Яблоко от яблони недалеко падает... 7 страница
Тут, однако, стоит сделать довольно существенную оговорку. Если взять произведения современных нам поэтов и писателей, в них мы встретим, вероятно, гораздо больше ф, чем в классической литературе. Как это попять? Разве современные авторы меньше заботятся о чистоте и народности своего языка?
Конечно, нет. Но за прошедшие сто лет в самый язык нашего народа вошло, прижилось в нем, полностью "русифицировалось" огромное количество слов и корней всеевропейского международного круга. Такие слова, как фокус, фиалка, фестиваль, стали и становятся русскими если не по корню, то по ощущению. Их нет основания браковать поэтам. А многие из них несут с собою нашу самую редкую букву — наше "эф" (Л.В. Успенский).
Фрагмент состоит из трех строф. Связь второй и третьей строф осуществляется с помощью двух вопросительных предложений, которыми завершается средняя строфа, и предложения со словом нет, которым начинается последняя строфа. Слово нет вносит значение раздумья, оценки ранее сказанного.
До сих пор мы рассматривали прозу. Но не менее сложно организованы и поэтические произведения. Вот, например, известное стихотворение Б. Пастернака "Быть знаменитым некрасиво".
Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.
Цель творчества — самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
|
|
Быть притчей на ycтax у всех.
Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.
И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчеркивая на нолях.
И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.
Другие но живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.
И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только — до конца.
С чисто формальной, синтаксической точки зрения вторая строфа связана с первой цепной синонимической связью сказуемое — дополнение (над рукописями трястись — творчества). Первые две строфы содержат как бы отрицательное кредо автора (что не надо: быть знаменитым, заводить архивы, быть притчей на устах у всех и т. д.), и они тесно взаимосвязаны, образуют единство, своеобразный поэтический фрагмент.
Третья строфа с помощью союза но противопоставляется первым двум. Здесь начинается изложение позитивных взглядов, этических принципов (как "надо"). Каждая строфа — новый принцип: жить без самозванства; оставлять пробелы в судьбе, а не среди бумаг; окунаться в неизвестность. И соответственно содержательному параллелизму— параллелизм синтаксический, третья, четвертая и пятая строфы объединяются параллельными связями и образуют второй фрагмент стихотворения.
|
|
Следующий фрагмент составляют шестая и седьмая строфы. Содержательная особенность — появление конкретного ты (Другие... пройдут твой путь за пядью пядь; но пораженья от победы ты сам не должен отличать). До сих пор в стихотворении речь шла в обобщенно-обезличенной форме (Быть знаменитым некрасиво, надо жить, надо оставлять), т. е. это призывы, принципы, обращенные ко всем без исключения, имеющие всеобщий характер. Появление ты знаменует своеобразное олицетворение, конкретное воплощение этих принципов. Они уже обращены не к массе, но к каждому конкретному творцу — Поэту, и прежде всего к самому автору. Ты подразумевает я. Последние две строфы (квинтэссенция стихотворения) тесно связаны и синтаксически — параллельностью строения (ты сам не должен отличать— И должен ни единой долькой...).
Главная мысль стихотворения — поэт должен оставаться собой до конца — выражается во всех строфах, но наиболее рельефно в последних двух.
|
|
Мы говорили о композиционно-синтаксической организации стихотворения. Но нельзя не отметить и "неслыханную простоту" языка, в которую поэт "впал" в последние годы, афористичность некоторых строк, заживших собственной жизнью вне рамок стихотворения, ставших крылатыми: быть знаменитым некрасиво; но пораженья от победы ты сам не должен отличать.
Очень интересно необычное употребление некоторых слов: пробелы (пробелы в судьбе), лицо (не отступаться от лица).
Здесь лицо употребляется в значении "достоинство, совесть, моральная безупречность" и даже "долг" (человека и поэта). Основание для такого употребления — существование в русском языке устойчивого оборота сохранить лицо.
Достаточно сложно организованы и публицистические тексты. Так же как и художественные, они демонстрируют важность не только композиционно-синтаксических связей, но и точного выбора слов, форм, конструкций. И еще одна существенная особенность характеризует публицистические тексты — важная роль я автора. Рассмотрим небольшой начальный фрагмент из газетного репортажа.
В вычислительном центре мне показали любопытный график. Он прогнозировал рост числа программистов к 2000 году. Так вот, крутая, как Гималаи, линия свидетельствует: еще до конца нынешнею столетия программированием будет заниматься все население Земли, включая грудных младенцев.
|
|
Даже неспециалист сразу скажет, что этого не может быть, что где-то в график заложена ошибка. Но в чем она?
Первое предложение — неопределенно-личное. Местоимение мне скромно, ненавязчиво, но открыто вводит личность рассказчика (мне показали, но не я увидел: субъект речи выступает в качестве объекта действия).
Субъект действия (кто показал?) неопределенен и неважен для данной конкретной информации, главное — это действие. Общее значение неопределенно-личных предложений — объективированное сообщение о каком-либо событии, факте. Ср. аналогичное предложение без мне: В вычислительном центре рассчитали график (решили проблему). Подчеркнуто объективированное сообщение повествовательного характера: производитель речи, не называющий себя, стремится представить только факт, событие, не оценивая его, не указывая деталей. Неважно, кто совершал действие, кто о нем рассказывает. Главное — это само действие, событие.
Однако местоимение мне меняет характер этого предложения. Объективно-достоверное сообщение осложняется линией субъективной оценки, точкой зрения производителя речи, повествователя. В предложении не только сообщается о событии. В нем есть и пассивный участник, наблюдающий это событие, — автор со своими взглядами, оценками. В этом плане показательно оценочное определение любопытный (график), тесно связанное с мне, обнаруживающее косвенно авторский взгляд на событие (мне показали любопытный график означает: "Я увидел график, и он показался мне любопытным"). Таким образом, взаимодействие местоимения мне и значения предложения определяет общий тон данного предложения: это объективный, достоверный рассказ, осложненный личностным восприятием повествователя. И в дальнейшем эти две линии, то расходясь, то сложно переплетаясь, взаимодействуя, образуют своеобразный рисунок, канву текста, во многом определяя его слог — выбор слов, конструкций и т. д.
Второе предложение, тесно примыкающее к первому, развивает линию объективного, достоверного рассказа (Он прогнозировал рост числа программистов к 2000 году).
В третьем предложении (как и в первом) оба названных выше плана снова совмещаются. Слова Так вот... оформляют переход к плану оценки, к комментированию (они обнаруживают присутствие говорящего) и в то же время имеют значение итога, следствия с оттенком некоторой неожиданности. Эти слова вводят информацию объективную, достоверную, но представляющуюся рассказчику удивительной, в каком-то смысле парадоксальной. Они совмещают в себе оба плана — субъективный и объективный, как бы подразумевая: "Вот что я увидел".
Субъективный план подкрепляется сравнением, выражающим зрительные впечатления рассказчика, характер его восприятия (крутая, как Гималаи, линия). Однако далее, во второй части предложения, используется глагол свидетельствовала, лексическое значение которого подчеркивает точный, достоверный, не допускающий сомнений характер следующей далее информации. И очень показательно, что даже во вторую — объективно-спокойную, научно выраженную часть предложения вторгаются слова, косвенно, лексическими средствами выражающие личностную точку зрения и нарушающие строгий научный стиль второй части: ...свидетельствовала: еще до конца нынешнего столетия программированием будет заниматься все население Земли, включая грудных младенцев.
Выделенные слова логически избыточны, но они естественны, так как косвенно, благодаря значению, эмоциональной окраске (ср. младенцы и дети), выражают точку зрения рассказчика, усиливают, подчеркивают парадоксальность вывода, удивление автора.
В следующем абзаце (Даже неспециалист сразу скажет...) в рамках заданной общей тональности характер предложения резко меняется. Это комментирование — нарушение последовательной линии развития мысли, своеобразное отступление, в котором анализу, оценке подвергается последнее суждение, высказывание. Комментирование — это непосредственно авторская речь, открыто оценивающая чужое слово или собственное высказывание. В публицистике это широко распространенное средство внутренней диалогизации речи.
Однако в анализируемом абзаце в соответствии с общим тоном текста — тоном размышления, рассуждения, в которое вовлекается и читатель, т. е. в связи с совмещением субъективного и объективного планов, — в этом абзаце нет "сильных" авторских средств. Есть только такие, как выделение посредством частицы даже слова неспециалист, экспрессивный параллелизм придаточных с повторяющимся союзом что. И эти средства косвенно обнаруживают производителя речи, что становится особенно ясным при пе-рефразировании. Так, Даже неспециалист сразу скажет означает: "Если обратиться к неспециалисту...";
"Если я (ты, вы) обращусь (обратишься, обратитесь) к неспециалисту..."
В анализируемом предложении преобладает объективный план, лишь изнутри пронизываемый субъективным значением. Это предложение в большей степени объективировано, интеллектуализовано, чем такое, например, комментирование, возможное в данном контексте, но расходящееся с общей установкой: Невероятный вывод! Это, конечно, ошибка. В авторском же предложении субъективное значение обрамляет объективированную информацию, тесно переплетаясь с ней. Иначе говоря, объективный и субъективный планы тесно взаимосвязаны, взаимопроникают один в другой.
В этом отношении особенно показательно следующее предложение: Но в чем она (ошибка)? Союз но знаменует переход к субъективному плану. Это вопрос, который задает автор. Но и в нем есть отзвук объективного значения. Вместе с автором этот вопрос может задать и читатель, вовлеченный в ход авторской мысли.
Анализ фрагмента показывает сложность устройства публицистических текстов, богатство синтаксических, лексических значений в публицистике, разнообразие речевых красок.
Проанализируйте структуру фрагмента из любого текста, например начальный фрагмент из повести А.С. Пушкина "Выстрел" или фрагмент из "Сценок деревенской жизни" В. Пьецуха (глава 6 данной книги).
Глава и далее
Фрагмент— это крупная семантико-синтаксическая, речевая единица. Далее следуют глава, часть, целое предложение. Схему связной речи с точки зрения составляющих ее единиц можно представить следующим образом:
Предложение ® прозаическая строфа ® фрагмент ®глава ®часть ® законченное произведение.
Нижняя граница текста— одно предложение, верхняя — неопределенное множество предложений. Специфика всех этих единиц речи в их структурной и относительной смысловой законченности, что позволяет каждой из них при определенных условиях выступать в качестве самостоятельного речевого произведения.
Есть тексты, состоящие из одного предложения (реже двух). Это афоризмы, загадки, пословицы, сентенции, хроникальные заметки в газете и др. Есть тексты, равные прозаической строфе или фрагменту: заметка в газете, стихотворение или басня в прозе. И есть, конечно, тексты значительной протяженности.
Не в каждом произведении могут быть представлены все компоненты схемы, но в каждом неизбежен хотя бы один компонент. Сама возможность для этих компонентов выступать в качестве законченного текста, самостоятельного произведения свидетельствует о том, что они являются важнейшими единицами речи.
Вот несколько примеров небольших текстов, составляющих прозаическую строфу, из книги "Физики шутят":
Давида Гильберта (1862—1943) спросили об одном из его бывших учеников.
— Ах, этот-то? — вспомнил Гильберт. — Он стал поэтом. Для математики у него было слишком мало воображения.
Эрнст Резерфорд пользовался следующим критерием при выборе своих сотрудников. Когда к нему приходили в первый раз, Резерфорд давал задание. Если после этого новый сотрудник спрашивал, что делать дальше, его увольняли.
Гансу Ландольту принадлежит шутка:
"Физики работают хорошими методами с плохими веществами, химики — плохими методами с хорошими веществами, а физико-химики — плохими методами и с плохими веществами".
Томсон (лорд Кельвин) однажды вынужден был отменить свою лекцию и написал на доске: Professor Tomson will not meet his classes today (Профессор Томсон не сможет встретиться сегодня со своими учениками). Студенты решили подшутить над профессором и стерли букву "с" в слове classes. На следующий день, увидев надпись, Томсон не растерялся, а, стерев еще одну букву в том же слове, молча ушел.
(Classes - классы; lasses — любовницы; asses — ослы.)
Краткостью отличаются и произведения многих жанров юмора и сатиры, например знаменитые габровские уловки (анекдоты).
На рынке
— Тетка, эти яйца не свежие, в них, наверное, цыплята сидят.
— Цыплят — так и быть, — бери бесплатно.
Яблоко от яблони недалеко падает...
— Дедушка, у тебя есть зубы?
— Нет, мой мальчик.
— Тогда подержи бутерброд, а я поиграю во дворе с моим дружком
Щедрое обещание
— Папа, мне приснилось, что ты мне купил маленькую шоколадку.
— Если будешь слушаться, тебе приснится, что я купил большую шоколадку.
Многие заметки совпадают по своей композиционно-синтаксической форме с прозаической строфой или фрагментом. Например:
Летающие ящеры некогда обитали на территории Северо-Восточнои Азии. К такому выводу пришли палеонтологи, сделав уникальное открытие — под сорокаметровой толщей осадочных пород близ города Синыйджу ими были обнаружены окаменевшие останки крылатого пресмыкающегося. По мнению ученых, это очень редкий вид представителей доисторической фауны... Возраст ископаемого животного — около 150 млн. лет.
Мнение англичан о том, что их почта чрезвычайно медлительна, вновь получило наглядное подтверждение. Как сообщила информационная служба телекомпании Би-би-си, на днях житель одного из городов Южного Уэльса получил открытку, которая была отправлена 64 года назад из города Тонтон.
По сравнению с приведенными примерами, устройство текстов большей протяженности гораздо сложнее. Фрагменты могут объединяться в более крупное речевое целое, составляющее произведение или значительные его звенья (главу, часть и т. д). При этом основной способ организации крупных текстов — семантико-синтаксическая связь зачинов фрагментов. В прозаической строфе зачин — ключевое предложение, своеобразное подлежащее, тема. Во фрагменте зачин играет аналогичную роль, но объединяет уже, как правило, несколько строф. Естественно поэтому, что, являясь ключевыми, опорными фразами, заключая в себе основные мысли-тезисы, зачины фрагментов образуют смысловой и синтаксический каркас текста, служат главным средством его организации, выступают своеобразными двигателями сюжета, развития мысли.
Это обусловлено характером человеческого восприятия, памяти, мышления и особенностями речи — прежде всего, ее прерывностью. Наша память не может удержать всю прозаическую строфу или тем более фрагмент и поэтому выделяет главное в тексте — зачин. Как установлено психологами, разбивка материала на части, его смысловая группировка неразрывно связаны с выделением смысловых опорных пунктов, углубляющих понимание и облегчающих запоминание материала. Формы смысловых опорных пунктов — это тезисы, составляемые испытуемыми как краткое выражение основной мысли каждого раздела.
Так как зачин несет в себе наиболее важную информацию, которая получает в дальнейшем (в последующих предложениях) конкретизацию, развитие и углубление, то возникает вопрос: нельзя ли использовать эту важную особенность зачинов для практических целей, например для автоматического реферирования? Ведь если зачины содержат основную информацию, заключенную в строфах, фрагментах, то вполне естественно предположить, что совокупность зачинов — это не что иное, как краткое содержание, реферат текста.
Исходя из таких предположений, С.Д. Шелов и автор этой книги провели эксперимент — сопоставили тексты оригинальных статей из отечественных журналов и соответствующих им рефератов. Статьи и рефераты сравнивались по предложениям, при этом фиксировалась, где это возможно, синтаксическая и смысловая близость соответствующих предложений.
Сопоставление позволило сделать вывод, что приблизительно 60% всех предложений проанализированных рефератов не что иное, как начальные предложения абзацев оригинальных статей. Иными словами, 60% текста вторичных документов составлены из первых предложений абзацев. При этом в чисто информационном отношении роль начальных предложений абзацев в формировании текста реферата еще больше. Дело в том, что даже когда для предложения реферата не находился его прообраз в оригинале, и тогда содержание данного предложения, как правило, повторяло содержание одного из начальных предложений абзаца, и лишь совершенно различное лексико-синтаксическое оформление той же в принципе мысли не позволяло отождествить эти предложения.
Крайне интересно также, что начальные предложения абзацев научных статей сами по себе обычно образуют связный текст, близкий по стилю к реферативному изложению. Этим свойством не обладают и, видимо, не могут обладать другие структурные части прозаической строфы. Выполняя роль детализации развития начального предложения или его обоснования, последующие предложения семантически тяготеют к начальному. Следовательно, связи, например, вторых предложений соседних абзацев между собой значительно слабее их связей с соответствующими первыми предложениями. В этих условиях естественно, что если вторые или последующие предложения абзацев и попадают в реферат, то обычно лишь в качестве сопровождающих начальные предложения соответствующих абзацев (80% случаев).
Составленный из начальных предложений абзацев текст наследует фундаментальные свойства оригинального текста. Материал весьма различных тематических областей подтверждает мысль об особой, организующей роли начальных предложений абзацев. И это касается не только научной речи. Это закон любой речи. Фрагменты соединяются в более крупные речевые целые (например, в главе) посредством зачинов. И убедительное доказательство этой закономерности — возможность передать с помощью зачинов строф и фрагментов содержание практически любого текста.
Дата добавления: 2020-12-22; просмотров: 60; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!