Миф в романтических сказках В.М.Гаршина.
Жанр автобиографической повести в детском чтении. Тип . героя. Особенности сюжетосложения.
Задача автобиографической повести – запечатлеть детство как источник и зеркало грядущей взрослой жизни. Ярко выражен документальный компонент. Автор предполагает доверие читателя, который воспринимает описываемые события, как подлинные факты жизни повествователя. В 18 веке начало такого рода литературе положил Андрей Тимофеевич Болотов своими воспоминаниями «Записки Андрея Тимофеевича Болотова». В них указан адресат: «для своих потомков». Жанр письма-послания – сокращается дистанция меду ним и читателем. 19 век. Аксаков «Детские годы Багрова-внука». Быт, уклад жизни, семейные узы. В содержание романа водится сказка «Аленький цветочек» с подзаголовком «Сказка ключницы Пелагеи». Преобразование «Красавицы и чудовища» в национально-русский материал. Внутренняя сила образа русской жизни, где гармоническая жизнь достигается в ладу с природой, с семьей, с самим собой, с Богом.Гарин-Михайловский «Детство Темы» (1892) – адресат и ребенок, и родители, воспитатели, педагоги. Важная линия в произведениях этого жанра: детство есть ключ к поэтическому творчеству, исток талантливости; всякий писатель родом из детства. Таково «Детство» Толстого. Герой маленький мальчик, который много не знает, совершает ошибки. Рассказчик смотрит с высоты лет на события своего детства и уже может многое оценить. Рассказчик и герой – один человек, но между ними годы и опыт. А между читателем (ребенком) и Николенькой нет такой разницы, он близок. Взрослый, уважаемый автор показывает ребенку, что тоже был таким же неразумным и делал глупости. Доверие к автору. Первые сцены – пробуждение героя в прямом и переносном смысле; заключительная – смерть матери и прощание с ней, когда понимание смерти, постижение этой тайны делает ребенка взрослым человеком. Некоторая затрудненность в восприятии детьми автобиографической детской литературы: писателю кажется важным мир героя – «диалектика души», а для ребенка это трудно. Он хорошо воспринимает динамичный сюжет, перемены картин, а погружение в душевное состояние – прерогатива взрослого человека. Так что автобиографические вещи следует преподносить детям дозировано.В автобиографических произведениях Шмелева, Зайцева, Пришвина, Набокова продолжается толстовская и аксаковская традиция.А.Н. Толстой «Детство Никиты».В 20 веке в автобиографической литературе развилась еще одна линия – социально-нравственная. Горький «Детство», Чуковский «Серебряный герб», Гайдар «Школа». Мир детства – жестокая школа жизни, но в ней есть образы людей, которым герой обязан жизнелюбием.В художественно-автобиографическом романе сюжет довольно часто представляет собой «путешествие» во времени, где давнопрошедшее дается глазами юного героя, открывающего мир.Ожидание счастья и состояние счастья у героя.Автору важно показать «моменты духовного прозрения», указать на жизненные обстоятельства, способствующие им.
|
|
|
|
|
|
29. "Русский Андерсен" — Н.П. Вагнер.
Из пособия Минераловой В своеобразное состязание с Андерсеном включается детский писатель Николай Петрович Вагнер (1892-1907) (+ естествознание, психология), создавший замечательный цикл «Сказки кота Мурлыки» (1872)(СкМ). Родство сказок Андерсена и Вагнера. несмотря на вполне официально самим Вагнером заявленное «соперничество», а значит, и «зеркальную отраженность» многих вагнеровских сюжетов, «СкМ» завоевали юного читателя своим парадоксальным углом зрения на общие для культурной эпохи проблемы. Сравни «Березу» Вагнера (все на свете не имеет ни начала, ни конца) и «Ель» Андерсена (все на свете имеет свой конец).Чудный мальчик (учит быть самим собой, не обращать внимание на насмешки)– Снежная королеваСказка – РусалочкаВеликое – синтез восточных мотивов и библейских сюжетов, великое во внешнем, великое скрыто в истине, великое в малом,Андерсен призывает своих читателей к сопереживанию.Сказки Вагнера, не отменяя «сопереживательного» начала, приглашают к «соразмышлению». Причина – особый тип рассказчика: нигде он не проявляет своей кошачьей сущности. Но в предисловии автор указывает на необычность мировИдения своего персонажа – мир видится коту Мурлыке перевернутым, поставленным с ног на голову. Вагнер-ученый, естествоиспытатель здесь помогает Вагнеру-фантазеру, сказочнику. Логическое и алогичное в его сказках ведут диалог. Например, сказка «Великое» - демонстрирует романтическое мировидение, где безмерная любовь, беспредельная скорбь могут быть понятнее жгучей ненависти, которая оборачивается состраданием и необъяснимой привязанностью. Автор проводит своего героя принца Гайдара через все эти «сверх, чересчур, безмерно», возносит на вершину горы, с которой можно обозреть весь мир, и сердце героя разрывается. ->вопросы о пределе человеческих возможностей, о мере вещей, знании и неведении, о счастье.Из лекции:Для Вагнера характерно:- романтическое мировоззрение- христианские мотивы- синтез скандинавского и европ. фольклора- афористичностьИз учебника Арзамасцевой:В сорокалетнем возрасте Вагнер стал серьезно заниматься литер. Трудом. Толчок к этому – издание сказок Андерсена (сер 60-х). Из эссе «Как я сделался писателем?»: «Читая похвальные и даже восторженные отзывы об этих сказках в наших журналах и газетах, я купил их и прочел. Многие из них мне также понравились, но многими я был недоволен, находил их слабыми и задал себе вопрос: неужели я не могу написать так же или лучше?»Из Широкова – Русский Андерсен Неизбежны аналогии между русским и датским сказочниками. Автобиография Андерсена начинается так: "Моя жизнь -- это прекрасная сказка, богатая событиями, благословенная. Если бы в детстве, когда я бедным мальчиком один пустился по белу свету, меня встретила могущественная фея и сказала бы мне: "Выбери себе дорогу и цель, и я, в соответствии с твоими дарованиями и разумными возможностями, буду охранять и направлять тебя!" -- и тогда моя судьба не сложилась бы счастливее, мудрее и лучше. История моей жизни поведает миру то, что она говорит мне: господь милостив и все творит к лучшему". Русский сказочник Кот-Мурлыка не оставил ни автобиографии, ни слов благодарности к своей литературной стезе, повлиявшей на судьбу, но, смею думать, и он бы подписался под вышеприведенным высказыванием Андерсена. Видя всю мерзость окружающей жизни, понимая неизбежность расставания со всем дорогим и милым сердцу, нельзя не надеяться на лучшее, на чудо и -- тогда сказка помогает. "Этим она и красна, и сильна.-- Ведет к добру, сеет отвращение к злу. Разве тебе этого мало?" -- заканчивается "Сказка" Н. П. Вагнера, первая в каноническом своде его сборника. Помимо прямых сюжетных аналогий, многое сближает нашего сказочника с великим датчанином. И для первого, и для второго сказка -- прежде всего средство познания мира, способ активного мировоззрения. Она не только учит ярким и сильным человеческим чувствам, но и предлагает модель поведения, предлагает путь, на котором можно найти свое счастье. Не случайно огромный интерес к фольклору, к сказке во всех европейских странах совпал по времени со многими крупными научно-техническими открытиями. Человечество, постигая мир, вселенную, создавая чудеса науки и техники, нуждалось в духовно-нравственной опоре. Просветительская вера в силу человеческого разума, живущая в сказках Андерсена и Вагнера, искала поддержку в бескорыстном парении духа, в чистоте души.Сказка всегда берется за вечные темы, за тему любви, за тему борьбы светлых человеческих чувств с противостоящими им темными силами, ей не чужды ни юмор, ни сатира. Вот как легко и изящно разоблачен задиристый, самовлюбленный хвастун Курилка в одноименной сказке Вагнера! Эту сказку исследователи часто сопоставляли с андерсоновским "Воротничком". И там, и тут очеловеченные предметы не только ведут глубокомысленные разговоры, вступают в трогательные взаимоотношения, но вся история заканчивается притчеобразным резюме, прямо подсказывающим слушателю или читателю необходимую линию поведения. Андерсеновская "Ель" поведала незамысловатую историю деревца; для которого пиком жизни явился рождественский вечер, когда елочка, вся изукрашенная, выслушала вместе с собравшимися на рождественский вечер детьми сказку про Клумпе-Думпе и в первый и последний раз узнала, что такое праздник. И пусть потом ель пошла на растопку, сгорела, но, оказывается, есть высокий смысл в том, чтобы однажды испытать радость самовыражения и приобщения к чему-то светлому и высшему... Вагнеровская "Береза" тоже о взаимосвязи всего сущего и смысле жизни как служения добру: березу сломала буря, она погибла. Затем дровосек унес ее, изрубил и бросил в печь, на которой была сварена отменная овсяная каша, порадовавшая детей.Дарвиновская борьба за выживание, за существование и здесь находит свое метафорическое воплощение. Есть перекличка между "Пимперлэ" и "Оле-Лукойе", "Фанни" и андерсеновской "Девочкой со спичками", при всей самобытности вагнеровских образов. Роднят обоих сказочников сентиментально-религиозные мотивы. Но, сопоставляя творчество Андерсена и Вагнера (например, в 1881 г. И. Феоктистов в "Педагогическом листке" или Н. Бахтин в 1922 г. в "Педагогической мысли") отечественные литературные критики ставили русского сказочника выше за большую социальную направленность, заостренность и современное звучание сюжета.
|
|
|
|
|
|
Миф в романтических сказках В.М.Гаршина.
Как целостные картины мира, все извлеченные для примера фрагменты гаршинского текста либо закладывают предпосылки полноценного эстетического восприятия читателя-ребенка, либо вынимают из уже наличествующей культурной памяти читателя-взрослого соответственные национально-русские образы: пушкинской лирики (весна - "утро года"), тургеневской и лермонтовской прозы ("воздух чист и свеж как поцелуй ребенка"), "космополитические", универсально-библейские (Библия значит Книга) аллюзии на цветник и земной рай ("в цветнике было так мирно и спокойно, что если бы она могла в самом деле плакать, то не от горя, а от счастья жить. Она не могла говорить; она могла только ... разливать вокруг себя тонкий и свежий запах, и этот запах был ее словами, слезами и молитвой"). Слишком уж пристальное внимание, уделяемое повествователем пейзажу локальному и почти деревенскому, единственно любовью Гаршина-сказочника к природе, конечно, не объясняется. Нюансы словесного пейзажа, совершенно немыслимые в сказке фольклорной, автором "Сказки о жабе и розе" созидаются на перекрестке многих жанровых традиций, и не только сказочных. Это совокупные достижения литературы как письменной, так и устной:животного эпоса (антропоморфный сюжет о жабе и розе);агиографической литературы, призванной вразумить (религиозного, в первую очередь) читателя образцами праведного поведения;реалистического эпического повествования (локальный сюжет о болезни и смерти обычного мальчика Васи);аллегорической образности притчи, или аполога (обобщенная модель жизни человечества в целом);символики европейской и русской романтической поэзии (выстраивание композиции сказки на чередовании картин "хорошего майского утра" и "осени", общая антитеза Жизни и Смерти, контраст Красоты и Уродства, противопоставление Жабы и Розы);темы "двойничества", характерной для романтической прозы, в том числе сказочной (в "Черной курице, или Подземных жителях" А. Погорельского; в "Пестрых сказках" и "Городке в табакерке" из цикла "Сказок дедушки Иринея" В. Ф. Одоевского). У Гаршина Роза - двойник героя-мальчика и, по существу, своей судьбы ("она росла и красовалась; на другой день она должна была распуститься полным цветом, а на третий начать вянуть и осыпаться. Вот и вся розовая жизнь!"), и по своему внешнему облику ("он был маленький мальчик лет семи, с большими глазами и большой головой на худеньком теле" - она "нежный и роскошный", но "бледный" цветок);самых древних культурно-эстетических и этико-философских воззрений человечества (отсылки к библейским текстам, в частности к мифологеме рая как огороженного сада).Образ гаршинского сказочного Сада коррелирует со смыслом некоторых евангельских мифов. Согласно Ветхому завету, Сад взращивал для своих любимцев бог Саваоф, откуда и проистекает мифема (мифологема) цветочного сада как Цветника души, архетип райского сада как знака ее, т.е. души, спасения. У Гаршина сад огорожен. Но только защита (ограда) порушена и временем, и самим человеком. Парафраз темы разваливающегося райского сада писатель связывает с образом-мотивом воинства: не небесного, охраняющего врата рая, а самого что ни на есть земного, обыденного. В действиях рати этого рода, по Гаршину проявляется начало не столько свято-героическое, сколько агрессивное, злобно-разрушительное, отягощенное грешной "нелюбовью" к ближнему, о чем красноречиво "сигнализируют" ключевые слова-символы: "Деревянная решетка с колышками, обделанными в виде четырехгранных пик, когда-то выкрашенная зеленой масляной краской, теперь совсем облезла, рассохлась и развалилась; пики растащили для игры в солдаты деревенские мальчики и, чтобы отбиваться от сердитого барбоса с компанией прочих собак, подходившие к дому мужики". Целостный смысл гаршинского текста как "сочетания" (латинское значение понятия "текст") рождается, в том числе, из вплетения в повествовательную ткань словесных образов, соединяющих в себе предметно-бытовые и метафорические значения. Цветник у Гаршина "рай очам и пища души" главного героя-человека - "маленького", а следовательно, безгрешного Васи. Ибо как раз гармонии, веяния настоящей, действительной жизни, способной исцелить физически и духовно, интуитивно ищет в саду смертельно больной ребенок: "Он очень любил свой цветник (это был его цветник, потому что, кроме него, почти никто не ходил в это заброшенное местечко) и, придя в него, садился на солнышке и начинал читать принесенную с собой книжку".Откровения в гаршинском саду ищет не только герой-человек. Его по-своему, но жаждет и Жаба. В живой действительной природе, в отличие от человека, жаба не одарена от Бога ни разумом, ни сознанием. Потому писателю чрезвычайно важно здесь уточнить качество того насыщения, которое достигается в общении с природой животным и человеком. Совершенно очевидно, что для Жабы это удовлетворение самых первых потребностей плоти. Наступает вечер; нужно подумать об ужине, и раненая Жаба плетется подстерегать неосторожных насекомых: "Злость не помешала ей набить себе живот, как всегда". Для маленького же Васи контакты с живой средой - возможность подлинного познания: и окружающего мира, и самого себя. Для мальчика уединение в саду, куда его тянет даже больше, чем к книге, становится стремлением к состоянию самоуглубления, прекрасному самому по себе. Природа для него - воплощение идеала, к которому он стремится путями, отличными от "жабьих", читай - "злых". Для ребенка полные интриг и приключений произведения о "Робинзонах, и диких странах, и морских разбойниках" - чтение всепоглощающее, порой затмевающее все вокруг. Но вот парадокс. Захватывающую, авантюрную книгу гаршинский мальчик готов отложить, оставить - быть может, чувствуя имеющуюся во всяком искусстве долю условности, а значит, некой искусственности. Сад же и розу - никогда, даже на пороге смерти! Вася предпочитает жизнь живую: он не может удержаться от радости "и чуть было не закричал и не захлопал руками", когда увидел настоящего ежа. Но, боясь спугнуть колючего зверька, "притаил дыхание и, широко раскрыв счастливые глаза, в восторге смотрел, как тот, фыркая, обнюхивал своим свиным рыльцем корни розового куста, ища между ними червей, и смешно перебирал толстенькими лапками, похожими на медвежьи".И - странное дело - посягательства на Розу этого природного существа (ежа) не выглядят у Гаршина покушением! "Ежик" (не "еж") описан автором вполне реалистически и с удивительным уважением: зверек "живо надвинул себе на лоб и на задние лапы колючую шубу и превратился в шар"; "глухо и торопливо запыхтел, как маленькая паровая машина".Роза - плоть от плоти доброй прекрасной природы. И потому именно она провожает мальчика в последний путь. Своим видом и запахом цветок привносит в душу умирающего ребенка умиротворение. В мир иной (умирая) мальчик уходит, "счастливо улыбаясь": на него снисходит Благодать, согласно христианскому вероучению дающаяся независимо от достоинства и заслуг человека. Благодать и у Гаршина предстает как чистый дар Божий, и смерть ребенка есть радость постольку, поскольку она искупает страдания мира, тем самым его, мир, спасая. Ибо "Тот, кто не примет Царствия Божьего как дитя, тот не войдет в него". Вася не младенец, но его образ у Гаршина, несомненно, символический образ души. И именно образ Прекрасного уносит с собой ребенок, "навсегда замолкая": человек достоин того перед смертью, полагает Гаршин, этого достойна людская душа. В Новом Завете благодать - дар спасения, свидетельство проявления милующей любви к грешному человеку. Герой Гаршина явно безгрешен, потому на пороге ухода на небеса он тем более имеет право на Красоту, а не Уродство. Потому и Жаба - враг Розы - "не смеет" попробовать еще раз схватить удивительный цветок. Мифологемы Сада, Розы и Жабы завоевывают у Гаршина новое жанровое толкование. В литературной сказке-притче они отражают взаимодействие творческой индивидуальности писателя с наследуемыми культурными традициями, становятся носителями авторской идеи, концепции, отсылающей к "вечным ценностям", с которыми трудно спорить, а значит, неизменно нужно принимать во внимание читателю любого возраста и общественного положения.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 721; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!