С.Я. Маршак и К.Чуковский о детской поэзии:
Принципы и правила
ХХ век воспринимается как начало новой эпохи во всех отраслях жизни. Детскую литературу стали вычленять в отдельную область слова ещё в начале 1900-х годов, однако в полную силу о её специфике заговорили только после революции 1917 года. Как отмечает С.М. Лойтер, «в немалой степени это объясняется тем, что именно в ХХ веке состоялись главные «открытия» в области русского детского фольклора и – что особенно важно – его проникновение в книгу, а шире – в культуру». Именно с ХХ века русская детская литература становится пространством укоренения, воскрешения и обновления детского фольклора в индивидуальном творчестве. Можно говорить о том, что с этого времени профессиональная детская поэзия обрела свой голос, свой репертуар, свои ключевые экзистенциальные темы, свою предметную изобразительность, свою графику и ритмику, «свой формальный образ стиха», свой язык, которым говорят уже несколько поколений детских поэтов[10].
Детская поэзия укореняет энергию детского фольклора, его поэтическую образность и изобразительность на жанровом, структурном, лексическом, интонационном, ритмико-синтаксическом уровнях.
Модернизм Серебряного века (1890-е -1917 гг.) признаёт, что только детскому сознанию дано приблизиться к постижению истины. Так обозначается переход непосредственно от темы детства к созданию литературы для детей. Склонные к мистицизму символисты видели в ребенке современного Сфинкса, существо-загадку, поскольку будущее угадывалось только интуитивно. Акмеисты во главе с О. Мандельштамом провозгласили детское сознание желанной нормой человека Нового времени. Для детей стали писать К. Бальмонт, А. Блок, В. Брюсов, Ф. Сологуб, С. Городецкий, М. Моравская. Большое внимание стало уделяться художественному оформлению детской книги. Новая волна моды на старину повлекла за собой интерес к народному фольклору, как следствие, укрепляется внимание к миру раннего детства, в котором совершается наиболее интимное, сокровенное познание родины — через речь, сказки и песни нянек, кормилиц.
|
|
|
В 20-30-е годы поэзия представляла собой своего рода экспериментальную лабораторию. Поиски вели к истокам речи — языку детей, в том числе к речевой «зауми», что поспособствовало возрождению традиций народной поэзии, сохранившей отголоски скоморошества, «языческой» игры со словом. Страсть к игре, в том числе языковой, определяет естественную природу ребенка. Игра ─ то, что доставляет детям истинное веселье и радость, поэтому с 20-30- х годов в детской поэзии преобладает игровое начало. В статье «Человек, уши которого заткнуты ватой» (1930) М. Горький признавал для ребенка важность игры со словом: «Он играет и словом и в слове, именно на игре словом ребенок учится тонкостям родного языка, усваивает музыку его и то, что филологически называют “духом языка”. Детскому слуху близки и понятны речевые импровизации В. Хлебникова, основанные на ассоциативно-чувственном восприятии мира. Слово в своей собственной замысловатой форме вбирает в себя сразу некую цельную картину, поэт нарочно придумывает неологизмы наподобие «лебедиво», «облакини», «смеюнчики», «смешики», «снежимочка» и т.д.
|
|
|
С.Я. Маршак и К. Чуковский ─ эти два имени в сознании нескольких поколений советских (и российских) людей почти слились воедино. Они неизменно ассоциируются с эталоном детской поэзии, и их действительно заслуженно можно назвать признанными мэтрами слова для детей. На их лирических произведениях выросло и воспиталось не одно поколение. Стихотворения С.Я. Маршака и К.И. Чуковского всем хорошо известны с детства, не раз прочитаны и заучены. Им выпало жить и творить в одну историческую эпоху ─ то время, когда советская власть отчаянно нуждалась в воспитании нового человека.
Отношения между двумя корифеями детской литературы были непростыми: познакомившись в 1918 году через посредство М. Горького, они то водили крепкую писательскую дружбу, обмениваясь шуточными литературными посланиями друг к другу, то ссорились надолго и основательно, не подавая при встрече друг другу руки. Одна из таких ссор между К. Чуковским и С. Маршаком произошла в 1943 году, когда Корнею Ивановичу из издательства вернули рукопись «Одолеем Бармалея», а Маршак отказался ему помочь, найдя стихи действительно слабоватыми. После этого их ссора растянулась на долгие 15 лет.
|
|
|
Однако имена К. Чуковского и С. Я. Маршака связала вместе не только эпоха, но и любовь к детям. Оба они, в чём-то разные, в чём-то схожие, не мыслили себя без поэтического слова, обращенного к детям. И оба они заложили основы современной детской поэзии как поэзии для детей и о детях. Советская власть более благоволила к С. Маршаку, будучи благодарной за его идейность, и даже наградила его четырьмя Сталинскими премиями (1942, 1946, 1949, 1951) и одной Ленинской (1963). Судьба К. Чуковского в этом плане была сложнее: власти в языке его иносказаний (в частности, в «Крокодиле» и «Тараканище») норовили увидеть насмешку над режимом.
По-разному Чуковский и Маршак входили в зарождающуюся советскую детскую литературу, но именно они были ее зачинателями. Вот что писал литературовед Мирон Петровский: «Литературу для детей оба осмыслили не как „маленькую литературу“, а как основоположение, краеугольный камень, не подвластный времени и моде фундамент, закладываемый в основание личности на самых ранних этапах ее формирования. Интересы и представления взрослых людей разбросаны по разным социальным, профессиональным, возрастным, политическим и прочим отсекам, но в детстве все пропитываются детской литературой, одними и теми же ее произведениями, которые в силу этого принимают на себя высокую функцию „главной книги“, общенационального мифа»[11].
|
|
|
В 20-30е годы остро встаёт вопрос о поиске новых способов диалога с детской аудиторией, и он включает в себя аспекты познания как особенностей детской психологии, так и формирование нового игрового языка как средства постижения ребенком окружающего мира. Детская поэзия С. Я. Маршака, наравне с произведениями К. И. Чуковского, появилась в стране в момент, когда все старые идеалы, принципы государственного строя, сам многовековой уклад жизни рухнул, а новый ещё только-только стал нарождаться. В изменившихся условиях общественного уклада страна, сами люди, нуждались в какой-то крепкой, нравственной основе.
Как отмечает И.Н. Арзамасцева, «для Маршака в детской книге не было мелочей». Чем младше возраст читателя, тем суровее были требования поэта-редактора к книге, которую он воспринимал целиком: содержание, язык, оформление, шрифты и формат, качество печати. Маршак не терпел «безработных» или стертых слов, штампов, вялых мыслей и ходульных эмоций. «Большая литература для маленьких» — так звучит его девиз[12]. Таким образом, С.Я. Маршак выстраивает диалог с ребенком, развивая в нём способность мыслить, будучи вовлечённым в игру. Он опирается на опыт английского детского фольклора, знатоком которого он был, поскольку продолжительное время жил в Англии и увлекался переводами английских поэтов. Начиная с 1920-х годов, вместе с ученым-фольклористом Ольгой Капица он становится руководителем студии детских писателей в Институте дошкольного образования. Маршак убежден в том, что советскому писателю необходимо не снизойти до чувств и психологии ребенка, а подняться до них, отсюда установка на уважение к детской личности и при этом отсутствие лишней сентиментальности. Маршак ─ тот, кто через искусство слова может приводить ребенка к осмыслению серьёзных, «взрослых» тем, включая политические («Вчера и сегодня», «Война с Днепром», «Мистер Твистер», «Рассказ о неизвестном герое», «Быль-небылица», «Праздник леса»). С. Маршак неоднократно подчёркивал: «Нет ничего лучше народных детских прибауток, песенок, считалок, скороговорок-тараторок, дразнилок. <…> Стихи для маленьких должны быть настоящими стихами, без рассудочности, от всего сердца, от радости душевной. < …> В них должно быть ясное чувство формы, цельность рисунка, каким бы коротким или длинным не было стихотворение. Так, как это бывает в лучших народных песенках, сказочках <…> или считалках. Людям, пишущим для маленьких, надо учиться у народа, у лучших мировых поэтов – и у детей»[13].
Концентрируясь на особенностях восприятия мира ребенком, поэт сообщает ему не отрывочные, урезанные знания о действительности, а полные, окончательные — те, что сообщил бы и взрослому. В 1934 году, по поручению М. Горького, С.Я. Маршак выступает на Первом Всесоюзном съезде писателей с докладом «О большой литературе для маленьких», в котором излагает свои взгляды на задачи и развитие детской литературы в целом. В докладе Маршак отмечает, что в дореволюционной России такое явление, как Всесоюзный съезд писателей, было бы невозможно ввиду отсутствия качественной литературы для детей: он остро критикует детскую поэзию Л. Чарской и множества, по его мнению, бесталанных писателей, создававших литературу для детей. Одновременно он признаёт заслуги в этой области Д.Н. Мамина-Сибиряка, А.П. Чехова, Л. Толстого, рассказы Куприна, стихи А. Блока, Саши Чёрного, Марии Моравской. На основе доклада С. Маршака на Первом Всесоюзном съезде писателей мы сформулируем основные требования, выдвинутые поэтом, к литературе для детей.
─ Установка на деятельное начало, музыкальный ритм и юмор.Маршак считает отсутствие этих критериев в детской литературе ошибкой, поскольку, «дети умеют смеяться и прекрасно знают, какая сила и какая помощь - смех»[14]. Поэтому в литературных произведениях они нуждаются в «бытовой юмористической детали», которая «не принижает в их глазах героя, а делает его трогательнее и ближе».
─ Пример героя. Писатель утверждает, что маленькому читателю необходим пример для подражания в лице смелого героя, отстаивающего нравственные идеалы: «Наши ребята любят героику, особенно героику революции, и понимают ее по существу, а не ходульно»[15].
─ Познавательность, всеохватность знаний. Маршак заявляет о необходимости создания детской литературы, которая представляет собой комплекс «художественных фактов», а не разрозненные знания по отраслям.
─ Запрет на прямые нравоучения. Дидактичность как метод воспитания ребенка изжила себя: детей «нельзя кормить сухой дидактикой, нравоучительной литературой, которой питались в детстве их бабушки и дедушки, твердившие в виде утешения старинную пословицу схоластической школы»[16].
─ Установка на современность. Детский писатель должен ориентироваться на запросы современности, чтобы показать ребенку «жизнь и с другого конца – и с нынешнего, а то и с завтрашнего дня»[17], поэтому необходимо обладать живым воображением и подвижным литературным языком.
─ Установка на содержательность, отвечающая детским интересам и потребностям. Книга для детей должна быть не столько толстой, сколько содержательной и законченной, включающей «целую человеческую жизнь, со всеми событиями, поражениями и победами», посредством слова писатель должен представлять ребенку всю полноту жизни.
─ Подлинное соответствие детскому мироощущению и критерию детского языка. «Если в книге есть четкая и законченная фабула, если автор не равнодушный регистратор событий, а сторонник одних героев повести и враг других, если в книге есть ритмическое движение, а не сухая рассудочная последовательность, если моральный вывод из книги - не бесплатное приложение, а естественное следствие всего хода событий, да еще если ко всему этому книгу можно разыграть в своем воображении, как пьесу, или превратить в бесконечную эпопею, придумывая для нее все новые и новые продолжения, - это и значит, что книга написана на настоящем детском языке»[18] - так пишет об этом С. Маршак.
Таким образом, для С. Маршака ребенок - это развивающаяся личность, жадная до новых знаний. К нему необходим особый подход, лишенный выхолощенной слащавости, бесцельного жеманства и пустой сентиментальности. В ребенке необходимо видеть вдумчивого и внимательного читателя, который включается в её бурный поток многообразия жизни.
Еще одним блестящим детским писателем был К. И. Чуковский. Входя в так называемый «репинский кружок», он стал также и теоретиком детской литературы. Его главное требование к детским поэтам сводилось к необходимости давать в каждой строке сюжет для рисунка. Его взгляды отражены в фундаментальном труде, посвященном особенностям детской речи. Книга «От двух до пяти» увидела свет в 1928 году и при жизни автора выдержала более 20-ти изданий. Чуковский признаёт за детьми талант к словотворчеству, объясняет прикладной «механизм» освоения языка ребенком на основе ассоциативных и звуковых связей, вследствие чего языковые «нелепицы» в детской речи поддаются вполне понятной логике.
Как отмечает И. Н. Арзамасцева, «К. Чуковский делает главный вывод: народная поэзия и словотворчество детей совершаются по одним законам. Детский писатель должен учиться у народа, который в течение «многих веков выработал в своих песнях и сказках идеальные методы художественного и педагогического подхода к ребенку. Второй учитель детских поэтов — сам ребенок. Прежде чем обращаться к нему со своими стихами, необходимо изучить его вкусы и потребности, выработать правильный метод воздействия на его психику»[19].
При этом К. Чуковский уточнял, что начинающие детские писатели вовсе не должны «угодливо приспособляться к ребенку»[20]. Воспитательные цели остаются прерогативой взрослых с той лишь поправкой, что они должны досконально изучить умственные навыки ребенка, методы его своеобразного мышления. Таким образом, можно будет понять, каковы должны быть те литературные формы, которые наиболее живо будут восприняты ребенком и окажут на него влияние.
Говоря об истоках языкового познания мира, К. Чуковский утверждал, что дети заимствуют у народа и страсть к перевертышам. Поэт доказывал педагогическую ценность перевертышей, объяснял, что ребенок потому и смеется, что понимает истинное положение дел. Смех ребенка есть подтверждение успешного освоения мира. У ребенка жизненная потребность в смехе — значит, читая ему смешные стихи, взрослые удовлетворяют ее.
В книге «От двух до пяти» Чуковским были изложены «золотые» правила, которым должен следовать детский поэт. Для того, чтобы детский писатель создавал хорошие стихи, необходимо соблюдать следующее.
─ Стихи должны быть графичными. Зрительное восприятие образа естественно для ребенка. К. Чуковский говорит об обязательной образности и действенности, которыми должна обладать поэзия для детей, то есть в каждой строфе, а порою и в каждом двустишии должен быть материал для художника, ибо мышлению младших детей свойственна абсолютная образность: «Те стихи, с которыми художнику нечего делать, совершенно непригодны для этих детей. Пишущий для них должен, так сказать, мыслить рисунками»[21].
─ Наибыстрейшая смена образов, кинематографичность: образы, которые воспроизводятся в мышлении ребенка по мере чтения стихов, должны быстро и динамично сменять друг друга, как в калейдоскопе. Детское зрение воспринимает не качества вещей, а их движение, их действия, поэтому сюжет стихов должен быть подвижен, разнообразен. «Если, написав целую страницу стихов, вы замечаете, что для нее необходим всего один-единственный рисунок, зачеркните эту страницу как явно негодную»,[22] ─ пишет К. Чуковский.
─ Словесная живопись должна быть лирична: вся поэзия должна быть проникнута разнообразными чувствами и настроениями ─ от грусти и уныния до возбуждения и радости. Она должна быть певуча и легка, чтобы под неё можно было петь и танцевать: «Поэт-рисовальщик должен быть поэтом-певцом… Чем ближе наши стихи к экикикам, тем сильнее они полюбятся маленьким. Недаром в детском фольклоре всех стран уцелели в течение столетий главным образом песенно-плясовые стихи»[23].
─ Подвижность эмоции и подвижность ритма: в зависимости от настроения, которым проникнут отрывок, должен меняться и размер ─ от хорея к дактилю, от двустопных стихов к шестистопным. Детскому поэту следует всячески разнообразить фактуру стиха в соответствии с теми эмоциями, которые этот стих выражает.
─ Повышенная музыкальность поэтической речи: стихи должны быть текучими и плавными. Нельзя допускать большого скопления согласных в одной строчке, поскольку оно затрудняет произношение фраз ребенком. Строки в стихотворениях должны быть благозвучными, распевными. Ребенок нередко борется с согласными, преодолевает их. Для того, чтобы «разрушить» неудобное скопление согласных дети часто вставляют между ними гласные звуки (приём «разукрупнения» согласных).
─ Рифмы в стихах для детей должны быть рядом друг с другом, потому что детям трудно воспринимать несмежные рифмы.
─ Рифмованные слова должны быть носителями смысла (быть логически ударными). Это означает, что на слова, зарифмованные друг с другом, ложится вся тяжесть семантики. Так можно привлечь повышенное внимание детей к смыслу стихотворения. Соблюдение этого правила К. Чуковский считал самым важным.
─ Каждая строка должна жить собственной жизнью и составлять отдельный организм. Каждый стих должен быть законченным целым (синтаксическим и смысловым), поскольку «у ребенка мысль пульсирует заодно со стихом: каждый стих в экикиках— самостоятельная фраза и число строк равняется числу предложений»[24]. Категорически исключаются переносы и точки в середине строки: никаких внутренних пауз детские стихи не допускают, иначе будет нарушен напев. Большинство детских стихов, как правило, состоят из двустиший.
─ Свести к минимуму число прилагательных и эпитетов, так как маленького ребёнка по-настоящему волнует в литературе лишь действие, лишь быстрое чередование событий. Это правило связано с особенностями построения детской речи: в ней практически никогда не бывает эпитетов, поскольку определения ─ это результат более длительного «знакомства» с предметом или вещью. Описательность ─ черта поэзии для детей старшего возраста, но никак не маленьких детей: «Любовь к прилагательным свойственна только книжным, созерцательно настроенным детям, а ребенок, проявляющий активное отношение к жизни, строит почти всю свою речь на глаголах»[25].
─ Преобладающим ритмом стихов для детей должен быть непременно хорей. Это связанно с тем, что хорей ─ ритм народной, песенной культуры, которая близка детям.
─ Игровой характер стиха. Игра ─ наиболее естественный и понятный для детей вид деятельности, имеющий одновременно установку на развлекательность и познавательность. Игровой стиль стиха является для ребенка непринужденным. В доказательство важности этой «заповеди» К. Чуковский приводит слова М. Горького о том, что «именно на игре словом ребенок учится тонкостям родного языка, усваивает музыку его и то, что филологи называют «духом языка»[26]. Дети играют не только вещами, но и звуками и словами. Забавная игра словами вызывает у детей смех, поскольку они «потому и смеются, что правильные формы этих слов уже успели утвердиться в их сознании»[27]. Одновременно с этим К. Чуковский призывает чересчур не увлекаться словесной игрой, а только лишь признать её педагогическую целесообразность.
─ Поэзия для маленьких должна быть и поэзией для взрослых. По мастерству, по виртуозности, по техническому совершенству стихи для детей должны быть так же высоки, как и поэзия для взрослых. Плохие стихи не могут быть хорошими для детей.
─ Нужно приспособлять ребенка к себе, к своим «взрослым» ощущениям и мыслям: установка на взросление сознания с учётом особенностей детской природы. Детский поэт должен приспособлять сознание ребенка к восприятию великих поэтов, это будет «стиховым воспитанием»: «Методика стихового воспитания старших дошкольников заключается в выработке наиболее рациональных приемов постепенного нарушения вышеизложенных правил — всех, за исключением двенадцатого, которое требует высокого качества детских стихов. Это правило нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах»[28]. Детская поэзия должна стать подготовительным этапом для восприятия ребенком взрослой поэзии.
Таким образом, К.И. Чуковский излагает «тринадцать заповедей» для начинающих детских поэтов, на которые они должны ориентироваться для того, чтобы в действительности создавать хорошую, качественную поэзию для детей. К. Чуковский предстаёт пытливым исследователем детской речи, особенностей восприятия детьми окружающего мира, считает наиболее важным умение детского поэта быть внимательным к ребёнку, к самой природе детства. Для него ребёнок ─ это уже маленькая, формирующаяся личность, к которой нужно проявлять должное уважение, приобщая её к сокровищнице родного языка. Через стихотворную форму детям легче воспринимать и осваивать язык, потому что поэзии свойственна ритмичность и мелодичность, которая не противоречит языку «детскому», склонному к перевертышам, игре со словами и звуками. Создавая поэзию для детей и о детях, поэт должен прислушиваться к особенностям своей будущей аудитории. Для Чуковского, как и для С. Маршака, в детской литературе не существует мелочей. К. Чуковский не допускает неряшливости формы и слога. Основной заслугой детской литературы он считает богатейшее разнообразие поэтических форм, которое вполне соответствует такому же богатому разнообразию сюжетов.
К. Чуковский ставит вопрос об изучении поэтики детских стихов, формировании круга тем, о необходимости приспособленности стихов к большому коллективному чтению, ибо детство в пределах уединенной «детской комнаты» уходит в дореволюционное прошлое. «Здесь одна из наиболее характерных черт нашей нынешней детской поэзии: когда мы пишем, мы воображаем себя на эстраде перед множеством юных слушателей»,[29] ─ отмечает поэт, говоря об ориентированности на большую детскую аудиторию. Успешное развитие детской поэзии К. Чуковский видит в беспрестанном, повседневном общении советских писателей с детьми, поскольку это даёт возможность согласовать свое творчество с психологией детского коллектива.
Все эти взгляды были новым словом в понимании и развитии литературы для детей в 20-30-е годы ХХ века. С. Маршак и К. Чуковский формулируют те литературно-прикладные ориентиры, на которые должны опираться детские писатели и поэты. Впоследствии эти ориентиры становятся актуальными не только для советской эпохи, но и для детской литературы в России в целом. Если С. Маршак подробно останавливается на ценностном и идеологическом аспекте детской литературы, то К. Чуковский обращается к «детскости» (как к «миру детства», «детскому языку» и к детской психике), впервые обращается к особенностям поэтики и ритмики стихотворений для детей; излагает чёткие прикладные правила для создания хорошей детской поэзии. Вкупе эти «заповеди для детских писателей» заложили классическую традицию детской литературы, базирующуюся на форме открытого диалога с детьми, формирующего культурные и нравственные аспекты подрастающей личности. Положения этих «заповедей» можно считать актуальными и по сей день. Они заложили основы для литературоведческих исследований в области специфики детской поэзии.
Дата добавления: 2020-12-12; просмотров: 1117; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!