Творчество И.Шмелева, Б.Зайцева, Г.Газданова, Б.Поплавского.

18.05

Домашняя работа

Л итератур а русского зарубежья . Первая волна эмиграции русских писателей. Характерные черты литературы русского зарубежья 1920-1930-х годов. В.В. Набоков. Роман «Машенька». Тема России в творчестве Набокова

Цель занятия:

определить характерные черты литературы русского зарубежья 1920-1930-х годов, охарактеризовать отражение темы России на примере романа В.В. Набокова «Машенька».

Перечень рассматриваемых вопросов:

1. Понятие литературы русского зарубежья. Периодизация эмигрантской литературы.

2. Первая волна эмиграции русских писателей: причины, характерные черты литературы русского зарубежья 1920-1930-х годов.

3. Творчество И.Шмелева, Б.Зайцева, Г.Газданова, Б.Поплавского.

4. Сведения из биографии В.В. Набокова. Роман «Машенька». Тема России в творчестве Набокова. Проблематика и система образов в романе. Описания эмигрантской среды и воспоминания героя о прошлом, юности. Образ Машеньки. Смысл финала романа.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ

ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОГО ИЗУЧЕНИЯ

Понятие литературы русского зарубежья. Периодизация эмигрантской литературы.

Одной из главных особенностей русской культуры XX века стало ее расслоение. Этот процесс начался после Октябрьской революции 1917 года и продолжался в течение всего столетия. Появилась культура, создаваемая на территории советской России, и культура, создаваемая за ее пределами.

Понятие «русское зарубежье» возникло и оформилось после Октябрьской революции 1917, когда Россию массово начали покидать беженцы.

Л итература русского зарубежья – ветвь русской литературы, возникшей после 1917 и издававшейся вне СССР и России.

Различают три периода или три волны русской эмигрантской литературы.

Первая волна (1917-1930), так называемая белая эмиграция, – с 1917 до начала Второй мировой войны, оккупации Парижа – носила массовый характер. Во второй половине 1920-х годов процесс выезда за границу становится почти неосуществимым. Последним, кто смог добиться на это разрешения в 1931 году, был Е. Замятин.

Вторая волна возникла в конце Второй мировой войны (1940-1950-е гг.) (И.Елагин, Д.Кленовский, Л.Ржевский, Н.Моршен, Б.Филлипов и др.).

Третья волна (1960-1980-е гг.) – своеобразная реакция на усиление идеологического диктата после закончившейся эпохи «оттепели» – вынесла за пределы России крупнейших писателей (А.Солженицын, И.Бродский, С.Довлатов и др.).

Все три волны были ознаменованы колоссальным оттоком из страны культурных и интеллектуальных сил и создавали в культурном, идейном и даже политическом смысле некий противовес России советской, поэтому мы и говорим сегодня о русском зарубежье как о совершенно уникальном, очень интересном и очень специфическом явлении, единственном в своем роде. По сути дела, это была вторая, параллельная советской русская культура и русская литература, не знать и не учитывать которую невозможно.

Наибольшее культурное и литературное значение имеет творчество писателей первой волны русской эмиграции.

Первая волна эмиграции русских писателей: причины, х арактерные черты литературы русского зарубежья 1920-1930-х годов.

За границей оказались писатели и поэты, уже заявившие о себе и состоявшиеся еще в дореволюционной России: И.А.Бунин, В.В.Вересаев, Д.С.Мережковский, И. С. Шмелев, А. Аверченко, В. Ходасевич, М.Цветаева и другие.

После 1917 из России выехало около 2-х миллионов человек. Эта волна вывела их за пределы России в результате революционных катаклизмов и гражданской войны. Они эмигрировали или были высланы из страны. На пароходах, названных впоследствии «философскими», «Обер-бургомистр Хакен» и «Пруссия», из Петрограда в Германию, в Штеттин, осенью 1922 года насильственно были выдворены более 160 видных представителей российской творческой интеллигенции — ученых, врачей, деятелей культуры, которых посчитали противниками советской власти.

Россию покинул цвет русской интеллигенции. За пределами родины оказались религиозные философы Н.Бердяев, С.Булгаков, Н.Лосский, Л.Шестов, Л.Карсавин. Эмигрантами стали Ф.Шаляпин, И.Репин, К.Коровин, известные актеры М.Чехов и И.Мозжухин, звезды балета Анна Павлова, Вацлав Нижинский, композиторы С.Рахманинов и И.Стравинский.

Из числа известных писателей и поэтов, уже заявивших о себе и состоявшихся еще в дореволюционной России, эмигрировали: Ив.Бунин, Ив.Шмелев, А.Аверченко, К.Бальмонт, З.Гиппиус, Дон-Аминадо, Б.Зайцев, Вяч.Иванов, А.Куприн, А.Ремизов, И.Северянин, А.Толстой, Тэффи, Саша Черный и другие.

Выехали за границу и молодые литераторы: М.Цветаева, М.Алданов, Г.Адамович, Г.Иванов, В.Ходасевич, Б.Поплавский, А.Штейгер и др.

Основными центрами рассредоточения русской эмиграции явились Константинополь, София, Прага, Берлин, Париж, Харбин. К 1923 в Париже обосновались 300 тысяч русских беженцев. В Париже живут: Бунин, Куприн, Ремизов, Гиппиус, Мережковский, Ходасевич, Иванов, Адамович, Газданов, Поплавский, Цветаева и др.

В центрах рассредоточения эмигрантов была сформирована «Россия в миниатюре», сохранившая все черты русского общества. За рубежом выходили русские газеты и журналы, были открыты школы и университеты, действовала Русская Православная Церковь.

В эмиграции литература была поставлена в неблагоприятные условия: отсутствие массового читателя, крушение социально-психологических устоев, бесприютность, нужда большинства писателей должны были неизбежно подорвать силы русской культуры. Но этого не произошло: с 1927 начинается расцвет русской зарубежной литературы.

Утратив близких, родину, всякую опору в бытии, поддержку где бы то ни было, изгнанники из России получили взамен право творческой свободы. Это не свело литературный процесс к идеологическим спорам. Атмосферу эмигрантской литературы определяла не политическая или гражданская неподотчетность писателей, а многообразие свободных творческих поисков.

Развитие литературы первой волны эмиграции можно разделить на два периода:

1920 – 1925 гг. – период становления литературы эмиграции, надежды на возвращение. Преобладает антисоветская, антибольшевистская тематика, ностальгия по России, гражданская война изображается с антиреволюционных позиций. Многие писатели не могли освободиться от ненависти к советской России, поэтому основным пафосом их произведений стал протест против происходящего в стране и «плач» по загубленной родине.

1925 – 1939 гг. – интенсивное развитие издательской деятельности, формирование литературных объединений. Надежды на возвращение утрачиваются. Большое значение приобретает мемуарная литература, призванная сохранить аромат утраченного рая, картины детства, народные обычаи; исторический роман, как правило, основывающийся на понимании истории как цепи случайностей, зависящих от воли человека; революция и гражданская война изображаются уже с более взвешенных позиций, появляются первые произведения о ГУЛАГе, концлагерях.

В основном писатели-эмигранты первой волны были убеждены, что настанет то время, когда русская литература, создаваемая за рубежом, конечно же, вернется в Россию.

Характерной приметой литературы русского зарубежья 1920 – 1930-х годов являются воспоминания об утраченном прошлом, которые трансформируются в размышления о путях развития России, о сути русского характера. В них отсутствует изображение революционных катаклизмов, они пронизаны воспоминаниями об утраченной России.

В 1933 г. признанием русской зарубежной литературы стала Нобелевская премия Бунину «за правдивый артистический талант, с которым Бунин воссоздал русский характер».

Основной пафос литературы первой волны русской эмиграции: «невозвратность» – «несбыточность» – «неизбежность».

Основные темы произведений писателей-эмигрантов:

§ Первой и самой актуальной, самой эмоционально сильной стала тема русской революции и Гражданской войны: «Окаянные дни» И.Бунина, «Петербургский дневник» З. Гиппиус, «Солнце мертвых» И.Шмелева, «Взвихренная Русь» А. Ремизова, роман М. Осоргина «Сивцев Вражек», роман Г. Газданова «Вечер у Клэр», ранний роман В. Яновского «Колесо», роман П. Краснова «От двуглавого орла к красному знамени».

§ Органично связана с темой русской революции тема исторических судеб России. Вопрос, который задал себе в романе «Дар» набоковский герой Годунов-Чердынцев: «Отчего это в России все сделалось таким плохоньким, корявым, серым, как она могла так оболваниться и притупиться?» — волновал без исключения всех эмигрантов: творчество М. Алданова, исторические романы Ан. Ладинского («ХV легион», «Голубь над Понтом», «Анна Ярославна и ее мир»), роман М.Осоргина «Свидетель истории».

§ Безусловно, одной из самых важных стала для эмигрантских писателей тема собственного русского прошлого, каким бы это прошлое ни было – насыщенным и продолжительным или совсем небольшим, совпадающим с периодом детства. Мир детства и юности видится «с другого берега» идиллическим и просветленным. Это тексты мемуарно-биографического и автобиографического характера: «Жизнь Арсеньева» И. Бунина, «Юнкера» А. Куприна, «Времена» М. Осоргина, «Лето Господне» И. Шмелева, «Путешествие Глеба» Б. Зайцева, «Петербургские зимы» Г. Иванова, «Вечер у Клэр» Г. Газданова, «Детство» В. Андреева, «Другие берега» В. Набокова.

§ Национальная проблематика нашла и еще одно очень важное преломление – в качестве темы русской культуры, по-разному развернутой и проявленной. В литературе она отразилась и в форме вполне реалистических рассказов, повестей, романов, бытописующих Россию дореволюционного времени, и, конечно, в форме романов-биографий, посвященных судьбам русских писателей, композиторов, общественных деятелей. Последний жанр был чрезвычайно популярен в конце 1920-х – 1930-е годы. Ив.Бунин пишет о Толстом («Освобождение Толстого»), М.Цветаева – о Пушкине («Мой Пушкин»), В.Ходасевич – о Державине («Державин»), Б.Зайцев – о Жуковском, Тургеневе, Чехове, Сергии Радонежском (одноименные биографии).

§ Наконец, еще одной неотменяемой и всеобщей была для литераторов русского зарубежья тема эмигрантской жизни, столь актуальная, живая, важная и для каждого писателя, и для каждого читателя. Почти у всех прозаиков есть произведения, ей посвященные: это «Дом в Пасси» Б. Зайцева, «Няня из Москвы» И. Шмелева, «Жанета» А.Куприна, «Вольный каменщик» М. Осоргина, многочисленные рассказы Н. Тэффи, детские рассказы С. Черного, романы В. Набокова, Г. Газданова, Б. Поплавского, В. Варшавского, Ю. Фельзена, В. Яновского, рассказы и романы Н. Берберовой, И. Одоевцевой. Поэтическая летопись и поэтический дневник бытовой жизни русских в Париже — стихотворения Дон-Аминадо.

Развитие русской литературы в изгнании шло по разным направлениям: писатели старшего поколения исповедовали позицию «сохранения заветов», самоценность же трагического опыта эмиграции признавалась младшим поколением (поэзия Г.Иванова, «парижской ноты»), появились писатели, ориентированные на западную традицию (В.Набоков, Г.Газданов).

Стремление «удержать то действительно ценное, что одухотворяло прошлое» (Г.Адамович) – в основе творчества писателей старшего поколения, успевших войти в литературу и составить себе имя еще в дореволюционной России. К старшему поколению писателей относят: Бунина, Шмелева, Ремизова, Куприна, Гиппиус, Мережковского, М.Осоргина. Литература «старших» представлена преимущественно прозой.

Иной позиции придерживалось младшее «незамеченное поколение» писателей в эмиграции (термин писателя, литературного критика В.Варшавского), поднявшееся в иной социальной и духовной среде, отказавшееся от реконструкции безнадежно утраченного. К «незамеченному поколению» принадлежали молодые писатели, не успевшие создать себе прочную литературную репутацию в России: В.Набоков, Г.Газданов, М.Алданов, М.Агеев, Б.Поплавский, Н.Берберова, А.Штейгер, Д.Кнут, И.Кнорринг, Л.Червинская, В.Смоленский, И.Одоевцева, Н.Оцуп, И.Голенищев-Кутузов, Ю.Мандельштам, Ю.Терапиано и др. Если старшее поколение вдохновлялось ностальгическими мотивами, то младшее оставило документы русской души в изгнании, изобразив действительность эмиграции.

В промежуточном положении между «старшими» и «младшими» оказались поэты, издавшие свои первые сборники до революции и довольно уверенно заявившие о себе еще в России: Ходасевич, Иванов, Цветаева, Адамович. В эмигрантской поэзии они стоят особняком. Цветаева в эмиграции переживает творческий взлет, обращается к жанру поэмы, «монументальному» стиху.

Если говорить о господствующих эстетических тенденциях, под влиянием которых развивалась русская эмигрантская литература, то надо признать, что никакого художественного единства и тем более единообразия в ней не было. Реализм (творчество А. Куприна, С. Шмелева, Л. Зурова) сосуществовал с орнаментализмом А. Ремизова, с сильно выраженной экзистенциальной направленностью (проза И. Бунина, стихотворения Г.Адамовича и Г. Иванова, «Распад атома» Г. Иванова, стихи и проза Б. Поплавского, рассказы и романы Г. Газданова, «Приглашение на казнь» В.Набокова), откровенный натурализм (рассказы и романы В. Яновского, «Тело» Е. Бакуниной) с неоромантизмом (В. Набоков, Г. Газданов, повесть В.Емельянова «Свидание Джима», «Письма о Лермонтове» Ю. Фельзена), экспрессионизм (А. Ремизов, М. Осоргин) — с импрессионизмом (Б. Зайцев).

Творчество И.Шмелева, Б.Зайцева, Г.Газданова, Б.Поплавского.

И. С. Шмелев (1873 – 1950).Особое место в русской классике XX века исследователи отводят творчеству этого прозаика. С восторгом отнесшийся к Февральской революции 1917 года, писатель решительно осудил Октябрьскую революцию, переехал в 1918 году в Крым, вовсе не помышляя об эмиграции. Все изменилось в жизни И. С. Шмелева с трагической гибелью его сына – белогвардейского офицера: он был расстрелян чекистами без суда и следствия. В ноябре 1922 года Шмелев вместе женой покинули родину и в 1923 году обосновались в Париже. Известность писателю принесло уже первое произведение – «Солнце мертвых» (1923), созданное на основе документальных материалов. «Солнце мертвых» – это книга о гражданской войне, жанр которой сам писатель обозначил как эпопею. Повествование в произведении ведется от имени автобиографического героя, живого свидетеля бойни, устроенной в Крыму чекистами. О происходящем повествуется хронологически последовательно, однако в «Солнце мертвых» отсутствуют сюжетная композиция, деление героев на главных и второстепенных. Композиционным центром, организующим повествование, является образ рассказчика. В основу же конфликта положено противоборство естественного, природного мира с новой властью, несущей ему гибель. Историческая конкретика под пером Шмелева символически обобщена до вселенских масштабов: перед читателем предстает человеческий мир, в котором происходит борение между Богом и дьяволом, добром и злом, жизнью и смертью. Символично и название произведения – «Солнце мертвых» – это символ, имеющий религиозную окраску, «ибо, – по словам И. А. Ильина, – указует на Господа живого в небесах, посылающего людям и жизнь, и смерть, – и на людей, утративших Его и омертвевших во всем мире».

В полной мере концепция мира и человека выражена И.С.Шмелевым в дилогии «Богомолье» (1931) и «Лето Господне» (1933 – 1948), герои которой благодарны Создателю за красоту сотворенного мира. Выражая несогласие с марксистско-ленинской концепцией «нового человека», писатель утверждает в дилогии непреходящее значение многовекового духовного опыта народа, отказ от которого неминуемо ведет к катастрофе.

Роман «Лето Господне» нередко называют энциклопедией православной жизни. Над ним Шмелев работал около пятнадцати лет.

В основе произведения лежит устный рассказ писателя о русском рождестве своему семилетнему крестнику. Полностью роман был напечатан в 1948 году. Первое полное издание романа «Лето Господне» в СССР относится к 1988 году.

Словосочетание «Лето Господне» взято Шмелевым из книги пророка Исайи. Произведению предпослан эпиграф – четверостишие из стихотворения Пушкина:

Два чувства дивно близки нам –
В них обретает сердце пищу –
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

Под «родным пепелищем» здесь нужно понимать Отечество, под «отеческими гробами» – могилы предков. Уже в эпиграфе Шмелев заявляет ключевую тему романа «Лето Господне» – тему исторической памяти.

Роман называется «Лето Господне» («лето» - славянское «год»), так как композиционно строится в соответствии с кругом церковных праздников. Книга включает в себя три больших части: «Праздники», «Радости» и «Скорби». Эти части состоят из глав. Каждая из них посвящена отдельному событию и представляет собой миниатюрное завершенное произведение.

В книге три сюжетных линии. Первая – движение церковного года через все праздники. Действие начинается в Чистый понедельник, первый день Великого поста. Вторая часть романа завершается главой «Радуница». Круг замыкается. Вторая сюжетная линия связана со смертью отца Вани. Третья – с духовным взрослением мальчика.

Читатель наблюдает за формированием нравственных качеств ребенка. Мальчик понимает суть каждого праздника, оценивая с эмоциональной точки зрения его название, и знакомясь с обыденной жизнью. Роман заканчивается смертью Ваниного отца. Ребенок скорбит, но несмотря на это, благодаря религиозному воспитанию, он обретает свет и находит в жизни новый смысл.

Главный герой произведения – мальчик Ваня, которому нет семи лет. От его имени ведется повествование, то есть читатели видят мир романа глазами ребенка. Ваня растет в большой купеческой семье, в которой религия играет важнейшую роль. В доме, где живет мальчик, царит доброжелательная атмосфера. Окружающие ласково называют ребенка «голубком», «косатиком», «миленьким» и так далее. Имена других людей нередко произносятся с уменьшительно-ласкательными суффиксами – например, «Мартынушка», «Антипушка», «Гаврилушка». Ваня – эмоциональный, веселый, способный мальчик, плачущий над «Вещим Олегом» и без особых проблем выполняющий грамматическое задание гувернантки. Ему с детства знакомо ощущение праздничности бытия: «Теперь потускнели праздники и люди как будто охладели. А тогда... всё и все были со мною связаны, и я был со всеми связан…».

Отец Вани – представитель хозяев «старого уклада» Сергей Иванович, человек вспыльчивый, но отходчивый и очень совестливый. Он глубоко религиозен, но при этом страстно любит творчество Пушкина и даже помогает организовать открытие памятника поэту. В книге рассказывается о добрых делах Сергея Ивановича. В частности, отец Вани устраивает обеды для бедных, дает милостыню, заботится о своих прежних работниках в тайне от них самих. Благодаря доброте Сергей Иванович снискал народную любовь. Простые люди искренне сочувствуют ему, когда он заболевает. Терпя страшные боли, отец Вани продолжает верить. Врачу Сергей Иванович говорит, что на все воля Божия.

Михаил Панкратович Горкин – духовный наставник Вани, старый плотник, который уже не работает, а просто живет «при доме». Этого персонажа, фигурирующего также в «Богомолье» Шмелева, философ Ильин назвал «русским верующим простецом». По мнению Горкина, православная вера – «самая хорошая, веселая». Старик считает, что она «и слабого облегчает, уныние просветляет, и малым радость».

Василий Васильевич по прозвищу Косой (получено за любовь к спиртному) – «старший прикащик» у Сергея Ивановича, этакий русский богатырь, в котором сила гармонично сочетается с ремесленным мастерством. Он предан хозяину, никогда не забывает о рабочем долге и не помнит плохого. После смерти отца Вани Василий Васильевич обещает матери мальчика, что продолжит служить ей, как покойному Сергею Ивановичу.

Роман «Лето Господне» характеризуется обилием церковнославянизмов. С одной стороны, с их помощью автору удается придать повествованию торжественное звучание. С другой – церковнославянская лексика органично переплетается с бытовой. Благодаря этому повседневное в произведении становится наделено духовным смыслом. Быт в книге предстает одухотворенным.

Еще одна важная языковая особенность романа – наличие элементов устного фольклора. В книге часто встречаются отрывки из народных песен, пословицы, дразнилки, загадки и так далее. Кроме того, нередко Шмелев использует сдвоенные прилагательные, глаголы, существительные, придающие тексту эмоциональную насыщенность.

Все произведения, созданные И.С.Шмелевым, объединяет сквозная проблема наследования духовных традиций: неслучайно современные исследователи относят творческий метод писателя к духовному реализму.

Б. К. Зайцев (1881 – 1972). Религиозной тематикой и мыслями о России пронизано и творчество этого прозаика. «За ничтожными исключениями все написанное здесь мною, – подчеркивал Б. К. Зайцев, – выросло из России, лишь Россией дышит». В произведениях «Голубой узор», «Золотой узор», «Дом в Пассии», «Анна», «Странное путешествие», «Авдотья – смерть» и других писатель стремится осмыслить судьбу своего поколения, прошлое и настоящее России, размышляет о ее будущем, о Боге. Зачастую герои Зайцева – это праведники, словно бы укоряющие жизнь – «милую, жестокую, грешную». Неслучайно Зайцев обращается к теме православия, создавая такие религиозные произведения, как «Преподобный Сергий Радонежский», «Алексей – Божий человек», «Афон», «Валаам». Праведник и является нравственным идеалом, который утверждал писатель своим творчеством.

Да и в целом религиозная, православная тема в литературе русского зарубежья становится ключевой. Прежде всего в духовных ценностях писатели-изгнанники видели путь спасения, сохранения и собственных душ, и России.

Боже, спаси

Свет на Руси,

Правду Твою

В нас вознеси,

Солнце любви

Миру яви

И к бытию

Русь обнови! –

призывал Вяч. Иванов в стихотворении «Молитвы».

Как видим, творчеству прозаиков созвучна и поэзия русского зарубежья первой волны эмиграции.

Тема отнятой, поруганной России, возрождение которой связано божьим промыслом, стала ключевой в зарубежном творчестве З.Гиппиус:

Отдай мне ту, кого люблю,

Восстанови ее из праха!

Верни ее под отчий кров,

Пускай виновна, отпусти ей!

Твой очистительный покров

Простри над грешною Россией» («Неотступное»).

Сквозной в литературе эмиграции первой волны становится и тема жизни русских за границей. Зачастую эта жизнь осмысливается в ироническом ключе в творчестве Тэффи, А.Аверченко. Так, например, в фельетоне Тэффи «Ке фер?» русский генерал задает вопрос, недоумевая: «Ке фер? Фер- то ке?» «Ке фер?» в переводе с французского на русский язык означает «Что делать?». Этим вопросом задавалась вся русская эмиграция, но ответ на него нашли далеко не все.

По мере своего существования литература русского зарубежья первой волны эмиграции пополнилась литературой так называемого «незамеченного поколения» – поколения «сыновей». Покинувшие Россию в детском или юношеском возрасте, эти писатели взрослели уже в эмиграции, но писали, как и писатели старшего поколения, по-русски. Отличием эмигрантского опыта младшего поколения от опыта поколения отцов было то, что они представляли себе русский быт лишь по рассказам старших. Как правило, судьбы этих литераторов складывались драматично.

Прозаик Гайто Газданов в эссе «О молодой эмигрантской литературе» (1936) писал о поколении сыновей: «Живя в одичавшей Европе, в отчаянных материальных условиях, не имея возможности участвовать в культурной жизни и учиться, потеряв после долголетних испытаний всякую свежесть и непосредственность восприятия, не будучи способно ни поверить в какую-то новую истину, ни отрицать со всей силой тот мир, в котором оно существует, – оно было обречено».

Кроме В. В. Набокова в «незамеченном поколении» исследователи выделяют имена прозаика Гайто Газданова и поэта Бориса Поплавского.

Гайто Газданов (1903 – 1971).Коренной петербуржец осетинского происхождения прославился романом «Вечер у Клэр» (1930). Повествование в романе ведется от имени русского эмигранта Николая, которому к началу гражданской войны исполнилось шестнадцать лет. «Но "событий" в книге мало, центр рассказа не в них, а в углубленных мироощущениях рассказчика, юноши несколько странного, который не обладал способностью немедленно реагировать на происходящее и как бы плыл по течению, пока не уплыл за пределы страны, где эти мироощущения сложились...», – так характеризовал «Вечер у Клэр» писатель старшего поколения эмигрантов М.Осоргин. В романе Г.Газданова отразились размышления о проблемах любви, жизни и смерти, человеческой судьбы и истории.

Своим романом Г. Газданов обогатил традиции русской автобиографической прозы. В произведении отсутствуют описание детских мироощущений, исследование воздействия окружающей среды на ребенка. Газданов стремится разгадать тайну собственной души, этим обусловлена исповедальная форма романа и такие приемы психологизма, как внутренний монолог, сон и др.

Б. Ю. Поплавский (1903-1935).В центре внимания этого поэта также мир человеческой души, мир, пронизанный любовью, теплом и спасающий от одиночества в реальности, которая представляется адом:

Не долог день. Блестит церквей венец,

И молча смотрит боль без сожаленья

На возмущенье жалкое сердец,

На их невыносимое смиренье.

Который час? Смотрите, ночь несут

На веках души, счастье забывая.

Звенит трамвай, таится Страшный Суд,

И ад галдит, судьбу перебивая.

(Б. Поплавский, «Печаль зимы сжимает сердце мне...»)

В.Ходасевич писал о поэтическом стиле Поплавского: «Поплавский идет не от идеи к идее, но от образа к образу, от словосочетания к словосочетанию — и тут, именно и только тут проявляется вся стройность его воззрений: не общих, которых он сам до конца не выработал и не осознал, но художественных, чисто поэтических, которые были в нем заложены самою природою, как в каждом поэтически одаренном существе».

По мысли французского исследователя поэзии Б. Поплавского Элен Менегальдо, стиль поэта эволюционировал от футуристической «зауми» к «автоматическому письму» сюрреалистов.

Сведения из биографии В.В. Набокова. Роман «Машенька». Тема России в творчестве Набокова. Проблематика и система образов в романе. Описания эмигрантской среды и воспоминания героя о прошлом, юности. Образ Машеньки. Смысл финала романа.

Писатель В.В. Набоков (1899 – 1977)вошел в литературу под псевдонимом «Владимир Сирин» и является счастливым исключением в ряду писателей «незамеченного поколения». Он обрел настоящую славу, его творчество стало частью не только русской, но и американской культуры.

Набоков оставил после себя, без преувеличения, огромное литературное наследие. Его главными, написанными по-русски книгами являются: «Машенька» (1926), «Король, дама, валет» (1928), «Возвращение Чорба», «Защита Лужина» (1930), «Подвиг» (1932), «Круг» (1936), «Дар» (1937-1938), «Приглашение на казнь», «Соглядатай» (1938) и другие. В те же годы опубликовал немало стихов, стихотворные драмы: «Дедушка», «Смерть», «Скитальцы», «Плюс», пьесы в прозе, немало переводов, в том числе для детей: «Аня в стране чудес» Л. Кэтола. В США писал по-английски: «Действительная жизнь Себастьяна Найта», «Под знаком незаконнорожденных», «Лолита», «Призрачные вещи», «Ада», «Взгляни на арлекинов!». Переводил на английский русскую поэзию XIX века. Перевел и построчно откомментировал «Евгения Онегина», издал прочитанные в Уэльслейском колледже и Корнуэльском университете лекции по русской литературе.

Набоков начинал как реалист, как и многие писатели-эмигранты. Он единственный русский писатель, сумевший стать американским и считающий себя таковым, хотя и эмигрировавший в Швейцарию, прожив там 21 год. Зрелый Набоков – модернист, у него учились постмодернисты. Так что Набокова можно считать основоположником постмодернистского романа.

Всё творчество Набокова, по словам его жены, – «удар по тирании, по любой форме тирании».

Набоков – писатель-интеллектуал, превыше всего ставящий игру воображения, ума, фантазии. Вопросы, которые волнуют сегодня человечество – судьба интеллекта, одиночество и свобода, личность и тоталитарный строй, любовь и безнадежность – он преломляет в своем, ярком метафорическом слове. Стилистическая изощренность и виртуозность Набокова резко выделяет его в традиционной русской литературе. Его монументальное наследие только начинает публиковаться на родине. Общая оценка его творчества впереди; его место в русской и мировой литературе будет определено впоследствии.

Роман «Машенька» был написан в 1926 г. 27-летним Набоковым и напечатан в Берлине, где Набоков жил с 1922 г., после окончания Кембриджа. Роман, как и более ранние произведения, написан под псевдонимом Сирин.

Роман посвящён жене Набокова, который женился в 1925 г. Очевидно, Вера Набокова – тот идеальный образ женщины, который воплощён в образе Машеньки, каким он стал в воспоминаниях Ганина.

«Машенька» – первый роман Набокова, в котором формируются особая набоковская проблематика, композиция, система образов, повторяющиеся в последующих романах.

Тема романа – прощание и окончательный разрыв эмигранта с родиной, потеря надежды на возвращение в прошлое.

Проблематика тоже связана с эмигрантской жизнью: проблема отсутствия денег, работы, но главное – жизненной цели.

Композиция произведения уже намекает на конфликт: внутренний, между унылым настоящим и идеализированным прошлым героя. Конфликт романа строится на контрасте исключительного и обыденного, обычного; подлинного, истинного и ложного. Конфликт воплощён в образе главного героя Ганина, который противопоставлен герою-антагонисту Алферову и всей обстановке, так не соответствующей внутреннему миру и даже телу героя.

Эпиграф к роману – цитата из «Евгения Онегина» Пушкина. В романе чётко прослеживаются пушкинские мотивы. Самый явный из них – повторные отношения с былой возлюбленной, которая выходит замуж не по любви.

Название романа – это имя главной героини, но героиня – не нынешняя Машенька, не Машенька из молодости героя, а нынешние воспоминания о Машеньке из прошлого. То есть образ этот не соответствует никакой личности в реальности, главная героиня в романе просто не появляется. Это очень чёткая параллель с родиной, встречаться с которой в 1924 г. бессмысленно, а в прошлое вернуться невозможно.

Критики единодушно считали образ Машеньки символом не только прошлой идеальной любви, но и утраченной родины, рая, изгнание из которого пережили и герой, и писатель.

Композиция в романе линейная, но с приемом ретроспективы. Параллельно развиваются две истории – в настоящем и в прошлом главного героя. Также интересно то, что произведение начинается не с экспозиции, а сразу с завязки – знакомство Ганина с Алферовым в застрявшем лифте, и только потом идет описание быта, обстановки, места и других героев. Точкой невозврата является просмотр Ганиным фотографий Машеньки. Кульминация – отъезд Ганина из пансиона. Развязка – отъезд Ганина из Берлина.

Действие настоящего в романе занимает 7 дней. В воскресенье Ганин знакомится с Алферовым, застряв с ним в лифте русского пансиона в Берлине, в котором живет три месяца. За обедом Ганин узнаёт, что жена Алферова Машенька приезжает в субботу. Но только в ночь с понедельника на вторник Ганин в показанной Алферовым на фотографии жене узнаёт свою первую любовь, которая осталась в России, когда он эмигрировал в 1919.

Со вторника по пятницу, четыре дня, которые Ганин назовёт лучшими в своей жизни, длится роман-воспоминание героя с Машенькой, причём отношения с возлюбленной, длившиеся 4 года, переживаются даже более остро, чем в прошлом в реальности. Ганин мечтает увезти Машеньку от мужа. Но в ночь с пятницы на субботу, уже напоив Алферова, переведя его часы на неправильное время и отправившись на вокзал встречать Машеньку, Ганин передумывает встречаться с Машенькой и уезжает из Берлина: воспоминания стали далёким прошлым. Дом ушёл из жизни, «и в этом была прекрасная таинственность».

Ретроспекция – важнейший композиционный приём романа. Ретроспективная часть начинается в 3 главе. Ганин вспоминает себя 16-летним, выздоравливающим после тифа. Точкой отсчёта для хронологии романа становится год свадьбы Алферова и Машеньки. Они поженились в Полтаве в 1919, через год Алферов бежал и прожил в эмиграции 4 года. Следовательно, действие романа происходит в 1924 г., а Ганину столько же, сколько и Набокову в том же году – 25 лет.

Роман Ганина и Маши начался 9 лет назад, в 1915 г. Молодые люди провели вместе лето на даче, урывками встречались зимой, на второе лето в единственную встречу Ганин понял, что Машеньку разлюбил. Зимой 1917 г. они не виделись, а летом по дороге на дачу Ганин случайно встретил Машеньку в вагоне и понял, что никогда не разлюбит её. Больше он с Машенькой не виделся, но их роман продолжался в письмах. Ганин получил от Машеньки 5 писем в 1919 г., когда он был в Ялте, а она – в Полтаве. В её последнем письме появляется ухаживающий господин с жёлтой бородкой, очевидно, Алферов. Так композиционно замыкается прошлое и будущее.

Лев Глебович Ганин – главный герой романа. В его образе есть автобиографические черты Набокова. 69-летний писатель в предисловии к английскому изданию романа писал, что вторгся в романе в частную жизнь, вывел себя в первом романе, получив при этом облегчение и «отделавшись от самого себя».

В романе нет «объективной» авторской точки зрения на героев и события. Каждый герой показан с точки зрения других героев. Алферов отмечает, что имя Ганина обязывает, оно требует «сухости, твёрдости, оригинальности». Алферов то ли программирует характер Ганина, то ли угадывает его.

Портрет Ганина дан глазами влюблённой в него Клары: «Острое, несколько надменное лицо… серые глаза с блестящими стрелками, расходящимися вокруг особенно крупных зрачков, и густые, очень тёмные брови… прекрасные, влажно-белые зубы». Черты Ганина кажутся ей резкими. О двойственности героя говорят брови, похожие на кусочки меха, то сходящиеся в одну линию, то распахивающиеся, как крылья птицы.

Ганин жил в пансионе 3 месяца. Он приехал год назад и не гнушался никакой работой: на фабрике, официантом, статистом в фильме («продавал свою тень»). Читатель узнает, что до эмиграции Ганин учился в Балашовском училище в Петербурге, успел поступить в юнкерское училище.

В судьбе Ганина поворотным стал эпизод в кино, когда он увидел себя самого на дальнем плане в роли статиста. Он понял, что сам превратился в тень, статиста, его любовь к Людмиле «механическая». В момент узнавания себя в фильме Ганин почувствовал не только стыд, но и быстротечность, неповторимость человеческой жизни. Ганину кажется, что его тень становится двойником и будет отдельно царствовать по свету. Мотив тени, двойничества, популярный в мифологии и литературе, особенно у романтиков, воплощён в образе Ганина. Например, Ганин жалеет Людмилу и одновременно хочет её отшвырнуть, в нём «мешается чувство чести и жалости». Настоящий Ганин целиком уходит в прошлое: «Тень его жила в пансионе госпожи Дорн, – он же сам был в России, переживал воспоминание своё, как действительность». И эта жизнь была интенсивнее жизни берлинской тени.

Впоследствии читатель узнаёт из откровений Ганина Подтягину, что тот живёт по подложному польскому паспорту, имеет другую фамилию, а три года тому назад оказался в партизанском отряд в Польше, мечтая пробраться в Петербург и поднять восстание.

Ганин показан как молодой человек, очень изменившийся с эмиграцией. В прежние времена он ходил на руках или прыгал через 5 стульев, управлял силой воли, сегодня же не мог сказать женщине, что не любит её, «обмяк». От мимолётно скользнувшей любви у Ганина осталась только нежность к жалкому телу Людмилы.

Ганин в прошлом – человек действия. Поэтому безвкусная праздность, лишённая мечтательной надежды, тяготит его. Набоков определяет его свойство так: «Он был из породы людей, которые умеют добиваться, достигать, настигать, но совершенно неспособны ни к отречению, ни к бегству». Вновь переживая старый роман, Ганин снова стал энергичным и деятельным, но это внутренние действия: «Он был богом, воссоздающим погибший мир». Прошлое оживает, но не в реальности, не в мире, а в отдельной вселенной – сознании самого Ганина. Поэтому Ганин боится, что воссозданный им мир лопнет, умрёт вместе с ним.

Машенька из прошлого главного героя описана в течение нескольких лет. В момент знакомства Ганину бросаются в глаза каштановая коса в чёрном банте, тёмный румянец щеки, уголок татарского горящего глаза, тонкий изгиб ноздри. В портрете Машеньки нет ничего примечательного: прелестные бойкие брови, смугловатое лицо, подёрнутое тончайшим шелковистым пушком, подвижный картавый голос, ямочка на открытой шее.

Машенька олицетворяет в жизни главного героя счастливую полосу, но утерянную безвозвратно. Машенька – это васильки, российская природа, солнышко, хрустящий под ногами снег, какой бывает только там, на родине. Ещё в 16 лет Ганин ассоциирует Машеньку с родиной, природой. Обеих понять невозможно, но от них испытываешь «светлое томление». Разлука с Машенькой и разлука с Россией, поставленные в один ряд и написанные через запятую, для Ганина равнозначны.

Ганин вспоминает, что прошлая любовь к Машеньке не была идеальной: он имел связь с дамой, чей муж воевал в Галиции, он с облегчением расстался с Машенькой на зимний период, а следующим летом «за один недолгий час полюбил её сильнее прежнего и разлюбил её как будто навсегда», проехав ради встречи 50 вёрст.

Пожалуй, самая характерная черта, свойственная всем проходным героям Набокова, – их максимальный эгоизм, нежелание считаться с «другими». Ганин жалеет не Машеньку и их любовь, он жалеет себя, только себя, которого не вернешь, как не вернешь молодости и России.

Знакомство читателя с Алферовым начинается с запаха и звука. У него бойкий и докучливый голос, тёплый вялый запашок не совсем здорового мужчины. Затем появляется портрет: светлые редкие волосы, золотистая бородка, что-то лубочное, слащаво-евангельское в чертах. И только потом возникает характеристика героя. Взгляд его блестящий и рассеянный, Ганину он показался развязным господином. Когда Алферов в конце романа напивается, золотистая бородка превращается в бородку цвета навозца, глаза становятся водянистыми.

Алферов – математик, который «на числах, как на качелях, всю жизнь прокачался». Эта самохарактеристика объясняет отсутствие в нём душевности и интуиции. Он противопоставляет себя жене, называя её мать-и-мачехой. Ганин очень метко обозначает это противопоставление – «цифра и цветок».

Высказывания Алферова претендуют на афористичность, но они банальны: «Прекрасная русская женственность сложнее всякой революции, переживёт всё, – невзгоды, террор», «с Россией – кончено. Смыли её, как вот знаете, если мокрой губкой мазнуть по чёрной доске», «России капут, «богоносец» оказался серой сволочью».

Алферов – антагонист Ганина, антигерой. Это пошляк, так ненавидимый Набоковым в жизни и вводимый им во все художественные произведения. С точки зрения Набокова, пошлость – коллекция готовых идей, пользование стереотипами, клише, банальностями. Пошляк – посредственный конформист, который любит производить впечатление и быть под впечатлением, «псевдоидеалист, псевдострадалец и псевдомудрец». Так Алферов не отвечает прямо на вопрос Ганина, кем он был в прошлой жизни, а загадочно темнит: «Не знаю… быть может устрицей, или, скажем, птицей, а может быть учителем математики».

Людмила – «ложная» возлюбленная Ганина. Её портрет дан глазами Ганина, который её почти ненавидит: «Жёлтые лохмы, по морде стриженные… томная темнота век, а главное – губы, накрашенные до лилового блеска». Фальшива не только внешность девушки (причём показушно фальшива, искусственность крашеных волос подчёркивают невыбритые волоски на затылке), искусственна вся Людмила целиком. Она ложно чуткая, не замечает, что Ганин не любит её. Фальшивы её ногти, выпученные губы. В запахе духов Ганин улавливает что-то неопрятное, несвежее, пожилое, хотя ей 25 лет. Даже тело её не соответствует возрасту: оно тщедушное, жалкое и ненужное.

Запаху духов Людмилы противопоставлен «непонятный, единственный в мире» запах Машеньки, которому не мешают её сладкие дешёвые духи «Тагор». Трёхмесячный роман с Людмилой для Гагина – «трудный обман, ночь без конца», расплата за ночь на тряском полу таксомотора.

Людмиле противопоставлена её подруга Клара, соседка Ганина, «полногрудая, вся в чёрном шелку очень уютная барышня». Она влюблена в Ганина и могла бы составить его счастье, но герою не нужны эти отношения, поэтому Клара – несостоявшаяся возлюбленная.

Клара не смогла отречься от своей безответной любви, даже когда увидела Ганина в комнате отсутствующего Алферова и приняла его за вора. Никому не слышный монолог 26-летней девушки выдаёт её чувства: «Бедный мой, до чего жизнь довела его».

Подтягин – русский небезызвестный поэт, застрявший в Берлине по дороге в Париж. Если для Ганина Берлин – этап, ступень, то для Подтягина – тупик, остановка. Он предчувствует свою смерть. Очевидно, что-то в самом герое мешает его движению: «Сколько человеку нужно перестрадать, чтобы получить право на выезд отсюда». Но и получив визу, Подтягин не может уехать, потому что не может объясниться по-немецки. А когда Ганин помогает Подтягину объясниться с чиновниками, старик теряет паспорт. Это делает его остановку окончательной: «Не уехать мне отсюда. Так на роду было написано». Сердечная болезнь, очевидно, повлечёт скорую смерть, являющуюся для Подтягина единственным выходом.

Подтягин становится символом не сумевшей пережить эмиграцию России. Он похож на чеховского интеллигента: опрятный скромный старик в пенсне с необыкновенно приятным, тихим, мягким матовым голосом. У Подтягина полное и гладкое лицо, седая щёточка под нижней губой, отступающий подбородок, умные ясные глаза с ласковыми морщинками.

Этот идеальный портрет Набоков умышленно принижает, обрекая Подтягина на сходство в профиль с большой поседевшей морской свинкой. В этом образе несколько аллюзий: это и заморское животное, и жертвенное животное, и вызывающее сочувствие невинное существо, вынужденное жить в неволе. Подтягин считает свою прожитую жизнь выброшенной даром: «Я ведь из-за этих берёз всю свою жизнь проглядел, всю Россию… я сам поэзией охолостил жизнь, а теперь поздно начинать жить сызнова». То есть то, что положено было прожить, Подтягин вложил в поэзию, неплохую, но довольно посредственную.

Поэт подобен случайной и ненужной тени, при этом не вполне понимает свою бесполезность: «Россию надо любить. Без нашей эмигрантской любви России крышка».

С самого начала романа Набоков играет в слова и символы. Прежде всего, речь идёт об именах героев. Все они имеют литературные источники. Например, у Подтягина Антона Сергеевича чеховское имя сочетается с пушкинским отчеством, а смешная фамилия намекает на его собственное бедственное положение и его незначительную роль в русской литературе.

Алферов бесконечно ошибается, произнося имя главного героя. Непознанность имени говорит о непознанности человека, ведь Алферов так и не узнал о роли Ганина в жизни собственной жены.

Подтягин, наоборот, хорошо чувствует главного героя, догадывается о его новой влюблённости.

Набоков наделяет Ганина собственной поэтической способностью чувствовать слово, что часто вызывает у читателя смех. Так слово проститутка тринадцатилетний герой воспринимает как принститутка – смесь принцессы и проститутки. Вермишель, по его юношескому хулиганскому объяснению, – это Мишины червяки, маленькие макароны, пока они не выросли на дереве.

Стоит сказать и о параллелях, проводимых в тексте. Так, жизнь эмигранта в Берлине, вполне справедливо, сравнивается с остановившемся тёмным лифтом. Другая параллель – русский пансион, в котором были слышны поезда городской железной дороги, «и оттого казалось, что весь дом медленно едет куда-то». Ганин даже представлял, что каждый поезд «проходит незримо сквозь толщу самого дома». Кларе кажется, что она живёт в стеклянном доме, колеблющемся и плывущем куда-то. Здесь к образу нестойкого равновесия и движения добавляется прозрачность и хрупкость, ведь Клара так боится открыться.

Этому ложному эмигрантскому дому, похожему на призрак, сквозь который можно просунуть руку и пошевелить пальцами, противопоставлен дом-усадьба 16-летнего героя, идеальный дом, которого лишён не только Ганин, но и каждый из героев романа.

Образ тени в романе пришёл из предшествующей литературы. Герои романа живут как оторвавшиеся от хозяев бесплотные тени. В унылом эмигрантском доме живут «семь русских потерянных теней», для них жизнь подобна съёмке, «во время которой равнодушный статист не ведает, в какой картине участвует». Все эти тени случайные и ненужные. Да и вся жизнь героев напоминает серию снимков или кадров кинематографа, чужой город представляется как движущийся снимок.

Символический образ романа – миры, которые воплощены в каждом человеке, «миры, друг другу неведомые». Каждый прохожий – «наглухо заколоченный мир, полный чудес и преступлений». Даже в сонных лошадях Набоков видит такой мир.

В первом своём романе, как и в последующем творчестве, Набоков очень внимателен к деталям. Часто какие-то обыденные предметы помогают понять душу героя. Например, белеющая в темноте на стуле сброшенная рубашка, подобная раскинувшему руки для молитвы и оцепеневшему человеку – символ возродившейся под влиянием любви души Ганина.

Надушенное письмо ненавистной Людмилы, превращённое Ганиным в клочья и выброшенное из окна, противопоставлено бережно хранимым на дне чемодана вместе с крымским браунингом старым письмам от Машеньки.

Тропы в романе привлекают внимание, останавливают читателя своей необычностью. Ганин вкладывает в чемодан «лёгкую, ласковую человеческую труху», рабочие передают друг другу ломти черепицы, так работа становится такой же необходимостью, как хлеб.

Смысл финала романа: нельзя воскресить прошлое. Чем ближе конец произведения, тем больше кажется, что все у героя будет хорошо. Но… Набоков заканчивает роман крушением надежд. Почему Ганин не совершил шаг, к которому так долго и мучительно готовился?

Отказ Ганина от встречи с любимой имеет скорее философскую мотивировку. Он понимает, что встреча не нужна, даже невозможна потому, что нельзя повернуть время назад. Постепенно «с беспощадной ясностью» Ганин осознает, что его роман с Машенькой кончился навсегда. «Он длился всего четыре дня, — эти четыре дня были, быть может, счастливейшей порой его жизни. Но теперь он до конца исчерпал свое воспоминанье, до конца насытился им, и образ Машеньки остался вместе с умирающим старым поэтом там, в доме теней ». А другой Машеньки нет и быть не может. « Та жизнь воспоминаний, которой жил Ганин, становилась тем, чем она вправду была, – далеким прошлым». За полтора часа до приезда Машеньки Ганин понял, что прошлого не вернешь, а если и вернешь, то это будет не прошлое, а очередная попытка самообмана, которая закончится разочарованием. И реальная Машенька, как не без оснований страшится он, своим появлением убьет хрупкое прошлое… И осознав это, Ганин почувствовал « себя таким здоровым, сильным, готовым на всякую борьбу. И то, что он все замечал с какой-то свежей любовью – и тележки, что катили на базар, и тонкие, еще сморщенные листики, и разноцветные рекламы, которые человек в фартуке клеил по окату будки, – это и было тайным поворотом, пробужденьем его». В последнее мгновение герой отправляется на другой вокзал, откуда навсегда уезжает из Берлина.

Ганин, как и все остальные, не может вернуться назад на родину, поэтому и его встреча с Машей, олицетворяющей собой родину, в принципе попросту невозможна. Что бы не делал Ганин, он может только вспоминать Машу (и родину), мечтать о ней, но увидеться, встретиться с ней для него является невыполнимой задачей, так как и Маша, и родина безнадежно утрачены. Любить свою страну издалека и понимать, что больше не сможешь её увидеть – невероятно трудно и больно.

Эмиграция забрала у людей связи с прошлым, с родной страной, искалечив их души и судьбы. Возможно, именно это хотел сказать Набоков, завершив роман именно так.

ü Основные выводы

1917-1930 – первая волна русской эмиграции, белая эмиграция: И.Бунин, И.Шмелев, А.Аверченко, К.Бальмонт, З.Гиппиус, Б.Зайцев, Вяч.Иванов, А.Куприн, А.Ремизов, И.Северянин, А.Толстой, Тэффи, Саша Черный, М.Цветаева, Г.Адамович, Г.Иванов, В.Ходасевич, Б.Поплавский и др.

Основные темы:

¾ тема русской революции и Гражданской войны,

¾ тема исторических судеб России,

¾ тема собственного русского прошлого,

¾ тема русской культуры,

¾ тема эмигрантской жизни.

Основной пафос: «невозвратность» – «несбыточность» – «неизбежность».

Тема романа В.В. Набокова «Машенька» – прощание и окончательный разрыв эмигранта с родиной, потеря надежды на возвращение в прошлое. Конфликт внутренний: между унылым настоящим и идеализированным прошлым героя. Машенька олицетворяет в жизни главного героя счастливую полосу, родину, утерянную безвозвратно.

До встречи на занятиях.

Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 951; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

Мы поможем в написании ваших работ!