Как царская Россия двигалась к большевистскому перевороту 1917 г.
Похоже, в современной истории России мы наступаем на те же самые грабли, что и в дооктябрьской истории. Тогда правилом хорошего тона было болеть за народ и критиковать, обличать порядки. Обличительное направление русской литературы всем известно. В итоге царский режим был сметен вместе со всем хорошим, что было при нем. На волне ненависти к прежней власти — как антитеза — пришел кровавый коммунизм. Теперь, после его крушения мы снова начинаем неумеренно всё ругать. К этому хору присоединился и А.И. Солженицын. Еще совсем недавно он обличал, и совершенно справедливо, коммунистический режим. Теперь он почти также страстно обличает нынешнюю власть. Он, по всей видимости, относится (или приближается по характеру) к тому типу людей, которых называют протестантами, закоренелыми диссидентами, алармистами. Раньше они протестовали против коммунистического режима, теперь — против нынешнего переходного режима. Они видят только плохое в любой действительности.
Слишком болеть за других людей также вредно, как и относиться бесстрастно-равнодушно-цинично к их болям-несчастьям. Во всем нужна мера, в том числе и в этом сострадании. Неумеренное сострадание к одним людям обычно сопровождается неумеренной ненавистью-враждой к другим, живущим относительно благополучной жизнью[111]. К чему приводит такое отношение к людям — мы знаем. Вспомним историю революционного движения в России, начиная с Радищева. Именно неумеренное-преувеличенное сострадание к болям других людей привело вначале к гиперкритике государственного устройства России (см. эпиграф к “Путешествию...” А.Н. Радищева: “Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайяй”), затем к призывам “К топору”, затем к народовольческому и эсеровскому террору, и, наконец, к кровавой гражданской войне и тотальному большевистскому диктату-террору, длившемуся 70 с лишним лет.
|
|
Справедливые слова об обличительном направлении русской литературы сказал Ян Шенкман:
“Русская литература издавна ориентировалась на бичевание пороков и исправление нравов. И ладно бы своих, но речь зачастую идет о том, что все устройство жизни никуда не годится и надо его переделать. Именно такой вывод можно сделать из чтения русской классики: собирательный герой ее во всем винит или самого себя или окружающую действительность. Принимать жизнь такой, как есть, он не в состоянии. Ему это неинтересно.
Тургеневские герои вместо того, чтоб любить друг друга, обсуждают немецкую философию. Персонажи “Анны Карениной” под разговоры о нравственном совершенствовании калечат друг другу жизнь. Многочисленные безумцы Достоевского способны существовать только в экстремальных условиях...
|
|
Я, конечно, утрирую, но реальность, писанная классической литературой, отстоит от нашей на миллион лет. Писатели прошлого века объяснили нам, во имя чего стоит жить. Люди нашего, двадцатого века приняли их пьянящие мечты за руководство к действию. Похмелье было горьким и продолжительным. Реальность приобрела очертания романа с плохим концом...
Интересная жизнь в Отечестве гарантирована каждому и во все времена. Катаклизмы, преследующие нашу родину на протяжении всей истории, соскучиться не дадут. Однако наряду с теми, кто ищет истину и вообще мыслит глобальными категориями, есть разряд людей (рискну сказать, их большинство), у которых другие проблемы. Век из века они заняты не спасением России и дилеммой «быть или не быть», а ежедневным хождением на работу, семейными неурядицей и добычей продуктов”. — Ян Шенкман. Предпоследний или последний? В: журн. “Будь здоров!”, 1999, № 8, с. 106.
Обличительное направление русской литературы было, к сожалению, во многом оправданным. Царизм хотя и пытался идти в ногу со временем (реформы Екатерины II, Александра I, Александра II, Николая II), однако все время опаздывал или ограничивался полумерами. Недовольство русского общества росло и полумеры царского правительства лишь способствовали этому росту.
|
|
Настоящей трагедией русского общества стало убийство 1 марта 1881 года Александра II. Этот царь был близок к тому, чтобы установить в России конституционную монархию. Логика его реформ, начиная с отмены крепостного права, подводила общество к установлению полноценного конституционно-демократического строя. Однако, Александр II медлил и в итоге не успел. Радикально настроенные круги, вскормленные демократическими же реформами царя, объявили ему войну, считая, что его устранение с политической сцены ускорит демократический процесс. Получилось с точностью до наоборот. Наступила реакция, которая продолжалась практически до начала ХХ века.
В 1905 году была еще одна возможность относительно мирного перехода к конституционной монархии. Царь, однако, ограничился полумерами, объявив некоторые политические свободы и учредив Государственную Думу с урезанными полномочиями.
В 1917 году наступила развязка. Маховик недовольства политическим режимом стал раскручиваться с необыкновенной силой. Россия не удержалась в рамках либеральных демократических преобразований и бросилась в пучину крайнего радикализма, каким был большевизм. Качели истории от архаических царских порядков двинулись в другую крайнюю позицию: радикального отрицания не только царизма, но и всего того разумного, что было в предшествующей истории политических и экономических преобразований. Получилась интересная картина, которую можно охарактеризовать словами «крайности сходятся». На место белых царей, каковыми были Романовы, пришли красные «цари», большевистские-коммунистические руководители.
|
|
Лишь в 1991 году эти качели отошли, наконец, от крайней позиции большевизма-коммунизма (красного царизма) и стали двигаться-качаться в рамках относительно демократических процедур-преобразований.
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 128; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!