DIALOGUE AS A VALUE OF CULTURE
А.В. Маслова
к-т. филос.наук, доцент каф. гуманитарных и социально-экономических наук МГЛУ
e-mail: an_maslova@inbox.ru
Диалог как ценность культуры
«В одно мгновенье видеть вечность
Огромный мир в зерне песка
В единой горсти бесконечность
И небо в чашечке цветка»
У. Блейк.
В статье проводится соотношение диалога и понимания в процессе познания. Диалог рассматривается как ключевое понятие становления европейской культуры мышления. В связи с этим дается модель понимания, которая органично встраивается в структуру диалога и служит основанием не только познания, но и самопознания.
Ключевые слова: диалог, понимание, предпонимание, интуиция, познание, настроение, способ существования.
Актуальность открытой рациональности
По мере развития рационального мышления, западная цивилизация приобрела опыт научного познания, совершенствуясь в технологической оснащенности собственного существования. В этом удивительно стремительном движении человек становится либо созерцателем данной картины, либо погружается в этот поток информационного поля культуры, где его сознание становится объектом манипуляции.
Человек не только приобретал новые, более совершенные способы познания и адаптации к действительности, но и вместе с тем, утрачивал, как М.Хайдеггер бы сказал, особую настроенность. Мышление стало другим, иным образом направленным. Приведу цитату из книги В.П.Зинченко “Сознание и творческий акт”: “Парадокс развития состоит в том, что оно идет не по линии этой первичной интегральности, а по линии преодоления и даже борьбы с ней” [4, С. 481]. Интегральность стала отступать перед разрозненностью и спецификацией. Это привело к элиминации «детсткости» восприятия мира в его непосредственности, утверждая рациональность как эталон мышления, за пределами которой не может быть никакого позитивного знания. Однако еще Э. Гуссерль высказал идею о том, что «Европейские нации больны, вся Европа в кризисе, порожденном болезнью разума как болезнью «объективизма»: притязая на универсальность, разум забывает о происхождении разума в актах исторических и субъективных» [1, С. 303]. Торжество «закрытой рациональности»[1] привело в ужас философов, которые уже ощущали потребность в новом осмыслении субъекта. Сегодня тенденция, направленная на анализ субъективного фактора в познании как важного и необходимого, выражена в таких понятиях, как «открытая» и «гибкая» рациональности.
|
|
|
Введение таких понятий позволяет выйти за пределы классической рациональности и тем самым, расширить инструментарий познания за счет рассмотрения внерациональных форм мышления в качестве эффективных средств научного познания. Так, ««открытая» рациональность «связана с интенсивностью научно-познавательной деятельности в смысле направленности, так сказать, вглубь, на совершенствование и развитие внутреннего каркаса концептуального аппарата» [16, C. 51]. Более того, в современной философии разрабатывается концепция гибкой рациональности. «В философском смысле, – отмечает С.И. Масалова, – гибкая рациональность – это свободное развертывание ментальной сущности активно познающего субъекта, его самосознания в процессе деятельности» [8, С. 35]. Тем самым гибкая рациональность характеризуется как ментальная способность к свободному и осознанному (внутренне контролируемому сознанием) проявлению творческих интенций в процессе научной деятельности.
|
|
|
Нельзя не заметить при этом, что никто не оценивает внерациональный опыт как пустой, мешающий рациональной деятельности мышления. В связи с этим, поиск эффективных внерациональных способов научного исследования, рассматриваемых с позиции методологии науки, согласуется с сугубо эпистемологической задачей – объяснением условий получения нового знания. Например, в контексте открытия. На этом пути решения проблемы соотношения рационального и интуитивного современные философы все чаще говорят о креативности мышления, связывают его со сверхчувственным элементом проявления когнитивных способностей человека, различая способности к творчеству и описывая условия его проявления. Для выявления роли диалога в развитии европейской культуры, обратимся к началам европейской традиции рационального мышления.
|
|
|
Европейский рационализм берет свое начало из древней Греции, где возникла потребность в обретении знания ради самого знания. Знания стали отдельной ипостасью бытия, живущей собственной жизнью. Платон в диалоге «Федр» дает определение диалектики как метода, который направляет мышление к отысканию истинного знания. В эпоху древней Греции представление об истине понималось как соответствие высказывания действительности, предметность и наличное бытие было мерой правдоподобия. Сейчас же говорят скорее не об истине, а о достоверности, в связи с тем, что нет возможности верифицировать некоторые опытные данные современной науки (например, квантовые частицы определяются лишь по следу, зафиксированному в камере Вильсона). Тем не менее, это не отрицает важности метода, который обосновал Платон, ведь это метод, благодаря которому возможно понимать друг друга, что возводит в ценность сам диалог, в котором возможно приблизиться к истине. Преобразование майевтики приводит Платона к открытию дискурсивности самого мышления, методом раскрытия которого является диалог. Также из диалоговой культуры древней Греции, когда на Агоре встречались свободные граждане и вели беседы с целью поиска обоснования собственного мнения, возникла рациональная традиция мышления, которая сформировала европейскую культуру.
|
|
|
Культура диалога представляет собой неоспоримую ценность, которая утрачивается в современном обществе, скрываясь за информационным облаком безличности.
«Сова Минервы вылетает в сумерки» – знаменитое высказывание Гегеля относительно роли философии, которая обретает свою актуальность в кризисные, переломные моменты истории. Минерва проявилась сегодня, когда западному миру был сделан приговор о его закате и скорому окончанию. Философское производство концептов не остановилось на постановке диагноза, оно стремится к созданию единого пространства для междисциплинарного и трансдисциплинарного дискурса. Тенденция к созданию синкретичного знания проявляется довольно отчетливо. Разобщенность наук свидетельствует об утрате скрепляющего начала, которое содержится в диалектике и когнитивной способности человека видеть предметы в целом, которой является интуиция. Возобновление интереса к внерациональным способам познания проявляет ценность личности как творца самого себя и своей жизни, о чем справедливо отметил Ларс Сведсен, что «человек – мирообразующее существо, существо, которое активно конструирует свой мир, но, когда все превращается в готовый код, активное конструирование мира становится лишним, и нам уже не хватает разногласий по отношению к миру» [12, С. 43]. Наличие разногласий является условием диалога, который, подобно симфоническому оркестру, воспроизводит музыку разговаривающих душ. Известная практика заботы о себе, возделанная на благодатной почве культуры древней Греции, постепенно утрачивает свое значение в жизни человека, а ведь это и есть познание самого себя через понимание. Таким образом, сделан важный шаг на пути к цельному представлению о познании как живому личностному опыту, в котором раскрывается богатство внутренней природы мышления человека.
Проблематика понимания
За пределами научного познания стоит практика отношения к самому себе как объекту понимания. Однако разделять себя на объект и субъект в акте самопознания свойственно только человеку Нового времени, например, в эллинизме не было такого разделения на два противоположных полюса. По словам М. Фуко, человек эллинской и римской эпох «одухотворяет» знание, они, пишет французский мыслитель: «… размышляли о познании мира как о духовном опыте субъекта» [15, С. 346].
В различии представлений о субъекте и объекте познания таится одно из оснований изменения способов существования разных эпох, а также людей. Личностный опыт формируется благодаря тем смыслам, которыми человек наполняет свою жизнь, возникающими в процессе взаимопонимания. В свою очередь, взаимопонимание детерминировано тем модусом бытия, через который человек взаимодействует с миром. Так, в древней Греции не было разделения на субъект и объект, поэтому человек понимал себя как объект среди объектов. В Средние века это отношение к миру изменилось на субъект субъектное отношение, в котором человек познавал мир как субъекта, в высшей своей форме в виде Бога, божественной сущности. Человек Нового времени становится совершенно на противоположную сторону, для него мир – это объект его субъективных стремлений преобразовать и изменить природу, чтобы господствовать над ней[2]. Проблема понимания в таком контексте состоит в том, что приблизиться к полноте понимания, например, древнегреческого автора, можно только при учете сущностных характеристик его эпохи, а также самого автора. Так, необходимо настроиться на ту эпоху, войти в культурный контекст автора, но не забывать, что сам интерпретатор пребывает в определенном «базовом настроении», которое предопределяет его мышление, а также действия в жизни.
«Настроение – это возможность и условие познавать мир как единое целое» [12, С. 162]. Здесь можно усмотреть состояние предпонимания во время диалога, бытие как бы открывается в момент озарения пониманием и между понимающим и понимаемым происходит смысловое единение. Именно в этом смысле Платон понимал свои собственные диалоги, которые объединяют диалектическое рассуждение и образное уподобление [3, С. 80]. Участники диалога находятся в состоянии захваченности творческим актом открытия смыслов. Открытие здесь понимается двояко: как то, что уже дано и нужно только приоткрыть завесу тайны, чему соответствует греческое понимание истины как алетейи и как то, что конструируется, заново создается, чему соответствует концепция конструктивизма в современной эпистемологии.
Реконструкция и возрождение диалога как условия сохранения культурных ценностей европейской цивилизации восходит, как было показано, к Платону, который, тем не менее, признавал и внерациональные методы познания, придавая большое значение неистовству как способности человеческой души создавать величайшие блага. Как будет показано, понимание также содержит в себе элементы неистовства как условие своего появления. Обратимся к конкретным представлениям о сущности понимания, которые сформировались в XXв.
Философская рефлексия становится движущим началом собственной понимающей мысли. Такая практика философии сформировалась в герменевтической традиции, методы которой, по мнению В. Дильтея, легли в основание гуманитарных наук. Рассмотрим основные черты герменевтического метода и выявим роль внерационального элемента в акте понимания.
Основатель герменевтики Ф.В.Г. Шлейермахер формулирует два подхода, по которым можно было бы интерпретировать текст: дивинаторный и сравнительный. Первый принцип интерпретации опирается на интуитивное вживание в текст и соответствует задаче интерпретатора понять истинный смысл текста, проникаясь стилем мышления самого автора. По сути, дивинаторный принцип предполагает «психологическую» интерпретацию, используемую герменевтикой в качестве одного из приемлемых подходов [13, С. 172]. Таким образом, интерпретация состоит из двух взаимосвязанных принципов: «грамматического» и «психологического». Причем под «психологическим» в широком смысле слова Шлейермахер понимает то, что составляет внутреннюю, отразившуюся в тексте жизнь автора, создателя этого текста. Схожим образом и подобным методом психологической интерпретации пользовался известный русский философ И.А. Ильин, интерпретируя философию Гегеля [5, С. 9-20]. Здесь понимание граничит с интуитивными актами улавливания хода мысли, самого живого мышления автора. На этом глубинном уровне понимания происходит сопереживание автору, пронизанное эмпатией, как примерки мышления автора к собственному мышлению, как бы подражая ему. Такой диалог происходит здесь и сейчас, «… на твердой земле, когда непреложно воспринимается инаковость Другого, но с ней не ведется борьба как с существующим противником, ее структура вводится в собственное мышление, о ней мыслят и, мысля, высказывают» [2, С. 115]. Под высказанным здесь подразумевается интерпретация, выраженная в словах, облеченных в собственное понимание.
Как утверждал, например, Эрнст Фукс, создатель так называемой «новой герменевтики», сопереживание и взаимопонимание – это понятия, которые выражают суть герменевтики, нацеленной на «глубинное понимание» [18, P. 267]. Таким образом, происходит глубинное общение с автором, живой диалог двух мыслящих личностей, что отсылает к ситуации не только понимания, но и взаимопонимания. Первичность диалога к акту понимания можно определить как настроенность, особого рода открытость бытию, которая становится условием самополагания. Выход за пределы текста в акте понимания отсылает к установке В. Дильтея, для которого «… конечной целью истолкования, как в психологии, так и в истории, было достижение полного понимания «чужой жизни», которое подразумевало буквальное отождествление толкующего с понимаемым» [14, С. 128]. Для того чтобы полнота понимания озарила сознание, необходимы условия и подготовка к схватыванию жизненных смыслов понимаемого.
Изначальность диалога подобна первой встречи материи и антиматерии при сотворении мира, она носит характер искомого в человеке. «Возникновение мысли, – пишет М. Бубер, – происходит не в монологе» [2, С. 114]. Изначальная поляризация бытия и мышления делает момент понимания важной составляющей существования как бытия, так и мышления. Конечно, экстраполяция феномена понимания на физическую реальность не вполне корректна, однако, если под пониманием мы разумеем совпадение и гармонию двух мышлений, то такая аналогия становится вполне уместной. В человеческом же бытии как Dasein сущность диалога приобретает тотальную ценность.
Важный вклад в проблематику понимания и истолкования внес Вильгельм Дильтей; он стремился выйти за рамки психологической тенденции в обосновании изучаемого материала или текста и занимался «поиском методологической базы для обоснования наук о духе, начальным и конечным пунктом которых является, по мнению Дильтея, конкретный исторический, живой опыт» [17, С. 145]. Он выдвигает триаду «переживание-выражение-понимание», которая в точности соответствует процессу получения знания, объясняя, как, каким образом непосредственность восприятия может стать достоверным знанием. При этом Дильтей вводит понятие «герменевтический круг» – метод, которым пользовался Шлейермахер, но не давал ему такого названия.
Понимание органично включается в целостный жизненный процесс, которым является познание. Более того, понимание «определяется не как отдельный вид познания, существующий наряду со знанием теоретическим, но как эпистемологический компонент жизненнопрактического освоения мира, включающего согласно основному антропологическому принципу Дильтея, когнитивные, эмоциональные и волевые аспекты.» [11 С. 192].
Например, на основании предшествующего знания, аккумулированного в опыте ученого, возникает внутренний мотив, который пробуждает потребность освятить то, что еще не известно. Так, рассуждая о знании как аккумулируемом в опыте ученого, Л.А. Маркова отмечает: «восприятия и мысли принадлежат человеку-индивиду, но их содержание и реализация невозможны без того, чтобы через него не действовали силы большие, чем само восприятие, и концентрированные вне субъекта» [7, С. 56-57]. Эти силы есть не что иное, как усвоенный в личностном опыте познания культурный опыт человечества, транслируемый в актах творчества.
Предпонимание в свою очередь выступает как промежуточное звено сложного акта понимания или его «первое основание», которое есть еще не-артикулируемое, но соотнесенное с уже усвоенными смыслами, имплицитно присутствующими в сознании. Эти смыслы программируют понимание, которое в своей сущности имеет двойную интенциональность. С одной стороны, оно направлено на понимание чего-то, как чистая направленность возможности понимать, а с другой, изначальная точка определенности предпонимаемого смысла, к подтверждению которой стремится понимание.
Между тем, подобно тому, как интуиция может привести к недостоверному знанию, так и предпонимание может приводить к мнимому знанию, которое становится по мере своего укоренения в структуре сознания, предубеждением [9]. Тем не менее, значение деятельности интуиции, в особенности, интеллектуальной интуиции, состоит в том, что именно на этом уровне процесса познания достигается полнота понимания, реализуемая в опыте интуитивного познания, проще говоря, знание обретается, минуя логические доказательства.
Подводя итог, мы приходим к выводу, что предпонимание включается в процесс диалогического движения к истинному знанию в акте понимания, который сопровождается вспышкой озарения. Таким образом, в процессе живого диалога происходит синтез рациональных и внерациональных аспектов человеческого мышления, который становится тем характерным признаком человека, который выражается императивом К.Линнея «nosce te ipsum».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Автономова Н.С. Философский язык Жака Дррида. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН). 2011. – 510с.
2. Бубер Мартин Два образа веры. – М.: Республика. 1995. – 464с.
3. Васильева Т.В. Путь к Платону. Любовь к мудрости или мудрость к любви. – М.: Издательство «Логос», издательство «Прогресс-Традиция», 1999. – 208с.
4. Зинченко В.А. Сознание и творческий акт/ Зинченко В.П. – М.: Языки славянских культур, 2010. – 592с.
5. Ильин И. Философия Гегеля как учение о конкретности бога и человека. Т.1. Учение о Боге. – М.: Русская книга, 2002. – 448с.
6. Лызлов А.В., Серавина О.Ф., Ковалевская О.Б. Аффективность как структурообразующая основа антропологических пространств: философия, психология, психиатрия // Вопросы психологии/ №3. – М. 2010. C.65-74.
7. Маркова Л. А. Контекст как ненаука, порождающая науку // Эпистемология и философия науки. Т. XIV,№4. – М.: «Канон+». 2007. С. 55-59.
8. Масалóва С. И. // Гибкая рациональность уплотнения научного знания: когнитивный аспект / Вестник томского государственного университета. №2(10). – Томск. 2010. С.32-45.
9. Маслова А. В. Предпонимание и предубеждение в герменевтике и теории аргументации // Рацио.ру. Выпуск 17 (2). С.69-67 [электронный ресурс] https://journals.kantiana.ru/journals/ratio/3391/9566/
10. Платон Федр // Платон. Собр. соч. в четырех томах. Том. 2. – М.: Наука. 1971. – 611с.
11. Плотников Н. С. «Живое знание»: Идея конкретного познания у С.Л. Франка и В. Дильтея // Герменевтика. Психология. История. Вильгельм Дильтей и современная философия. – М.: Три квадрата. 2002. С.177-194.
12. Сведсен Ларс Философия скуки. М.: Прогресс-Традиция. 2003. – 256с.
13. Тильсельтон Энтони Герменевтика. – Черкассы: Коллоквиум, 2011.- 430с.
14. Фалёв Е.В. Герменевтика М. Хайдеггера и философия жизни // Вопросы философии № 7. – М. 2014. С.123-135.
15. Фуко Мишель Герменевтика субъекта: Курс лекций, прочитанных в Колледж де Франс в 1981-1982 учебном году. – СПб.: Наука.. 2007. – 677с.
16. Швырев В.С. Рациональность как ценность культуры Традиция и современность. – М.: Прогресс- Традиция, 2003. – 176с.
17. Шульга Е.Н. Когнитивная герменевтика. – М.: Российская академия наук ИФ РАН. – 235с.
18. Fuchs Ernst, “The Problem of Hermeneutics” The future of Our Religious Past: Essays in Honour Rudolf Bultmann, ed. J.M. Robinson, trans. C.E. Carlston, R/P/ Scharlemann (London: SCM, 1971), pp. 267-278.
Maslova A.V.
DIALOGUE AS A VALUE OF CULTURE
THE ARTICLE FOCUSES ON THE ISSUES OF RELATION OF DIALOGUE AND UNDERSTANDING IN PROCESS OF COGNITION. DIALOGUE IS SEEN AS A KEY CONCEPT OF THE EMERGENCE OF A EUROPEAN CULTURE OF THINKING. IN THIS CONNECTION, A MODEL OF UNDERSTANDING IS GIVEN THAT IS ORGANICALLY INTEGRATED INTO THE STRUCTURE OF THE DIALOGUE AND IS THE BASIS FOR NOT ONLY KNOWLEDGE BUT ALSO SELF-KNOWLEDGE
Key words: DIALOGUE, UNDERSTANDING, PRE-UNDERSTANDING, INTUITION, COGNITION, MOOD, WAY OF BEING.
[1] Термин открытая рациональность предложил отечественный философ В.С. Швырев в связи с определением границы классической или, по его выражению, закрытой рациональности. Интересно то, что именно в русле открытой рациональности, как характеристики современного осмысления научного познания и положения субъекта в нем, возможен позитивный анализ субъективных черт познания, в частности, внерацональных его факторов. См.: В.С. Швырев Рациональность как ценность культуры Традиция и современность. – М.: Прогресс- Традиция, 2003.
[2] Подробное объяснение изменений способов существования в разные эпохи дается в исследовании, посвященному анализу сущности ядерных аффектов. См.: Лызлов А.В., Серавина О.Ф., Ковалевская О.Б. Аффективность как структурообразующая основа антропологических пространств: философия, психология, психиатрия // Вопросы психологии/ №3. – М. 2010. C.65-74.
Дата добавления: 2020-11-29; просмотров: 72; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!