От собеседования до испытательного полета
День, когда стюарды и стюардессы получают униформу и прикалывают к ней свои крылья, полон волнующих моментов. До этого дня был пройден уже целый путь: они проходили разные тесты, и их оценивало строгое жюри. Если они проходили отбор, то могли начинать обучение, которое длилось недели, а то и месяцы. Те, кто не сдавал практические и теоретические экзамены, могли распрощаться со своей мечтой. А те, кто набирал высокие баллы, получали билеты на испытательный полет. Под бдительным присмотром старшей стюардессы они делали первые шаги на борту.
«В 2012 году я потеряла должность административного работника, но в жизни часто бывает так, что что‑то плохое становится хорошим. Это был как раз тот случай, – говорит тридцатидвухлетняя Аннеке Бюленс. – От коллеги я услышала, что в Jetairfly ищут стюардесс, и решила попробовать свои силы. Когда мне было двенадцать лет, я летала авиакомпанией KLM и видела этих самых стюардесс. Все они были красивыми и стильными в своей униформе. Я была от них в восторге.
Первая часть моего собеседования в Jetairfly проходила в группе – эксперты оценивали, как мы реагируем на определенные ситуации и как работаем в коллективе. Конечно, я нервничала, хоть и знала, чего ожидать: я заранее нашла информацию об этом собеседовании в Интернете. Затем мы должны были пройти тест в салоне самолета (конечно, это был не настоящий самолет, а макет). Рядом со мной сидела дама с собачкой на коленях. Это было запрещено правилами, потому что держать животное на сиденье негигиенично. Кроме того, питомец мог помешать другим пассажирам. Некоторые люди так привязаны к своим домашним животным, что могут посчитать оскорблением слова о том, что держать питомца на коленях нельзя. Но я все очень спокойно объяснила той даме, и она поняла, поэтому все прошло хорошо.
|
|
|
На следующий день мне позвонили и сказали, что я могу прийти на индивидуальное собеседование. Там проверяли мой голландский, французский и английский. У меня уже были базовые знания, потому что я училась на направлении «экономика и современные языки», но я все равно освежила все в своей памяти, чтобы уж точно пройти.
Не прошло и суток, как мне сообщили, что я могу подписать контракт и на этой же неделе пройти медицинский осмотр. Там проверяли мои зрение, слух и уши – выдерживают ли они высокое давление. Также проверили мой вес. На этот счет нет строгих правил, но мы всегда должны выглядеть ухоженными. Я считаю, это нормальное требование».
На самом деле
«Во время шестинедельного обучения нам каждый день читали теорию, – рассказывает тридцатидвухлетняя Шари Богартс, близкая коллега Аннеке, косметолог по образованию. – Потом у нас был экзамен, где мы должны были ответить правильно хотя бы на восемьдесят процентов вопросов. Если мы не набирали нужные баллы, приходилось сдавать экзамен повторно. Тот, кто сдавал теоретическую часть, мог приступать к практическим занятиям. Все это казалось мне необыкновенным и увлекательным – на курсах ты узнаешь, как на самом деле нужно работать на борту. Нас загрузили терминами и новыми понятиями, но мне все было интересно, и я часто сидела на краю стула, подавшись вперед.
|
|
|
Я с нетерпением ждала дня, когда смогу полететь в первый раз. Сначала проходит наблюдательный полет, где ты сидишь в гражданской одежде и ничего не делаешь, только смотришь вокруг. При взлете и приземлении можно было посетить кабину пилотов – очень впечатляюще! На ознакомительный полет ты приходишь уже в униформе и можешь помогать обслуживать пассажиров. Для безопасности к тебе приставляют кого‑нибудь с опытом. В третий решающий полет от тебя ожидают самостоятельной работы. Я бы не могла пожелать лучших коллег, чем те, которые мне все объясняли и показывали. После этого началась настоящая работа».
Более двадцати лет назад Шанталь также пережила свой испытательный полет без происшествий: «Я была самой молодой в нашей группе, но все прошло благополучно. За те шесть недель, которые, впрочем, оплачивались, мы выучили теорию: теперь мы знали все о правилах безопасности на борту, об общении и о продажах. По окончании курса у нас были практические занятия в макете самолета. В течение этих шести недель кто‑то заваливал экзамен, не набирая необходимых семидесяти пяти процентов правильных ответов. Испытания проходили полностью на английском языке и были не такими уж простыми. К счастью, у меня были сильная мотивация и огромное желание. Я должна была пройти, и я прошла».
|
|
|
Улыбающиеся топ‑модели
Изабелль была убеждена, что эта работа не для нее. «Я хорошо подготовилась к испытаниям, – рассказывает она. – Но в середине восьмидесятых это было не так легко, как сейчас с компьютерами: например, чтобы знать, по каким направлениям летала Sabena, я должна была пойти в турагентство. Я также сходила к парикмахеру – попросила сделать мне макияж и накрасить ногти, потому что сама не умела этого делать. Было весело. В новом приталенном платье от Burberry и на высоких каблуках я добралась на поезде до Брюсселя. Там я пересела на электричку. Когда я приехала на место, у меня болели ноги.
|
|
|
В зале ожидания сидели одни топ‑модели с «голливудскими улыбками». Я спрашивала себя, что я тут делаю. У меня было желание просто уехать обратно домой. Одна девушка выглядела особенно привлекательно. Она посмотрела на меня из‑под своей челки и сказала: «Мы точно здесь не на своем месте».
Интервью, которое последовало потом, я не забуду никогда. За длинным столом сидели человек восемь членов жюри. Пока я прошла эти три метра, они оглядели меня с ног до головы. И что же я сделала? Я подала каждому из них – какая наглость – руку! Я подумала: «Ой, это уже неправильно». Но они стали задавать мне вопросы, постоянно переключаясь на голландский, французский и английский. Для меня это не было проблемой. Также я смогла показать направления авиакомпании Sabena на пустой карте. Они спросили меня о предназначении Sabena, и, к счастью, я нашлась что ответить. Я также смогла объяснить разницу между винами бордо и бургундским – на самом деле мне повезло: мы случайно заговорили об этом дома на выходных.
Когда они спросили меня, почему я хочу летать, я уже знала от Лизбет, которая работала в KLM, что нельзя отвечать, что хочешь увидеть мир. Работа, конечно, не в этом заключается, поэтому я ответила: «Потому что мне нравится общаться с людьми». Собственно говоря, я понятия не имела, что именно должно привлекать в этой работе стюардесс. Я летала всего два раза: в Рим с семьей и в Ленинград – с экскурсионной группой вместе с мамой и братом.
Потом я ничего не слышала от Sabena несколько месяцев, но во время пасхальных каникул я внезапно получила сообщение о том, что должна пройти психотехнический тест – опять что‑то новое, чего я еще не делала. Я снова встретила ту девушку с челкой, но «топ‑моделей» уже нигде не было. Мы никогда их больше не видели. После теста я прошла медицинский осмотр, а потом все опять затихло, пока я не услышала, что попала в состав запасного персонала, то есть должна была ждать приглашения, чтобы приступить к работе. Как я уже говорила, на второй день моих экзаменов на втором курсе кинезитерапии мне позвонили из авиакомпании. В понедельник, 9 июня 1984 года, я начала обучение. В тот выходной я помчалась покупать себе еще пару юбок в таком магазине, куда в любом другом случае я бы никогда не зашла».
«Я бастую, поэтому ты тоже бастуй»
После трех месяцев практических и теоретических занятий 1 сентября 1984 года Изабелль смогла полететь в первый раз: «Это была катастрофа. Я прибыла в аэропорт, а члены экипажа устроили забастовку. «Ты не пойдешь в свой самолет, ты не можешь лететь, потому что мы бастуем и за тебя в том числе», – сказали они. Мой шеф добавил: «Я бастую, поэтому ты тоже бастуй». Но у меня еще не было подписанного контракта, а командир был явно рассержен. Споры продолжились, я встретила других новеньких, которые тоже ходили кругами… Короче, это был целый спектакль, но они так ничего и не добились.
На следующий день я смогла полететь в Копенгаген. Оттуда – в Стокгольм, потом снова в Копенгаген и обратно в Брюссель. Самолет был полон, там сидели девяносто бизнесменов, но я не имела права что‑либо делать. По всей видимости, тогда как раз внедряли новую систему бизнес‑класса, и экипаж хотел доказать, что обслуживать по‑новому было невозможно. Я должна была находиться в кабине пилотов вместе с другими членами экипажа. Приятно, конечно, особенно потому, что в Стокгольме пилоты купили для меня лосося: очевидно, это было традицией – во время первого полета дарить новичку рыбу. Но дело в том, что в тот день у меня был решающий полет, а мне все еще ничего нельзя было делать.
«Все будет хорошо», – сказал мне шеф[18]. Когда в ту субботу я зашла в комнату персонала, там нервно ходил кругами мужичок. Я этого никогда не забуду. Это был инспектор, который принимал решение насчет меня. Капитан самолета подошел ко мне и сказал, что у них возникли огромные разногласия. Тот инспектор был старым профсоюзным деятелем, который изменил свое решение во время недавней забастовки и сорвал пилотам все планы. Профессиональное объединение членов экипажа раскрасило автомобиль того инспектора в свой фирменный желтый цвет, и должны были последовать очень бурные разборки, но мой шеф сказал, чтобы я не беспокоилась. Легко сказать…
Я должна была сразу же начать работать в бизнес‑классе, а этому меня еще не обучали. Повезло, что этот полет в Лондон был после обеда и я должна была разносить только кофе и печенье. Когда я вернулась обратно в комнату персонала, тот инспектор задал мне пару safety questions – вопросов по технике безопасности. После этого все было в порядке. Меня отпустили, и я подумала: в какой дурдом я попала?»
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 52; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!