, когда Игнатий посадил фруктовый сад на своей даче, суд, использовав какие-то формальные придирки, убедил жителей и те развалили ограду и уничтожили сад.
Большинство греков, однако, относилось к своему митрополиту с прежней почтительностью и уважением. С годами это чувство не исчезало, а скорее, наоборот, - забывались невзгоды и трудности, которым в большей степени подвергались именно простые греки. Поэтому достигнутое позднее благополучие в России они всецело связывали с именем Игнатия Гозадина. В 1886 году, в столетнюю годовщину смерти Игнатия, в Мариупольском училище установили стипендию его имени. На эту стипендию воспитывался то круглый сирота-учащийся училища, то кто-либо из числа самых бедных учащихся. Только нерасторопность отцов города в этот год не позволила поставить в Мариуполе памятник Игнатию.
После смерти митрополита его родственники покинули Мариуполь. Обветшал и зарос бурьяном его загородный дом, зарос фруктовый сад, а келья и молитвенный дом разрушились.
Со смертью Игнатия прекратила свое существование и Готфийская и Кефайская епархия, основателем которой он являлся. С 1786 года все греческие церкви были приписаны к Словенской (затем - Екатеринос-лавской) епархии. Епархию возглавил грек Дорофей, бывший до этого архимандритом Нежинского Благовещенского монастыря, известный еще и тем, что обучал греческому языку Г.А.Потемкина.
Свои первые сельские поселения в Новороссии греки начали строить в 1780 году. Впрочем, некоторые села выросли там, где греки провели предыдущую зиму, на месте их первых землянок. Так что ряд сел были основаны на год раньше, т.е. в 1779 году.
Проведя вторую зимовку в различных местах, переселенцы начали съезжаться на отведенную им территорию и выбирать места для своих деревень. В первую очередь при этом обращалось внимание на наличие вблизи воды, что в степи важнее всего, а также на земли, пригодные для выпаса скота. Их, впрочем, было предостаточно всюду.
Выходцы из 13 крымских деревень направились к Кальмиусу и основали на его правом берегу шесть сел: Бешев, Большую Каракубу, Ласпи, Карань, Чермалык и Сартану. Деревню, как правило, заселяли выходцы из нескольких крымских сел, а вновь образованному селу присваивали название той крымской деревни, переселенцы из которой составляли большинство. Лишь жители наиболее крупных крымских сел при основании новых сел не объединились ни с кем. Так возникли села: Бешев, Большая Каракуба и Сартана. Все они сохранили свои названия. Правда, название Бешев, обозначавшее "пять дворов" по-татарски, уже давно не отражало истинных размеров села. Неизвестно, сколько именно домов построили на новом месте первопоселенцы, но то, что их было гораздо больше пяти, сомнений не вызывает. Во всяком случае, из крымского Бешева греки вышли из 221 дома. В Крыму был еще один Бешев, значительно меньший по размерам, состоявший всего из 13 домов. А вот в ведомости Суворова нет ни одного Бешева, но есть деревня Бишуи, располагавшаяся в Ак-мечетском кадалыке, и Бешутка. Записывая названия деревень со слов переселявшихся, А.В.Суворов вполне мог допустить неточность. Это, кстати, относится, за редким исключением, ко всем деревням. Нет сомнений, что Бишуи и Бешутка и есть два Бешева. Это подтверждается,и количеством вышедших из этих сел: из первого (Бишуи) - 686 человек (греков), из второго - лишь 41 (грузин). Обратим внимание на то, как хорошо численность жителей этих деревень согласуется с количеством дворов.
Некоторая путаница имеется и в истории с названием села Большая Каракуба. Дело в том, что у этого крупнейшего крымского греческого села было еще одно название - Аргин. До сих пор, например, жители греческого села Стылы Старобешевского района Донецкой области именуют каракубцев "аргинотами". Старожилы Большой Каракубы полагают, что в первые несколько лет после основания село их именовалось Аргин, т.е. его название было греческим. На самом деле, сравним: Арголида, Аргивские, Арганусские острова, аргонавты. Каракуба же - слово татарское, состоящее из двух слов, с помощью которых жители села (в Крыму) отразили наиболее характерный ландшафтный признак в его окрестностях. Вблизи находилась пещера в скале черного цвета. Отсюда и "Каракуба" (Каракоба) - черная пещера. (Неподалеку находилось село Кизыл-коба (красная пещера).
Порою, однако, крымская Большая Каракуба именовалась иначе - Каракуба-Аргин, Аргин-Каракуба, Аргын-Коба. Но приставка Аргин, несмотря на свой ярко выраженный греческий корень (аргарос - по-гречески означает "серебро"), также имеет татарское происхождение. Аргины - одна из знатнейших фамилий крымских мурз, наряду с Мансурами, Ширинами, Барынами и др. Один из кадылыков Крыма (кадылык - мелкая административно-территориальная единица, входившая в состав каймака) так и назывался: Аргинский. В нем-то и располагалась Большая Каракуба, получившая по принадлежности к Аргинскому кадылыку приставку Аргин. Еще один Аргин (довольно большое село с почтовой станцией и церковью между Старым Крымом и Керчью) показано на карте, помещенной в "Досугах крымского судьи" П.Сумарокова.
На новом месте, однако, Большая Каракуба никогда Аргином не называлась. Во всех документах конца XVIII в. - начала, середины и конца XIX в. село значится как Большая Каракуба, или Старая, после того как часть жителей села, выйдя из него, основала Новую Каракубу. Между тем грекозвучное имя Аргин не забывалось, и даже один из четырех колхозов, организованных в Каракубе в годы коллективизации, назвали "Красным Аргином".
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 163; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!