КНИГА ВТОРАЯ: СТЕКЛЯННАЯ ЧАША 2 страница
Петро взял с тарелки угощений между ними крекер в свежем меде.
– Я буду скучать по блюдам Фиты.
– Я буду скучать по маме и папе.
– Я буду скучать по своей комнате.
– Я буду скучать по своей студии, – Риса подумала о своем кабинете рядом с мастерской отца, далеко от печей и работников с расплавленным стеклом. – В инсуле у меня не будет личного кабинета, пока я не стану мастером.
– Ты будешь скучать по Эмилю, – пошутил Петро, слизывая мед с пальцев. Он потянулся за еще одним крекером Фиты.
– Нет, – Риса взмахнула ногами. – Думаю, тебя выберут Кающиеся, – сказала она, – бросив финик, набитый орехами, в рот. – Да?
Петро ответил после долгой паузы:
– Если так, то, надеюсь, и тебя тоже.
– О, Петро, – Риса вдруг ощутила прилив тепла к брату. Ему было всего одиннадцать. Хоть они часто играли и шутили как равные, она знала, что пять лет между ними делали ее взрослой в его глазах. – И я надеюсь. Просто помни, у тебя есть семья в обеих инсулах. Ромельдо, Мира и Веста тоже тебя любят.
– Но я их почти не знаю, – сказал Петро слабым голоском. – Они уехали, когда я был маленьким. Ты всегда была тут, – он потянулся к тарелке.
– Хватит тебе меда, – она отодвинула угощения. – Или ты не уснешь.
– Думаю, и тебя выберут в Кающиеся. Ты творческая, – он указал на шкаф, где Риса хранила лучшие свои работы. В шкафу раньше была мозаика детей Диветри, созданная в ранние годы обучения ремеслу со стеклом, но потом ее заменили красивые круглые миски, которые Риса создала в печах Диветри. В отличие от других предметов в мастерской ее отца, ее миски не выдувались из горячего стекла. И их не собирали по кусочку с цементом или свинцом, удерживающим их вместе, этой техникой была знаменита ее мать. Они отличались от всего, что создавала семья Диветри веками. У некоторых были геометрические узоры, простые и яркие, другие были со сложными цветками. Кусочки стекла были соединены вместе, а потом расплавлены в печи. Это были ее творения, и Риса гордилась этим.
|
|
|
Она улыбнулась брату.
– Думаешь, я творческая? – он кивнул, и она крепко обняла его.
– Тебе нужно только научиться чарам хранения, и ты будешь младшим ремесленником. Мне учиться куда дольше, – сказал он.
– Я хочу изучить не только чары хранения, – сказала Риса, волнение снова поднималось в ней. – И не только чары защиты.
– Но это навыки, которым учат стеклодувов в инсулах, – Петро зевнул. – Миски и кубки с чарами хранения. Окна с чарами защиты. Даже я это знаю, – окна изначально были для защиты людей от стихий, и творения Джулии из стекла и свинца были укреплены чарами из инсулы, которые защищали от внешнего вреда. Ни одно окно Диветри не было разбито с его создания, ни молотком, ни стрелой, ни мячиком Петро.
|
|
|
– Да, ты прав, – признала Риса. – Но это так скучно! Я не могу поверить, что в предметах может быть только один вид чар.
– Чары работают только на изначальном предназначении предмета. Так папа говорит.
Риса чуть разозлилась, что не могла объяснить, что имела в виду.
– Книги Катарре зачарованы помогать с изучением, это естественно для книги, но если я использую книгу для, о, не знаю…
– Чтобы ударить меня по голове! Это было бы оружие, и тебе пришлось бы зачаровывать ее на атаку, – предложил Петро.
– Ты такой глупый! – она защекотала его, пока он не завизжал от смеха.
Они лежали бок о бок, пока их дыхание не успокоилось.
– Риса? – тихо сказал Петро. – Я боюсь.
– Надеюсь, нас выберут вместе Кающиеся. Тогда я буду приглядывать за тобой, обещаю, – прошептала она ему на ухо. Она получила его крепкие и липкие объятия. – А теперь в кровать. Лена нас не благословит, если ты уснешь на ногах! – они вместе встали с пола и стряхнули с одежды крошки.
– Это последняя ночь сна тут, – сказал Петро и ушел к себе.
Риса уже это знала. Хоть она любила казу и всех в ее стенах, она хотела начать новую настоящую жизнь. Ладони дрожали, она открыла двери балкона и выглянула.
|
|
|
Запах ночного жасмина, цветущего на другом берегу западного канала, заполнил ее легкие. Она повернула ключ, потушила лампу на стене и заметила свое отражение в одной из ее мисок. Она последний раз видела себя в удобной одежде. Завтра ночью она будет в форме посвященной инсулы.
Послезавтра все будет другим.
3
Странный народ в этом Кассафорте – крестьяне и торговцы, которые без всякой видимой причины взяли на себя обязанности аристократии, не теряя при этом ни одного из атрибутов своего менее чем скромного начала.
– виконт Уильям Деван, «Путешествия за Лазурный канал»
От зевка голова Рисы чуть не треснула. Она не удивилась бы, если бы кто‑то бросишь ей в рот фисташки, пытаясь расколоть их (дети делали так со щелкунчиками на ярмарках в этот день).
– Который час? – спросила она, Фита вела ее по лестнице у их дома.
– Пять часов, – горничная была мрачной в такое время, Риса заметила это.
– Утра?
– Слуги на кухне просыпаются и работают раньше, – сообщила Фита, ткнув ее в спину.
Риса едва видела ступеньки. Горничная вытащила ее из кровати бесцеремонно, никаких сладких булочек, горячего молока с добавлением кофе. Она не успела даже умыться, расчесать волосы или быстро использовать ночной горшок.
|
|
|
– Я же не служанка на кухне.
Она снова произнесла не то.
– Вот и настал день, когда казаррина сказала мне в лицо, что она лучше меня! – возмутилась Фита, поправляя ночную рубашку Рисы, пока они спускались.
– Это не то…! Не важно, – Риса решила, что на споры требовалось много сил. От одного ощущения босых ног на камне она понемногу просыпалась. Хотя небо рано утром было еще цвета кобальта, Риса видела, что несколько рабочих мастерской несли вязанки хвороста для печей. Дым из труб поднимался к небу. Луны ночью были близко, а теперь разлучились и опускались к горизонту, пропадали за каналами и Лазурным морем.
Служанки на кухне, может, уже и работали, но птицы еще спали. Птицы были умнее.
– Ты права. Прости, – пробормотала Риса. – Я не лучше служанки на кухне.
– Еще бы! – согласилась Фита, вдруг схватила Рису за руку и оттащила от ступенек, ведущих к нижнему мосту. – У тебя волосы разлетаются во все стороны, и ты выглядишь как девка с кухни!
– Ты не дала мне причесаться! – Риса подавила желание спорить. Она попробовала другой подход. – Куда мы идем?
– Казарро и казаррина тебя вызвали.
– Для чего?
– Я не знаю дела казарро и казаррины, – Фита поджала губы. – Но я думаю, это связано с благословлением короля.
– Короля! – Риса была потрясена. Король Алессандро был болен дольше, чем она помнила. Когда ее брат и сестры были выбраны в инсулы шесть лет назад, и за шесть лет до этого, они получили благословление короля перед церемонией. Диветри думали, что из‑за болезни короля он не прибудет для Рисы и Петро.
Она увидела, куда Фита вела ее. Они забрались на вершину старой каменной лестницы, ведущей из конца нижнего моста к низшей точке Каза Диветри – деревянному причалу, выпирающему в море. Туда торговцы доставляли товары для мастерских и жизни. Ее родители были уже там, ходили по широкому причалу.
– Риса, милая, я сто раз говорила тебе не бегать по этой лестнице, – крикнула ее мама раньше, чем ноги Рисы оказались на дереве. – Ты разобьешь голову.
– И ничего не потеряет, – Петро стоял, обвив руками Джулию, прижав голову к бархатному платью матери. Он не говорил со злостью, он выглядел сонным сильнее Рисы. Все казались утомленными в такой ранний час. Хоть Джулия выглядела красиво в желто‑бордовом платье, Риса узнала в этом наряде платье, которое она носила утром, мягкое и удобное, она редко покидала в нем спальню. Петро пытался переодеться в штаны и рубашку, но в результате рубашка осталась не заправленной и свисала почти до его колен.
– Нет сил, чтобы пнуть тебя, – сказала Риса брату, тоже обняла маму, скорее для физической поддержки, чем от эмоций. – Фита сказала, король прибудет.
– Не король. Принц.
– Принц Берто? – Риса открыла глаза. Утренний туман еще висел над морем. – Правда? Так у нас будет королевское благословление?
– Это было неожиданно для нас, – сказала ее мама. Судя по ее тону, Риса поняла, что и Джулии было неудобно прийти сюда так рано.
– Глупая женщина! – Эро привык рано вставать. Он был в рабочей форме – простая рубаха, тяжелые ботинки, плотные штаны и серый фартук, завязанный на много узлов. – Жаловаться из‑за визита королевской семьи! Разве ты не хочешь, чтобы твои дети начали учиться в инсулах, где их ждет процветание и удача, посланная богами? – Джулия хмуро посмотрела на него вместо ответа. – Я знаю, тебе не нравится принц Берто…
– Мне не нравится, – Джулия гладила волосы Петро, – что он скрывает ото всех состояние его отца. Буночио всегда были близки с Алессандро.
Сонная Риса не заметила, что Фредо пришел к причалу со всеми. В отличие от остальных, он был в лучшем наряде, словно он спал в сияющих туфлях и расшитом плаще, бант на воротнике был аккуратно завязан. Он стоял в стороне, смотрел на восток, где небо светлело.
– Кузен! Думаю, я вижу барку, – сообщил Фредо. Эро прошел по палубе и пригляделся.
Джулия все еще была встревожена.
– Ой‑ой, – она оставила Петро стоять самого, попыталась пригладить его волосы. Заметив какое‑то пятно, она вытащила платок из кармана, облизнула его и стала вытирать его лицо. Петро терпел, прикрыв глаза.
Джулия повернулась с платком к дочери, Риса топнула ногой.
– Нет, спасибо! – она попятилась, подняв руки. – Я все сама сделаю.
– Так делай, – сказала ее мама.
– Это не поможет, – буркнула Фита, добравшись до них.
Риса уловила укор. Она провела ладонями волосам, попыталась собрать их аккуратно сзади. Ее ночная рубашка сойдет, хоть она не была в кружевах или такой хорошей, как ее нарядные платья, она была простой и аккуратной, покрывала ее от шеи до ступней. Может, она скроется за Петро. Идея показалась хорошей для ее сонной головы, и она подошла к семье на краю причала.
Фредо не ошибся. Хоть она не видела в темноте, барка из замка приближалась очень быстро. Она была длиной в десять или двенадцать гондол. В отличие от обычной барки, эта была позолочена, изгибалась над водой. Толстый амур украшал нос. Утро еще только начиналось, а он сиял. Задняя часть судна была с крышей, выкрашенной в лилово‑коричневые цвета города. Знамя развевалось с золотого флагштока сверху. Барка короля не управлялась одним гребцом, а быстро двигалась из‑за работы двенадцати гребцов, скрытых внизу, по шесть с каждой стороны, весла двигались в унисон.
Вид поражал, и семья ждала в тишине, пока корабль приблизится. Гребцы изменили движения весел без запинки, словно механическая игрушка. Барка замедлилась, стала поворачиваться против часовой стрелки, пока не оказалась параллельно причалу. Риса была зачарована плавным движением, но Петро стало скучно. Он громко зевнул.
– Уважай короля и страну, мальчик! – голос Фредо был едким, он ущипнул его за пояс.
Риса нахмурилась, ее брат завизжал и наступил случайно ей на пальцы ног.
– Больно! – пожаловался Петро.
– Это только принц, – прорычала Риса на Фредо, опустила ладони на плечи Петро. Джулия тоже попыталась успокоить сына.
– Принц будет королем, когда его отца заберут Брат и Сестра.
Риса знала, что задела дядю. Но у нее был ответ.
– Пока король не назовет его наследником. До этого он просто принц.
– Нет просто у королевичей, – ответил Фредо. – Любая семья одной крови получает то же уважение, что и ее глава.
Риса смотрела на него недовольно, гадала, говорил он о принце или своем месте в казе.
– Щипайте кого‑то своего размера, – предупредила она, – но не Петро. Хватит.
Они смотрели друг на друга, яростные и упрямые.
– Казарра, – он потянулся за коробочкой в кармане. – Мои нервы…
– Меня сейчас беспокоят мои нервы, Фредо, – сказала Джулия, отодвинула Петро от него, гладя его шею. Она недовольно скривила губы в сторону Эро, потому что он не участвовал в ссорах с его кузеном.
Может, он отвлекся на барку. Два стража привязали корабль к причалу, еще двое разместили трап из бронзы, создав мост между судном и причалом. Поверхность барки была вырезана узорами, но Риса была ошеломлена ее близостью и не разглядывала детали. А потом один из стражей замка в красной форме с длинным плащом прошел вперед, кашлянул и заявил:
– Принц Берто, сын Алессандро, просит аудиенции с семьей Диветри из Семи в этот знаменательный день.
Эро опустил голову и ответил:
– Моя семья будет рада обществу принца.
Это было намеком. Стражи, установившие трап, отошли, вытянув руки, приглашая их на борт барки. Эро и Джулия пошли первыми. Стражи держали Рису и Петро за руки, когда настала их очередь. Риса тайно радовалась, что, когда дядя Фредо попытался пойти с ними, страж на причале поднял руку. Фредо не пустили на позолоченную барку. Как и Фита, он остался смотреть с причала. Риса подавила желание ухмыльнуться ему, повернулась к кораблю и ждала того, что будет дальше.
К счастью, долго ждать не пришлось. Лиловые шторы раздвинулись, золотая бахрома скользила по гладким доскам судна.
– Поклон, – тихо приказал Эро. Джулия надавила на плечи Рисы для низкого реверанса. Риса опустила голову и увидела первый черный сапог, потом другой, они быстро пропали под церемониальным нарядом принца Берто. Расшитый коричневый бархат собрался вокруг его лодыжек, когда он остановился.
– Поднимитесь, семья Диветри, – голос принца Берто был не таким низким, как Риса ожидала. Он не был властным или величавым. Его гнусавый голос напоминал ей торговцев, которые раздражали Фиту, пытаясь выманить больше денег за лимоны. – Казарро, надеюсь, наш визит не принес неудобства.
– Ни капли, ваше преосвященство, – поклонился снова Эро.
– Я не хотел бы устраивать неудобства для такой выдающейся семьи, – Риса выпрямилась и увидела, каким был принц. Его нос был острым и большим для его черт, его лоб был высоким и с наклоном. Кости на лице были близко под кожей. – Но болезнь моего отца помешала мне заняться многими меньшими, но тоже важными делами, – впадины вокруг его глаз заставляли его выглядеть как призрака, или как больного.
– Как ваш отец? – спросил Эро. Джулия с интересом склонила голову.
Принц подвинул ближе огромные рукава одеяния. Риса впервые заметила, что они скрывали полностью его ладони. В коричневом массивном одеянии принц Берто выглядел как пугало – маленькая сморщенная голова над объемным праздничным нарядом. У него были ладони? Она не знала.
– Боюсь, близится конец его дней, – сказал Берто. Его голова склонилась на миг, а потом поднялась. – Он принимает только меня и больше никого. Как понимаете, – продолжил он, обращаясь к матери Рисы, – это очень утомительно, – Джулия согласно пробормотала ответ. – Милая у вас каза, казарра, – отметил он.
– Благодарю, ваше преосвященство, – Джулия еще раз сделала реверанс. Но Риса разглядывала принца Берто. Его неземные глаза, темные, как отполированный обсидиан, и сияющие смотрели не на ее мать, а на казу сверху, солнце медленно поднималось и озаряло стены и строения. Его взгляд скользнул по трубам мастерской, выпускающим дым, на теплое сияние окон кухни, на лестницу, ведущую к главному дому, заметному за двором на конце моста. Риса подумала, что видела жадность в этом взгляде, словно он хотел вытянуть руки – если у него были ладони под этими рукавами – и схватить здания, убрать их в свою позолоченную барку.
Он посмотрел темными глазами в ее глаза. Риса застыла, вдруг осознав, как пристально глядела на него. Она ощущала себя как мышка в кладовой, которую вдруг нашел голодный кот с кухни.
Для принца Берто она была ничем. Он едва заметил ее, отвел взгляд и опустил веки.
– Перейдем к делу? – он махнул Рисе и Петро подойти.
– Опуститесь на колени перед принцем, – подсказала Джулия, радуясь, что пока они вели себя скромно.
Риса и ее брат встали на колени, готовясь получить благословение. Рисе казалось, что ее задушит бархат, когда принц опустил ладони на ее голову, но потом он отошел. Лиловые шторы раздвинулись, один из священников замка вышел из комнаты. Обруч на его голове был сложнее, чем у обычных священников, обученных в инсуле, благословение он давал обычное, бубнил под нос. И он казался сонным.
Благословение прошло быстро, и Риса удивилась, почему принц так переживал. Фита дольше задерживалась на утренних молитвах. Их колени только коснулись палубы, а священник уже просил их встать, а стражи повели их к бронзовому трапу и на причал.
– Было приятно, – сказал принц, – увидеть семью Диветри на рассвете особого дня.
– Приятно и нам, высший, – дядя Фредо воссоединился с семьей и вел себя так, словно все время был с ними. – Это было невероятно приятно.
Один из стражей развязал веревку.
– Тысяча благодарностей за визит, ваше преосвященство, – сказал Эро. Риса могла ошибиться, но ей казалось, что лицо отца было растерянным, как ее, от сухого обращения. – Возможно, мы скоро встретимся.
Принц в ответ только улыбнулся. Напряженно улыбнулся. Его взгляд снова пронесся по пейзажу казы, поглощая голодно вид. Все еще не разъединяя рукава, он отошел за шторы. Страж крикнул приказ. Двенадцать гребцов как один опустили весла в воду, барка поплыла в сторону Каза Катарре.
– Что ж! – сказала Джулия, когда барка отплыла подальше. – Кошмар!
– Ну‑ну, любимая, – Эро уже успокаивал грядущую бурю.
– Удивлена, что он прибыл, раз не смог сам благословить наших детей!
– Принц занятой, – сказал дядя Фредо, глядя, как барка уплывает на юго‑запад.
– Ему нужно посетить другие казы, – добавил Эро, пытаясь успокоить жену. Он взлохматил и без того спутанные волосы Рисы. – Не только наших детей осмотрят сегодня. Что думаешь о принце, львенок?
Дядя Фредо вздохнул, опустил плечи.
– Хороший человек, да?
Нет. Риса так не думала.
– Он был интересным, – признала она.
Она подумывала поделиться своей тревогой, но ее отвлек вид брата. Он поднял воротник рубахи, чтобы она скрыла его рот и нос, убрал ладони в рукава. Видно было только его уши, глаза и волосы.
– Риса, смотри! – сказал он из‑под ткани. – Я – принц Берто!
Особый день Рисы начался на часы раньше, чем она хотела, но теперь он шел, и она была взволнована. Она скривила губы от баловства брата, а потом рассмеялась.
– О, только не показывайся Фредо! – предупредила она его.
Бедный дядя Фредо все смотрел вслед золотому кораблю. Казалось, только он из всех Диветри оценил визит принца.
4
У каждого предмета есть изначальное предназначение, пусть сыновья и дочери Семи и Тридцати раскрывают свое назначение в стенах двух инсул. Пусть изучают ремесло своих семей, учатся, становятся монахами, но результат будет стабильностью и процветанием искусств.
– Аллирия Кассамаги королю Ниволо из Кассафорте в личном письме в архивах Кассамаги
Сине‑зеленые знамена развевались из каждого окна Каза Диветри позже в тот день. Риса склонилась над перилами балкона в своей комнате, смотрела, как слуги украшали стены канала флагами. Причалы слуг внизу были ярко украшены, где покачивалась дюжина гондол. Даже пахло празднично. С кухни доносились ароматы, было сложно различить один, он сразу сменялся другим. Утка. Жареная свинина. Рыба, запеченная в лимонном соке, набитая жареными яблоками. Оливки. Фруктовый пирог. Булочки. Сотня угощений для пира, который накроют после Осмотра.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 46; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!