ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ В ЕВРОПЕЙСКОЙ РОССИИ 6 страница

ПРОТИВ БОЙКОТА________________________________ 33

Связь же стачечного движения с революционным подъемом в массах продемонстриро­вана уже неоднократно в истории русской революции.

Прямой обязанностью социал-демократии является сосредоточение громадного внимания и экстренных усилий именно на этом движении. Работа именно в этой облас­ти должна получить безусловно первенствующее значение по сравнению с выборами в октябристскую Думу. В массы должно быть внедрено убеждение в необходимости пре­вратить это стачечное движение в общий и широкий натиск на самодержавие. Лозунг бойкота и означает перенесение внимания с Думы на непосредственную массовую борьбу. Лозунг бойкота и означает пропитывание нового движения политическим и ре­волюционным содержанием.

Таков приблизительно ход мысли, приводящий некоторых с.-д. к убеждению в необ­ходимости бойкотировать III Думу. Это — аргументация за бойкот, несомненно, мар­ксистская и не имеющая ничего общего с голым повторением лозунга, вырванного из связи особых исторических условий.

Но, как ни сильна эта аргументация, она все же таки, по моему мнению, недостаточ­на еще для того, чтобы заставить нас сейчас же принять лозунг бойкота. Эта аргумен­тация подчеркивает то, что и вообще не должно бы подлежать сомнению для русского социал-демократа, думавшего над уроками, преподанными нашей революцией, именно: что мы не можем зарекаться от бойкота, что мы должны быть готовы выдвинуть этот лозунг в подходящий момент, что наша постановка вопроса о бойкоте не имеет ничего общего с либеральной, филистерски-убогой и лишенной всякого революционного со­держания постановкой вопроса: уклоняться или не уклоняться? .

Примем за доказанное и вполне соответствующее действительности все то, что го­ворят сторонники бойкота из с.-д. об изменении в настроении рабочих,

См. в «Товарище» образец либеральных рассуждений у бывшего сотрудника с.-д. изданий, нынеш­него сотрудника либеральных газет, Л. Мартова.

34___________________________ В. И. ЛЕНИН

о промышленном оживлении и об июльской забастовке текстильщиков.

Что вытекает из всего этого? Перед нами начало некоторого частного подъема, имеющего революционное значение . Обязаны ли мы приложить все усилия, чтобы поддержать и развить его, стремясь превратить в общий революционный подъем, а за­тем и в движение наступательного типа? Безусловно. Среди социал-демократов (кроме разве сотрудничающих в «Товарище») об этом не может быть двух мнений. Но нужен ли в данную минуту, в начале этого частного подъема, до его окончательного перехода в общий, нужен ли лозунг бойкота для развития движения? Способен ли этот лозунг содействовать развитию современного движения? Это вопрос иной, и на этот вопрос, по моему мнению, придется ответить отрицательно.

Развивать общий подъем из частного можно и должно прямыми и непосредственны­ми доводами и лозунгами, без отношения к III Думе. Весь ход событий после декабря — одно сплошное подтверждение с.-д. взгляда на роль монархической конституции, на необходимость непосредственной борьбы. Граждане! будем говорить мы, если вы не хотите, чтобы дело демократии в России так же неуклонно и все быстрее и быстрее шло под гору, как шло оно после декабря 1905 года, во время гегемонии над демокра­тическим движением господ кадетов, если вы не хотите этого, — поддержите начи­нающийся подъем рабочего движения, поддержите непосредственную массовую борь­бу. Вне ее нет и не может быть гарантий свободы на Руси.

Агитация этого типа будет, несомненно, вполне последовательной революционно-социал-демократической агитацией. Обязательно ли добавлять к ней: не верьте,

Есть мнение, что текстильная забастовка является движением нового типа, обособляющим профес­сиональное движение от революционного. Но мы проходим мимо этого взгляда, во-1-х, потому, что тол­ковать все симптомы явлений сложного типа в пессимистическую сторону есть прием вообще опасного свойства, часто сбивавший с толку многих, не совсем «твердых в седле» социал-демократов. Во-2-х, если бы в текстильной забастовке были отмеченные черты, то мы, с.-д., несомненно, должны бы были самым энергичным образом бороться против них. В случае успеха нашей борьбы вопрос стоял бы, следователь­но, именно так, как мы его и ставим.

ПРОТИВ БОЙКОТА________________________________ 35

граждане, в III Думу и смотрите на нас, с.-д., бойкотирующих ее в доказательство на­шего протеста!

Подобное добавление по условиям переживаемого времени не только не необходи­мо, но звучит даже странно, звучит почти как насмешка. Да в III Думу и без того никто не верит, т. е. в слоях населения, способных питать демократическое движение, нет и быть не может того увлечения конституционным учреждением III Думы, как было, не­сомненно, широкое увлечение / Думой, первыми попытками создания на Руси каких бы то ни было, только конституционных учреждений.

Центром тяжести внимания широких кругов населения в 1905 и в начале 1906 г. бы­ло первое представительное учреждение, хотя бы на основе монархической конститу­ции. Это факт. Против этого должны были с.-д. бороться и демонстрировать самым на­глядным образом.

Теперь не то. Не увлечение первым «парламентом» составляет характерную черту момента, не вера в Думу, а неверие в подъем.

При таких условиях, выдвигая преждевременно лозунг бойкота, мы нисколько не усиливаем движения, не парализуем действительных помех этому движению. Мало то­го: мы рискуем даже этим ослабить силу нашей агитации, ибо бойкот есть лозунг, со­путствующий уже определившемуся подъему, а вся беда теперь в том, что широкие круги населения в подъем не верят, силы его не видят.

Надо сначала позаботиться о том, чтобы на деле была доказана сила этого подъема, а потом мы успеем всегда двинуть лозунг, косвенно выражающий эту силу. Да и то еще вопрос: нужен ли будет для революционного движения наступательного характера осо­бый лозунг, отвлекающий внимание от... III Думы. Возможно, что нет. Для того, чтобы пройти мимо чего-либо важного и действительно способного увлечь неопытную и не-видывавшую еще парламентов толпу, необходимо, может быть, бойкотировать то, мимо чего пройти надо. Но для того, чтобы пройти мимо учреждения, совершенно не­способного увлечь современную демократическую или полудемократическую толпу, не обязательно

36___________________________ В. И. ЛЕНИН

провозглашать бойкот. Не в бойкоте теперь суть, а в прямых и непосредственных уси­лиях превратить частный подъем в общий, профессиональное движение в революцион­ное, оборону от локаутов в наступление на реакцию.

VII

Резюмируем. Лозунг бойкота порожден особым историческим периодом. В 1905 и в начале 1906 года объективное положение вещей ставило на решение борющихся обще­ственных сил вопрос о выборе ближайшего пути: непосредственно-революционный путь или монархически-конституционный поворот. Содержанием бойкотистской аги­тации при этом была главным образом борьба с конституционными иллюзиями. Усло­вием успеха бойкота был широкий, общий, быстрый и сильный революционный подъ­ем.

Во всех этих отношениях положение вещей к осени 1907 года вовсе не вызывает не­обходимости в таком лозунге и не оправдывает его.

Продолжая свою будничную работу по подготовке выборов и не отказываясь зара­нее от участия в самых реакционных представительных учреждениях, мы должны всю свою пропаганду и агитацию направить на выяснение народу связи между поражением в декабре и всем последующим упадком свободы и поруганием конституции. Мы должны внедрить в массы твердое убеждение в том, что без непосредственной массо­вой борьбы такое поругание неизбежно будет продолжаться и усиливаться.

Не зарекаясь от применения лозунга бойкота в моменты подъема, когда могла бы возникнуть серьезная надобность в таком лозунге, мы в настоящее время должны на­править все усилия на то, чтобы путем прямого и непосредственного воздействия стре­миться превратить тот или иной подъем рабочего движения в движение общее, широ­кое, революционное и наступательное по отношению к реакции в целом, по отношению к ее устоям. 26 июня 1907 г.

37

ПАМЯТИ ГРАФА ГЕЙДЕНА

(ЧЕМУ УЧАТ НАРОД НАШИ БЕСПАРТИЙНЫЕ «ДЕМОКРАТЫ»?)¹⁸

«Вся прогрессивная печать отнеслась к понесенной Россией тяжелой утрате в лице графа П. А. Гейдена с выражением глубокого соболезнования. Прекрасный образ Петра Александровича привлекал к себе всех порядочных людей без различия партий и на­правлений. Редкий и счастливый удел!!!» Следует обширная цитата из правокадетских «Русских Ведомостей» , где умиляется жизнью и деятельностью «чудного человека» князь Пав. Дм. Долгоруков, один из той долгоруковской породы, представители кото­рой сознались прямо в корнях своего демократизма! Лучше миром поладить с крестья­нами, чем дожидаться, пока они сами возьмут землю... «Мы глубоко разделяем чувства горечи, причиненные смертью графа Гейдена всем, кто привык ценить человека, в ка­ком бы партийном облачении он ни появлялся. А покойный Гейден был именно прежде всего человек».

Так пишет газета «Товарищ» № 296, вторник, 19 июня 1907 г.

Публицисты «Товарища» — не только самые ярые демократы в нашей легальной прессе. Они считают себя социалистами, — критическими социалистами, конечно. Они — почти что социал-демократы; и меньшевики, Плеханов, Мартов, Смирнов, Переяс­лавский, Дан и проч., и проч., встречают самое радушное гостеприимство в газете, столбцы которой украшают своей подписью гг. Прокопович, Кускова, Португалов и иные

38___________________________ В. И. ЛЕНИН

«бывшие марксисты». Не подлежит, одним словом, ни малейшему сомнению, что пуб­лицисты «Товарища» — самые «левые» представители нашего «просвещенного», чуж­дого узкой подпольщины, «демократического» и т. д. общества.

И когда попадаются на глаза такие строки, как приведенные выше, — трудно удер­жаться от восклицания по адресу этих господ: Какое счастье, что мы, большевики, за­ведомо не принадлежали к кругу порядочных людей «Товарища»!

Господа «порядочные люди» российской просвещенной демократии! Вы отупляете русский народ и заражаете его миазмами низкопоклонства и холопства во сто раз бо­лее, чем пресловутые черносотенцы, Пуришкевич, Крушеван, Дубровин, с которыми вы ведете такую усердную, такую либеральную, такую дешевенькую, такую выгодную и безопасную для вас войну. Вы пожимаете плечами и обращаетесь ко всем «порядоч­ным людям» вашего общества с пренебрежительной усмешкой по адресу столь «неле­пых парадоксов»? Да, да, мы знаем прекрасно, что ничто в мире не способно поколе­бать вашего пошленького либерального самодовольства. Именно потому и радуемся мы, что нам удалось всей своей деятельностью отгородить себя прочной стеной от кру­га порядочных людей российского образованного общества.

Можно ли найти примеры того, что черносотенцы развратили и сбили с толку сколь­ко-нибудь широкие слои населения? Нет.

Ни их пресса, ни их союз, ни их собрания, ни выборы в I или II Думу не могли дать таких примеров. Черносотенцы озлобляют насилиями и зверствами, в которых участ­вуют полиция и войска. Черносотенцы возбуждают к себе ненависть и презрение свои­ми мошенничествами, подвохами, подкупами. Черносотенцы организуют на правитель­ственные деньги кучки и шайки пропойц, способных действовать только с разрешения полиции и по наущению ее. Во всем этом нет и следа сколько-нибудь опасного идейно­го влияния на сколько-нибудь широкие слои населения.

ПАМЯТИ ГРАФА ГЕИДЕНА____________________________ 39

И, наоборот, столь же несомненно, что такое влияние оказывает наша легальная, ли­беральная и «демократическая» пресса. Выборы в I и II Государственную думу, собра­ния, союзы, учебное дело — все доказывает это. А рассуждение «Товарища» по поводу смерти Гейдена показывает воочию, каково это идейное влияние.

«... Тяжелая утрата... прекрасный образ... счастливый удел... был прежде всего человек».

Помещик, граф Гейден, благородно либеральничал до октябрьской революции. Сей­час же после первой победы народа, после 17 октября 1905 года, он без малейших ко­лебаний перешел в лагерь контрреволюции, в партию октябристов, в партию озлоблен­ного против крестьян и против демократии помещика и крупного капиталиста. В I Ду­ме сей благородный мужчина защищал правительство, а после разгона первой Думы договаривался, — но не договорился, — об участии в министерстве. Таковы основные крупнейшие этапы в жизненной карьере этого типичного контрреволюционного поме­щика.

И вот являются прилично одетые, просвещенные и образованные господа, с фразами о либерализме, демократизме, социализме на устах, с речами о сочувствии делу свобо­ды, делу крестьянской борьбы за, землю против помещиков, — господа, которые рас­полагают фактически монополией легальной оппозиции в печати, в союзах, на собра­ниях, на выборах, и проповедуют народу, вознеся очи горе: «Редкий и счастливый удел!.. Покойный граф был прежде всего человек».

Да, Гейден был не только человек, но и гражданин, умевший возвышаться до пони­мания общих интересов своего класса и отстаивать эти интересы весьма умно. А вы, господа просвещенные демократы, вы — просто слезоточивые дурачки, прикрывающие либеральным юродством свою неспособность быть чем-либо иным, как культурными лакеями того же помещичьего класса.

Влияние помещиков на народ не страшно. Обмануть сколько-нибудь широкую рабо­чую и даже крестьянскую массу сколько-нибудь надолго никогда им

40___________________________ В. И. ЛЕНИН

не удастся. Но влияние интеллигенции, непосредственно не участвующей в эксплуата­ции, обученной оперировать с общими словами и понятиями, носящейся со всякими «хорошими» заветами, иногда по искреннему тупоумию возводящей свое междуклас­совое положение в принцип внеклассовых партий и внеклассовой политики, — влияние этой буржуазной интеллигенции на народ опасно. Тут, и только тут есть налицо зара­жение широких масс, способное принести действительный вред, требующее напряже­ния всех сил социализма для борьбы с этой отравой.

— Гейден был человек образованный, культурный, гуманный, терпимый, — захле­бываются либеральные и демократические слюнтяи, воображая себя возвысившимися над всякой «партийностью», до «общечеловеческой» точки зрения.

Ошибаетесь, почтеннейшие. Эта точка зрения не общечеловеческая, а общехолоп­ская. Раб, сознающий свое рабское положение и борющийся против него, есть револю­ционер. Раб, не сознающий своего рабства и прозябающий в молчаливой, бессозна­тельной и бессловесной рабской жизни, есть просто раб. Раб, у которого слюнки текут, когда он самодовольно описывает прелести рабской жизни и восторгается добрым и хорошим господином, есть холоп, хам. Вот вы именно такие хамы, господа из «Това­рища». Вы с омерзительным благодушием умиляетесь тем, что контрреволюционный помещик, поддерживавший контрреволюционное правительство, был образованный и гуманный человек. Вы не понимаете того, что, вместо того, чтобы превращать раба в революционера, вы превращаете рабов в холопов. Ваши слова о свободе и демократии — напускной лоск, заученные фразы, модная болтовня или лицемерие. Это размале­ванная вывеска. А сами по себе вы — гробы повапленные. Душонка у вас насквозь хамская, а вся ваша образованность, культурность и просвещенность есть только раз­новидность квалифицированной проституции. Ибо вы продаете свои души и продаете не только из нужды, но и из «любви к искусству»!

ПАМЯТИ ГРАФА ГЕИДЕНА____________________________ 41

— Гейден был убежденный конституционалист, — умиляетесь вы. Вы лжете или вы уже совершенно одурачены Гейденами. Называть перед народом, публично, убежден­ным конституционалистом человека, который основывал партию, поддерживавшую правительство Витте, Дубасова, Горемыкина и Столыпина, это все равно, что называть какого-нибудь кардинала убежденным борцом против папы. Вместо того, чтобы учить народ правильному понятию конституции, — вы, демократы, сводите в своих писаниях конституцию к севрюжине с хреном. Ибо не подлежит сомнению, что для контррево­люционного помещика конституция есть именно севрюжина с хреном, есть вид наи­большего усовершенствования приемов ограбления и подчинения мужика и всей на­родной массы. Если Гейден был убежденным конституционалистом, — значит, Дуба-сов и Столыпин тоже убежденные конституционалисты, ибо их политику на деле под­держивал и Гейден. Дубасов и Столыпин не могли бы быть тем, чем они были, не мог­ли бы вести своей политики без поддержки октябристов и Гейдена в том числе. По ка­ким же основаниям, о, великомудрые демократы из «порядочных» людей, надо судить о политической физиономии человека («конституционалист»)? по его речам, по его биению себя в грудь и проливанию крокодиловых слез? или по его действительной деятельности на общественной арене?

Что характерно, что типично для политической деятельности Гейдена? То ли, что он не мог сговориться со Столыпиным об участии в министерстве после разгона I Думы, или то, что он пошел после такого акта договариваться со Столыпиным? То ли, что он прежде, тогда-то и тогда-то, говорил такие-то либеральные фразы, или то, что он стал октябристом (= контрреволюционером) сейчас же после 17-го октября? Называя Гейде­на убежденным конституционалистом, вы учите народ тому, что первое характерно и типично. А это значит, что вы бессмысленно повторяете отрывки демократических ло­зунгов, не понимая азбуки демократии.

42___________________________ В. И. ЛЕНИН

Ибо демократия, — запомните это себе, господа порядочные люди из порядочного общества, — означает борьбу против того самого господства над страной контррево­люционных помещиков, каковое господство поддерживал г. Гейден и воплощал во всей своей политической карьере.

— Гейден был человек образованный, — умиляются наши салонные демократы. Да, мы уже это признали и охотно признаем, что он был образованнее и умнее (это не все­гда бывает соединено с образованностью) самих демократов, ибо он лучше понимал интересы своего класса и своего контрреволюционного общественного движения, чем вы, господа из «Товарища», понимаете интересы освободительного движения. Образо­ванный контрреволюционный помещик умел тонко и хитро защищать интересы своего класса, искусно прикрывал флером благородных слов и внешнего джентльменства ко­рыстные стремления и хищные аппетиты крепостников, настаивал (перед Столыпины­ми) на ограждении этих интересов наиболее цивилизованными формами классового господства. Все свое «образование» Гейден и ему подобные принесли на алтарь служе­ния помещичьим интересам. Для действительного демократа, а не для «порядочного» хама из русских радикальных салонов, это могло бы послужить великолепной темой для публициста, показывающего проституирование образования в современном обще­стве.

Когда «демократ» болтает об образованности, он хочет вызвать в уме читателя пред­ставление о богатых знаниях, о широком кругозоре, об облагоражении ума и сердца. Для господ Гейденов образование — легонький лак, дрессировка, «натасканность» в джентльменских формах обделывания самых грубых и самых грязных политических гешефтов. Ибо весь октябризм, все «мирнообновленство» Гейдена, все переговоры его со Столыпиным после разгона I Думы были по существу обделыванием самого гру­бого и грязного дела, обстраиванием того, как бы понадежнее, похитрее, поискуснее, прочнее извнутри, незаметнее снаружи, защитить права благородного российского дворянства на кровь и пот

---

Дата добавления: 2019-11-25; просмотров: 121; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!