Назад в школу (среднюю общеобразовательную) 9 страница
Что я, дура, распсиховалась? Наверное, просто бумаги наши не в порядке. Какая‑нибудь безобидная ерунда. Вот и все.
– Сюда, пожалуйста. – Секретарша открывает дверь маленькой приемной. На стульях сидят Игги и Газман, понуро на меня смотрят и слабо пытаются изобразить улыбку.
– Что, уже попались? – шепчу я им.
– Вас просит к себе директор, – и секретарша открывает следующую дверь.
46
Золотая табличка на просторном столе гласит: «Директор школы, Мистер Вильям Пруит». Не похоже, чтобы Вильям Пруит был особенно рад нас видеть. Это мягко сказано. На самом деле, по всему видать, что он сейчас лопнет от злости. Лицо красное от ярости. Губы толстые, мокрые, ярко‑розовые. Редкие клочки волос стоят дыбом на блестящей лысой голове. Короче, ужасно мерзкая рожа. По‑моему, любой его с первого взгляда возненавидит. По крайней мере, я уже возненавидела.
У меня к тому же возникло нехорошее предчувствие, что его внешность находится в полной гармонии с таким же мерзким нутром. Внутренняя сирена тревоги заорала мне в уши на полную мощность.
– Ты Максин Райд? – от его снобского британского акцента волосы у меня на затылке встают дыбом.
– Можно просто Макс, – отвечаю, с трудом удерживаясь от желания скрестить на груди руки и нахамить.
– А это твои братья, Джеф и …, – он заглядывает в бумаги, – и Зефир?
– Да.
– Твои братья подорвали в мужском туалете на втором этаже вонючую бомбу. – Директор сел в кресло и, переплетя толстые пальцы, уставился на меня своими холодными черными поросячьими глазками.
|
|
|
Я моргаю, стараясь не смотреть на Игги и Газмана, и отвечаю ему со всем спокойствием, на которое я только способна:
– Это невозможно. Мы только сегодня начали здесь учиться. Им просто‑напросто негде было за такое короткое время достать материалы для такой бомбы…
– Достали. Я всех этих варваров знаю. Они что хочешь достанут. Из‑под земли выкопают!
– Они хорошие, послушные мальчики, – я добавляю в голос проникновенности. – Всякие шалости не в их натуре.
– Они говорят, они этого не делали. А я утверждаю – лгут. Бесстыдно лгут.
Ему надо подстричь его кучковатые брови. Ой, и из носу волосы торчат… Брррр!
Изображаю на лице искреннее негодование:
– Мои братья никогда не врут!
Конечно, все мы по необходимости можем такой лапши на уши навесить – только держись. Но не признаваться же ему сразу во всех наших смертных грехах.
– Все дети лгут! – ощерился мистер Пруит. – Все дети рождаются с врожденным умением врать. Пока не попадут к нам в руки, они бесчестные, невоспитанные, ни к чему не пригодные создания.
В результате этой тирады его выбор профессии поставлен мной под серьезные сомнения. Хорошенькую школу выбрала для нас Анна.
|
|
|
Гордо поднимаю подбородок:
– К моим братьям это не относится. Наши родители миссионеры. Они Божье дело делают. В нашей семье грех врать.
Это на мгновение остановило красноречие мистера Пруита, а я поздравила себя с удачно придуманной историей нашего происхождения.
– А что, кто‑нибудь видел, как они бомбу взрывали?
– Что вообще такое вонючая бомба? – вставляет Газман, глядя на директора широко раскрытыми невинными глазами.
– Вот видите, – подхватываю я, – они даже не знают, что это такое.
Маленькие глазки директора сузились еще больше, а голос сочится ядом:
– Вы меня не обманете. Я знаю, что это сделали твои братья. А ты их защищаешь. И я знаю, что это последний раз, что вы в моей школе выходите сухими из воды. Вы меня поняли?
В целом нет, но пора спускать на тормозах.
– Да, – коротко отвечаю я и подаю Газу знак вставать. Услышав заключительную тираду Пруита, Игги сам направляется к двери.
– Спасибо, – вежливо прощаюсь я, и мы выскальзываем за дверь.
Мы прокрались в холл, и я развожу мальчишек по классам.
– Мы еще с вами об этом поговорим, – обещаю я им не предвещающим ничего хорошего шепотом.
|
|
|
Проводив Игги, понимаю, что у меня страшно разболелась голова. Но, похоже, не от чипа, не от внедрения постороннего Голоса, не от того, что меня замучили белохалатники, а от нормальных человеческих неприятностей.
Уже прогресс.
47
– Вы маленькие невежественные вар‑р‑вары, – Газзи раздувает щеки и корчит страшную рожу. Как всегда, когда он кого‑то передразнивает, директор – прямо как живой. Мне даже хочется повернуться и убедиться, что он не идет за нами по пятам.
Газ рассказывает о нашей встрече с Пруитом, и Ангел и Надж схватились за животики и сложились пополам от хохота.
– Злодеи, гнусные маленькие злодеи, – добавляет Газзи, и сам не может сдержаться и смеется.
– Но сэр, – продолжает он теперь уже моим голосом, – наши родители – миссионеры. Ложь запрещает десятая заповедь. Мои мальчики совершенно невинны и непорочны. И вообще, что такое вонючая бомба?
Теперь смеется даже Клык, который в белой школьной рубашке нисколько на себя не похож.
– А что, врать правда десятой заповедью запрещено? – интересуется Игги.
– Ни малейшего представления не имею. Давайте свернем в лес. Что‑то мне на этой дороге беспокойно.
Пока школа не скрылась из виду, мы идем по главной дороге. Теперь взяли наискось через лес. Где‑то здесь рядом мы должны выйти к Анниному саду.
|
|
|
– А на самом деле, кто бомбу взорвал? – спрашивает Надж.
Я закатила глаза:
– Они, конечно. Кто же еще?.. – Испепеляю Газзи взглядом и ужасно жалею, что на Игги это не действует. – Не знаю как, не знаю зачем, но точно знаю, что они.
– Ну… Взорвали… – признается Газ. Тот пацан обозвал меня всякими словами на площадке, а Игги кто‑то засунул за шиворот записку «Стукни меня».
– Я же тебе сказал, я с этим разберусь, – поднимает голову Клык.
Тяжело вздыхаю:
– Ребята, вам всякая шваль на каждом углу будет встречаться. Всю оставшуюся жизнь. Какая бы длинная она ни была. Но вы же не будете вечно бороться с ними, выкидывая такие фортели, как сегодня. А сейчас мы себе этого совершенно позволить не можем. Наша задача стать незаметными, такими, как все. Так что сделать вонючую бомбу, взорвать ее и быть пойманными – не самый лучший способ слиться «с коллективом».
– Макс, прости нас, – по голосу слышу, что он действительно чувствует себя виноватым.
В глубине души я понимаю, почему они это сделали. Я бы даже с удовольствием посмотрела на лицо этого директора, любителя детей, когда он узнал о содеянном. Но в то же время, очевидно, что мальчишки выкинули неприемлемую и, более того, опасную штуку.
– Так, вы двое, – говорю я сурово. – Вы всех нас под монастырь чуть не подвели. С сегодняшнего дня будете в этой дурацкой школе тише воды, ниже травы. Или ответите мне сполна. Ясно?
– Чего же не ясно‑то? – бормочет Газзи.
– Ясно, – неохотно подтверждает Игги. – С сегодняшнего дня превратимся в полных идиотов. И сольемся с массой.
На том и порешили.
48
Когда мы вернулись домой, Анна отнюдь не была в восторге.
– Мне звонили из школы, – это было первое, что мы от нее услышали еще в прихожей, вешая куртки. – Так‑то вы, значит, приспосабливаетесь к новой жизни. Ну да ладно. Пошли на кухню. Я купила шоколад и печенье.
Вот какая ты у нас молодец, Анна. Все твои воспитательные способности – налицо. Я воспользовалась подходящим моментом и снова зыркнула на Газзи. От чего он сгорбился еще больше.
– Я вам только скажу, что вы меня разочаровали своим поведением. – И с этими словами Анна разлила по кружкам горячий шоколад. Она кладет мне сверху две зефирины, а я стараюсь не думать, как совсем еще недавно точно то же самое сделал Джеб во время нашего с ним разговора в Школе.
Анна открыла пачку печенья и выложила его на тарелку. Мы все на него набросились и вмиг расхватали. От школьного ланча у нас даже воспоминаний не осталось, тем более что о двойных порциях там даже речи быть не могло.
– Я могу показать тебе, как пирожки печь. – Я еще рот закрыть не успела, а уже удивилась тому, что же я такое сказала. Как это у меня только язык повернулся? Стая тоже смотрит на меня с удивлением. Ну и что такого! Я никогда не была с ней особо приветлива. Можно и перестать все время щетиниться. Она вон как старается. – У меня рецепт есть специальный.
– Спасибо, Макс. Надо попробовать. – Она улыбается мне ласково и отворачивается к раковине.
– Вонючая бомба! Отличная идея, – хрипит с полной пастью печенья Тотал. – Представляю себе результат!
49
«Нет. Идем играть на большую площадку». Ангел смотрит учительнице в глаза и постепенно подталкивает к ней свою мысль. По правилам предполагается, что младшие классы играют на перемене на своей отдельной площадке поменьше. Но Ангелу хотелось простора. К тому же она не видела никакой разумной причины не играть на большой.
– Я думаю, нет никаких обоснованных причин не играть сегодня на большой площадке, – медленно говорит учительница Ангелова класса.
– Ура! – кричат ее одноклассники и, дружно развернувшись, бегут к воротам.
– Ариель, будешь с нами играть!
Ангел присоединяется к Мередит, Кайле и Кортни и предлагает:
– Давайте в «Лебединое Озеро»?
Учительница в классе на уроке только что прочитала им эту историю. Ангелу ужасно понравилось. Вся ее жизнь была похожа на Лебединое Озеро. Она – лебедь. Клык и Макс – ястребы, большие и сильные. Надж – маленький фазан, блестящий, коричневый и очень красивый. Газзи должен быть чем‑то солидным. Наверное, он сова.
Но она – точно лебедь. По крайней мере, сегодня.
– Давайте, давайте, – охотно соглашаются девчонки.
– Я буду Одеттой! – кричит Ангел.
– А я – второй лебедь, – говорит Кайла.
– Третий маленький лебеденок – это я. – Мередит поднимает школьную юбочку, чтобы сделать ее похожей на пачку.
Ангел закрывает глаза и пытается почувствовать себя лебедем. Когда она их снова открывает, весь мир кажется ей огромной сценой, а сама она превращается в самую прекрасную на свете балерину. Лучше лебедя еще не бывало. Она выписывает грациозные круги вокруг своих одноклассников, взлетает в воздух длинными прыжками, и, приземлившись, поднимает руки над головой и кружится на месте.
Все девочки танцевали, кружа на цыпочках на пожухлом осеннем газоне и плавно взмахивая руками, как лебедиными крыльями. Ангел кружилась и прыгала, чувствуя себя совершенной Одеттой, заколдованной Ротбаром и обреченной жить лебедем.
Еще одна арабеска, еще один поворот, еще один затяжной прыжок – Ангел на несколько минут застыла в воздухе. Как бы ей хотелось раскинуть сейчас крылья и станцевать Одетту, по‑настоящему, как никто другой не может этого сделать! Но сейчас нельзя. Здесь, в школе, нельзя.
Может быть, будет можно, когда Макс спасет мир и большинство обыкновенных людей исчезнет. Так Джеб сказал Ангелу, когда они снова встретились в прошлом месяце в Школе. У них, мутантов, гораздо больше шансов выжить. Их специально создали, чтобы они спаслись при любых обстоятельствах. Так что, наверное, когда нормальных людей больше не останется, Ангел сможет, наконец, не прятать крылья, сможет спокойно летать, ни от кого не прячась, и сможет, когда захочет, быть настоящей Одеттой.
Скорей бы!
50
Кабинет для самостоятельных занятий – моя любимая комната в школе. Шесть компьютеров с выходом в Интернет для индивидуального поиска и огромная библиотека с бесконечными рядами книг.
Школьного библиотекаря, очень симпатичного и знающего, зовут Михаил Лазара. Его все любят. Он даже мне нравится. По крайней мере, пока.
У меня сегодня исследовательское настроение. А вдруг найду какие‑нибудь специальные сайты для шифровальщиков и дешифровальщиков, и мне удастся обнаружить новый подход к раскодированию институтской информации о наших родителях?
Но мне не везет – все шесть компьютеров заняты. Помедлив минуту, думаю, как было бы хорошо кого‑нибудь скинуть со стула – пусть место освобождают.
– Иди сюда, я уже заканчиваю.
Поднимаю глаза на говорящего парня:
– Что?
Он встает и собирает книги:
– Мне больше не нужен компьютер. Садись, я уже ухожу.
– Спасибо.
– Ты новенькая? Ты в моем классе по английскому.
– Ага. – Я уже узнала его. Годы паранойи отточили мою зрительную память, и я хорошо запоминаю лица. – Меня зовут Макс.
– Я знаю. А я Сэм. – Он приветливо улыбается, и я моргаю, потому что вдруг замечаю, какой он обаятельный. У меня в общем‑то нет опыта замечать, симпатичные вокруг парни или не очень. Такой роскоши мне еще в жизни не выпадало. Смертельно опасный или просто опасный – вот более важные для меня различительные признаки. – Ты откуда приехала?
– М‑м‑м… Из Миссури.
– Со Среднего Запада, значит. Здесь для тебя, наверное, все в новинку.
– Да. Это правда.
– Ты домашнее задание делать собираешься или для себя что‑то посмотреть хочешь? – он кивнул на компьютер. Больше всего мне хочется ему ответить, что это не его дело, но я притормозила. Может быть, это вовсе не допрос. Может быть, это просто так люди друг с другом общаются. Знакомятся, обмениваются информацией и все такое прочее. Решаюсь попробовать «слиться с массой»:
– Так, для себя кое‑что посмотреть хочу.
Он опять улыбается:
– Я тоже для себя смотрел. Хочу каяк купить – цены сравнивал. Надеюсь, мне рождественских денег хватит.
Как бы это замаскировать, что я понятия не имею, что такое «рождественские деньги». Эй, Голос! Может, подскажешь? Но Голос молчит. Мысленно перебрав подходящие варианты ответов, выбираю:
– Здорово…
– Ну ладно, я пошел, – говорит Сэм с таким видом, как будто хочет еще что‑то добавить. Я выжидательно на него смотрю, но он молча подбирает свои манатки и уходит, оставив меня с таким чувством, что я под микроскопом изучаю старинные и странные человеческие образцы.
Вздохнув, усаживаюсь за компьютер. Мне никогда не стать такой, как они. Никогда. Нигде.
51
Мы с Клыком проверили то, что нам казалось координатами адресов в институтских файлах. Но, кроме наших имен, там оставались еще некоторые незакодированные слова. Мое сегодняшнее задание – их проверить. Поискать в Гугле. Первая фраза больше похожа на опечатку – какие‑то бессмысленные слова: «ter Borcht». Все равно, решаю впечатать ее в поисковое окошечко.
Краем глаза замечаю за окном странное движение. Смотрю, а это Ангел чуть ли не плывет НАД игровой площадкой. Вместе с другими девочками она явно играет в балерину. Но, кроме нее, больше никто не может взлететь на восемь футов вверх и висеть там, точно подвешенная на веревочке. Глядя на это безобразие, скриплю зубами. Интересно, какое из трех слов «слиться с массой» осталось непонятным моим охламонам?
Между тем, список результатов поиска высыпался на экран. Как странно… Оказывается, «ter Borcht» – не лабуда. Щелкаю мышкой на первую сноску.
Роланд Тер Борчт. Генетик. Лишен лицензии на медицинскую практику в 2001 году. В 2001 арестован за несанкционированные криминальные генетические эксперименты над людьми. Исключительно противоречивая фигура в мире генетики, Тер Борчт долгое время считался гениальным ученым и лидером генетических исследований человека. Однако в 2002 году суд признал его виновным в противозаконных действиях, направленных против интересов человечества, и он был принудительно помещен на пожизненное пребывание в отделении «Опасных и неизлечимых» в госпитале тюремного типа в Нидерландах.
Ни хрена себе! Вот и думай теперь… Я так психанула, что остальные незакодированные слова мигом вылетели у меня из головы.
– Прямо сидеть – развалились! – гремит у меня за спиной.
Поворачиваюсь и вижу, как мистер Пруит тиранит свою очередную жертву. Навис над каким‑то насмерть перепуганным парнишкой – тот тут же выпрямился и сел по стойке смирно. Позади мистер Лазара смущенно смотрит в пол. По его виду безошибочно можно заключить, что даже он не любит директора. Не мудрено…
Меж тем, Пруит уже стучит палкой по ножке стола:
– Тут вам не ваша спальня! Расслабляться от безделья дома будете! А здесь образцовое учебное заведение. Я вам не позволю баклуши бить. Ну‑ка всем по струнке выпрямиться!
Он, видно, завел свою шарманку надолго, но я быстро собрала книги, соскользнула со стула и прошмыгнула в боковую дверь.
Мне уже вчерашней дозы его нотаций хватило. Сегодня обойдусь и без них.
52
Быстро‑быстро иду по коридору. Стараюсь не шуметь.
Выходит, существует некий генетик Тер Борчт, официально осужденный и признанный злодеем. В хорошую же мы попали компанию! И к бабке не ходи, он связан с Джебом, со Школой и с белохалатниками. В конце концов, сколько на свете может существовать независимых генетиков. Они наверняка обмениваются информацией, результатами, держат друг друга в курсе и, поди, организовывают совместные проекты по созданию новых мутантов.
В наших поисках это или семимильный рывок вперед, или очередной тупик. Но что бы это ни было, надо срочно рассказать стае о моем открытии. Проходя мимо пустого класса, замечаю Клыка. Отлично! До следующего урока у меня пять минут – успею вкратце обрисовать ему ситуацию. Но, приоткрыв дверь, замечаю, что он не один. С ним разговаривает девчонка. Клык стоит неподвижно, а она наседает и все норовит потереться об его плечо своими рыжими кудрями.
Я усмехаюсь. Бедный Клык. Предлагает она ему что‑то, что ли? Например, предлагает вступить в Шахматный клуб?
Но в следующую секунду девчонка кладет обе руки Клыку на грудь и подталкивает его к стене. Я рванулась было вперед на защиту. Даже если это ирейзер, вдвоем мы с Клыком запросто сделаем из нее котлету.
И тут я замираю. Это не атака. Девчонка прилипает к Клыку всем телом, поднимается на цыпочки и целует его прямо в губы.
Клык сначала не шевелится, а потом его руки поднимаются, и он обхватывает ее за талию. Я думаю, что он сейчас ее оттолкнет. Только бы он смог это помягче сделать, только бы не обидел ее, поберег ее чувства.
Но вдруг я вижу, как руки его ползут вверх по ее спине и крепко ее прижимают. Клык наклоняет голову, чтобы им удобней было целоваться.
Ошеломленно отступаю назад. Дышать трудно. Меня вот‑вот разорвет… От ярости? Нет. От гнева? Не похоже. Тогда от чего?
Боже мой!
Круто развернувшись, стрелой несусь в женский туалет. Запираюсь в кабинке и сажусь на закрытый стульчак. На лбу выступили капли холодного пота. Меня колотит, как после драки. Перед глазами неотступно стоит недавняя картинка целующейся парочки.
Хватит, хватит, успокойся.
Я задыхаюсь. Мне не хватает воздуха. Живот скрутило. В висках стучит.
Прекрати, охолонь.
С усилием заставляю себя сделать глубокий вдох. Вдох – выдох, вдох – выдох.
О'кей. Он там с кем‑то целуется. Большое дело. Это меня совершенно не касается. Пусть он хоть всех девчонок в школе перецелует. Он мне как брат. Точнее, не брат, совсем не брат. Только КАК БУДТО брат. Пусть делает что хочет. Я только удивилась с непривычки, вот и все. А теперь я в полном порядке.
Выхожу из кабинки и умываю лицо холодной водой. Теперь‑то точно все прошло. Меня это больше не заботит.
Может, ты к нему неравнодушна? – интересуется мой внутренний Голос. Ну не вредный ли он? Когда его просят, никогда не откликнется. Но чуть только у меня трудности, вечно не в свое дело с непрошеными советами и предположениями влезет.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 48; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!