Мало кто верил, но это случилось39

Может, еще поживем 3

Редакционная статья

Мы привыкли рассматривать демографическую ситуацию в России исключительно как катастрофическую. Выражение «Россия вымирает» стало стереотипом. Но время идет, и «русский крест» —уникальное для мирного времени сочетание резкого снижения рождаемости при резком же повышении смертности — остался в прошлом. Рождаемость в России растет, а смертность падает. И вот уже по итогам августа 2012 года отмечена естественная (без учета миграции) прибыль населения, и высока вероятность, что и по итогам всего года население России впервые за многие годы не сократится, а увеличится.

Насколько устойчива эта тенденция? Что можно сделать для того, чтобы население росло? Прежде всего стоит заметить, что в настоящий момент главный резерв — борьба со смертностью. Потому что со смертностью у нас действительно беда. Так, согласно оценкам ЦРУ США (сделанным до появления данных о превышении рождаемости над смертностью), ежегодно в России отмечается 16,03 смерти на одну тысячу человек. Это очень много. В мировом «рейтинге смертности» мы занимаем второе место — после Южной Африки (17,23). Весьма слабым утешением может служить лишь то, что третьим номером идет Украина (15,76). Для сравнения: в охваченном многолетней гражданской войной Афганистане смертность на 1000 человек составляет 14,59 (8-е место).

Понятно, что при таких показателях снижение смертности и увеличение продолжительности жизни могут существенно изменить демографическую ситуацию в России. Отрадно, что проявилась тенденция к увеличению продолжительности жизни, однако понятно, что радикальные изменения вряд ли произойдут без коррекции российского образа жизни, для которого характерны такие явления, как наркомания, алкоголизм и ненормально большое количество погибающих в автоавариях. И если для того, чтобы что-то наладить в системе здравоохранения, у властей еще имеются какие-то рычаги влияния, то скорректировать образ жизни — в каком-то смысле вернуть нации инстинкт самосохранения — задача не тривиальная.

А вот с рождаемостью у нас куда веселее. Здесь даже по международным меркам мы выглядим сравнительно пристойно. При ежегодной рождаемости 10,94 на 1000 человек мы уверенно обходим такие передовые страны, как Германия (8,33) и Япония (8,39). И даже южные Италия (9,06) и Испания (10,4) позади нас; позади и Болгария (9,20), и Румыния (9,49). Очевидно, что меры по стимулированию рождаемости дали свой результат, однако очевидно и то, что получать столь же быструю и существенную прибавку и дальше за счет новорожденных будет все сложнее. Хотя бы из-за того, что на смену поколению женщин, рожденных в 1980-е, приходит куда менее многочисленное поколение женщин родом из 1990-х. Но даже если удастся довести рождаемость до уровня Китая (12,31) или Франции (12,72), все равно при рекордной смертности этого будет недостаточно для устойчивого естественного прироста населения России.

Борьба же за снижение смертности потребует и более активной социальной политики, и — что сложнее — более полного включения людей в экономическую и политическую жизнь страны. Для продвижения по этим двум направлениям требуется новое качество экономического роста. Роста, который вовлек бы в свою орбиту большее число людей и на качественно ином уровне. Понятно, что демографические вопросы отнюдь не сводятся к вопросам экономики. Однако и экономические задачи, стоящие сегодня перед Россией, в известном смысле шире собственно хозяйственной деятельности.

«Эксперт» №40 (822)

08 окт 2012, 00:00

Россия

Досье:

Демографическая ситуация в России
Статистика знает все
Вокруг идеологии
Долгосрочные прогнозы
Россия

Сюжеты:

Тема недели

Рождаемость

Рубрика:

Мало кто верил, но это случилось39

Рождаемость в России растет

Иван Рубанов

Рождаемость в России растет, уже в нынешнем году впервые за двадцать лет убыль населения может снизиться до нуля. Этих изменений недостаточно для решения демографической проблемы, но они носят глубинный характер

Фото: Carolyn Drake / Panos Pictures / Grinberg Agency

На днях Росстат опубликовал данные об изменении численности населения в нынешнем году. За август оно естественным образом увеличилось более чем на 20 тыс. человек. Убыль населения за восемь месяцев, прошедших с начала года, составила всего 21 тыс. человек. Это самый низкий показатель за последние два десятилетия (см. график 1), он в семь раз меньше прошлогоднего, и впервые можно говорить о приостановке депопуляционного процесса. Позитивную динамику численности населения год к году на три четверти определил весьма неожиданный прирост рождаемости, которая опять-таки стала максимальной за последние полтора десятилетия (см. график 2).

Все эти позитивные достижения довольно масштабны и, похоже, суть следствие улучшения социально-экономической ситуации, подвижек в ценностных ориентирах и в какой-то степени активной демографической политики, которая стартовала в 2007 году. Тем не менее не то что эта политика, но даже сам факт повышения рождаемости остаются предметом острых дискуссий среди демографов, многие из которых успехи напрочь отрицают.

Назло прогнозам

Рост рождаемости, в особенности результат нынешнего года, оказался неожиданным. С середины 1990-х и до самого последнего времени подавляющее большинство демографов были уверены, что естественный прирост населения в обозримой перспективе в России невозможен. Впервые он был зафиксирован в августе 2009 года — традиционно самом «урожайном» месяце. Тогда, правда, рост был чисто символическим (около 1 тыс. человек) и коротким (лишь один месяц в году). При этом лидеры двух основных российских демографических школ, Высшей школы экономики (Анатолий Вишневский) и МГУ (Анатолий Антонов), в начале 2009 года предрекали спад рождаемости в результате экономического кризиса. «В ближайшие годы следует ожидать падения рождаемости», — говорил Вишневский, который оценил грядущий кризисный провал в 100–200 тыс. рождений. Реальная рождаемость эти прогнозы проигнорировала и по итогам 2009 года дала прибавку в 50 тыс. младенцев. В последние же годы г-н Вишневский и его коллега Сергей Захаров регулярно и совершенно оправданно напоминают: на демографические показатели начинает давить неблагоприятный фактор возрастной структуры. В статье трехлетней давности с красноречивым заголовком «Рост числа рождений в России закончился?» в качестве поворотной даты Захаров назвал 2010 год, Вишневский точкой бифуркации обозначил нынешний 2012-й. Но пока поворота так и не случилось.

Азы демографии

Не все аспекты происходящего оспариваются, в большинстве случаев есть консенсус.

Сам факт увеличения числа новорожденных, естественно, ни у кого сомнений не вызывает. В нынешнем году оно будет приблизительно в полтора раза больше по сравнению с дном, достигнутым в 2000-м. Рост рождаемости не прерывается с 2005 года, теперь по ее ключевым количественным и качественным показателям мы вернулись на уровень позднего СССР образца 1989–1990-го.

Ни у кого не вызывает сомнений и рост текущей интенсивности рождений у женщин разных возрастов. Для ее оценки демографы используют так называемый суммарный коэффициент рождаемости, или фертильности, который указывает, какое среднее число детей родит одна женщина за всю жизнь (при условии, что рождаемость и смертность останутся такими же, как на момент расчета). В нынешнем году он составит примерно 1,72 ребенка на женщину. Это в полтора раза больше минимума, наблюдавшегося в конце 1990-х (см. график 3), и выше величины, которая установлена в качестве нашей цели на 2016 год в тексте «Концепции демографической политики РФ до 2025 года». Однако нынешний рекорд все равно ниже уровня, необходимого хотя бы для простого воспроизводства поколений — это 2,1–2,15 ребенка на женщину. Из сказанного следует, что демографическая проблема у нас по-прежнему не решена, хотя полпути к заветной планке с конца 1990-х мы прошли. Сейчас недостаточный уровень рождаемости отчасти маскируется довольно активно идущим процессом увеличения продолжительности жизни россиян, он как бы разрежает число смертей, перенося часть из них в будущее. И здесь у нас есть большой потенциал улучшений, так что этот фактор может действовать долго, чего не скажешь о другом — структуре населения.

Поколение 1980-х в нынешнем десятилетии уйдет с пьедестала «главных рожениц», уступив место поколению 1990-х, которое по численности в полтора раза меньше. В последние три года влияние структурного фактора не перекрывало рост интенсивности рождений, однако в будущем это негативное влияние станет сильнее.

Но если по всем указанным пунктам у демографов консенсус, тогда почему между ними не утихают споры?

Календарю тут не место

У демографов есть такое важное понятие, как «эффект календаря». Если обстоятельства складываются благоприятно, женщины могут переносить рождение запланированного ребенка на более ранний срок. Календарь их рождений изменится, но отношение к материнству и итоговое число рожденных детей — нет. Концепция эта хорошо обоснована теоретически и практически по ретроспективным данным европейских стран, многие из которых, в том числе СССР, пережили временные скачки рождаемости. На календарный эффект тогда приходилось до половины и более прироста всех рождений.

Объясняется ли нынешний рост рождаемости в России всецело «эффектом календаря» или его значение близко к нулю — вот где ломаются копья. Важно понимать, что это не узконаучный спор, а принципиальнейший вопрос, от ответа на который в немалой степени зависит не только будущее нашей семейной политики ценой в десятки миллиардов долларов, но и социальная и геополитическая доктрина государства, а также его будущее место в мире.

Женщины стали чаще задумываться о материнстве

Фото: Виктор Суворов / Grinberg Agency

Если весь рост сводится лишь к одному этому эффекту, то все потуги повысить рождаемость тщетны и в перспективе пяти-десяти лет нас ожидает демографическая яма такой глубины, что уже ничто не спасет, разве что завоз десятка-другого миллионов африканцев, китайцев или жителей других бедных азиатских стран. Именно такой точки зрения придерживается ряд популярных у нас демографов во главе с директором Института демографии ВШЭ Анатолием Вишневским, которые считают демографическую политику делом не только малоэффективным, но даже вредным. Еще в начале 1990-х они утверждали, что депопуляция для развитых стран необратима и спасти их может только массовая иммиграция, а «снижение населения отдельно для России плохо… но для мира в целом хорошо», так как «нельзя свои эгоистические чувства ставить выше интересов жизни на [перенаселенной] Земле». «Антинаталисты» традиционно спорят с коллегами «пронаталистами» и сторонниками семейной политики. В этом качестве у нас чаще выступают представители социологического и экономического факультетов МГУ.

Одна из публичных дискуссий подобного рода состоялась 28 сентября на экономфаке. Свою критическую оценку происходящего роста рождаемости, семейной политики государства и наших демографических перспектив представил Сергей Захаров. Его аргументы являются частью глобального дискурса и точно воспроизводят популяризованные воззрения отечественной школы «антинаталистов-иммиграционщиков», а кроме того, имеют широкий социальный подтекст и поэтому весьма интересны для анализа.

Искусство не замечать реалий

Идеальных индикаторов для оценки «эффекта календаря» нет, полную информацию о происходивших в последние годы демографических процессах можно получить лишь со временем, когда станет окончательно понятно, сколько именно детей завели нынешние мамы. Зато есть множество косвенных индикаторов, которые позволяют быстро оценить и «эффект календаря», и глубинные подвижки в рождаемости.

Г-н Захаров использует лишь один из них, скорректированный или модифицированный коэффициент фертильности. Увы, он не посчитал нужным рассказать публике, как эта величина рассчитывается, почему приводится в одиночку. Аналогичных данных у других исследователей нам найти не удалось. Поэтому мы проведем такой анализ качественных данных демографического процесса, который может быть верифицирован.

Один из индикаторов — данные об очередности рождений: какова доля в структуре новорожденных первенцев, вторых детей и т. д. Логично предположить, что заметный рост доли четвертых, пятых детей в нашей стране косвенно свидетельствует о желании матерей иметь больше детей. Напротив, «эффект календаря» в большей степени должен сказываться на увеличении доли первых и вторых (вспомним про материнский капитал) детей, их мамы в среднем моложе, им проще менять календарь рождений. «В 2007–2010 годах картина стала существенно иной, по сравнению с тенденцией двухтысячных, — замечает в одной из своих научных работ Захаров. — …Увеличилось не только число вторых и третьих рождений, но даже четвертых и пятых». Странно, почему автор предпочитает не интерпретировать собственные же данные, тем более что обнаруженное им явление за последние два года лишь стало ярче, структура рождений по очередности теперь такая же, как в последние советские годы (см. график 4).

Другой важный показатель — средний, или медианный, возраст матери. Его рост свидетельствует о трансформации процесса рождаемости. Практически во всей Европе женщины начинают рожать все позже, из-за этого рождения «разреживаются», а текущие показатели рождаемости показывают ситуацию несколько худшую, чем она должна оказаться в итоге. Напротив, «эффект календаря» по самой своей сути должен вести если не к уменьшению этой величины, то к остановке ее роста (мамы переносят свои более поздние планы на благоприятное «сейчас»). Поэтому возраст мам и используется для учета «эффекта календаря». Так вот, у нас он, как стрела, запущенная ввысь, растет с 1995 года. В 2007 году, когда государство занялось демографией, динамика этого явления не только не переломилась, но даже немного ускорилась (см. график 5).

Наконец, как нам кажется, крайне интересно посмотреть и на изменение рождаемости у мам самых старших возрастов. Эта категория не очень многочисленна, но играет важную индикативную роль. Понятно, что ранними роды 37- или 42-летней мамы не назовешь, уж точно зачатие на свое пятидесятилетие она не планировала. Так вот, рождаемость в этой категории за последние пять лет росла сильнее всех, у женщин в возрасте от 38 до 45 лет прирост числа рождений зашкалил за 60% (см. график 6)! Можно предположить, что часть «поздних» матерей сейчас решилась на роды, от которых они отказались в неблагополучные 1990-е. Но смогли бы они на это решиться, если бы с тех пор не изменилась в лучшую сторону социально-экономическая ситуация, или, шире, общественная среда?

Демография абсурда

Сомнительные предположения «антинаталистов» о природе новейших тенденций способствуют еще более сомнительным выводам относительно приоритетов социальной политики России, причем таковые весьма широко представлены в наших СМИ.

Один из традиционных объектов атак — сам факт демографической политики. Пособия на детей, льготы многодетным, материнский капитал можно рассматривать как форму распределения благ в социуме наравне с пенсиями или помощью малоимущим. Это закономерное признание ценности семейного труда, особенно естественное в условиях демографического кризиса. Смешно думать, что шесть дополнительных тысяч рублей в месяц заставляет людей относиться к чадам, как к дойным коровам. Однако одна из главных идей «антинаталистов» в том, чтобы всякую общественную поддержку рождаемости именовать вмешательством в дела семьи или производством пушечного мяса, проводя при этом сомнительные аналогии.

В обозримом будущем речь будет идти вовсе не о конкуренции за любые людские ресурсы, а о замещении обществ, не способных себя воспроизводить, теми, кто делать это не разучился

Фото: Сергей Жегло

Как утверждают г-н Захаров и его коллеги, примеров целенеправленной политики увеличения рождаемости очень мало: «Если в голову что из прошлого и приходит… так это фашистские режимы разного толка, а самый выдающийся образец — это, конечно, Муссолини… все было придумано и апробировано уже тогда…» Впрочем, сами «антинаталисты» тоже не очень-то оригинальны. «Не следует допускать каких-либо налоговых привилегий для многодетных, оказывать им денежную помощь в виде надбавок к заработной плате...» — это из главки «К вопросу о будущем обращении с русским населением» «Замечаний и предложений по генеральному плану “Ост”» рейхсфюрера войск СС, начальника отдела колонизации «восточного министерства» Эрхарда Ветцеля.

Сергей Захаров и его коллега Анатолий Вишневский искренне верят, что современные европейцы планируют свою семью в значительной степени исходя из того, насколько демократичными или тоталитарными были режимы, правившие в их странах шестьдесят лет назад. Якобы поэтому рождаемость в Германии, Австрии, странах Восточной Европы, включая нашу, закономерно низкая, а в демократических государствах на севере и западе континента, где давно господствуют либеральные ценности, она существенно выше. Правда, исходя из такой логики, флагманом европейской демократии и либерализма придется признать Косово.

Захаров со товарищи уже не первый раз ставят риторический вопрос: а нужна ли вообще России демографическая политика? С их слов, риторическим он получается оттого, что вырождающейся стране она вроде как и не нужна. Куда важнее сконцентрироваться на задаче развития человеческого капитала, которая на Западе является мейнстримом (видимо, имеется в виду человеческий потенциал, который подразумевает доступ к образованию, гендерное равенство, борьбу с бедностью и т. п.).

Рациональное зерно здесь есть — порой косвенные меры социальной поддержки (обеспечение частичной занятости для мам, помощь в приобретении жилья и развитие малоэтажного строительства, затраты на социальную инфраструктуру) могут быть эффективнее мер прямых, вроде пособий на ребенка. Вместе с тем этот фактор раздувается до абсурда. Именно целевой, предметный подход к законотворчеству и решению разного рода общественных проблем отличает эффективную западную политику. Решительно непонятно, каким образом постановка демографической проблематики и рождение первого-второго-третьего ребенка категорически закрывают путь к повышению качества населения или его жизни. Ответить нам на соответствующий вопрос г-н Захаров не пожелал, зато это сделал его коллега. Г-н Вишневский, например, говорит: «Увеличение числа детей в семье, наоборот, толкает на экстенсивный путь, на снижение качества за счет увеличения количества». Иначе говоря, не туда родители деньги и силы тратят. А вот как эти слова комментирует известный прогнозист профессор Олег Пчелинцев: «Сейчас мы вступили в полосу развития, когда действует прямо противоположная закономерность: качество населения начинает ухудшаться из-за нарушения количественных пропорций нормального демографического воспроизводства». Это сто лет назад, когда мамки массово рожали восьмого и не всегда желанного ребенка, можно было говорить о тяжелой доле женщины, обреченной вечно сидеть у люльки. Теперь речь идет о том, заведет ли семья второго ребенка, да и вообще будет ли заводить детей. Семья с одним ребенком или бездетная никак не кажется «качественнее» ни с биологической точки зрения (первенец обычно слабее), ни с социальной (отсутствие братьев и сестер способствует не социализации, а эгоизму отпрыска), ни тем более с демографической (общество обречено на вымирание).

Удивительно, с какой легкостью упомянутые демографы забывают о вопросах качества, как только речь заходит о поддержании количественных показателей численности населения России с помощью иммигрантов. В этом свете Захаров излагает очень любопытную геополитическую концепцию: «Политика властей — это политика испуга… Есть такой известный человек Джордж Фридман (политолог, основатель и директор американской разведывательно-аналитической компании Stratfor. — “Эксперт”). Он делает мировые прогнозы и вхож в администрации разных президентов США. В своей последней книге “The Next 100 Years” Фридман очень грамотно ставит некоторые современные проблемы взаимоотношения между странами, особенно демографические. В частности, совершенно верно указывает на ключевую проблему, которой станет борьба между развитыми странами за рабочую силу». Чтение действительно очень забавное, ведь среди прочего из него становятся ясны неординарные факты: что Китай лопнет как мыльный пузырь; Россия восстановит свое влияние над Восточной Европой, но вместе с ней проиграет новую холодную войну, естественно, с США, которые в будущем укрепят свое господство и вообще вступят в золотой век.

И здесь Захаров с коллегами упускают одну существенную деталь. Конкуренция между великими державами актуальна не за все трудовые ресурсы, а за «мозги». Таковая идет давно, и мы в этой борьбе явно проигрываем, о чем можно только пожалеть. Что же касается остальной массы мигрантов, а также членов их семей, то пока речь идет вовсе не о конкуренции, а о попытках развитых держав как-либо от них отгородиться. По прогнозу ООН, к 2030 году население планеты вырастет на 600 млн человек. Прирост жителей в двадцать раз превысит их убыток, которой будет заметным лишь в пяти странах (см. график 7). Половина всей мировой убыли населения придется на Китай, который проводит осознанную политику уменьшения рождаемости, в результате чего в стране уже скопилось более сотни миллионов «несуществующих» (не зарегистрированных официальными органами) граждан. «“Золотой миллиард” все больше превращается в мировое меньшинство и все меньше способен противостоять натиску окружающих его миллиардов жителей третьего мира, — это пишет Анатолий Вишневский. — Еще недавно их было всего 2 миллиарда, потом стало 3, 4, сейчас уже 5, а будет еще больше».

Так что в обозримом будущем речь будет идти вовсе не о конкуренции за любые людские ресурсы, а о замещении обществ, не способных себя воспроизводить, теми, кто это делать не разучился. Процесс с биологической точки зрения нормальный, вот только странно, когда «замещаемые» так радостно и спокойно смотрят на перспективу собственного исчезновения.

График 1

Естественная убыль населения России прекратилась - впервые за 20 лет