Ну и вот вам на «десерт». В рецепте, в способе применения написано: «По 3 суппозитория в день и по 1-му после кашля».

В.П.Смирнов

ТАБАКъ

ANNO MMXIV

Посвящается всем моим родным и друзьям.

А также друзьям родных, родным друзей, знакомым друзей родных, знакомым родных друзей. А кроме того, всем собакам Еве и Чаку, котам, заодно и кошкам. Всем животным, особенно сурикатам, лемурам и пандам. Посвящается также обитателям Белого, Серого, Жёлтого, Красного, Зелёного, Коричневого и Чёрного морей. Индийского, Монгольского, Китайского океанов, Антарктического шельфа близ моря королевы Мод и тюленям Берингова пролива, если они там ещё остались.

-1-

Рассказ «Табак» вполне мог иметь другое название - «Дары Волхвов», но что-то мне подсказывает, что когда-то такое произведение уже существовало, поэтому, чтобы не наступить на «грабли» плагиата, я остановился на первой версии названия. Ни вступления, ни введения, ни предисловия здесь больше не будет. Читайте! А дальше поймёте всё сами.

Когда под давлением многочисленных фактов и явлений стало наконец-то известно, что происхождение человека никакого отношения к эволюции обезьян не имеет, когда также стало ясно , что Америку открыл не Колумб, а китайцы, что теория относительности Эйнштейна сама относительна, и скорее она применима не к физике, а к другим наукам например, к химии, литературе, истории, когда сами по себе разрушились все философские, экономические, социальные теории и все «измы» с ними, а осталась одна только правдивая сатира, Дед покинул натепленное цивилизацией городское жилище и вместе с супругой Валентиной переехал на постоянное жительство в деревню, на север Тверской области. По его выражению, там, в городỳ, остались жить сын Максим с невесткой Светланой и двумя внучкáми Максимом и Колей, дочь Анюта с зятем Тимуром, пасынок Антон с невесткой Мариной и внучкой Лизой. После того, как на жизненном шахматном поле расставлены указанные фигуры, можно переходить к дальнейшему повествованию: что же на самом деле эта такая за история «Табак»?

Кто сподобил Деда на курение трубки, с чего это началось, он и сам уже забыл. Но имеется одно документальное свидетельство, запечатлевающее этот факт – это фотография в альбоме, где ему в ту пору было лет 19-20. Сам Дед никогда не говорил, что курит трубку, а говорил, что курит табакý. Именно табакý, а не табак. Многие его сверстники также начинали это занятие, но вскорости бросали. В свою трубочную веру Дед пытался обратить даже Саболевского, но тот не стал его последователем. Впрочем, для Деда это никогда не было самоцелью. Он так и не стал миссионером в этой области. Правда автономно, без каких-либо навязываний со стороны Деда к трубке пристрастился его сын Максим, да и то, в тот самый «переходный» возраст, в 33 года, когда родителям уже поздно читать занудные лекции детям о вреде курения. Тем более, что Максим уже к тому времени сам становился маститым медиком. В те, ещё советские времена, продавался трубочный табак только двух сортов: отечественный «Золотое руно» и болгарский «Нептун». Последний был просто дрянь. После Чернобыля, полёта Руста, пожара на Останкинской башне и гибели «Курска», с лёгкостью подстилки в собачьей конуре разорвался «железный занавес». Наступила эра трубочного зелья . Тогда воистину начался «золотой век» трубочников. Дед в полном объёме вкушал сладостные моменты этого периода. Но несмотря ни на что, он оставался приверженцем двух сортов: «Аroma» и «Clan». Для любителей трубочного курения всё перевёрнуто с ног на голову. То, что считается естественным для курильщика папирос, сигарет, сигар, для трубочников имеет противоположный смысл. Например, чем влажнее трубочный табак и крупнее нарезан, тем лучше. Он и ароматнее и дольше тянется. Трубочное увлечение Деда ещё в студенческие времена поддерживал его друг Русаков, не без помощи своего отца, в то время полпреда в Вене. В качестве презентов высылались не только трубки, но и табаки. Самым первым, и уже никогда не встречаемым табаком для Деда был табак «Принц Альберт». Это была металлическая коробка лилового цвета, а табак по виду напоминал гречишные зёрна тёмно-коричневого цвета. Но почему именно трубка стала таким неотъемлемым атрибутом всей жизни Деда? Трубка, по словам Деда, это не сколько курение, а ритуал. В соотношении к курящим другие виды табака, сколько вы можете увидеть на улице, курящих трубку? Не отвечайте, ответ ясен! А где же тогда скрываются эти табачные масоны, в каких тайных клубах или катакомбах? Да не волнуйтесь, по домам они все распределены. Только «время трубки» имеет для них свои часы. Как правило, это вечер, после ужина, когда все суетные, мелкие дела переделаны, а кои невозможно переделать, то перенесены на завтра, а может быть на послезавтра, а может быть… ну их на фиг! А потому что весь секрет курения табакý заключается в том, что зараз, в вечер выкуривается как бы дневная норма обычных курильщиков. Конечно же, всё это относительно.

-2-

Для трубочников одним из главных факторов курения считается аромат табака. Такое невозможно описать пером или объяснить словами. В те давние, студенческие времена, в комнатах общежития жили по 2 – 4 человека. И вот ребята, жившие вместе с Дедом, сами просили его курить трубку для аромата. Другой положительный эффект состоит в том, что в процессе курения не надо заботиться о стряхивании пепла, о дополнительном прикуривании. Вы ни разу не задумывались от том, что, как стереотип, моряков и рыбаков изображают, курящими трубки? Ни танкистов, ни строителей, ни лифтёров или комбайнёров… А именно моряков и рыбаков? Да потому что это самое удобное курение в технологии данных профессий. Шторм, брызги, дождь, снег - где уж тут поднести спичку к сигарете или папиросе. А тут собственная «курительная комната», да и тёплый дым лицо обогревает. Курящий трубку обладает ещё тем преимуществом, что он умеет правильно планировать время. Для него оно делится на две части: «до трубки» и «после трубки». В первый период можно делать абсолютно всё, а во второй – только отдыхать. Но и второй период нужно проводить умеючи. Его удобнее всего сочетать либо с прослушиванием музыки, либо с рассматриванием альбомов, репродукций и т.п. произведений искусства. Ни в коем случае нельзя курить трубку во время спортивных состязаний, Это равносильно тому, что читать инструкцию по технике безопасности в парилке. Постепенно подходим к ещё одному преимуществу трубочников. Уж как тут распределилось по времени, но средняя фаза выкуривания трубки составляет 20-30 минут, что соответствует прослушиванию одной стороны винилового диска. Если уж зашла речь о времени выкуривания трубки, то у Деда был собственный рекорд : 1 час 5 минут, Это с момента поднесения спички к чубуку и до вытряхивания из него пепла, причём самое главное, без дополнительного подкуривания со стороны. Этот рекорд Дед поставил уже в деревне, прилюдно, в присутствии Максима и его друзей. С годами Дед «откалибровал» для себя идеальную форму трубки. Это была трубка короткая, крутоизогнутая, напоминающая латинскую букву «S». Конечно же, за все предыдущие годы у Деда накопилось немало трубок иных форм. На каминной полке все трубки были распределены в двух пеналах. Слева располагались «гостевые» трубки, их было штук 6 - 8. А справа стояли в держателях 3-4 любимых трубки Деда, самые «вкусные». Особым образом следует упомянуть об одной из гостевых трубок, названной Дедом «партизаном». Её подарила Деду Анюта к 23 февраля, когда ей было 7 лет. Трубка была самодельная, но выполнена так искусно, что её трудно было отличить от настоящей. Но вся «изюминка» заключалась в том, что у неё был мундштук без сквозного канала, т.е. монолитный. И вот когда в каминной комнате собиралось много гостей, то обязательно находился такой, который увидев Деда курящим, восклицал приблизительно следующее: «О! Трубка! Капитан! Ну-ка, дай-ка мне попробовать затянуться!». Те, кто знал этот фокус, замирали в предвкушении гротескной развязки. Дед, не торопясь, умеренно набивал эту трубку табаком, якобы прикуривал её, и давал своему оппоненту. Как правило, подвыпивший гость, делал два-три глубоких затяга, приглушённым голосом говоря: «Какой табак! Какой аромат! Класс!» и изображал на своём лице такой восторг, от которого все остальные просто падали со смеху. Но курение, как таковое, вредно для организма, а тут распеваются дифирамбы этому занятию. Какая же логика? Не волнуйтесь люди, сейчас всё станет на свои места. Где-то в середине 70-х, в очень тогда популярном журнале «Химия и жизнь», была напечатана статья о табаке, о способах его курения. Там был приведён так называемый ряд вредности приёмов табакокурения. От наиболее вредного к наименее вредному этот ряд имел следующий вид: самокрутки «козьи ножки» - сигары - сигареты без фильтра - сигареты без фильтра с мундштуком – папиросы – сигареты с фильтром - сигареты с фильтром с мундштуком – трубки – трубки с фильтром – кальян. И без адвокатов ясно, что по относительной безвредности трубка уступает только кальяну. Надо отдать должное молодёжи, которая регулярно приезжала к Деду. У всех их повальное увлечение кальяном. В каминной комнате хранится и ждёт своих приверженцев гостевой кальян, собранный из двух, детали которых привёз Деду Антон, а он их самолично перебрал и очистил от предыдущих использований.

-3-

Но как бы ни было, надо отметить некоторые минусы в табачном деле. Расплатой за все преимущества трубочного курения являлось то, что за всем этим курительным хозяйством должен был быть соответствующий уход. Трубку надо регулярно чистить от внутреннего нагара специальным скребком, а мундштук - ёршиком. Поскольку трубка курится относительно долго, то это создаёт проблемы на улице, на работе. Это всё вместе и является той причиной, что энтузиазм только что начинающих трубочников быстро угасает. Верхом неприличия считается, если трубочник оставляет недогоревший табак в чубуке или пытается выдуть его через мундштук «вспять». И совсем уж совсем дурным тоном является выбивание пепла из трубки об каблук. Хотя некоторые думают, что в этом состоит особый кураж.

Трубки и мёд: что может объединить две эти темы? Оказывается, может. За огородами, за баней, на чистых некошенных лугах, Дед держал пасеку. Как и о табаках, так и о медах, можно говорить либо хорошо, либо ничего. Никому не надо доказывать целительные свойства мёда, а его гастрономические качества просто неоспоримы. Человечество познало этот сладкий вкус за тысячелетия до того, как был изобретён сахар. Одна из легенд об Александре Македонском гласит, что он приказал принести ему какое-то странное белое вещество с вершины горы. Прежде он не видел снега. Попробовал: не вкусно! Смешали с мёдом и получили первое в мире мороженое. Уже позже, мёд был неизменным товаром в лекарских лавках, и Гален узаконил его в качестве лекарственного средства. И другим продуктам пасечных хозяйств: воску, перге, прополису было отведено солид-ное место в ряду медицинских снадобий.

Однако ожидаемого результата пасека не давала. Из года в год её доход шёл со знаком «минус». Только на восьмой год удалось собрать достаточный урожай мёда. Часть мёда Дед реализовал через оптовиков из Твери, а другую часть планировал распределить между детьми. Поэтому, в то жаркое лето, Дед ожидал приезда большого количества гостей. В деревне каждый из приезжих находил себе занятие по душе. Кто-то приезжал только из-за рыбалки, а кто из-за охоты. Кого-то привлекал сбор грибов, ягод. А кому-то нравилось готовить шашлыки, париться в бане. О бане следует поговорить отдельно.

Разговорами о бане в наше время никого не удивишь … Каждый вправе считать себя специалистом в этой области. Если при Деде кто-либо , подбоченившись, начинал разговор на эту тему, то он замолкал, давал высказаться собеседнику в полную меру, потому что перебивать его в эту пору было бесполезно. Как правило, обсуждались веники, градусы в парилке, пиво, застолье после бани. Деду становилось скучно, с такими он не дискутировал.

Баня для Деда – это священнодействие. Этим процессом кроме него не занимался никто, правда, он иногда доверял некоторые второстепенные дела детям или их приятелям, но это было только на подготовительном этапе: наполнить водой баки, принести дрова, заготовить щепьё. А в остальном… Банный день, как правило, выбирался в конце недели, но ни в коем случае, не в воскресенье. В такой день не существовало никаких других дел, кроме банных. А дел было не мало. Казалось бы - залей воду, заправь печь дровам, потом только их подкладывай и иди мыться: вот и вся баня! Баня для Деда воплощала в себя прежде всего порядок во всём: очерёдность дел, тщательность их выполнения, и даже какое-то внутреннее упорядочение мыслей, своеобразный настрой, предвкушение обновления не только тела, но и духа. По правилу Деда банный день делился на две половины: первая - снаряжение бани и процесс помывки, вторая – после бани. Эти части были неравные. Первая была больше второй, что и естественно, а вторая половина заключалась в том, что не должно было уже после бани быть никаких дел, только ужин и отдых. Поэтому банное время по возможности оттягивалось на конец дня.

С утра приводился в порядок котёл. Сливалась старая, отработанная вода, специальной щёткой счищалась накипь, заливалась новая вода. Зимой работа удлинялась за счёт того, что собиралась и вытапливалась снеговая вода, но это имело своё преимущество, поскольку она обладала воистину

-4-

чудодейственным свойством: была мягкой, без грунтовых примесей, даже цвет её был какой-то небесный, тёмно голубой. Собранный снег, принесённый в баню, имел даже свой аромат, отличающийся от водопроводной воды. Такая талая вода имела запах озона в сочетании с запахом воздуха соснового леса после летней грозы. Баня для Деда была не только баней в узком смысле, а это была ещё своеобразная лаборатория. К примеру, когда-то раньше, в каком-то журнале Дед вычитал, что в старину, когда не было специальных моющих средств, а мыло вообще не существовало, россияне мылись золой. Если так представить, то звучит парадоксально. Зола- то, как бы грязь. Как же мог проходить этот процесс в те времена? Если бы Дед не был химиком, то это так бы и осталось у него без внимания, но на то и смекалка. Всё выглядело просто. Зола в специальных чанах заливалась кипятком, а затем вода над осадочной золой, сливалась. Эта вода была чистой, очень мылкой, но с лёгким запахом аммиака. С точки зрения химии основным компонентом золы является карбонат калия или поташ. Так вот, при взаимодействии с горячей водой (процесс называется гидролиз) происходит распад этого вещества на углекислый газ и гидроксид калия, последний и является моющим средством. Так что россияне действительно знали толк в бане. Насчёт воды у Деда имелись свои резоны. Он считал воду не просто веществом, а самым настоящим чудом света. Ни первым, ни седьмым, а просто чудом. Недаром Господь, прежде чем сотворив свет, сотворил небо, землю и затем воду. Человечество привыкло обращаться с водой как со своей служанкой. Она безропотно тянет на своём хребте всю цивилизацию, а взамен получает только Золушкин гонорар. А что, собственно, с ней церемониться, её ведь вон сколько! Ну и пусть растворяет, моет, чистит всё то, что мы нарабатываем. Что такое очистка, если вдуматься? Это перемещение грязи с одного места на другое, может быть более чистое, чем первое. Но вода имеет своё право голоса. Иногда она восстаёт против прогресса. Этому немало свидетельств, сами знаете, каких. Да и как вещество она непросто водород и кислород. Существуют такие процессы, как вышеупомянутый гидролиз, в которых вода несёт колоссальную внутреннюю

энергиею. Но чудесные свойства воды заключаются не в этом устрашении, а в её целебных свойствах. Взять, к примеру, Крещение Господне. Почему вода именно в этот день обладает особенными свойствами? Дед давал этому явлению научное, физико-химическое объяснение. Один из законов термодинамики заключается в том, что любые энергетические процессы стремятся к равновесию, покою. А к середине января все годовые процессы, связанные с водой, приходили в самую низкую точку покоя, равновесия. Скрытая подо льдом, не взмученная паводками, потоками, она как бы успокаивалась. Вся водная органическая субстанция, как растительная, так и животная в этот период имеет самый низкий уровень обмена веществ, всё замирает, впадает в анабиоз. И снаружи и внутри водных экосистем наступает энергетический минимум . Температура воды понижается – дальше другая фаза: лёд. А как известно, скорость всех химических процессов с понижением температуры замедляется. Вот и получаётся, что в январе-феврале вода самая химически неактивная, чистая.

Ну, это всё про воду. А дальше-то что? После водных дел шли дела печные. Закладывалась печь сначала берестой, затем мелочью, щепьём, а сверху дровами посуше и покрупнее. Главное, чтобы в первом протопе всё было максимально сухое. Огонь должен схватиться сразу, чтобы затем топка пошла в разгон. И вот он желанный миг. Подносится горящая спичка, несколько секунд ещё ничего не происходит. Дрова как бы задумываются – гореть или не гореть? Но проходит секунд 10-20 и из печи порхнуло первым дымком. Сладкий, с пригаром он растягивается по бане и уходит в чрево топки. Дверца закрывается и в прохладной тишине слышится нарастающий гул горения дров. Огонь устремляется ввысь - в трубу, всё потрескивает, глухо стонет. Из трубы , как из реактивного двигателя, густо валит первый дым. Этот момент для Деда всегда замечателен тем, что сидя напротив печки, можно спокойно, не торопясь, набить трубку и закурить. Печной и курительный процессы соединились и работают в унисон, Теперь можно минут 20-30 расслабиться, включить заветную кассету и отдохнуть. У Деда в предбаннике был магнитофон с набором кассет разного жанра. Он уже знает музыкальные вкусы детей и гостей и в зависимости от ситуации включает ту или иную кассету.

После печных дел наступает момент травосбора. В летний и осенний период травы собираются

-5-

свежими, с корня, а зимой и весной используются заготовленные впрок сухие растения. Самое рациональное время травосбора – утро, но после того, как растения освободились от росы, это соответственно после 10-11 часов. Далеко ходить не надо. Весь ареал рядом. Состав трав для бани традиционен: чистотел, крапива, зверобой, ромашка, календула, листья берёзы, мята. Но этим ассортимент не ограничивается, собирается около 20 наименований других растений, сушка и хранение их организована на чердаке бани. Собранные травы раскладываются на полоке в парилке и провяливаются в процессе нагрева бани. Летом баня даёт жар в 60^о уже через 1,5 - 2 часа после трёх подкладываний и что самое интересное, в процессе повышения температуры ароматический букет, источаемый травами, различен. Это происходит от того, что содержащиеся в травах эфирные маслá, имеют каждый свою температуру испарения, от этого баня насыщается различными парами данных веществ. Но самое главное наступает после того, как Дед заваривл травы. Здесь всё происходит на уровне какого-то колдовства. По какому-то наитию, Дед подбирал коктейли из различных трав и заливает их крутым кипятком. Настаиваться они должны не менее получаса, причём раза 2-3 этот завар надо перемешивать. При этом аромат одних трав усиливает аромат других. Наилучший эффект даёт календула, мята и герань лесная. Из этого рая трав, как ни странно, изгнан Иван-чай, который даёт при заваривании тяжёлый, смолянистый запах. Особым банным днём считается баня в Троицу. Это настоящий парад трав. В этот день свежескошенные ранним утром, сочные, нежные растения, расстилаются прямо на полу бани и обдаются кипятком несколько раз из таза. По ним очень приятно, тепло ходить, и помимо всего прочего это массаж для ступней ног. Дед считал, что достаточно иметь в домашнем арсенале такие травы, как зверобой, ромашку, крапиву, подорожник, мяту, чистотел, плоды шиповника, мать-и-мачеху, тысячелистник и мёд, то можно справиться с подавляющим числом заболеваний. Он любил повторять: «Любой недуг нам излечит лес и луг». Если взять любой справочник по лекарственным растениям и выписывать напротив указанных десяти снадобий соответствующие заболевания, то получится , что так оно и есть.

К травам Дед относился с особым почтением. Как и в воде, он видел в них источник живительной силы. И вовсе не из-за их целительных свойств, хотя это само по себе было не маловажно, а по причине той большой энергетической силы, которая наполняет смыслом такие слова, как «воля», «свобода», «чистота», «спокойствие», «тишина», сводившиеся в конце концов к единому понятию «Родина». Представляя в своём сознании Землю, как единый живой организм, травы для него были частью этой жизни. Иногда ему казалось, что он их понимает, как в те, древние времена, когда люди их одухотворяли . населяя этот мир эльфами, троллям, феями и подобными сказочными существами. У него были свои, любимые и нелюбимые травы, многие из них он наделял даже характерами. Так, самой героической травой для него была трава «чистотел». Это из-за того, что она могла начать расти уже с апреля вплоть до ноября, в зависимости от погодных условий. Другой травой – «рыцарем» он считал зверобой. Стебли её напоминали древки копий, а цветки соцветий – шлемы всадников. А за то, что у зверобоя было такое странное название «продырявленный», давало повод сравнить его с Дон Кихотом. Ромашки для Деда представлялись простыми деревенскими девчатами, в разноцветных сарафанах, веснушчатыми, легкомысленными, всё время смеющимися. Злющей, вредной бабкой, почти что прообразом Бабы Яги, он считал крапиву. Мята выступала у него в роли застенчивой, стыдливой девицы и к тому же, капризной . Лопух – простецкий деревенский парень, пастух, немножко дурачок. И так далее, и так далее.

Самым любимым временем травосотя Дед считал конец мая – Троицу. В этот период она идёт на «подъём». Кажется нет силы, которая могла бы удержать её от роста в этот момент. Особенно трава красива в период рассвета или заката, когда диск солнца оранжевой фрезой врезается в верхушки деревьев, рассыпая по изумрудным телам трав такие неповторимые оттенки, которые на своих полотнах могли изобразить только экспрессионисты. Тогда такую траву хочется сорвать пучком, скрутить в тугой узел и съесть, прямо так: без соли и хлеба, ощутив во рту растекающийся зелёный, горьковато-приторный вкус. Наступало время первого покоса.

-6-

Коса налаживалась ещё раньше, весной, а сейчас доставалась из сарая для своей окончательной «доводки». Дед присаживался ввечеру на пенёк и начинал отбивать жало косы короткими, оттягивающими ударами. Затем шоркал по кромке острия точилом, обтирал тряпицей и ставил в угол дровенника, «на завтра». Воронёная сталь, оголённая на кромке добела точением, грозно играла отблесками лучей заходящего Солнца, казалось, предвкушая свой жестокий пир на рассвете.

Утром всегда неохота вставать, а на рассвете тем более. Но только не в пору сенокоса. Без петухов, без будильника, повинуясь какому-то внутреннему сомнабулическому чувству, организм командует тебе: «Вставай! Пора!» Дед выходил на крыльцо. Седые пряди тумана опутывали низины, стлались за банями, сараями. В предрассветном молочном мареве слышно только сладкое щелканье соловьёв и за озером, там – дальше, в лесу: гуканье кукушки. Взяв косу, шёл к лугу. Какое-то время стоял молча. Курить в такую пору казалось кощунством. И вот, как-бы примеряясь, не торопясь, коса пошла по траве. Её было даже не слышно. Первая трава, ещё не успев проснуться, и не понимая, что происходит, уже тихо ложилась на межу. И дальше пошло: всё быстрее, с нажимом и размашистей. Покорно, сами – собой, укладывались в валы трáвы. После двух рядов – передых. Нужно осмотреться: всё ли ладно, пройтись назад, подправить недостриженные космы. После двух-трёх часов работы пора воз-вращаться. Усталость даёт о себе знать, к тому же мóшка начинает заедать. Но самое главное – Солнце. Роса спадает. Местами оно уже подсушивает травы, и дальше при косьбе они уже будут уже жёсткими, как проволока.

Травы, травы…а про веники забыли? Нет, просто об этом отдельный разговор. Берёзовые веники Дед заготавливал не позднее первой декады июля. Хотя самые первые, как он говорил «молочные» веники, собирались в конце мая, но он не злоупотреблял этим сбором, таких веников было не более десятка и они срезу шли в оборот, долго не залёживались. При заваривании они давали просто какой-то изумительный, наркотический аромат, он ,как правило, приберегал их для гостей. Заготавливались ещё веники дубовые, также в процессе вязания веников Дед вплетал в «косы» берёзы стебли крапивы, чистотела, ромашки, зверобоя. Здесь надо отметить два банных парадокса. Во-первых, крапивные веники уже не обжигают тело после заваривания и во-вторых, при своей кажущейся грубости, дубовые веники становятся мягче берёзовых так же после замачива-ния в кипятке. Существовала ещё одна хитрость. Дед , прежде чем заваривать веники, выдерживал их какое-то время в холодной воде, в данном случае они сохраняли стойкость листа и так быстро не обсыпались при использовании. Без патриотического пафоса Дед считал берёзу настоящим символом России. Если перечислять все достоинства этого дерева, не хватит и страницы. Прежде всего, сама по себе берёза – это красавица, а с её применением и по влиянию на здоровье можно сравнить разве что с жень-шенем. От берёзы мы берём и берёзовый сок, и кору, и листья, и дёготь, и грибовидные наросты, и бруньки, и наконец сами банные веники. А если ещё прибавить к этому само понятие «берёзовая роща» и такие родные каждому грибнику грибы, которые там произрастают: подберёзовики, подосиновики и конечно же, белые, то становится ясным, что Дед был прав.

У Деда по поводу применения веников была своя версия. Исходным пунктом этой теории он считал тот

-7-

уникальный факт, что кроме восточных славян, никто этим процессом не пользовался. Даже скандинавы парились только в саунах, без веников. А о Западной Европе и говорить не чего! Обтирание пусть даже тёплой водой: разве это мытьё? Но имеется ещё один факт: иглоукалывание в восточной медицине, в частности, широко развитое в древнем Китае. Так вот, вероятно, когда Русь подверглась вторжению монголо-татар, то в обозах их полчищ, естественно находились китайцы-лекари. Но климат-то на Руси суровый, а лечить больных иголками лучше в тёплых помещениях, то есть в банях. Насмотревшись на эти лекарские дива, русичи своео-бразным манером соединили два процесса в один. Веники: сначала еловые, сосновые, можжевеловые служили видоизменёнными иглами, а поскольку тонкостям этой терапии селяне не владели, то объективности ради, они обхлёстывали ими всё тело, сочетая это занятие с мытьём.

Баня протапливается, вода в котле уже закипела, травы и веники заварены. Теперь пора наводить общий порядок и заняться предбанником. В предбаннике у Деда всегда порядок. Как-то в него заглянул один местный житель и опешил: «А кто тут у тебя живёт, ты что, дачу кому-то сдаёшь?» Ковёр на весь пол, ковёр на стене, вдоль стены на полках расставлены в штанглазах различные травы для банных чаёв, лавка, стол, самовар, минимум необходимой посуды. Дед сам приводил всё в поря-док после предыдущих посещений. Подметал пол, вытирал пыль, перетряхивал ковры и половики, составлял чайные травный коктейль и заваривал его уже перед самым посещением бани. В летнее время, во время приезда гостей, баня работала с особым напряжением. Ко всему прочему добавлялось ещё послебанное застолье. Напротив бани был сформирован мангал, приносились столы, лавки. Первая партия вымытых, как правило, мужчины, готовили шашлыки, накрывали на стол. Нередко от таких застолий уходили затемно.

Сам процесс помывки так же был не так прост на первый взгляд. А что тут думать? Вот холодная вода, вот горячая, вот веники запаренные, похлестался, вышел – отдышался, намылился – ополоснулся. Дилетанты! Всё не так! Когда баню посещала молодёжь, то Дед не вмешивался и ничего на словах не советовал. Ребята брали инициативу на себя и оставалось только следить, чтобы вода в котле не выкипала. Среди них особенно отличался Вадим, прозванный Дедом «Терминатор» за то, что он ставил температурные рекорды в парилке. Из неё ребята вываливались бардовые и плашмя падали в траву. Их поливали холодной водой из лейки. Но больше всего как-то досталось Прохорову Саньке. Его вдобавок так добросовестно уходили вениками, что на теле выступили лиловые рубцы. Это была, конечно же, крайность. Дед не любил такой банный режим, когда войдя в парилку, волосы на голове «трещат». У него был свой, как он говорил, изотермический подход. Он заключался в том, что в баню можно было входить, доведя температуру до 55-60^о , после чего подкладывались очень сухие дрова и организм уже постепенно привыкал к поднимающейся температуре. Сразу наверх – в парилку. И вот тут начинались правила. Дед считал даром потерянное время, если просто сидеть в парилке и прогревать организм. Это время он посвящал ногам. Ставился таз с подобранным набором заваренных трав и эти травы жёмкались ногами. Эффект был тройной: это была и лечебная терапия и массаж и мытьё

-8-

одновременно. Составами таких ванн могли быть травы: череда, чистотел, крапива, ромашка, зверобой. Большинство людей в бане сначала парятся, потом моют голову, затем – тело, а ногам ничего не достаётся, в лучшем случае их обтирают мочалкой. У Деда всё было наоборот. Ноги - в первую очередь. Ведь им в сельской местности достаётся больше всего, это и понятно, а уход за ними практически никакой. А голову можно помыть и в последнюю очередь. Идеальная засидка в парилке – два, три приёма. Ещё одно правило заключалось в том, что прежде, чем хлестаться вениками, необходимо обмыться травной водой, чтобы париться не насухо, а как бы вбивать ими в тело травные соки. После парилки – общий обмыв. Тут уже каждый за себя, без особых правил. Ещё в бане у Деда был один большой таз, пользоваться которым было привилегией дам, Для них он заваривал отдельно травы другого состава. Когда на улице было тепло, то после бани полагалось посидеть, отдохнуть, испить чаю. Чай у Деда был специальный, банный. В состав его могли входить такие растения, как листья смородины, малины, вишни, мяты, брусники, земляники. Ещё одним травным увлечением у Деда был так называемый банный квас. Друг Деда, Саболевский, называл такой квас «кондовым». И было за что. Особого секрета тут не было, всё дело состояло в технологии приготовления. Исходным продуктом было обычное квасное сусло, а на ведро продукта в строгих пропорциях добавлялись следующие травы: лист смородины, лист малины, мята, хмель, несколько зубчиков гвоздики. Сначала в ведре кипятком заваривались травы, накрывались крышкой и настаивались на полоке в тёплой бане несколько часов. Потом туда же добавлялись сусло и сахар. А после того, как температура настоя снижалась до 35-40^о , растворялись дрожжи, Всё тщательно перемешивалось и оставлялось на 10-14 часов, как правило на ночь. Утром всё это процеживалось, фильтровалось и разливалось по ёмкостям - пластиковым бутылкам. Хранить квас надо было в холодильнике, иначе в тепле и на свету он бурел и быстрее сбраживался. Тогда получался не классический напиток, а «шмурдяк»: что-то среднее между самогоном и домашним пивом. Готовый продукт получался ядрёный, шипучий, шоколадного цвета, с «градусом». К такому квасу детей не подпускали.

Однако не всегда у Деда с травами получалось так ладно. На заре освоения этого дома, с десяток лет тому назад, состав трав и их пропорции подбирались экспериментально. И как-то раз, в одно из посещений в деревню с Саболевским, Дед так «круто» заварил в бане травы и так они хорошо этим настоем намылись, что на следующее утро, по приезду в Москву, Дед заметил в метро, что на него как-то странно смотрят люди. Саболевскому-то что: у него голова, как коленка у колхозной доярки. Не то у что Деда - густая поросль на голове, да и борода в придачу. Уже войдя в институт, Дед стал перехватывать насмешливые, удивлённые взгляды студентов. Первой, не выдержав, прыснула от смеха лаборантка. А придя в аудиторию на лекцию, посмотревшись в зеркало, он всё понял. Оказывается, травный настой в бане так окрасил его волосы, что они стали какого-то пегого с проседями цвета, а местами с чёрными и лиловыми прядями.

Традиционно, после бани все собирались в каминной, где и начиналась круговерть такого пиршества, которое нередко завершалось под утро. Летом , особые энтузиасты , друзья Антона, выдвигались на предрассветную рыбалку, которая, как правило завершалась ничем, кроме спутанных снастей. А по возвращении псевдорыбаков, пиршество возобновлялось по новой орбитали. Опять кто-то прорывался в баню и круг замыкался. Когда приезжал Антон «со товарищи», то он своей энергетикой заражал буквально всех. Он был несомненным лидером компании: «электровеником». Казалось, в доме сразу становилось тесно. Он один одновременно оказывался в разных местах, всё делал торопливо, шумно, где бы он ни был , и чтобы ни делал - там всегда слышался смех, громкий разговор. Ну, и конечно же, сразу начинали стонать «Scorpions», «Roxette», «Chris De Burg» и т.д. , Закуривался кальян. Каким-то своим особым способом, ребята приспособились жарить шашлыки прямо в камине. Антон от начала до конца был главным «дежурным» по этому процессу, и надо отдать ему должное – справлялся с этим блестяще. Если шашлыки заказывались, к примеру, к девяти часам, то ровно в девять они были на столе. Коронной его фразой была: «Ну, что? Начислим!». И с этими словами бутылка начинала глухо тыкаться горлышком в рюмки по круговой застолья.

-9-

Дед называл компанию Антона «лесной братвой». Частенько, «на огонёк» заглядывал Саболевский. В один из таких визитов ему налили и, только он хотел выпить, как ребята попросили его сказать тост. В ожидании чего-то назидательного, мудрого, все замерли с наполненными рюмками. Саболевский полупривстал, отвёл в согнутом локте правую руку и коротко произнёс: «Ну! Аминь!». После этого, как только стёкла в комнате не вылетели от смеха, неизвестно…

Марина, или Муся, как её называли Дед и Валентина, была супругой Антона. О ней невозможно было повествовать просто так, как-то , между прочим. Она была воплощением в себе тех положительных качеств, которые считались клас-сическими для русских женщин в русской литературе. Она была истинным «борцом», но не воительницей, а последовательным созидателем своего семейного очага. Никогда Дед не замечал за ней каких-либо раздражений, недомоловок, нервных срывов или других такого рода негативов. В иные жизненные моменты, по мнению Деда, можно было бы накричать, «закатить истерику», но только не для Муси. Она уверенно, как бы ни штормили жизненные обстоятельства, вела корабль в тихую семейную бухту. Всё у неё делалось с улыбкой, быстро, и без какой-то суеты… Самым главным, по мнению Деда и Валентины, было то обстоятельство, что она буквально вымолила себе у Господа ребёнка. Воистину, только она знала, какие испытания для это-го ей стоило преодолеть! Для Деда, кроме всего прочего, Муся была музыкальным романтическим персонажем, схожей с Аннет из Абба». Поэтому, когда приезжали дети и раскручивалась очередная вечеринка, Дед ставил диск «Абба» и приглашал Мусю на танец. Антон не ревновал…Но самый трогательный и волнительный момент наступил для всех, когда у Муси роди-лась дочь Лиза ( Лизхен, Лизавета, Елизавета-I : кому как нравилось её называть). Вот уж где по-настоящему раскрылся талант Муси! Всё самое лучшее, что до настоящего времени было известно в сфере воспитания детей, Муся взяла на вооружение. Это было не только питание, хотя изобрести что-либо лучшее, чем естественное кормление, уже было нельзя. Но и касалось режима, ухода, одежды, одним словом, всего того, без чего немыслимо существование тандема Мать-Дитя. Опять-таки, во всё это Муся вкладывала дух современных инноваций и собственное видение проблемы. До того, как Лизхен исполнился год, Муся два раза приезжала в деревню. По первому приезду, только выйдя из машины и особо не напрягаясь, Муся водрузила Лизхен на руки Деду. Взаимопонимание наступило с первых же минут знакомства. Оба партнёра признали друг в друге равенство. А в дальнейшем, сфера доверия достигла своей вершины - Лизхен поручили Деду часа на полтора, когда Муся и Валентина посещали баню. Но самое потрясающее случилось на следующее утро. Как обычно, не нарушая режима, Муся усадила Лизхен себе на колени стала её вскармливать чем-то кабачковым… Так-то оно было бы ничего, но за стол одновременно уселся завтракать и Дед. И как обычно, не нарушая уже своего режима, стал потреблять соответствующее его комплекции меню, приготовленное Валентиной. Сначала Лизхен отстранилась от ложки, подносимой ей Мусей, затем у неё «поползли» вверх брови, рот округлился, приняв вид буквы «О», особым театральным жестом она выставила указательный палец правой ладони, затем так же и левой, и стала ими трясти. Все эти жесты очень юной сурдопереводчицы можно было трактовать, как : «Вот это да-а-а-а!» или «Смотрите, вот даёт!» или «Ну и аппетит у Деда!»… «У меня тут диета, может, я фигуру соблюдаю, а здесь такой гастроно-мический беспредел!». Одним словом: устами младенца…

Несомненно, в обществе Деда и Валентины обреталось ещё одно действующее лицо, точнее морда: собака Ева. Порода у неё была ирландский сеттер. Живость её нрава, неуёмная энергия в сочетании с неподкупной добротой, придавали ей поистине человеческие качества характера. Дед называл её «Маугли наоборот», поскольку, бóльшую часть времени она проводила среди людей и от них переняла все привычки и манеры, насколько это было в её собачьих силах. Если с кем-либо заходил разговор о Еве, то Дед говорил о ней, что «Собака Ева добрейшей души человек». А Валентина сочинила даже про неё стих:

-10-

Ах ты Мунька, ах ты Мунька!

До чего ты хороша!

До чего же бесподобна

Твоя верная душа.

Счастлив папа, рада мама

Своей маленькой Мунé.

Будь здорова наша Ева

И расти, давай, уже!

Станешь чудо, как красива

И ужасно хороша,

Только слушайся немножко –

«Шерстяная колбаса».

Любит папа свою дочку:

Держит даже на руках!

Ждёт, чтоб выросла большая –

И катала на санях!

На улице Ева вела себя своеобразно. Она очень любила детское общество. Тыкалась в их лицо своим носом, с живостью принимала участие в их беготне. Никогда никто от неё не слышал плохого «слова». Лишь один раз за всё время она отругала проходящего мимо дома пьяницу. У Евы были манеры добропорядочной англичанки, она никогда не допускала в общении с собой фамильярности со стороны местных собак: не ругалась с ними, но и близко не подпускала. Как-то раз она приснилась Валентине во сне: «Мам, я днём говорить не умею, а только во сне. Купи мне селёдки». Валентина пошла в магазин, купила её и Ева с жадностью съела все куски. С тех пор мы всегда покупаем ей этот продукт. Другой случай произошёл с Дедом. Вставали рано, чтобы до «пробок» доехать до Москвы, и, естественно, будили Еву на выгул. Как-то раз Дед торопился и вышел с ней уже в костюме. Когда приехал на Таганку на лекции, стал замечать, что студенты, шутя переглядываются, Одна из них спросила: «А у Вас какая собачка?» Дед изумился: «А вы откуда знаете?», - «А у Вас отпечаток лапы на лацкане пиджака…»» О Еве можно было бы рассказать много ещё чего интересного, но поскольку рассказ посвящается всё-таки людям, то надо его продолжить в этом русле.

Неизменным атрибутом застолий были табаки и музыка. Про табаки мы уже всё разъяснили, а вот о музыке отдельный разговор. Музыка – это особый «катализатор» общения. У Деда была собрана обширная коллекция практически из всех музыкальных жанров. Тут были и виниловые диски 60-80-х годов, катушки с намагниченными лентами тех же лет, компакт кассеты, и уже современные CD и MP3. Особой гордостью Деда была его музыкальная аппаратура: стерео проигрыватель и катушечный стереомагнитофон, который дед из-за давности его службы называл Стереозавром. Всё было в исправном состоянии и регулярно проходило

-11-

техническую профилактику. Так вот, когда в гостях был Максим, то в музыкальном параде, как правило , участвовали Depeche Mode, Rolling Stones, Doors, Sting, Genesis и др. Для своей двоюродной сестры Маришки звучали толькo Bee Gees, Beatles, Abba. Антон обладал уникальным эстетическим музыкальным чутьём и выдвигал только Romantic Collection. Дед называл Антона последним безнадёжным романтиком Солнечногорска. Для Саболевских озвучивалась советская эстрада и попса. Следует отметить самое главное – это музыкальную толерантность, никто и никогда не «выступал» против выбранных гостями жанров. Единственно, что примиряло всех музыкоедов, это Сукачёв, Любэ, Высоцкий. Можете себе только представить, с каким энтузиазмом в каминной подпевалась песня «Моя бабушка курит трубку»!

Подготовка и сама встреча гостей: кто бы это ни был, всегда были для Валентины одним из самых волнительных моментов. Предварительно перезваниваясь, обычно это выглядело следующим образом. Приезжающие спрашивали, что надо привезти, а в свою очередь Валентина парировала: «Ничего не надо, у нас всё есть, только приезжайте!» Это было обычным правилом вежливости, хотя все знали, что гостей в этом доме всегда ждёт богатый стол. И гости были хлебосольны: из багажника выгружались солидные пакеты и уже через некоторое время холодильник наполнялся до «краёв», а часть нескоропортящихся продуктов, так и оставалась лежать на кухонных столах. Как правило, непристроенными «сиротами» оставались напитки, им предоставлялось скромное место в коридоре. К формированию стола Валентина подходила с особой тщатель-ностью. Подбиралась одинаковая посуда, не забывали про салфетки. блестели ножи, вилки, рюмки, фужеры и с трепетом ожидали, когда их пустят в дело. В оставшиеся 5-6 часов до приезда гостей, Валентина приступала к священнодействию на кухне. Нужно было не просто накормить приезжающих, но сделать это изобретательно, выдав какой нибудь эксклюзив. Это, как правило, были либо домашние пельмени, либо блинчики с мясом, либо кабачки с фаршем в форме «лодочек». Конечно же, было ещё много всякого, не говоря уже о домашних заготовках: огурчиках, помидорчиках, грибочках, картофеле-пюре… Деду тоже хватало хлопот. Он заправлял баню. И так-то там был порядок, но он доводил его до «кошачьего блеска», чтобы можно было только войти, чиркнуть спичкой, а дальше всё пошло бы по накатанной. Полностью на нём была подготовка каминной комнаты. Там всё расстанавливалось с учётом количества прибывающих, наводился последний лоск. Кроме всего прочего, нужно было пропылесосить, вытрясти ковры, половики в коридоре. Периодически он заглядывал на кухню и спрашивал: «Ну, что? Не звонили? – «Да успокойся ты, позвонят. Куда они денутся…» - успокаивала его Валентина, хотя и сама волновалась. Попутно, умыкнув из холодильника что-нибудь вкусненькое (когда они там ещё приедут?), Дед возвращался к своим делам. Особенностью почти всех приездов гостей являлось то, что они прибывали в деревню в пятницу, точнее уже в субботу, за полночь. Им не хотелось тратить ещё субботних полдня, поэтому они всеми силами старались «прорваться» после работы. По неписанному правилу, все знали, что надо было с дороги сначала звонить, когда проедут Тверь, а во второй раз – за 60 км от деревни, уже после этого звонка Валентина ставила варить картошку. После 11-и напряжение нарастало. «Ну где они там?» - уже заметно нервничая, спрашивал Дед. И вдруг, звонок! «Алло, ну вы где? Ещё в Твери? Ну ладно, да поняла я, поняла. Всё есть, ничего не надо. Только потише езжайте, не торопитесь там!» - «Ты представляешь, они ещё в Твери» - как бы с упрёком говорила Валентина. «Стало быть где-то между 2мя и 3-мя часами ночи будут тут», - заключал Дед. Начиналось самое тягучее время. Вроде всё переделано, подготовлено. Дед пытался прилечь, но через несколько минут вставал: «Тапки-то. Тапки забыл в коридоре поставить». Ближе к заданному времени, Дед выходил на крыльцо и всматривался в густую темноту. И вдруг, сначала еле заметно, затем всё ярче и ярче по крышам домов засветились отблески от фар. «Едут!» - сообщал он Валентине и выходил встречать гостей у порога. Вот заезжают машины, хлопают дверцы салонов, раскрываются багажники… Все наперебой радостно обнимают друг друга. Обрывки фраз, смех, вопросы с недослушанными ответами. Начинается выгрузка. В этом процессе участвуют только мужчины и собака. Она тут же облапывает всех без

разбору. Когда наклонялись, чтобы взять пакет - натыкались на её мокрый, холодный нос. Весь порядок, до

-12-

микросоринок выстраданный Дедом, моментально нарушался: коридор превращался в склад обуви. Вешалки преображались до неузнаваемости: становились похожими на чучела бурых медведей. Везде пакеты, пакеты, пакеты, сумки, лапы и влажный нос собаки. Разбредались по дому. Девчата, как правило – на кухню, тут же шебуршали пакетами, спрашивались тарелки. «Тёть Валь, а где доска? Где можно руки всполоснуть? Вот я вам привезла – это потом, к столу…Давайте, помогу…Это сейчас нарежем, пока свежее, где у вас круглая тарелка?» - обычные разговоры того момента. Собака сидела тут же, на самом нужном месте. Ребята, не преставая улыбаться уже рассаживались в каминной, задавали общие, пока ничего не значащие вопросы, Дед, так же, улыбаясь, формально отвечал. Начинали закуривать… Тут входила энергичная Валентина. «Ну что вы тут? Идёмте скорее, пока не остыло. Давайте, давайте…» Наконец, все заходили в зимнюю половину избы, сначала как-то робко, вроде бы нехотя ,не торопясь, рассаживались: вежливо уступая место то одному, то другому своему товарищу. Все взгляды приехавших светились внутренним светом ожидаемого торжества, предвкушением праздничного застолья. Валентина шла в «атаку», не давала расслабиться: «Давайте, давайте. Вот пюре, кабачки фаршированные. Кто, что хочет? Антош, давай тарелку. Максим, что сидишь, разливай. Кому что.» Дед по правилу старшинства начинал командовать напитками: «Ребят, ну давайте! Мариш, тебе Соку? Какого? А вот компот абрикосовый! Свет, тебе томатного? Ну, что, у всех налито?» - произносил Дед, одновременно отстраняя собачью морду от стола. И праздничное застолье начиналось… Следует упомянуть ещё одну маленькую деталь таких застолий, со временем перешедшую в традицию. Речь идёт о рюмке Деда. Когда-то, во время своего прежнего визита, он копал в огороде грядку. И лопатой зацепил стеклянные обломки посуды, стал разгребать. Оказалось: старинный сервиз, но одна рюмка была целая. Он её привёл в порядок и с тех пор она стала неизменным атрибутом стола.

К утру, бойцы, находящиеся на самом главном острие алкогольного фронта, постепенно сдавали позиции и уже без разбора места, размещались на ночлег. Но было самое элитное место ночлега – сеновал. Благодаря своей обширности он мог одновременно вместить 6-8 человек отдыхающих. Однако, поскольку буйство пиршества раскручивалось в геометрической прогрессии, то не многим удавалось преодолеть эти Гималаи, часть алканавтов укладывалась спать в избе, на диванах.

На этот раз, почти «без боя» сеновал отвоевали от остальных Дед, Максим, Света и Анюта. Они раньше всех покинули застолье. Удобно намастившись каждый на своём месте, со сладостной негой во всём теле, некоторое время молчали. Светлана уснула сразу же. Повыше сбив подушку, и повернувшись к Деду, первой, полушёпотом заговорила Анюта:

- Пап, расскажи что-нибудь страшное.

- А про что, например?

- Здесь, в озере, русалки есть?

_Дед потянулся всем телом, сладостно зевнул.

_- Говорят, были, а может, и сейчас есть.

- А кто говорил?

- Ещё раньше - баба Куля, ты её помнишь, Максим. А потом Валентина Воробьёва или «Царица», как её тут называли в ту пору. Та, у которой мы этот дом купили.

- Ну и что же они говорили?

- Все по-разному. К примеру, они считали, что есть три мира: небесный, водный и подземный. Самый страшный – подземный, к подводному привыкнуть надо, а небесный – блаженный.

- Прямо как в библии, - заметил Максим.

- Ладно тебе, не перебивай! Как жутко! Пап, продолжай дальше, - в голосе Анюты слышалось нетерпение.

- Ну так вот. В этом подводном мире и обитают русалки.

-13-

- Правильно, где же им ещё обитать, на небесú , что - ли?_

- Максим! Хватит, а то получишь у меня. Пап, не обращай на него внимания, - не на шутку рассердилась Анюта.

- Воробьёва рассказывала, что как-то в одной деревне пропала девочка. Её искали везде, не могли найти. А потом, уже спустя три года, она вдруг объявилась. Были рады и не рады. Её ведь уже считали пропавшей, умершей. Спрашивали: «Где ты, мол, была всё это время?» А она отвечала: «У тёти, под водой». Тихая такая была, всё о чём-то думала. Замуж её так никто и не взял. Состарилась в девках.

- Ну, это не страшно. Может, она головой повредилась и жила у каких-нибудь людей в другой деревне все те годы? – разочарованно заметила Анюта.

- Ладно, вот ещё одна «байка» от Воробьёвой. Как-то, уже ближе к вечеру, пошла она к озеру, Глядь, на мосточке спиной к ней сидит девица, ноги в воде бултыхает, а волосы длинные, зелёные, ракушкой расчёсывает. Обернулась к ней – и шасть в воду. А когда нырнула – рыбий хвост показался!

- Так ты сам сказал, что ввечеру дело было. С возрастом зрение слабеет, очками в те времена в деревнях себя не особо баловали. Тем более, идя на озеро, кто их будет одевать? Вот в сумерках и померещилось, – подытожил Максим.

- Пап. А помнишь, когда я ещё маленькая была, ты рассказывал про «рысьего» человека?

- Ты и сейчас для меня маленькая.

Анюта надула губы: «Ну ладно, расскажи».

- Дело было осенью, как-то набрал я в лесу опят и возвращался из шалаша домой, Вечерело. Уже совсем на выходе из леса, когда стал виден просвет средь деревьев и обозначился выход к дачному посёлку, смотрю: стоит среди ельника человек. Ну, стоит себе, может дачник какой в лесу прогуливается… Глянул ещё раз. По привычке хотел поздороваться, и обомлел. Сам-то он в шапочке был, такой вязаной. По сезону, значит, а из-под шапочки-то, Святые Угодники - ушки торчат волосяные, как у рысей. И ещё. Одна рука вниз опущена, а другой за толстую ветку держится. А кисть руки-то. тоже волосяная, кошачья!

- Страсть-то какая! Ну, а дальше, что было? – не терпелось узнать Анюте.

- Да, что было? До меня как-то не сразу дошло. Прошёл я несколько метров, оглянулся, а его и след простыл. Потом уже, придя домой , я про это рассказал отцу. И он, в свою очередь, вот что мне поведал. Как-то прокладывали лыжню солдаты для кросса, значит. Шли след вслед как раз в этом месте, о котором я говорил. А один солдат, замыкающий, что-то замешкался: то ли крепление подправить, то ли ещё что. Только тут с ветки на него рысь и прыгнула. И сразу – за шею. Он в крик! Остальные быстро повернулись, подъезжают, а рысь на его спине сидит, оскалилась, не уходит. Кровища-то. Наверное артерию порвала… Солдаты стали её палками лыжными ширять, а они на конце-то острые, сами знаете. Только тогда она и убежала… Солдата того до госпиталя дотащили: рысь ему всё ухо обкусала, еле спасти удалось.

На этот раз Максим молчал.

- А ты говоришь: «сказки»…_

- Я говорю?

- Ну, хорошо, ты не говоришь: «сказки». А как вы думаете сами, откуда они взялись и для чего существовали?

- Я лично думаю, что в те времена, когда не было ни радио, ни телевизоров, даже книг – это было единственным средством передачи жизненного опыта, что ли, - уже зевая, высказалась Анюта.

- Но почему именно сказки, а скажем, не истории или повести? – допытывался Дед.

- Наверное, в такой форме достигался их наибольший эффект. Потому, что детское сознание самое восприимчиваемое. А сказки легче запоминаются. С детских лет ведь трудно сразу освоить «Одиссею», «Илиаду»

или «Слово о полку Игореве», - сбивая подушку, сказал Максим.

-14-

- Анют, а о каком жизненном опыте могла идти речь, скажем, в «Колобке», «Трёх медведях» или в «Маше и медведе»? Если разбираться по порядку, то испекли из последней муки, наполовину с мышиным , дед с бабой шарик. Он весь день грязный, в пыли, где-то шатался , пока его не съели звери. Или вот… Заблудилась девочка в лесу, набрела на избушку. Объела хозяев, сломала мебель, смяла постели. Как бы ты поступила, войдя в дом и увидев такое? А все дети радуются концовке этой сказки, что девочке удалось убежать от этих злых медведей! И дальше… Опять-таки медведи. Маша заблудилась и её приютил медведь. Наверное подлечил, накормил, спать уложил. А она? Напекла пирогов, конечно же, из его же запасов. Самому медведю – шишь. Ни присесть, ни поесть ему не давала. Неблагодарная! А разве легко летом по жаре в шубе ходить? Так он её ещё пёр на горбу до деревни, и в довершении всего она на него собак спустила. И это житейский опыт? – но слова Максима уже не долетали до Анюты, она заснула. Максим с Дедом вроде бы тоже прикорнули, но среди ночи стали ворочаться. Почему-то не спалось.

- Ох уж эти сказки, ох уж эти сказочники, - проворчал Дед.

- Эх, покурить бы, - шаря по карманам куртки в поисках сигарет, произнёс Максим.

- Только не тут.

- Дык, это эстессненно…

Было где-то между двумя и тремя часами ночи. Потихоньку, чтобы не разбудить Анюту и Свету, спустились с лестницы, и пошли на озеро. По пути из сарая прихватили подвернувшееся под руку только одно весло, какое-то древнее, большое, без уключины, скорее напоминавшее лопату. Ночь была под стать Depeche Mode «Exciter». Темная, безлунная, но звёздная, каким-то образом светлая изнутри. Высокая трава у берега вся была в росе. От росинок крупных и тяжёлых, как свинец , одежда сразу намокла, пробирало холодом. Однако с воды тянуло теплом. Стояла такая тишь, что было даже слышно, как «ходит» рыба. Спустили лодку на воду. Дед сидел на корме, Максим грёб веслом стоя, как гондольер. Через некоторое время их окружил туман, звёзд стало не видно и наступило такое ощущение, что они находятся в невесомости. Не было ни горизонтали, ни вертикали. Было неясно, в какой части озера они находятся. Максим перестал грести и держал весло горизонтально. Не сговариваясь, замолчали. В напряжённой тишине было только слышно , как с весла в воду капают капли воды.

- Максим, опусти весло в воду, шумишь…

Всё вокруг замерло. Казалось, что сама тишина материализовалась, сгустилась и стала вязкой, как клей.

- Genesis «Silent sorrow in empty boats», - шёпотом произнёс Максим.

Посмотрев в воду, застыли от удивления: в зеркале воды блестели отсветы звёзд, хотя на небе их закрывал туман. Получалось, что они оказались как бы в параллельном мире. Звёзды можно было потрогать руками, даже собрать. Достаточно зачерпнуть ладонью воду – и у тебя в ней целые Галактики. И не надо тратить миллионы световых лет, чтобы долететь до края мироздания! Но Максим не хотел нарушать безмятежную гладь озера. Наступил такой момент, когда в одной точке одновременно сошлись время, пространство, тишина и вся Вселенная.

- Наверное, так было за несколько часов до сотворения мира, - предположил Дед.

- А потом завертелось.., - продолжил эту библейскую теорию Максим.

- Эх-хе-хе, только в какую сторону? – философски отметил Дед.

Послышался лёгкий шорох. Нос лодки вошёл в камыши. и она остановилась. Значит, были у острова. Максим перегнулся через борт, склонился к самой воде, даже намочил прядь волос, начал зазывать:

- Русалки! Вы где? Мы здесь. Плывите сюда. Русалки! А? Вы где?

- Руки в воду не опускай, а то утянут, - то ли всерьёз, то ли шутя заметил Дед.

- Пап! Давай я в воду с кормы слезу. Вода-то тёплая, как масло подсолнечное.

- Не надо. В этом месте обычно браконьеры сети ставят. Запутаешься ещё. Тут, в деревне был такой слу…

-15-

Но дед не успел договорить. Прямо в метрах трёх-пяти от лодки, вода вскипела. С глухим хлопаньем с воды поднялась стая уток. Недовольно крякая, они протянули вокруг водоёма и скрылись за лесом. От неожиданности Дед отпрянул от борта и лодка, накренившись, чуть было не зачерпнула воды. Если бы Максим стоял, он точно бы бухнулся в воду.

- Во как! Докликались! Вот те и русалки! Летать научились…А ты говоришь, на небесú.

- Хм!

Как бы из-за солидарности, к уже нарушенному покою, в плавнях ухнула щука. И всё вокруг как-то заходило, засуетилось. Ночное равновесие качнулось с мёртвой точки и, набирая секунды, минуты, стало двигаться к рассвету. Всё быстрее и быстрее стало развидняться. К мостку подплыли, когда уже с востока заалело, но Солнце ещё не взошло.

_- Чего уж так домой идти промокшим. Давай искупаемся. Когда ещё такое представится?- предложил Дед. Самое трудное было стянуть с тела мокрую одежду. Помогали друг другу. Максим зашёл с берега, поёживаясь, на цыпочках, как бы оттягивая до последнего момент окунания. Дед, как обычно, не раздумывая, ухнулся в воду сразу. Какое-то время проплыл под водой, а потом с шумом, как морж, вынырнул метрах в десяти от мостка. Вода их взбодрила, «взяла» от них всю скованность ночного путешествия. Нарочито фыркали, брызгались водой. На берег выбрались уже повеселевшими. Недовольным остался только рыбак с противоположного берега. Он, наверное, только что пришёл и разложил на мостике все свои снасти, в предвкушении клёва. Одеваться не стали. В охапку взяли одежду, обувь – на босу ногу : чего зря носки напяливать, только мучиться, время терять! Так, в одних плавках, торопясь, по пути обмениваясь обрывками фраз, быстро дошли до дома.

- Иди пока в каминную, я пойду гляну, как там девчата, - подходя к дому, сказал Дед. – Разводи огонь, сейчас посидим.

Убедившись, что Анюта и Света по-прежнему спят на сеновале , Дед зашёл в сарай, принёс оттуда «заветную» и, стараясь особо не шуметь, тихо прошмыгнул в спальню. Контрабандой залез в холодильник, набрал всякой вкусности, ещё оставшейся после ужина. Балансируя и жонглируя тарелками с различными яствами, Дед вошёл в каминную. Дрова в камине уже разгорелись, а Максим колдовал над фонотекой, раскладывая, как пасьянс, пласты дисков.

- Что, проблема выбора? У нас в юности было правило: не знаешь, что поставить – включай Bеatles! Всегда трудно начать, а потом всё пойдёт как «по маслу», - суетясь у стола, заметил Дед.

- А ты хоть раз в жизни видел, что кому-то легко было ходить по маслу?

- Действительно, как-то не задумывался над этим. Хм. Действительно…Ну, ладно, давай! За русалок!

- Особенно за летающих…, - добавил Максим.

С расстановкой, не торопясь выпили. Деловó закусили. Только сейчас почувствовали, как проголодались. После ночной прогулки «хорошо пошла».

- У меня для тебя сюрприз. Вчера сýетно было, не до этого. А теперь, послушай, - Максим опустил иглодержатель проигрывателя.

- Никак Depeche Mode? Какого года? – через несколько минут, пристально вслушиваясь в незнакомую композицию, спросил Дед.

- Уже этого…

- Растут ребята. Больше на технологию стали нажимать, - продолжал он комментировать.

- Ну, что, по второй, - предложил Максим. – Кстати, что это мы пьём? – стал осматривать бутылку Максим.

- А! Заметил. Мой эксклюзив. Торговой марки здесь ещё нет и над этикеткой работают

-16-

художники…В общем, «одна бутылка зверобоя – ваш помощник от запоя!» Всем своим напиткам я даю наименование с прибавлением суффикса «Вовка». В зависимости от состава, входящих в них трав, они называются «КлюкВовка», «ПерцоВовка», «ЗвероВовка», «ДубоВовка». Зверововка действительно имеет такой состав, что не вызывает с утра неприятных последствий.

- Несмотря на количество выпитого накануне? – усомнился Максим.

- Ты же знаешь российское правило: «Пить можно любой алкоголь, в любое время - малыми дозами, но в неограниченных количествах»! Как-то мы остались вдвоём с Саболевским… Утром проснулись – ужаснулись! Тогда я впервые задумался: «Где он, здоровый образ жизни?» Алкогольную тему прервали , внезапно вошедшие в каминную рассерженные Анюта и Света.

- Вот они где! Расселись! Хорошим котам и в декабре март! Максим, ты же медик, пошевели мозгами. Как оно: начинать уже с утра ?

- У меня мозгов нет.

- ?

- Есть только мозг… Один!

- Ага! Страстей наговорили на ночь … Мне снились всякие рыси, медведи, Проснулась среди ночи. Хорошо, что Света рядом была. Где вы были?

- Ты не поверишь, но мы плавали на лодке русалок проведать.

- И что, видели их, - уже сменяя гнев на милость, с интересом спросила Светлана.

- У них, что рыбий хвост в чешуе? Вы видели?

- Чешую-то не видели, но то, что они в перьях – это точно! – ухмыльнулся Максим.

- Анют, Свет, вы простите нас. Анют, мы и не думали, что ты проснёшься до утра. Что вам положить, давайте тарелки.

- Положи-ка, пап, салатику оливье и грибочков лисичек. Они у тёть Вали очень вкусные! – оживились девчата.

- Ты ещё помидорчиков ейных не пробовала. Положить? А вообще, Анют, как в училище твоём? Всё нормально?

- В «медухе-то»… Норма-а-а-ально , - не переставая жевать произнесла Анюта. _- Я знаешь, пап, сначала как бы шутя, а потом уже всерьёз стала записывать всякие казусы, «ляпы» , ну и подобные ошибки, которые говорят студенты. Накопилось уже штук под сто. Жаль эту тетрадь не взяла.

- А ты так, на память, может, что-нибудь вспомнишь?

- Конечно… Сейчас… А, вот: - Дофенин - это лекарство, когда “всё до фени”. Или - Врач “Ухо, Горло, Хвост”. Или, например: «Витамин Д содержится в ультрафиолетовых лучах», «Этот препарат относится к группе лекарственных средств», «Пентамин способствует снижению атмосферного давления» , «Какая столовая ложка имеет вместимость 15 мл?», «Опорно-дрыгательный аппарат», «Пациент болеет уже целый год: все 13 месяцев». «Возбудитель бодунизма» , «Тяжело в лечении, легко в раю». « Мазь нарожного применения» , «Отвар травы кроссовки (красавки)» , «Голый сапиенс».

- Ой, ой! Ну прямо закидала, молодец. – похвалил Дед.

- А вот, по-моему, одно из самых интересных. Так-то если разобраться, то это, действительно, правда. Это так: «При введении «per rectum» суппозиториев, содержащих атропина сульфат, зрачки у пациента расширились».

- Да, действительно, тут двойной смысл. Хм… Ловко! То ли расширяются от самого атропина, то

-17-

ли от того, что ему вводят сами суппозитории? Хм, да!

Ну и вот вам на «десерт». В рецепте, в способе применения написано: «По 3 суппозитория в день и по 1-му после кашля».

– Да-а-а. Это от души… Вот уж, действительно: «Что написано пером, то не вырубишь топором.»

Дата добавления: 2020-11-23; просмотров: 39; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

12 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!