Формирование состава работников промыслов XVII – начале XVIII вв.

Тема 3.

Технология добычи соли в XVII в.

1. Основные этапы развития техники и технологии добычи соли на начальном этапе: характерные черты и различия.

2. Объемы соледобычи на промыслах Тора и Бахмута.

1. Необходимость изучения вопроса развития техники и технологии производства соли в Торе и Бахмуте обусловлена отсутствием единого мнения по этим аспектам солеварение в Восточной Европе, в том числе и в Украине, в историко-экономической литературе. Однако именно эти вопросы позволяют раскрыть характер производства. С целью освещения этой проблемы проведем сравнительный анализ исторической мысли по соледобычи в России и Украине. Так М.И. Павленко и К.И. Заозерск, которые изучали эту проблему на материалах российских соляных промыслов пришли к выводу, что техника и организация соляного производства в течение XVI-ХVIИИ ст. оставались без изменений как в России, так и в Донбассе. Несколько иной взгляд, по материалам соляных промыслов Старой Руси, высказал Т.С. Рабинович, который отмечал, что, хотя изменения в технике были незначительными, но организация процесса солеварение с тридцатого года ХVIИ ст. по тридцатых годов. ХVIИИ ст. существенно изменилась. Поэтому исследование этого вопроса по материалам Торских и Бахмутских соляных промыслов имеет важное значение, поскольку источники, сохранившие сведения о состоянии техники и технологии на местных соляных заводах, сохранились сравнительно лучше, чем по другим промыслах.

В развитии техники и технологии вываривания соли в Торе и Бахмуте источники позволяют выделить два основных этапа: первый - с конца ХVI до начала XVIII в., когда приезжие чумаки, а с 60-х годах XVII в. и все желающие могли вываривали соль в небольших котлах; второй - с начала ХVIII ст. и до 1782 г., когда солеваренные заводы в Торе и в Бахмуте превратились в казенную мануфактуру и на них вываривали соль в больших сковородах - чренах. Но на каждом из этих этапов, кроме локальных особенностей, имеются и общие тенденции. Для первого этапа они были обусловлены в большинстве случаев сезонной вываркой соли в установленных у соляных озер под открытым небом привезенных с собой котлах, для второго этапа - возведением постоянных соляных варниц и их реконструкцией с учетом тогдашних европейских технологий в начале 40-х гг. ХVIII в.

Начальный этап состояния техники и технологии вываривания соли в Торе отображен в обращении к московскому царю уже упомянутого валуйчанина Поминки Котельникова в 1625 г., из которого следует, что приезжие солевары вываривали соль в привезенных с собой котлах и на дровах, которыми они запасались по дороге на промыслы в ближайших лесах, преимущественно в Маяцкого и Теплинского.

Из более поздних источников следует, что солепромышленники приезжали на промыслы с работными людьми, которыми могли быть нетягловые односельчане, которые в определенных условиях вываривали с более зажиточными крестьянами соль для собственных нужд или наемные рабочие. Располагались они у озер, ограждаясь телегами, чтобы защититься от набегов «воинских людей». Привезенные с собой котлы солевары устанавливали над выкопанными в земле ямами и заполняли рассолом, который в процессе кипения в течение суток испарялся и давал до 10-12 пудов соли. Вываривши до 60 пудов соли, они возвращались домой.

В конце 1665 г. на Торские соляные озера отправили Степана Титова для составления описания соляных заводов. Сделанное им описание дает возможность воссоздать более подробную картину состояния техники и технологии солеварение на Торе на начальном этапе развития казенных промыслов: «на Торских озерах для вываривания соли казной построены три шалаша из очищенных бревен, покрытых лубьем. В длину те шалаши 46 сажен, в ширину - по 3 сажени. В них 15 печей худых, 25 печей добрых, мазаны 20 котлов, 20 котлов из печей вынуты. И все те котлы худые, во многих местах погорели и починены. В тех шалашах 40 корыт больших и малых, столько же и садовницы, лукошко из коры деревьев, которым выбирают соль из котлов, 4 ведра, 2 черпала. На Торских же озерах построены две кладовые из соснового леса, покрытые лубьем, в них хранят казенную соль. Первая кладовая в длину 3,5 сажени, в ширину - 1,5 сажени. Другая кладовая в длину 3 сажени, в ширину 1,5 сажени. Третья кладовая, в которой также сохранялась казенная соль «ослонена» дубовым забором и покрыта лубьем, по рассказу С. Перцова, и кладовая усердського «черкашенина Алешки Малышенко». Также в описании говорится, что у озер построены шалаши, в которых устроены котлы и варят соль черкассы из разных городов: Цареборисовские, Чугуевские, Салтовские, Новооскольские, Землянские, Змиевские, Ахтырские, Колонтаевские, Котельвинские, Брянские, Богацкие, Боровенские, Олешенские, Полтавские, Руземские, Зеньковские в 323 котлах.

В этих котлах варили соль 647 хозяев и их работных людей. Кроме того, 95 котлов - пустых, и при них не было ни хозяев, ни работных людей. О них атаман Иван Ольховой ( «из Черкасс») сообщал, что «хозяева и работные люди от тех котлов разъехались по домам». Он также указывал, что летом приезжают на Торские озера «для соляного варения из черты и украинных, из Черкасских городов людей тысяч по 10 и больше и варят соль ... как кого доволь возьмет - недели по две и по три, а указа государевова никакого у них имеется. И в государеву казну пошлин не платят ... ».

Итак, после постройки казенных варниц на Торе и при наличии здесь постоянной охраны (стрельцов) частное солеварение еще больше расширилось. Если сначала приезжие солевары варили соль в привезенных с собой котлах под открытым небом, то в 60-х годах XVII в. они строят, как и казна, шалаши, в которых постоянно варят соль, оставляя у варниц для их охраны своих рабочих людей.

Однако технология производства соли по сравнению с предыдущим периодом претерпела незначительные изменения. В шалашах конечно выкапывали в земле ямы, стенки которых обивали кольями и вымазывали глиной. Они и выполняли функции печей, над которыми устанавливались котлы. Эти котлы наполнялись рассолом из озер.

Топливом для вываривания соли служили дрова, которыми запасались солевары по дороге на промыслы, а казна отправляла работных людей для их заготовки к Маяцкого или Теплинского леса. В зависимости от погоды и качества дров выпарки одного котла соли продолжалась в течение 1-1,5 суток. Каждый котел давал 10-12 пудов соли, учитывая, что каждый из солеваров мог нагрузить на двухконную подводу до 60 пудов соли. Можно предположить, что за лето на промыслах в 60-70-е годы XVII в. производилось до 600 тыс. пудов соли. А. Слюсарский, принимая во внимание, что на подводу загружали не более 30 пудов соли, считал, что общий объем вываривания соли на Торских промыслах составил 150-300 тыс. пудов.

Как уже отмечалось, нападения татар, злоупотребление торских приказных людей и низкая концентрация рапы в Торских соляных озерах, которые наиболее опресневались весной, побудили солеваров к поискам новых источников. В подавляющем большинстве, как определено, поиски велись на левой, более защищенной от нападений татар, стороне Северского Донца. С 1683 г. началось вываривания соли и на правом притока Северского Донца - р. Бахмуте. Оказалось, что рапа Бахмутских источников по концентрации соли в два раза лучше, чем в Торских соляных озерах (соотношение воды к соли составляло 7: 2 против 14: 1 в Торе). Поэтому в начале XVIII в. центр солеварения с Тору переместился на р. Бахмут.

В 1702 г. для защиты промыслов от набегов татар казаки Изюмского полка, Торские и Маяцкого жители, построили острог. По описанию 1703 г., в Бахмуте варили соль в 170 сковородах торяне (жители Тора), маячане (жители Маяцкого городища) и два донских казака. Рассол они черпали из 29 вырытых на берегах р. Бахмут колодцев. В 1705 г. в Бахмуте вываривали соль уже на 500 и более сковородах. При этом некоторые из солепромышленников работали на 2-3 сковородах, что свидетельствует о переходе вываривания соли от котлов до сковород (чренов).

Споры между донскими и слободскими казаками за Бахмутские промыслы послужили причиной того, что Петр I в октябре 1704 г. издал указ об их отписке в казну. В знак протеста донские казаки во главе с солеварным атаманом К. Булавина зимой 1705-1706 г. разрушили солеварни в Бахмуте.

Однако переход Бахмутских промыслов в ведение казны и их разрушения булавинцами способствовали расширению Спеваковских соляных заводов, на которых зимой 1709 г. варили соль в 10 сковородах. Но рапа Спеваковских промыслов была низкой концентрации, и вываривание соли здесь вскоре было прекращено.

На Торских же промыслах, по докладной записке графа Апраксина, которому в 1714 г. правительство поручило обследовать все промыслы с целью определения перспективы их дальнейшей эксплуатации, имелось 234 сковороды, в том числе и «вынутых из печей». В них преимущественно варили соль «для себя на своих сковородах Торские и Маяцкого жители и другие промышленники», из которых брали в казну десятую бочку соли. К Тору переселилась даже часть солеваров из разрушенного Бахмута.

По указу Петра I в 1709 г. казенное солеварение в Бахмуте было восстановлено, и 4 июля этого года соль варили здесь только на одной сковороде, а к концу года – уже на 25, в 1714 – на 187 сковородах.

По данным источников, в 1712 г. по распоряжению Адмиралтейства, в ведении которого были соляные промыслы, Бахмутском коменданту князю Мосальскому приказали построить солеварни и сараи на обоих берегах р. Бахмуту в два ряда по 100 сковород и довести их количество, на случай приезда вольноварильщикив до 300. Из этого можно сделать вывод, что соляные варницы в то время представляли собой большие помещения, в которых размещались несколько десятков печей, были углублены в землю и строились преимущественно из дикого камня. Над печью подвешивались на крюках, прикрепленных к балкам варницах, большие сковороды, или чрены, что имели прямоугольную форму. Эти сковороды-чрены заказывали в Ельце и привозили в готовом виде, в случае поломки на промыслах проводили только текущий ремонт, который делали через каждые полгода, для чего высылали по 16 кузнецов, в том числе 4 мастеров из Ельца.

Источники скупо описывают величину сковород, использовавшиеся в то время на промыслах. Можно предположить, что поскольку сковороды доставлялись готовыми, поэтому они, возможно, не отличались от тех, которые применялись на других промыслах России. Так, сковороды, которые эксплуатировались на северных и уральских промыслах, имели четырехугольную форму, в длину достигали 2,5 саженей, а в ширину - 2 сажени. Это мнение доказывает и сопоставление количества поваренной соли. Например, на Ленденских промыслах Тотемского уезда в начале XVIII в. каждая сковорода за одну выварку давала 60 пудов соли.

В Бахмуте варили летом по 9-10, в другое время года по 7-8 бочек соли, то есть 110-120 пудов соли. В Торе, где концентрация рапы была вдвое ниже, сковорода за сутки давала 2-3, а летом - до 5 бочек (55 пудов соли). Этот факт также свидетельствует о том, что в Торе в сутки вываривали одну сковороду, а в Бахмуте - две.

Надо отметить характерные отличия соледобычи в Торе и Бахмуте: рассол в Бахмуте черпали из вырытых по берегам реки колодцев, а в Торе – из соляных озер. Колодцы были мелкими, их стенки ничем не укрепленными, поэтому во время весенних паводков и осенних дождей качество рапы ухудшалась как в Торе, так и в Бахмуте. На качестве рапы сказывался также и подъем воды в реке, обусловлен строительством мельничных плотин.

Выявлено, что больше всего от вод талых снегов и дождей страдали Торские соляные озера, из-за чего сюда для солеварения чумаки приезжали преимущественно в июне и в начале июля, а также в сентябре и в начале октября, когда под солнечными лучами шло испарение воды в соляных озерах и возрастала концентрация рапы. Это уменьшало количество дров, которыми они запасались дорогой на промыслы как для собственных нужд, так и для казны. Казна за посуточную аренду сковород брала по 2,5 руб., 5 алтын проездного пошлины, 6 денег за оформление паспортов и 8 денег давали подьячему за оформление документов.

Кроме того, как отмечал в своих докладных записках адмирал Апраксин, комендант Бахмутской крепости Семен Чирков «чинил подложные откупы, брал взятки с откупщиков Маяцкой и Изюмской бударной пристаней, присваивали соль и даже варил вино». На злоупотребления местных властей в тридцатые годы указывал и Г. Юнкер, отметив, что без подарков трудно было арендовать сковороду и получить паспорт на вывоз соли. Благодаря таким подаркам местный воевода в год продавал до 1000 «голов» подаренного сахара.

На начальном этапе работы соляных промыслов основным топливом для вываривания соли служили дрова, заготовка и доставка которых на казенных заводах велась приписанными к заводам крестьянами. Поскольку они не всегда были в достаточном количестве обеспечены скотом, заводские конторы стали удерживать определенное количество рабочего скота. Приезжие солевары сами обеспечивали себя дровами и даже часть дров в виде приезжего пошлины обязаны были поставлять для казенного солеварение, кроме платы деньгами за аренду сковород. Не единичны случаи использования приезжими солеварами в XVIII в. казенных дров.

Зафиксированы первые попытки использовать обнаруженный в 20-х годах XVIII в. каменный уголь для вываривания соли, однако из-за неприспособленности печей эти попытки не увенчались успехом. Правда, каменный уголь частично использовали в кузницах. В кузнечных работах преимущественно применяли древесный уголь, который заготавливали приписные крестьяне.

Добытую на промыслах соль хранили в амбарах (в источниках они называются «магазины»), устроенных достаточно примитивно, из-за чего условия хранения соли часто нарушались, соль подмачивалась дождевой водой, засорялась, а это, в свою очередь, ухудшало ее качество. Кроме того, кладовые строились небольшими и обычно они не могли вместить всей поваренной соли.

Примитивной была техника и технология производства соли на первом этапе развития Торских и Бахмутских соляных промыслах, чем уступала даже состоянию на других промыслах России и тормозила дальнейшее расширение казенного солеварение. Взяточничество и злоупотребление местных воевод и заводской администрации препятствовали приезду вольноварильщиков, что негативно сказывалось на объемах вываривания соли на Торе и в Бахмуте, особенно в 20-30-е годы XVIII в.

Резкую нехватку соли обусловили, во-первых, рост населения на юге России и Левобережной Украины, во-вторых, интенсивное заселение Слобожанщины, при этом увеличению спроса на соль, особенно в период войн с Турцией и Крымом, способствовало прекращение доставки крымской соли, в то время как Торские и Бахмутские императорские соляные заводы (официальное название промыслов в то время) вываривали не более 600-700 пудов ежегодно. Часть этой соли посылали в казачьи полки, охранявшие южную укрепленную линию. По подсчетам, сделанным в конце 30-х годов, потребность в соли «провинций между Днепром и Доном» составляла до 2 млн. пудов. Итак, на долю Украины оставалось примерно 400-500 тысяч пудов соли ежегодно.

Хотя источники сравнительно мало характеризует саму технологию солеварения, можно предположить, что в ней произошли некоторые усовершенствования в течение исследуемого периода. Если на первых порах все процессы выполнялись самими приезжими солеварами и их наемными людьми, то с организацией казенных заводов происходит разделение труда на отдельные операции: черпания рапы, обслуживание сковород во время выварки соли, затаривания и перевозки соли в магазины (складов), заготовка и доставка топлива на промыслы, их рубка и подвоз к печам и вывоз золы. Перестройка заводов в 40-х годах и введение «машин» (насосов) для черпания рапы позволили не только механизировать наиболее трудоемкие процессы в вываривании соли, но и сократить количество рабочих людей, особенно на вспомогательных работах, которые, как увидим ниже, никогда в необходимом количества на промыслах не было.

С совершенствованием техники и технологии в солеварении наблюдается сокращение времени на вываривание одной сковороды соли. Если в ХVII в. вываривание одного котла рапы продолжалась в Торе в течение одних суток, то в 60-х годах XVIII в. в сутки в Бахмуте летом вываривали четыре, а в Торе - две сковороды соли. Количество поваренной соли на одной сковороде зависело от концетрации рапы. В летнее время, когда в результате испарений, концентрация рапы была выше, 6-ти часовое вываривание в Бахмуте давало 32-34 пуда соли на холодной сковороде (изначально холодной), 34,9 пуда - на горячей. Итак, непрерывный процесс выварки соли не только повышал производительность труда, но и способствовал экономии топлива.

Способы добычи соли на Торских и Бахмутских промыслах оставались неизменными до середины XVIII в., а солеварни находились в руках частных промышленников. Пытаясь пополнить государственную казну и сократить ввоз соли из Польши и Крыма, правительство приняло решение в 1715 г. передать Торские и Бахмутские соляных промыслах в ведение казны, но вместе с тем продолжало существовать личное солеварение, основанное на аренде чренов вольноварильщиками с уплатой определенной суммы в казну.

Тема 4.

Формирование состава работников промыслов XVII – начале XVIII вв.

1. Качественный и количественный состав рабочей силы соляных промыслов Тора и Бахмута.

2. Положение солеваров и работных людей. Иерархическое распределение рабочих промыслов. Переход соляных промыслов в ведение казны.

3. Участие солеваров и местного населения в восстании казаков во главе с К. Булавиным.

В исследовании развития производства, техники и технологии соледобычи на Торских и Бахмутских промыслах в ХVII - начала ХVIII в. важное значение имеет изучение процесса формирования кадрового состава. Ограниченность источниковой базы обусловила недостаточную разработку этого вопроса в литературе, особенно на начальном этапе развития промыслов.

Имеющиеся фрагментарные сведения позволяют предполагать, что к построению в 1664 г. в Торе казенных заводов чумаки, которые приезжали на Тор за солью, кроме собственного, использовали и чужой (наемный) труд. Так, из источника узнаем, что «хозяева, которые приезжали на промысел», пользовались трудом наемных рабочих на всех этапах производства – как на вываривание соли, так и на доставке дров к варницам, правда, на хозяйских подводах.

Казенные промыслы с первых дней своего существования обеспечивались и солеварами, и работными людьми для выполнения вспомогательных работ путем попеременной высылки их на промыслы из близлежащих населенных пунктов. Так, в 1664 г. на Торские казенные «заводы» отправили из Белгорода 215 работных людей, кроме того, 15 целовальников и 88 стрельцов. (Целова́льники – должностные лица в Русском государстве, выбиравшиеся земщиной в уездах и на посадах для исполнения судебных, финансовых и полицейских обязанностей. Избранный человек клялся честно исполнять свои обязанности и в подтверждение клятвы целовал крест, откуда и происходит название.)

Во второй половине XVII - начале XVIII в. обеспечение промыслов работными людьми было положено на ближайшие к промыслам города и села. В царской «памяти» чугуевскому воеводе от 17 марта 1666 г. указывается, чтобы он посылал ежемесячно с переменой по 17 человек в Торские соляные озера для казенного солеварения. «Зимой ты людей не выслал, из-за чего на казенном солеварении учинился недостаток». Еще в январе 1766 г. чугуевский воевода обязан отправить на Торские озера 94 человека с подводами, циновками, мешками и бочками для перевозки поваренной соли в Белгород.

Неоднократные напоминания воеводам о высылке на промыслы работных людей свидетельствуют, что обеспечение казенных варниц в шестидесятые годы XVII в. рабочими руками было делом непростым и осуществлялось с большими перебоями. Это подтверждается также тем, что командированному в 1665 г. на промыслы Титову было поручено изучить возможность использования в казенных варницах наемного труда: «будет большой государь укажет соль варить наемнымы людьми, во что тая соль будет от варенья со всякими расходы учнет ставица». Поскольку Титов «допрашивал на торским озерах всяких чинов людей, которые ныне соль варят», то скорее всего они варили соль, используя в определенных формах и наемный труд. Отдельные сообщения о приезжих солеваров свидетельствуют, что последние пользовались трудом привезенных с собой работных людей. Титов пришел к выводу о невозможности найма рабочей силы казной, поскольку в то время свободных рабочих рук в этом районе еще не было.

С расширением в конце ХVII в. частного солеварения на Торе и возникновением его в Бахмуте спрос на рабочие руки еще больше возрос. Частные солевары нередко прибегали к найму рабочих людей, которые происходили из числа бродячих элементов – «бурлаков». Имея несколько сковород, солепромышленники освобождались от процесса выварки соли, занимаясь обеспечением варницах дровами, продажей соли и другими операциями, переложив вываривание соли на работных людей. Об этом достаточно определенно говорит в своем стихотворении «О Соляниках Торяника ...» тогдашний странствующий поэт Климентий Зиновий, которому удалось побывать и описать жизнь и труд торских солеваров: «... Сам хозяин не может згола соли варить, потому что и без варки соли есть чем всегда сокрушаться ...».

Как уже отмечалось, в начале ХVIII в. соляные промыслы перешли в ведение казны, поэтому характер обеспечения их рабочими руками также изменился. По распоряжению царского правительства, в 1712 г. к промыслам были приписаны местные города (Маяки, Райгородок, Старый и Новый Айдар, Цареборисов, Боровая) и новые слободы (Ямполь, Сухаревская, Краснянская, Боровская) - всего 11 населенных пунктов, которые были обязаны посылать с переменой через каждые 3 месяца 300 человек. Однако высылка работных людей на промыслы происходила крайне нерегулярно, а в 1718 г. в связи с «моровой эпидемией» прекратилась совсем, поэтому руководители промыслов ландрат Никита Вепрейский и капитан Семен Чирков потребовали от Харьковского полка в 1719-1720 г. не только подвод для вывоза 24092 пудов соли, определенных для продажи в Харьковском полку, но и высылки по 100-150 человек для работ на промыслах с переменой через 2-3 месяца.

Камер-коллегия 31 января 1721 г. отменила решение Н. Вепрейского и С. Чиркова, оставив в силе предыдущее. В то же время она обязала администрацию приписанных городов и слобод высылать к заводам по 415 человек ежемесячно, из них – половину конных, половину пеших. Однако такой способ обеспечения промыслов рабочими руками, особенно квалифицированными, в ХVIII в. не отвечал требованиям производства, постоянно расширялся. Поэтому казна была заинтересована в формировании постоянных кадров солеваров.

В конце ХVII в. местным жителям, прежде всего солеварам, которые селились в Соляном городке, предоставлялось право беспошлинной торговли солью, обмена ее на продукты питания, занятия рыбным промыслом, торговлей, поскольку занятия земледелием из-за частых татарских нападений, особенно в семидесятые годы, было делом слишком рискованным. Эти льготы сохранились относительно солеваров и в XVIII в., что способствовало не только обеспечению промыслов рабочими руками, но и роста населения Соляного, Маяков и других городов.

Солевары во главе с выборным атаманом объединялись в солеварскую команду, которая комплектовалась преимущественно из местных жителей. Их работа на промыслах считалась основной повинностью и освобождала их от других повинностей, за исключением подушного налога. Поэтому нередко казаки, обязанные нести сторожевую службу, стремились перейти в солевары, чтобы освободиться от нее.

В солевары основном записывали детей и родственников солеваров и только при их отсутствии позволяли записывать казачьих подпомощников, однодворцев или представителей других слоев населения. Так, из общего количества солеваров (308), внесенных в список в июле 1737 г., только 75 были выходцами из Воронежской и Белгородской губерний; из них 25 происходили из государственных крестьян, 2 – из дворцовых, 1 – из помещичьих, 13 – из однодворцев, 8 – из посадских, другие - из служилых людей приграничных российских городов (казаков, стрельцов, солдат).

Таким образом, профессия солевара становилась наследственной. Преимущественно ими становились люди зрелого возраста. Из списка 1765 г. видно, что в возрасте до 29 лет было всего 6,4% солеваров, 30-49 лет - 54,6%, 50 лет и более - 39%. Почти все солевары (90%) были семейными, причем у половины из них семья состояла из 5 человек и более.

Количество солеваров колебалось и зависело от количества сковород. Каждую сковороду обслуживало четыре человека (два солевара и два помощника солевара), а также два рассолочерпальщика, которые с введением рассолоподъемных машин были сокращены.

Согласно штатному расписанию обслуживающего промыслы постоянного персонала, составленного комендантом Бахмутской крепости Акуловым в октябре 1764 г., когда промыслы переживали период упадка, из 418 человек 248 (почти 60%) составляли солевары. Фактически по списку 1765 г. действительных солеваров было 235 из общего количества 1041 чел., считалась в солеварской командой.

Кузнецы на промыслах составляли немногочисленную группу квалифицированных рабочих. Сначала они направлялись на промыслы из Ельца с переменой в полгода, а с 1744 г. – в год. С середины XVIII в., кроме Елецких кузнецов, отмечаются на промыслы попадают и «вольножелающие». Штат кузнецов и их помощников определялся количеством задействованных на варницах сковород.

Согласно источников, в 1744 г. на Бахмутских промыслах работало 17 кузнецов и 24 их помощника, а также 6 человек были в резерве. Однако укомплектованный штат кузнецов на промыслах был редко. Например, в 1759 г., по сведениям оплаты труда, в Бахмуте работало такое количество Елецких и «вольножелающих» кузнецов: в августе, сентябре и октябре по 4 человека, в июле и ноябре – 6, в апреле – 10, в марте – 15 , только в январе и феврале – 16. Кроме кузнецов, в штате обслуживающего промыслы персонала были и плотники, в частности, в 1744 г. их насчитывалось 24 человека.

По иерархическому распределению рабочих соляных промыслов, работные люди представляли собой самую низкую категорию работников, занятых на вспомогательных работах. Они участвовали в заготовке и доставке дров на промыслы, их расшивке и доставке к печам, черпании рапы, затаривания и перевозке соли с варницы на склады, заготовки сена для заводской скота, уходе за ней и тому подобное. Как уже отмечалось, в 1712 г. эта обязанность была возложена на жителей близлежащих населенных пунктов, но в 1731 г. Бахмутская провинциальная канцелярия решила освободить жителей приписанных к заводам поселений от работ на промыслах, ссылаясь на резкое сокращение населения и его обнищание. Согласно представленным канцелярией сведениям из общего начального количества (5744 лица чел.), приписанных к заводам местных жителей умерло, разбежалось, было отправлено в солдаты 3581 человека, а среди тех, кто остались (2163), подавляющее большинство составляли «... старые, малолетние, безлошадные и малоимущие ».

Ходатайство канцелярии было удовлетворено и, согласно указу Анны Иоанновны от 14 января 1732 г., на эти работы должны были высылать из Изюмского, Харьковского и Рыбинского слободскиех полков по 200 человек. Это положение о попеременной высылке из трех полков по 200 человек на промыслы сохранилось и во время 10-летнего пребывания промыслов на откупе у московских купцов.

Полковая канцелярия по сотням (в зависимости от количества подпомощников) составляла «сведения» о командировке на заводы работных людей. Как считал А. Цукерник, нормы отправления на заводы работных людей не были постоянными. Так, в 1734 г. Харьковская полковая канцелярия требовала отправки к заводам одного рабочего с телегой, а в 1742 г. все слободы, села и хутора с населением до 225 человек освобождались от посылки людей на заводы.

Рабочих отправляли на заводы с провиантом, фуражом и инструментом под охраной подпрапорного и сотников. Последние должны были не только сопровождать их на заводы, но и охранять во время работы. Численность охраны была достаточно большой (в 1740 г. один конвоир приходился на 4 рабочих). Несмотря на это, на заводы никогда не отправляли необходимого количества рабочих людей. Так, по определенным для Харьковского полка в 1733 г. из 300 человек было отправлено только 125, а из девяти его сотен не выслали ни одного рабочего. В июле 1735 г., вместо определенных 125 человек были высланы только 48, в июле 1738 г. – только одного пешего, а в 1739 г. – ни одного. Подобная картина наблюдалась и в других полках.

В связи с этим в сентябре 1734 г. коменданту Бахмутской крепости генерал-лейтенанту князю Шаховскому был направлен царский именной указ, в котором предписывалось установить возможность использования на промыслах, вместо приписных рабочих людей из слободских полков, местных жителей, которых, по ревизии 1732 г., насчитывалось 2718 человек мужского пола. Шаховской докладывал, что местные жители не могут выполнить все работы. Поэтому по требованию администрации промыслов в 1735 г. было предложено высылать на заводы из всех пяти слободских полков по 120 человек. 26 марта 1735 г. Бахмутская заводская контора в промемории слободским полкам требовала, чтобы в летнее время, а именно с апреля по сентябрь, направляли по 400 человек пеших и 500 конных, а с октября по апрель - 200 пеших и 100 человек конных.

Комендант Бахмутской крепости подполковник Спешнев сообщал, что в начале 1740 г. на соляных заводах ощущалась острая нехватка рабочих рук, работало только 16 человек работных людей из слободских полков, из-за чего вываривания соли было приостановлено.

Согласно указу от 4 октября 1743 г., слободские полки освобождались от повинности работать на выварке соли, а полагалась она на жителей Бахмутской провинции и «малороссиян», которые селились на свободных землях и не находились ни у кого в подданстве Белгородской и Воронежской губерний. Белгородская губерния должна была посылать 300 конных или с волами и 200 пеших, а Воронежская – 100 пеших. Однако, как свидетельствуют данные заводской администрации, на промыслах в последующие годы никогда не было указанного количества рабочих людей.

Проведенный комплексный анализ сведений по 1746 г. позволяет сделать вывод о том, что основная часть работных людей в первой половине года была задействована на Бахмутских промыслах, которые реконструировались в то время, и лишь незначительная – на Торских. По сведениям становится также понятным, что меньшее количество людей направляли на соляные заводы во второй половине года, в то время как крестьяне были больше заняты на полевых работах.

Если сравнить сведения об оплате труда за 1746 г. с аналогичными сведениями конца 50-х - начале 60-х гг., можно прийти к выводу, что количество тягловых работников значительно уменьшилась, однако численность пеших увеличилась, что, в свою очередь, заставляло администрацию промыслов содержать при заводах рабочий скот. Документы также свидетельствуют, что на принудительную заводскую работу с Белгородской и Воронежской губерний направлялись преимущественно бродяги и бессемейные, в то время, как зажиточные крестьяне обманом и взятками местной власти избегали отправки их на промыслы. Из документов становится известно и о том, что нередко вместо себя посылали нанятых бедных крестьян. Так, в 1754 г. Вольновский крестьянин Иван Великошапченко отправил вместо себя на заводы рабочего Григория Лагушина. Имели место случаи, когда такие наемные рабочие работали на промыслах по несколько лет. Так, уроженец слободы Красной, Путивльского уезда по найму жителей этой же слободы находился на казенных работах в Бахмуте течение 8 лет.

В свою очередь, высылка на промыслы крестьян негативно сказывалась на ведении ими собственного хозяйства и выполнении других повинностей. Поэтому, в связи со сворачиванием соляного производства в Торе и Бахмуте, а также с увеличением населения в Бахмутский провинции, сенатским указом от 6 июля 1765 г. «черкасы по неимению в них надобности» были отпущены из заводов домой, с условием, что в случае необходимости администрация промыслов имеет право «потребовать их у Сената». Все вспомогательные работы этим же указом были возложены на солеваров и членов их семей.

Но уже в 1768 г. Главная соляная контора пришла к выводу, что одни солевары и члены их семей не могут выполнить эти работы, и по требованию конторы в этом же году началась выдача нарядов на отправку на заводы 140 человек из однодворцев и малороссийских слобод Бахмутского уезда . Однако, в 1771 г. Бахмутская «городовая» канцелярия, ссылаясь на разорение населения от многочисленных повинностей, связанных с русско-турецкой войной, разрушительными татарскими набегами, в частности в 1769 г., ходатайствующего об отмене нарядов, а в 1774 г. совсем отказалась их выполнять.

Бахмутская соляная контора поддержала ходатайство местной канцелярии и в 1776 г. потребовала от Главной соляной конторы восстановить высылку работных людей из Белгородской и Воронежской губерний. Однако Сенат не стал рассматривать этот вопрос, поскольку выросла вероятность закрытия промыслов в связи с трудностями при доставке дров.

Судя по сведениям середины ХVIII в., кроме работных людей, которые работали принудительно на заводах, были задействованы солдаты Бахмутского батальона, преимущественно на заготовку дров, сена для заводской скота и на других работах.

Рассматривая вопрос обеспечения промыслов рабочими руками в течение XVIII в., можно выделить два периода в комплектовании рабочих кадров соляных промыслов Тора и Бахмута: первый – с начала ХVIII в. до второго десятилетия XVIII в. В этот период использовался наемный труд бурлаков и бессемейных, в то время как основной рабочей силой считались приписаны к казенным варницам работные люди. Второй этап – с 20-х годов XVIII в. до 1782 г. В течение этого этапа преобладал принудительный труд различных групп зависимых от феодального государства категорий населения, хотя с середины XVIII в. стали использовать труд солдат Бахмутского гарнизона.

Исследование положения работных людей на начальном этапе развития промыслов вызывает трудности из-за отсутствия необходимых источников. Только описание соляных промыслов, составленный Степаном Титовым, позволяет в определенной мере воссоздать картину положения наемных рабочих, занятых вместе с «хозяевами» на промыслах. Они в основном работали на доставке на промыслы дров «на хозяйском коне» из окрестных лесов. Кроме доставки и расшивки дров, поддерживали огонь в печах, заполняли котлы рассолом. Оплата труда как рабочих, задействованных на доставке дров, так и тех, кто работал у котла, была одинаковой – по 2 пуда соли за неделю и продукты. Если учесть, что в течение недели вываривали не менее 30 пудов соли, потому что вываривания занимало в среднем полтора суток, а выгрузка соли и заполнение котла новым рассолом еще 12 часов, то получается, что их заработок составлял около 1/15 всего количества вываренной соли.

Об условиях жизни рабочих соляных промыслов: жили они в тех же поспешно возведенных шалашах, где и вываривали соль, а, возможно, и под открытым небом, подвергались постоянной угрозе татарских нападений, не считая неблагоприятных природных условий в этой местности на начальном этапе ее освоения. Так, Готлиб Юнкер в упомянутом описании промыслов отмечал, что не только людей, но и животных донимали летом комары и оводы. Примерно таким же было положение и работных людей, которые направлялись в 1664 г. для обслуживания казенных варниц. Кроме всего прочего, они вынуждены были запасаться как провиантом для себя, так и фуражом для рабочего скота на весь период работы на промыслах.

С постройкой Соляного городка и переходом к постоянному солеварению произошли соответствующие изменения в положении местных солеваров и работных людей, которые в дальнейшем выезжали на казенные промыслы для выполнения различных вспомогательных работ.

Солевары весь процесс производства соли осуществляли самостоятельно: при вываривании соли, сами заполняли сковороды рассолом, затем выбирали соль со сковороды в садовницы и выполняли другие вспомогательные работы.

Также можно предположить, что солевары нанимались на сезон, то есть работали на промыслах не круглый год, а только в летний период, при этом они приезжали к промыслам без семей, о чем свидетельствует отрывок «Нет там жен, в Бахмуте некому кошуля стирать, мусет взяв новую носит покул зодраты».

Из отрывка стихотворения можно выделить отдельную категорию работников, прибывающих на промыслы, это были «гулящие люди» - бродяги. Их положение, очевидно, мало чем отличалось от положения рабочих, приезжавших на промыслы вместе с хозяевами еще в начальный период солеварение на Торе. С расширением солеварения в конце ХVII - начале ХVIII вв. рос спрос на наемную рабочую силу. Именно за счет упомянутых бурлаков-отходников на сезонные работы и покрывался недостаток необходимого количества рабочей силы.

Более четкую характеристику положения различных групп работных людей найдено в источниках XVIII в., в которых содержатся данные о положении солеваров. Они свидетельствуют, что условия работы солеваров были достаточно тяжелыми: работали они в примитивно построенных варницах. Хотя в источниках четко не определена продолжительность рабочего дня, но можно предположить, что при одной сковороде в Бахмуте постоянно находилось два солевара, которые менялись после завершения выварки соли в сковороде. Стоит заметить, что в Бахмуте процесс вываривания соли длился полдня, в то время как на Торских соляных озерах – целые сутки. Так, в ведомости, предоставленной Торским атаманом и солеварами на оплату труда в октябре 1753 г., указывалось: «Находимся мы ... при Торских соляных заводах при вываривания казенной соли и на городового «денно и ношно безотлучно». В ведомости на оплату труда работникам Бахмутских заводов 1744 г. перечисляются при сковороде по два солевара и по два рабочих «для метания дров в печи».

Относительно заработной платы, источники свидетельствуют, что за свою тяжелую работу при кипящих сковородах, на постоянных сквозняках, в заполненных дымом и рассольных парами старых торских варницах солевары получали в летнее время по 15, а зимой по 14 коп. в сутки, тогда как в Бахмуте, по сведениям 1744 г., летом солеварам платили по 20 коп. в сутки.

С середины XVIII в., как свидетельствуют сведения на оплате труда, сначала в Бахмуте, а после и в Торе перешли на оплату труда с учетом норм выработки. Если за сутки в сковороде в Бахмуте вываривали не менее 120 пудов соли, а в Торе – 60 пудов, то солеварам платили по 1 коп. за каждый пуд, в случае невыполнения нормы - по 1 деньзи за пуд, то есть вдвое меньше. Становится понятным, что выполнить эту норму было очень трудно. Например, в апреле 1759 г. в Торе 4 солевара, которые обслуживали одну сковороду, с 24 суток выварили более 60 пудов лишь в 15 случаях, а в 9 - менее 60 пудов.

В 60-е годы XVIII в. такая оплата труда солеваров показалась слишком высокой по мнению комиссии Торских соляных заводов, которая подготовила доклад о работе промыслов, поэтому в проекте штата обслуживающего персонала и расходов на его содержание было внесено предложение платить солеварам по 1 коп. в том случае, если они в Бахмуте выварили в течение суток не менее 130, а в Торе – не менее 60 пудов соли. Если по каким-либо причинам такого количества соли в течение суток не будет вываренно на одной сковороде, то с их заработка за каждый недоваренный пуд соли отнимали по одной деньзи. В проекте, как видим, была попытка выработать единые критерии оплаты труда торских и бахмутских солеваров, поскольку первые постоянно обращались с такими просьбами к администрации промыслов. Кроме денежной оплаты, солеварам, которые были согласны заниматься земледелием, в XVIII в. выделяли до 30 десятин пашни и сенокосов и предоставляли право свободного пользования лесом для собственных нужд в отведенных для заводов урочищах.

Кроме соледобычи, основными занятиями солеваров и местных жителей были рыболовство, торговля, чумаки, заготовка и доставка дров на промыслы, древесного угля и т. д. Об этом свидетельствуют данные источников. Доказательством этого является обращение к Бахмутской соляной конторе местного солевара Николая Соловьева в июле 1763 г. с просьбой выдать ему паспорт и отпустить его «для собственных нужд в город Черкасская и на морские косы». Другим примером является просьба сына солевара Ивана Ильенко в августе 1765 г. отпустить его «для торговли в луганские станицы и в слободские полки». Ряд сообщений свидетельствует о подписании Бахмутской соляной заводской конторой с солеварами договоров на доставку на промыслы дров, угля и т. д. Так, летом 1773 г. Бахмутский солевар Семен Малый изготовил в Миусских буераках 15 тыс. штук дубового гонта.

Перечисленные занятия рыболовством на морских косах, торговля, подвоз и др., возможно, способствовали усилению имущественного неравенства среди солеваров. Доказательством этого можно считать периодические обращения солеваров к Бахмутской соляной конторе по паспортам: солевары Потап Клименко и Иван Олефиренко в феврале 1765 г. просили отпустить их на донские косы «для зарабатывания денег на уплату подушной подати» и собираются добираться туда пешком; в октябре того же года солеварский сын Иван Ильяшенко просил отпустить «его с пятью работниками на десяти воловьих повозках в город Черкасская и на рыбные ловли и для покупки рыбы на целый год».

Из вышесказанного можно предположить, что солевары по своему имущественному положению представляли собой самую привилегированную группу работных людей соляных промыслов, при этом их работа считалась квалифицированной и считалась основной государственной повинностью. Кроме нее они платили только подушный налог. По данным источников, в солевары стремились записаться и представители других слоев населения, в частности казацкие подпомощники, даже однодворцы. В связи с этим полковая администрация требовала, чтобы записанные в солевары казацкие подпомощники выполняли все свои прежние обязанности, потому что за работу на варницах они получали от казны соответствующую плату.

В 50-е годы XVIII в. солевары, их дети и родственники были задействованы на различных вспомогательных работах – помощниками кузнецов при латании сковород, доставке к варницам дров, строительных материалов и др. От них требовали отбывания ландмилицейских службы без «всякой оплаты».

На фактическом материале прослеживается определенная иерархия среди работников соляных промыслов. По имущественному положению атаманы солеварской команды были наиболее привилегированной группой работников соляных промыслов, будучи звеньевыми между всеми другими работниками промыслов и администрацией. Они обязаны были «смотреть, чтобы казенное солеварение велось добротно, чтобы бесхозяйственность и расхлябанность не наносили ущерб казне, чтобы соль была хорошо вываренная, чтобы вся вываренная соль попадала на склады ...»; следить за починкой сковород и устанавливать нужное количество кузнецов; определять материалы, необходимые для проведения своевременных ремонтных работ на заводах; следить за экономным использованием дров, чтобы вольноварильщики без выписки не вывозили соль с промыслов и т. д. За свою работу атаманы солеварской команды, как следует из списков штатов солеварных заводов, получали по 24 руб. в год, однако согласно сведениям 1767 г., им было выплачено по 8 руб. за каждый месяц, т.е. 96 руб. за годи(учитывая круглогодичную работу).

Основываясь на рассмотренном выше материале, можно сделать вывод, что среди солеваров существовало имущественное неравенство, которое свидетельствует о социальной дифференциации среди городского и сельского населения в XVIII в.

Источники свидетельствуют о неравенстве в оплате труда и для другой группы квалифицированных работников – кузнецов. Так, в начале ХVIII в. труд кузнецов-мастеров на казенных варницах оплачивался по 1 руб. в месяц, а рядовых кузнецов – по 0,5 руб. Кроме денег кузнецам, как и солдатам, охранявшим промыслы, выдавались продукты и рабочая одежда, то есть они находились на полном казенном содержании.

Согласно сведениям 40-50-х годов XVIII в., как командированным на промыслы по нарядам, так и вольнонаемным кузнецам, платили за каждый отработанный день по 6,5 коп.; тому же за каждую вновь изготовленную сковороду – по 9 руб., а в 60-е годы - уже по 10 руб. По штатному расписанию 1765 г. ежегодная заработная плата кузнеца составляла 23 руб. 72,5 коп. Таким образом, кузнецы по уровню заработной платы приравнивались к солеварным атаманам. Однако положение кузнецов на промыслах было несравненно тяжелее, чем у солеваров, потому что в основном они находились в таком же положении, как и приписанные к заводам крестьяне.

Самым тяжелым было положение приписанных к заводам крестьян – как местных, так и тех, которые направлялись на промыслы из слободских полков Белгородской и Воронежской губерний. Они были задействованы на вспомогательных работах – заготовке и доставке дров на промыслы, их расшивке и доставке на варницы, растапливании печей, перевозке соли с варниц на склады, заготовки сена для скота, содержалась на промыслах для выполнения различных работ (например, в 1653 г. при Торских промыслах содержалось 126 голов рабочего скота), заправке сковород рассолом и т. д.

О тяжелом положении приписанных к соляным промыслам крестьян свидетельствуют донесения самой администрации промыслов, которая вынуждена была признать, «что обыватель, будучи на той работе с голода обессилилы и другие во время метания суровицы за бессилия и в колодезь попадали». Оплата труда приписных крестьян проводилась согласно признанным нормам 1724 г.: пешим в летнее время (май-сентябрь) платили по 5, а конным по 10 коп. в день, в зимний период (октябрь-апрель) – соответственно – 4 и 6 коп. Кроме того, как свидетельствуют источники, они также обеспечивались продуктами, как и солдаты.

Становится понятным, что, отрыв крестьян от их хозяйств на длительное время негативно сказывался на состоянии хозяйства, это признавали даже представители официальной власти. Так, в сообщении Главной соляной конторы Сената от 24 сентября 1745 г. указывалось: «И за не малым отягощением при Бахмутских и торских соляных заводах в работах, которые находяца в тех работах с марта от 8 прошлого 1744 году и поныне почти все с головы на голову беспеременно, и такие бедные и одинокие многие из них находятся, что в домах их, кроме одних жен их никаго мужеска пола не имеется .., да в Нынешнее летнее время как пахать, так и посему надежды на них иметь НЕ возможно ». Именно поэтому, возможно, на промыслы и не высылалось необходимого количества приписных крестьян.

Постоянная нехватка рабочих рук на вспомогательных работах заставляла администрацию промыслов прибегать к использованию на этих работах солдат местного гарнизона, которым оплачивали по 2 коп. в сутки, а также вольнонаемщиков. Больше всего администрация прибегала к подписанию договоров с местными крестьянами на поставку дров, угля, дегтя в 50-70-х годах ХVШ в., а также с вольнонаемщиками.

Детальное изучение положения всех категорий работников Торских и Бахмутских промыслов позволяет проследить определенную иерархию среди рабочих. В наиболее привилегированном положении находились солевары и их атаманы. Также сравнительно высоко оплачивалась работа кузнецов. В трудном положении были приписные крестьяне. Однако, несмотря на существенные различия в условиях жизни и труда отдельных групп рабочих людей, все они составляли общую массу крепостного, бесправного населения. Любое невыполнение распоряжений администрации вызывало суровые наказания. Примером исключительной жестокости стали данные источников, где изображен управляющего промыслами в середине ХVIII в. подполковника Спешнева, который бил работных людей «публично, без милосердия и так, что не удовольствуясь по спине, но и по брюхо и по бокам, от чего все бедные пришли в великий страх».

Приведенные факты свидетельствуют, что к началу XVIII в., когда преобладало личное солеварение, основную часть работных людей промыслов составляли наемные рабочие. Казна даже на первых порах в Торе и в Бахмуте из-за трудностей в обеспечении варницах рабочими руками, поднимала вопрос о возможности применения вольнонаемного труда, но из-за отсутствия свободных рабочих рук в условиях господства феодальных отношений в стране перейти к применению наемного труда было невозможно. Поэтому с развитием в Торе и Бахмуте казенного солеварения промыслы обеспечивались рабочими руками путем прикрепления к ним различных групп рабочих, зависимых от феодального государства. Хотя труд этих рабочих оплачивался по-разному, в зависимости от ее значимости и квалификации, согласно действующим нормативам, и в ней были большие разногласия. В правовом же отношении все эти люди составляли общую массу феодально-зависимого населения Российской империи.

Подводя общие итоги, можно сказать, что по принципам организации производства Торские и Бахмутские соляные промыслы на первом этапе своего развития, то есть до начала XVIII в., преимущественно представляли собой мелкотоварное производство с отдельными элементами простой кооперации, а позже, с переходом их в ведение казны – централизованную казенную мануфактуру.

Среди причин, которые тормозили развитие солеварения в Торе и Бахмуте в начале XVIII в., основными представляются следующие: во-первых, сравнительно низкая концентрация соли в рассоле Торских соляных озер; во-вторых, плохое состояние зданий (кузниц, магазинов, складов и т.п.); в-третьих, недостаток дров для выварки соли; в-четвертых, тяжелые условия труда и, как следствие, – нехватка рабочей силы и связанный с ним простой способ производства соли; в-пятых, плохое состояние дорог и мостов, которые вели к промыслам; в-шестых, – злоупотребление и грубое управления городской администрации промыслов; в-седьмых, постоянная угроза нападений татар.

В течение XVII в. техника и технология солеварения была на очень низком уровне: колодцы были настолько примитивно построены и укреплены, что подземная и дождевая вода, которая к ним поступала, снижала качество рапы. Кроме того, черпания рапы из колодцев в сковороды происходило простым и одновременно сложным способом – люди руками заливали рассол в сковороды. Однако внедренные на Торских и частично Бахмутских соляных заводах под руководством члена Санкт-Петербургской академии и надворного советника Г. Юнкера в 40-х гг. XVIII в. европейские технологии в соляной промышленности края не прижились в связи с господством в России крепостного права и предвзятым отношением к техническим новинкам тогдашнего руководства Соляной конторы. Не последнюю роль сыграла и возможность свободной доставки дешевой крымской соли на Левобережную Украину и в южные провинции России после присоединения в 1774 г. Крыма.

3. Участие солеваров и местного населения в восстании казаков во главе с К. Булавиным.

Причинами обострения социальных противоречий, которые выражались в побегах работных людей с промыслов, отказах от выполнения возложенных на них повинностей, в открытых выступлениях против местных воевод, активном участии местного населения в массовых народных выступлениях второй половины XVII - начале XVIII в., были насаждения феодальных порядков после построения казенных соляные варницы на Торе, окраинное расположение соляных промыслов, постоянная угроза нападений крымских татар, ограничение свободы хозяйственной деятельности местного населения. Итак, местные жители и приезжие солевары, а также другие работники соляных промыслов Тора и Бахмута принимали активное участие в казацких восстаниях под предводительством С. Разина и К. Булавина.

Начиная с 1664 г., командированные на казенные промыслы работные люди из южных городов Московского государства стали досрочно покидать варницы, а часть даже не появлялась на промыслах. Через два года аналогично поступили работные люди, командированные на Тор из Чугуева.

Согласно царского распоряжения от 17 марта 1666 г. требовалось искать беглецов и вернуть их на Тор. Итак, с 60-х годов XVII в. можно отметить тенденцию принудительной высылки работных людей на соляные промыслы и жестокого контроля за побег из них, что, в свою очередь, подталкивало работников промыслов к активному противостоянию местной администрации.

Примером активной борьбы работников промыслов в народных восстаниях стало участие поселенцев Маяцкого, в первую очередь работных людей казенных варниц на Торе, в мятеже гетмана Брюховецкого. Злоупотребление местной администрации и тяжелые условия труда привели к тому, что рабочие убили местных «приказных людей» и вместе с Цареборисовцами «Черкассы» оставили озера и направились к запорожскому атаману Ивану Сирко. Маяцкий городок и казенные соляные варницы были в запустении, поэтому правительство вынуждено было предпринимать срочные меры к восстановлению Маяцкого и соляных промыслов на Торе. Однако принятые правительством меры не остановили маячан и работных людей Торских соляных промыслов, и уже через два года они приняли участие в восстании под руководством С. Разина.

Во второй половине XVII в. территория современного Донбасса была одной из отдаленных районов массового антифеодального и антиправительственного движения против наступления Московского государства на окраины, однако в начале XVIII в. он становится одним из главных пунктов казацкого восстания под руководством донского казака, атамана бахмутских солеваров К. Булавина.

Пытаясь укрепить свое влияние на южные окраины государства после разгрома казацкого восстания под руководством С. Разина, правительство принимает ряд мер, щедро раздавая земли в «Поле» не только представителям крупных дворянских семей, но и мелким помещикам, особенно тем, кто находился здесь на государственной службе. В частности, по Изюмским полковником Ф. Шидловским и его семьей были закреплены тысячи десятин земли по обе стороны Северского Донца.

Однако, вместе с распространением феодального землевладения насаждались феодальные порядки, которые все больше проникали и в среду казачества. Казацкая старшина не только нарушала принципы государственного распределения, но и все чаще стала злоупотреблять своей властью, используя в собственных делах труд голытьбы, что способствовало усилению дифференциации социальных противоречий среди казачества.

В начале ХVIII в. этот процесс еще более усилился. Северная война, строительство флота, новой столице, крепостей на юге требовали огромных материальных средств, большого количества рабочих рук. Это привело к увеличению старых, введение новых налогов, проведения рекрутских наборов в армию, принудительного отправления крестьян и ремесленников на различные строительные работы и т.д. Все это тяжелым бременем ложилось в первую очередь на плечи крестьян и городских низов.

В начале XVIII в., спасаясь от окончательного разорения, наблюдаются массовые побеги крестьян из центральных уездов России на окраины, особенно на Дон и Запорожье, откуда на старые места не возвращали. Однако 3 июля 1700 г. после подписания Константинопольского договора с Турцией царское правительство стремилось всячески ограничить «вольности» казачества, в частности донского, и подчинить его местной администрации. Итак, решением царского правительства от октября 1704 г. Бахмутские соляные промыслы передали в ведение казны, и г. Бахмут отныне был в подчинении Изюмского слободского полка. Возможно, именно эти действия правительства послужили толчком к разрушению Бахмутских соляных промыслов зимой 1705 г. местными солеварами во главе с К. Булавиным.

Против мятежников изюмский полковник Ф. Шидловский направил своих казаков во главе с наказным полковником Шустовым, который взял в осаду г. Бахмут. Однако убедившись, что жители Бахмута и других окрестных городков поддерживают К. Булавина, Шустов был вынужден отступить от города. Для выяснения дел в Бахмут была отправлена делегация Адмиралтейского приказа Алексея Горчакова. Однако казаки во главе с К. Булавиным не дали ему возможности осмотреть промыслы, составить их описание и отправить отчет, держа этого высокопоставленного государственного чиновника под стражей.

Пытаясь вести борьбу с побегами, царское правительство в 1705 г., распорядилось разрушить все казацкие городки, построенные на правом берегу Северского Донца, а тех, кто там поселился, перевести на старые места. Однако казаки не выполнили этого распоряжения, и тогда на Дон и Донец были высланы войска для розыска и возвращения беженцев. Этой ситуацией воспользовался солеварский атаман К. Булавин, разослал по станицам «прелестные письма», которые призывали казаков не подчиняться воле воевод и офицеров. К. Булавин собрал из своих сторонников небольшой отряд и 9 октября 1707 г. разгромил под Шульгинским городком отряд Ю. Долгорукого, которого царское правительство осенью 1707 г. направило на Дон для розыска и возвращения беженцев на старые места. Это стало своеобразным началом массового выступления против политики правительства не только казацкой голытьбы, но и домовитых казаков. Казацкие восстания охватили территорию Дона и прилегающие южные уезды России, также часть Юго-Восточной Украины.

Позже К. Булавин заявил, что, заручившись помощью из Астрахани, Запорожье и Терека, привлечет на свою сторону все донские города, затем, пополнив запасы оружия за счет Изюмского и Рыбинского слободских полков, пойдет на Азов и Таганрог и освободит ссыльных и каторжников, которые «станут ему верными товарищами». Признавая рост популярности солеварского главаря после разгрома войск Ю. Долгорукого, казацкая верхушка решила, как можно скорее потушить восстание «чтобы их ... злого умысла не допустить». Этим она рассчитывала спасти свое положение.

В последние дни октября 1707 г. на р. Айдаре войска казацкого атамана Л. Максимова разгромили отряд повстанцев, но пленить К. Булавина им не удалось. За расправу над восставшими Л. Максимов получил похвалу правительства. В то время, К. Булавин скрывался в лесах при верховьях Миуса.

К. Булавин решил заручиться поддержкой запорожских казаков и с группой товарищей отправился в конце 1707 г. в Запорожье. Там от запорожской голытьбы он получил поддержку, однако старшина казаков заняла выжидательную позицию, решив задержали К. Булавина на некоторое время под арестом, но при этом царской власти его все-таки не выдали. Как видим, этот факт наглядно демонстрирует общность интересов казачества в борьбе против царского правительства.

После того, как К. Булавина отпустили, в начале 1708 г. он со своими сторонниками переехал на р. Терновку и «вершины Самарские», в ожидании пополнить ряды своего повстанческого отряда. Он продолжает рассылать «прелестные письма», призывая к борьбе против царизма запорожцев, татар и всех служилых людей окраинных городов. В марте 1708 г. отряд К. Булавина переезжает на Хоппер, и именно с этого времени начинается новый этап Булавинского мятежа. Им была сформулирована четкая программа дальнейшего повстанческого движения, велась рассылка писем в города и села с просьбой присоединиться к булавинцев «всяких черных людей» и «начальных добрых людей», чтобы «стоять за дом Пресвятыя Богородицы» и «за доброго царя» .

Усилия К. Булавина не стали бесполезными и с марта 1708 г. развернулось широкое народное движение в Тамбовском, Козловском, Воронежском, Борисоглебском, Нижне- и Верхнеоломивском, Усердском, Белгородском и Пензенском уездах. В письме, адресованном донским казакам, главное внимание уделялось вопросам, которые интересовали казаков, - донским вольностям, покушениям на них «злых бояр» и «немцев», содержался также призыв ко всем казакам выступить в защиту «старого поля». Фактически в нем отразилось стремление казачества бороться за сохранение традиционных казацких прав, против попыток правительства урезать донскую автономию, а также содержались противопоставления старообрядчества «эллинской вере», с которой связывался наступление власти на вольности донских казаков и ухудшение их положения. В свою очередь, К. Булавин стремился объединить под флагом восстания всю основную массу казачества.

Источники свидетельствуют, что 6 апреля 1708 Дон была отправлена царская грамота, которая призывала Войско Донское идти «под руководством авторитетных и верных атаманов». Дон кувыркался несколько драгунских полков из Литвы, московских ратных людей, кампанийських полков из Украины. Однако правительство опоздал: отряды К. Булавина, несмотря на сопротивление в некоторых местах казацкой верхушки, продвигались достаточно быстро вниз по хопра и Дона. И 7 апреля 1708 г. основные силы булавинцев заняли выгодную позицию на р. Лисковатци, что впадает в Дон ниже Паншина и выше Голубинского городков. 9 апреля повстанческие отряды К. Булавина одержали полную победу над войсками атамана Л. Максимова.

Отряды К. Булавина, продвигаясь вниз по Дону, стали пополняться новыми сторонниками, среди которых были и низовые казаки. 27 апреля 1708 г. повстанческое войско во главе с К. Булавина насчитывало уже более 20 тыс. чел. Дойдя до Черкасской, три станицы восстали на второй день, другие провели два дня в осаде. 1 мая восставшими оказались еще две станицы, после чего сопротивление стало бесполезным. Атаман Л. Максимов и другие сторонники режима правительства стали постепенно терять свое влияние. Казаки впускали в город булавинцив, и впоследствии выдали атамана Л. Максимова и наиболее ненавистных им старшин Е. Петрова, А. Савельева, И. Машликина, М. Саламат.

Со временем на казачьем круге К. Булавин был избран войсковым атаманом. Стремясь заручиться поддержкой черкасских старшин, новый атаман выбирал своих ближайших помощников из их среды. Поэтому К. Булавин пытался объединить вокруг себя все казачество в борьбе против правительственных войск, наступавших на Дон. Поскольку в начале мая 1708 г. основная угроза восставшим выходила из Слободской Украины, то сначала сам К. Булавин собирался возглавить казаков, отправлялись на Северский Донец. Но, учитывая угрозу со стороны Азова и Троицкой крепости, в конечном счете, он остался в донской столице, а на Донец отправил С. Драного, на Хопер и Волгу – И. Некрасова.

После ухода из Черкасской основной повстанческой армии и наиболее близких к К. Булавину соратников из числа верховых казаков усиливается влияние на него низовой старшины во главе с И. Зерщиковым, которому К. Булавин очень доверял и на время своего отсутствия в Черкасской хотел оставить даже его наказным атаманом. Это, конечно, сказалось на действиях повстанческого центра. Черкасские старшины поддерживали борьбу булавинцев старых донские вольности, но не разделяли их стремление перенести восстание за пределы донской земли и дополнить состоянию казацкие требования антикрепостнической программой. Доказательством этого служат письма К. Булавина от 12 мая 1708г. в Посольский приказ и от 17 мая 1708 г. украинским слободским полкам.

События на Дону характеризовались как незначительные и направленые против всевозможных злоупотреблений бывшего атамана и его сторонников, за восстановление прежних порядков, «чтобы у нас в Войске Донском было по-прежнему, как было при дедах и отцах наших». В нем также содержалось заверение, что казаки «... Его Великого Государя украинным городам нападений не оказывали и не должны быть оказывает ... желают Ему, Государь, служит как и ранее ...».

Во втором письме Войско Донское просило командиров слободских полков «войной на нас не ходит», содержалось предложение власти Воронежа, Киева, Белгорода начать переговоры. Кроме того, в июне 1708 г. от К. Булавина была послана из Черкасской в верховые городки грамота с запретом «ходить на Русь в города и на Волгу для разрушения и на войска Государю войной ... под страхом смертной казни». Когда отряды И. Некрасова и Л. Хохлача, действовавших на Волге, попросили помощи, то она не была оказана не столько из-за нехватки силы, сколько из-за позиции казацкой старшины, вполне логичный.

Наступление правительственных войск на Дон заставило булавинцев искать сообщников в борьбе против царского режима. Прежде всего они обращались за помощью к запорожцам, призывая их выступить против общих врагов - «господ» и «риндарив» (арендаторов). Сообщая о наступлении правительственных войск на Дон, донские казаки писали запорожцам, что эти войска представляют угрозу и для Войска Запорожского, поэтому нужно друг за друга «постоять ... вместе», «чтобы наши казачьи реки были по-прежнему, и нам бы быть казаками, как было в начале казачество, и между нами казаками, чтобы было единомыслие и братство». И хотя запорожская верхушка не выполнила своего обещания предоставить булавинцам помощь, как только будет от них получено письмо, запорожская голь откликнулась на призыв донских казаков и приняла участие в действиях отрядов С. Драного, С. Беспалого и Н. Голого на Донце, в частности в бою на р. Уразовий 8 июня 1708 р. против Сумского слободского полка, закончился его полным поражением.

Сторонники К. Булавина также вступили в переговоры с кубанскими татарами, пытаясь через них наладить связь с Турцией, предпочитая возврат Азова Турции, нежели усилению влияния на Нижнем Дону царского правительства. Считаем, что все эти меры можно признать не столько как антифеодальную и антиправительственную направленность Булавинского восстания, но и стремление казачества отстоять старые порядки. И только в письме М. Голого, написанном в июне 1708 г. в лагере на р. Лозовой (правый берег Айдара), содержался призыв к крестьянству принять участие в восстании. Главными врагами и казаков, и «всей черни» Голый называл бояр, «которые неправду делают». Расположение на границе с Войском Донским правительственных войск, ставки карательной экспедиции в Валуйках во главе с братом убитого булавинцев Ю. Долгорукого Василием не позволили отряда Голого распространить свои действия на Белгородский уезд и заручиться поддержкой крестьянства. Сложную ситуацию в регионе демонстрирует письмо Петра I Меншикову от 27 мая 1708 г., в котором царь писал: «Необходимая мне нужда месяца на три туда ехать, дабы с помощью Божею обезопасить тот край ... понеже сам знаешь каково тот край нам надобен, в чем больше терпеть не могу, а с собой из армии больше НЕ требую - только свой полк ».

Разгром восставшими Сумского полка придал им уверенность и одновременно ослабил наступление правительственных войск на Донце. Этим воспользовались С. Драный и его сподвижники, развернув активное продвижение на территорию Изюмского слободского полка. В конце июня отряды Драного, Голого, Беспалова и брата Булавина (около 8000 восставших, среди которых насчитывалось до 1500 запорожцев) подошли к Тору и Маякам. Обращаясь к рядовых казакам, Драный потребовал сдачи городков и выдачи полковника Ф. Шидловского. В случае невыполнения этих условий, он угрожал «вырубить» все слободские полки, как Сумской.

На помощь слободским полкам под Маяки и Тор были направлены регулярные войска, не позволили повстанцам овладеть последними и развить наступление на слободские полки. После подхода подкреплений правительственным войскам, восставшие сняли осаду Тора и отступили к урочищу Кривая Лука. Здесь в ночное время с 1-го на 2 июля состоялся решающий бой между восставшими и правительственными войсками, закончился поражением восставших. В бою, который продолжался около пяти часов, восставшие потеряли более 1500 человек. Многие при отступлении утонули в Донце, другие бежали под покровом ночи. В бою погиб С. Драный. После победы над восставшими в урочище Кривая Лука правительственные войска направились в Бахмут, «где было воровское сборище с запорожскими казаками для перестеригання посланных царских полков на Азов. И послан партия то Бахмут выпалила и разорила основания, а их воров, многих побили и взяли в плен Бахмутского атамана Харитошку Абакумова и есаула В. Скоробогатова с товарищами ... ». Разгром восставших под Тором и Бахмутом открывал правительственным войскам путь на Черкасск, усилил разброд среди повстанцев.

Разгром повстанческой армии С. Драного, неудачная попытка булавинцев 5-6 июля взять Азов способствовали в Черкасске заговора против Булавина. Казацкая старшина, чтобы удержать власть на Дону, не дать повода для ее ограничения и репрессий за участие в восстании, решила убрать самого К. Булавина и его ближайших сторонников. Уже по дороге из-под Азова в Черкасск она расправилась с Л. Хохлачом и другими близкими сподвижниками Булавина.

Как свидетельствуют источники, 7 июля 1708 г. К. Булавин был убит и обнародована среди казаков версию о том, что К. Булавин сам наложил на себя руки. Однако казаки не поверили этой версии. К власти стал И. Зерщиков, что вызвало недовольство среди широких слоев донского казачества, особенно верховых городков. Казаки требовали от И. Зерщикова и старшин «учинить отповедь, по проступок ... убили Булавина и старшин его», угрожая прийти в Черкасск «ради настоящего розыска». Основная масса казаков решила продолжать борьбу и выражала глубокие недовольство убийством К. Булавина. 26 июля войска во главе В. Долгоруким подошла к Черкасской, старшинам ничего не оставалось, как выдать им сына К. Булавина Никифора, брата Ивана, сына С. Драного Михаила и еще 26 казаков, которых затем отправили в Москву. Уже 27 июля войска В. Долгорукого заняли Черкасск и, несмотря на выражение «покорности со стороны черкасских казаков», сурово расправились с ними, казнив каждого десятого.

Однако восстание еще не было окончательно подавлено. На Донце продолжал сопротивление правительственным войскам М. Голый. 22 августа войска Долгорукого начали наступление на Паншин городок. Поскольку он с трех сторон был защищен рекой, а с четвертой - полевыми укреплениями, то восставшие надеялись отбить атаки правительственных войск и дождаться прихода основных сил во главе с Некрасовым. И хотя первый приступ карателей на городок восставшие сумели отбить, но выдержать натиск превосходящих сил противника они не смогли и 24 августа сдались. Почти одновременно войска князя П. Хованского и калмыцкого хана Аюки разбили около 4 тыс. Восставших у Паншина городка.

После разгрома основных сил восставших на Дону Долгорукий в конце августа 1708 г. начал подготовку к походу на Донец, который оставался по-прежнему, важным очагом восстания. В начале сентября войска Долгорукого подошли к Донцу и двинулись к Обливенскому городку, где, по сообщениям, находились отряды П. Рыскулова и М. Голого. Однако повстанцы, узнав о приближении карателей, оставили городок и пошли сначала в Богучар, а затем в хорошо укрепленный Донецкий городок. Они надеялись, что за его крепкими стенами удастся оказать сопротивление карателям, а когда разобьют войска Долгорукого, то к ним присоединится «чернь», и, «поимав городы поидут к Москве побивать бояр и немцев-прибыльщиков». Несмотря на то, что Голому удалось собрать еще более 7000 казаков и одержать некоторые победы, все-таки в решающем бою с войсками Долгорукого у Решетиловского городка в начале ноября 1708 г. восставшие потерпели поражение. М. Голому и М. Колычеву удалось бежать с небольшим отрядом. Но вскоре Колычев, а затем и Голый были схвачены правительственными войсками и отправлены в Преображенский приказ, где после страшных пыток их казнили.

Каратели расправились не только с самими восставшими, но и с теми, кто им сочувствовал, уничтожив основные очаги восставших. Это всё отразилось на положении Войска Донского, которое после разгрома восстания, все больше попадает в зависимость от местной царской администрации.

После подавления Булавинского восстания по распоряжению лично Петра I, который в конце мая по дороге из Троицка (ныне - Таганрог) под Полтаву остановился в Бахмуте, восстанавливается солеварение на той же старой основе. В 1712 г. к Бахмутским промыслам приписали крестьян этой провинции для выполнения всех вспомогательных работ, а с дальнейшим расширением промыслов для выполнения этих работ сначала ежегодно обязаны были посылать по 600 человек слободские полки, а с 1744 г. – администрация Белгородской и Воронежской губерний.

Приписаные к соляным промыслам казацкие подпомощники и украинские крестьяне, проживавшие в Белгородской и Воронежской губерниях, различными средствами протестовали против направления их на принудительные работы на промыслы. Наиболее распространенным проявлением такого протеста были побеги. И хотя они на промыслы направлялись в сопровождении военных команд, однако редко в полном составе прибывали к месту назначения.

Администрации соляных заводов также приходилось удерживать специальные команды, под наблюдением которых приписаны к заводам работные люди выполняли различные вспомогательные работы. Подтверждением этого может служить такой факт: в октябре 1740 г. Харьковская полковая канцелярия поручила подпрапорному Матвееву собрать по сотням и сопровождать в Бахмут 120 чел. 17 октября он сообщил в канцелярию, что еще до отправки 26 чел. сбежали и он просил разрешения на отправку последних, чтобы и они не разошлись. 21 октября Матвеев сообщал, что из отправленных с ним 94 чел. (в т.ч. 40 с подводами) по дороге бежали еще 12, из которых 6 даже оставили свои подводы. По прибытию в Бахмут Матвеев сообщал, что при нем осталось только 23 человека.

На Торских и Бахмутских соляных промыслах приписанные к заводам работные люди работали под наблюдением солдат местного гарнизона. Так, согласно рапорту комиссара Торского батальона Василия Кондратьева от 24 января 1763 г. его солдаты находились «в содержания Караулов в торской заводской комисси, при денежной казне, в казенной кузница и в заводах». Всего 22 чел. служили на указанных участках, в том числе и в двух варницах с 12 сковородами. Несмотря на то, с июня по октябрь 1763 г., то есть за 5 месяцев с Бахмутских и Торских соляных заводов ушло 105 чел., присланных из Белгородской и Воронежской губерний.

Оказалось, что постоянные массовые побеги приписанных к промыслам крестьян, дальнейшие их поиски и конвоирования на промыслы очень дорого обходились Соляной конторе. Поэтому, она предложила эти повинности переложить на самих солеваров и членов их семей, поскольку к тому времени значительно сократили объемы вываривания соли. Императорским указом в июле 1765 г. была отменена высылка на промыслы для вспомогательных работ крестьян из Белгородской и Воронежской губерний, заменив их солеварами и членами их семей. 6 июля 1765 г. в Бахмуте собрали всех членов солеварной команды (а это более 150 чел.) для ознакомления с этим указом. После объявления указа писарем Волнянским, солевары заявили, «что в Казенный работы итить НЕ желают». При этом солевар Борис Андреев, подойдя к прапорщику Голубкову, который отвечал за доведение указа до сведения солеваров, не только оскорбил, но и травмировал его. Однако через солеварных атаманов администрация сумела уговорить солеваров приступить к работе, а заводилы протеста Борис Андреев был наказан кнутом.

Борьба запорожских казаков против наступления на их владения со стороны не только царского правительства, но и местных помещиков, заставили царское правительство принять ряд мер, чтобы предотвратить конфликты, особенно в преддверии крестьянско-казацкой войны под руководством Емельяна Пугачева.

Анализируя общие причины участия солеваров и местных жителей в казацких восстаниях, следует остановиться на тех, которые способствовали обострению социальных противоречий: тяжелые условия жизни и условий труда работных людей, которых царское правительство направляло на принудительные работы на соляные промыслы, и принудительно поселенных в них жителей, злоупотребления воевод, вызвавшие недовольство и различные формы протестов, жалобы на воевод, побеги работных людей из соляных заводов, принудительно поселенных жителей из городов и т. д. Кульминационным моментом второй половины XVII - начала XVIII в. стали казацко-крестьянские восстания под руководством С. Разина и К. Булавина, основным поводом к которым фактически была передача Бахмутских соляных промыслов в ведение казны, которым в октябре 1704 г. могли свободно пользоваться не только местные жители, но и населения Слободской Украины и соседних районов России.

Последствия восстания солеваров под руководством К. Булавина, коротко они сводятся к следующему: 1) конфликт вокруг соледобычи заключался в противостоянии между правительством Российского государства и донскими казаками. После подавления казацкого восстания под руководством К. Булавина монопольное владение соляными промыслами перешло в ведение казны, а границы казачьих вольностей Войска Донского больше не распространялись на бассейн Бахмута иТорца; 2) в дальнейшем это открыло возможности к заселению Торского и Бахмутского края жителями Слободской Украины и Приднепровья.

Подводя общие итоги состояния соляных промыслов Донбасса на протяжении XVIII в., надо отметить следующее: отсутствие необходимого количества рабочих рук и трудности в обеспечении промыслов дровами, когда окружающие леса были истреблены, и в доставке соли потребителям, стали причинами временного закрытия соляных промыслов в конце XVIII в. В середине XVIII в. были проведены первые геологические разведки запасов каменного угля на территории края, которым хотели заменить дрова при вываривании соли, однако конструкции печей не позволили этого сделать. Функционирование соляных промыслов Тора и Бахмута положили начало формирования рабочих кадров, но среди солеваров было ощутимо имущественное неравенство, поскольку их труд оплачивался по-разному, в зависимости от значимости и квалификации, согласно существующим нормативам. Будучи звеньевыми между всеми другими работниками промыслов и администрацией, наиболее привилегированную группу работников соляных промыслов составляли атаманы солеварской команды, заработная плата которых составляла 24 руб. ежегодно. Следующую категорию работников составляли солевары, чья заработная плата не превышала летом 15 коп. в сутки, а зимой – 14 коп. Неравенство в оплате труда была характерна не только для солеваров, но и для кузнецов, хотя их труд считался квалифицированным. Согласно штатному расписанию, заработная плата кузнецов составляла 23 руб. 72,5 коп. в год. Самым худшим было состояние местных и приезжих крестьян (работных людей), приписанных к промыслам, которые выполняли все вспомогательные работы, за что получали от 5 до 10 коп. в сутки летом и от 4 до 6 коп. зимой. Из-за нехватки рабочих рук администрация промыслов подписывала контракты с солдатами местного гарнизона, которым платили по 2 коп. в сутки, при этом их труд использовали на тяжелых вспомогательных работах. Все это свидетельствует о социальной дифференциации среди городского и сельского населения в XVIII в. Именно по этим причинам работники соляных промыслов стали активно участвовать в казацких восстаниях начала XVIII в., в частности в мятеже И. Брюховецкого, восстаниях С. Разина и К. Булавина, поводом к которым была передача соляных промыслов Бахмута в ведение казны, которыми раньше свободно пользовались как местные жители и жители Слобожанщины, так и населения соседних районов России.

С открытием возможностей свободной доставки дешевой крымской самосадочной соли на местные рынки и в юго-западные провинции Российской империи после подписания Кючук-Кайнарджийского мирного договора в 1774 г., по распоряжению генерал-губернатора Г. Потемкина в 1782 г. соляные промыслы в Торе и Бахмуте были закрыты. При этом деньги от продажи помещений, оборудования и скота предполагалось передать грекам, которых переселили из Крыма в Азовскую губернию.

Дата добавления: 2020-11-23; просмотров: 561; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

Мы поможем в написании ваших работ!