Армянские и грузинские источники
Для истории Кавказа особенно ценны труды армянских и грузинских историков. Предполагают, что письменность в Армении существовала еще до принятия христианства (III в. н. э.) и усовершенствования армянского алфавита Месропом (начало V в.). Сочинения армянских историков чрезвычайно ценны для истории не только Кавказа, но и всей Передней Азии. Уже в конце IV в. на греческом языке написал историю Армении (344— 392) Фавст (Павстос) Византийский. В VII в. Себеос написал «Историю императора Ираклия», воевавшего с персами. Но самым известным из древнейших армянских историков является Моисей Xоренский. По преданию, Моисей родился в 370 г. н. э. в селении Хорен, вследствие чего и получил прозвище Хоренского (Хоренаци). Он был хорошо образован и в юности побывал в Эдессе (Сирия), Александрии (Египет) и Афинах. По преданию, один владетельный князь Армении предложил ему написать историю Армении. Смерть Моисея предание относит к 493 г. Историческая критика, однако, относит его сочинение к VII—IX вв. н. э.; но и в этом случае оно не теряет своего значения не только для общей истории Армении, но и для истории армянской литературы и языка, являясь, по словам проф. Халатьянца, первой и блестящей попыткой систематического и художественного изложения истории Армении в национально - армянском духе.
Дошедший до нас текст «Истории Армении» Моисея Хоренского делится на три части. В первой говорится о древнейшей истории армян. Эта часть отличается легендарным характером. Здесь рассказывается о Хайке, родоначальнике армян, и его потомках, о царице Шамирам, прообразе Семирамиды. Моисей
|
|
|
[33]
ссылается на древние предания и на историков, писавших о Шамирам: «Достовернее [многих сказаний] показались нам исследования халдейских книг Map Абасом Катиною, который рассказывает все это последовательно, объясняя и причины войны. К тому же легенды нашего отечества оправдывают многосведущего Сирина» (т. е. сирийца). Еще подробнее Моисей говорит о Тигране, величая его румяным, красивоглазым, плечистым и т. д.
Вторая книга «Истории Армении» начинается от царствования Александра Македонского и доведена до воцарения Тиридата Великого (III в. н. э.). Подробно говорится о войнах армян с римлянами, а также о начале христианства в Армении. Легенды и здесь преобладают. Моисей сообщает о нападении аланов и приводит песню о свадьбе армянского царя и аланской царевны. Историк пользовался рядом письменных источников. Вторая книга кончается повествованием о кончине царя Тиридата и сетованиями по поводу падения Армении.
Особенно подробно говорится об армянской истории в третьей части, доведенной до 440 г. История кончается плачем о прекращении армянской династии царей из рода Аршакуни (Аршакидов) и порицанием армян, способствовавших падению царства. Моисей осуждает «монахов лицемерных, тщеславных»; «епископов, гордых и суесловных»; «народ надменный, дерзкий и празднолюбивый».
|
|
|
Моисей указывает, что он пользовался рядом сирийских, греческих и латинских трудов.
В VIII в. армянский историк Гевонд написал «Историю халифов», охватывающую 150 - летний период в истории Кавказа (с 622 по 788 г.). Разорение Армении и отчаяние ее жителей перед нахлынувшими полчищами арабов - покорителей красочно описаны Гевондом.
В конце X в. Ухтанес из города Урга составил «Историю Армении». В первой ее части говорится о древнейшей истории Армении, главным образом, пo Моисею Хоренскому и другим армянским историкам. Во второй — особенно важной — рассказывается о событиях, более близких по времени к жизни Ухтанеса. По - видимому, сочинение это имело продолжение, но и те его части, которые дошли до нас, представляют значительный интерес.
История Азербайджана также отражена в ряде сочинений. По - видимому, в X в. была написана на армянском языке «История агван» Моисея Каганкатваци, в которой много сведений по истории Закавказья, в особенности Албании (современный Азербайджан). «Благорастворенна и прекрасна страна Агван по всевозможным выгодам, — пишет автор. — Великая река Кур стремительным течением приносит с собой множество огромных и малых рыб... Поля вокруг нее изобилуют хлебом, вином, нефтью, солью, шелком и хлопчатой бумагой; несметное число оливковых деревьев; в горах добывается золото, серебро, медь и желтый ладан. Есть и хищные звери: львы, тигры, барсы, дикие ослы и множество птиц, орлы, соколы и подобные им.
|
|
|
[34]
Главный город Агвании — великий Партов (Бердаа)». «История агван» начинается с древнейшего времени и доведена до конца IX в. Ранняя история агван написана Моисеем на основании многочисленных письменных источников.
Некоторые труды, посвященные истории Азербайджана, до нас не дошли. Замечательными памятниками культуры Азербайджана являются произведения поэтов XII в. — Низами и Хагани. Низами (1141 — 1203) родился и большую часть жизни прожил в Гандже. В поэмах он проявляет себя как носитель передовых идей своего времени. Пять его поэм объединены в сборник «Хамсэ» («Пятерицы»). В поэме «Искандер намэ» («Книга об Александре») он рисует рыцарский образ Александра Македонского, который будто бы воевал с русскими, осаждавшими: Бердаа. Хагани (1120—1190), сын ремесленника, был поэтом при дворе ширваншахов. Он написал громадное количество стихотворных произведений. Низами и Хагани изображали современное им общество и культурно - бытовую среду. В этом отношении их поэмы являются прекрасными памятниками истории Азербайджана. Они написаны на персидском языке.
|
|
|
В первой половине XI в. писал армянский историк Степанос Тарон - ский, родом из города Тарона (современный Муш), по прозвищу Асохик, или Асогик. «Всеобщая история» Асохика состоит из трех книг. Первая из них доведена до 286 г. н. э., но совершенно пропущена древнейшая; история Армении, так как рассказ вначале ведется по библии (с 75 г. жизни Авраама). Вторая книга излагает армянскую историю до 885 г.; третья охватывает время за 885—1004 гг. Для первых двух книг историк пользовался различными источниками, в том числе трудами Моисея Хоренского и Гевонда; третья книга написана им уже как современником.
Моисею Хоренскому приписывается так называемая Армянская география. Однако в его авторстве давно уже возникли сомнения, так как в тексте Географии встречаются указания на более позднее время, чем V век. Правда, они могут быть объяснены и позднейшими интерполяциями.
К. П. Патканов относит Армянскую географию к VII, другие исследователи — к X в. Во всяком случае в ней мы имеем ценный источник по истории Кавказа.
Автор Армянской географии исходит из представлений о так называемых семи климатах земли, или семи областях, на которые, по его мнению, можно разделить весь земной шар.
Об Албании говорится следующее: «Албания, т. е. Ауганк, к востоку от Иверии, смежна с Сарматией у Кавказа и простирается от Каспий- ского моря до пределов армянских на Куре. Она заключает в себе плодоносные поля, города, крепости, села, множество рек и сильные тростники».
Особенно подробно рассказывается о великой Армении, в состав которой входило 15 провинций. «Великая Армения», — говорится в Географии,— к востоку от Каппадокии и Малой Армении на реке Евфрат у Тавра» который отделяет ее от Месопотамии, граничит к югу с Ассирией. В Атрпатикане, по направлению к Индии, границы ее поворачивают на север до впадения Аракса в Каспийское море; к востоку она сопредельна с Албанией, Иверией, Егерем до поворота Евфрата к югу».
[35]
Уже в VIII в. возник армянский историко-юридический сборник — «Книга канонов», на основе которой в XII в. вардапет Мхитар Гош составил «Судебную книгу». Оба сборника содержат записи юридических норм, главным образом, по вопросам семейного и имущественного права.
К древнему времени относятся и некоторые грузинские источники, вошедшие в состав грузинской летописи.
Чрезвычайно интересными памятниками являются так называемые армянские гахнамаки, или разрядные грамоты, — особый вид грамот, определяющий порядок владетельных фамилий (нахараров) при царском дворе: «дабы отныне впредь места дворян и владетелей были определены». По объяснению Эмина, нахарарами назывались в. древней Армении «династы, владетели земли, принадлежавшей известному роду». Другой характер имеют так называемые воинские грамоты, в которых при списке нахарарских фамилий обозначается число конных воинов при выступлении в поход.
Из грузинских источников на первом месте стоят хроники, или летописи. Большинство грузинских летописей — древнего происхождения, списки же их относятся к XVII— XVIII вв. Объясняется это тем, что Грузия терпела «неоднократные разорения, и многочисленные грузинские рукописи погибали. Наибольшее значение имеет сводная грузинская летопись, известная под названием «Картлис - Цховреба», что значит: «Жизнь или история Картлии» (т. е. Грузии). Один из самых полных списков летописи был составлен при дворе Вахтанга VI в начале XVIII в. Но существуют и более ранние списки, например, список царицы Марии, составленный в первой половине XVII в. В самой грузинской хронике упоминается о книге Картли и грузинских царей, написанной в X—XII вв. Грузинская хроника Вахтанга основана на более ранних источниках. Существует перевод грузинской хроники древнего времени на армянский язык. Хроника в, этом переводе охватывает всю грузинскую историю с ее начала до 1125 г. Перевод сделан в 1125 г., а сохранившийся его список относится к XIII или началу XIV в. В армянском переводе хроники надо видеть сокращение древнего грузинского летописного свода.
«Картлис - Цховреба» издана акад. Броссе в двух больших томах на грузинском языке и в переводе на французский. В т. I помещена история Грузии с древнейших времен до 1469 г., в т. II—с 1469 по 1800 г. Джанашвили указывает, что язык «Картлис - Цховреба» в первой части — «в общем древнекнижный, местами архаичный, во второй — литературно - народный».
Первая часть «Картлис - Цховреба» основана на ряде древних источников. В их числе указывают «Обращение Картлии», хронику «Абхазта - Цховреба» («Жизнь абхазцев»), приписываемую царю Баграту III (980—1014), анонимное описание деяний Георгия II (1072—1089) и его сына Давида (1089—1125) и некоторые другие.
[36]
В «Обращении Картлии» рассказ начинается с Александра Македонского, но в основном посвящен распространению христианства в Грузии и устройству церкви (IV в. н. э.). Время Багратидов описано в Хронике Сумбата («Жизнь и известие о Багратядах, царях наших грузинских, откуда они явились в эту страну, или с какого времени владеют они царством грузинским, которое написал Сумбат, сын Давида»). Эта Хроника начинается кратким родословием от Адама до Соломона, после чего следует краткий рассказ об истории Грузии, обрывающийся на царствовании Баграта IV (1028—1072). Особенно ярко описаны в Хронике войны Баграта с византийскими императорами.
В ряде известий грузинских летописей заметно авторство непосредственных свидетелей событий. По мнению Н. Я. Марра, «писались грузинские летописи, приблизительно, в VII веке, если не раньше».
Некоторые из источников большой грузинской летописи сохранились в виде отдельных произведений. Джавахишвили в новой рукописи «Картлис - Цховреба» обнаружил труд историка Басили под названием «Жизнь царицы цариц Тамары». Первая половина рукописи, заключающая сочинение Басили, датируется XVI—XVII вв. Рассказ начинается с повествования о рождении у царя Георгия дочери Тамары, «прекрасного создания, не имевшего никакого недостатка». После этого следует рассказ о жизни и деяниях Тамары, составленный в панегирических выражениях.
Басили хорошо знает внутреннюю жизнь грузинского двора, личную жизнь Тамары. В отличие от описания ее царствования в обычных списках грузинской летописи Басили многое освещает по - новому. Патетически говорит Басили о смерти Тамары: «веселье Грузии сменилось горем». В честь умершей на стенах домов писали оды; ножи и палки и печати украшали ее именем; «франки и греки, корабельщики на море в. благоприятную погоду произносили похвалу Тамаре».
Замечательным памятником Грузии XII—XIII вв. является поэма Шота Руставели «Витязь в барсовой коже» (или «Витязь в тигровой шкуре»). Имя Шота, по - видимому, сокращено из Ашота; прозвище «Руставели» поэт, по некоторым мнениям, получил по своей родине — Рустави, древнему грузинскому городу на Куре, ниже Тбилиси, разоренному в XIII в. монголами. Но было и селение Рустави в районе Ахалциха, откуда обычно выводят родину поэта. Предание рассказывает, что Шота рано остался сиротой, учился в церковной школе и был отправлен для продолжения образования в Грецию, где изучил поэзию, философию и греческий язык. Кроме того, он владел персидским и арабским языками. По тому же преданию, поэт влюбился в царицу Тамару и умер в монастырской келье. Существуют и другие легенды" о жизни Руставели. Во всяком случае Шота Руставели — лицо историческое. Подпись его как казнохранителя царицы Тамары (XII в.) находится на одном акте. Древней -
[37]
ший датированный экземпляр поэмы относится к 1443 г., но существует и более ранний, написанный на пергаменте. Поэма подверглась многочисленным вставкам и исправлениям в более позднее время.
Поэма, написанная на легендарный аллегорический сюжет, является величайшим произведением грузинской поэзии. Но, кроме того, она является историческим источником. В Дареджан некоторые ученые находят черты сходства с царицей Тамарой. В поэме встречается много указаний на Грузию XII в. По этому поводу читаем у историка грузинской литературы (Хаханова) следующее место действия поэмы — Индия; Руставели разделил ее на семь царств, и древнейшие грузинские акты называют владетелей Грузии царями семи царств, о чем свидетельствует грузинский историк царевич Вахушти. Отец Тамары, Георгий III, действительно владел, подобно Парсадану, семью царствами, имена которых сохранились в летописи. Упоминаемая в поэме крепость Каджети Каджетисциха — место заключения Нестан - Дареджаны — находится, по грузинским картам, в западной Грузии. Природа, описанная в поэме, носит все признаки Грузии». Отдельные произведения грузинской словесности восходят уже к VI—VII вв. Обзор их см. в книге Хаханова.
Интересно житие Георгия Святогорца (Мтацминдели), жившего в XI в. В житии встречаются важные указания на исторические события в, Грузии, а также на связи Грузии с двумя византийскими культурными центрами — Константинополем и Афоном. Георгий в 1050 г. был в Константинополе и получил от императора Константина Мономаха деньги на покрытие построенного собора. Интересен монастырский устав XII в., рисующий порядки в большой обители в Грузии с прикрепленными к монастырю земельными имуществами.
Архивы Кавказа за древнее время почти не сохранились, — кавказские города и замки в те времена подвергались постоянным разорениям и пожарам. Но немногие уцелевшие древние грузинские грамоты представляют собой исторические источники высокой достоверности. Древнейшую грузинскую грамоту, сохранившуюся в копии, возводят к X в., хотя трудно судить, насколько правильна эта датировка. К 1178 г. относится гуджар царя Георгия о повинностях в пользу Самптавийской кафедры. Более позднее время (XIV—XV вв.) представлено значительно большим числом грамот. Грузинские грамоты принадлежат к разряду тех, какие принято называть иммунитетными (грамоты на различного рода привилегии земельных владельцев).
Грамоты являются важным дополнением к перечисленным выше историческим сочинениям. В гуджаре Давида Возобновителя (начало XII в.), данном Шиомгвимской обители, имеются такие указания на повинности монастырских крестьян: «Вино пусть доставляют в монастырь крепостные монастырские непосредственно после собирания винограда, соответственно урожаю, каждый по одному сацкави (16 бутылок). Остальные доходы, судебные пошлины, доходы от лавок, мас -
[38]
лобоен и мельниц, пусть делятся между братьею на одежды» и т. д.
В грамоте 1058 г. царя Баграта, написанной на пергаментном свитке, читаем: «пожаловали Мгвимской лавре отца Шио и святым отцам мгвимским в [Манглисском] ущелии Борцвисджвари во всех его границах, с полем, равниною, водою, лесом, скалою, мельницею и со всем потребным и, не потребным (т. е. со всеми землями годными и негодными); и освободили его от всех повинностей в пользу государства». Как и в русских грамотах древнего периода, грамота Баграта заканчивается заклятием и угрозами божественной кары.
Грамота 1193 г. царицы Тамары, данная монастырю в.Гелати, сохранилась в дефектном виде, но известна полностью по позднему списку, сделанному до порчи документа. Тамара жалует монастырю имение «с горой и равниной, лесом, полями, водой, мельницей и со всеми [своими] справедливыми границами и причитающимися ему [землями], годными и негодными». Грузинские грамоты принято делить на две группы, по их принадлежности. «Сигелями» (от латинского sigillium — печать) называют дворянские грамоты; «гуджарами» (слово взято из арабского языка) — акты, жалованные церквам или монастырям. Но в старой грузинской письменности тот и другой термин безразлично обозначает гражданский и церковный акт.
Еврейско-хазарская переписка
Для древнейшей истории СССР некоторое значение имеют сказания еврейских писателей. В пределах Хазарского царства, центром которого был город Итиль (в устье Волги), жило большое количество евреев. Хазарские каганы, или цари, в VIII в. приняли иудейскую религию. Большой интерес имеет так называемая еврейско - хазарская переписка X в. Переписка состоит из двух памятников: 1) письмо еврейского сановника Xасдая к хазарскому царю Иосифу и 2) ответное письмо царя. Эти памятники содержат много сведений не только о Хазарском царстве, но и о прилегающих к нему странах.
Хасдай - Ибн - Шафрут жил и работал при дворе двух кордовских халифов в период 912—976 гг. В письме Хасдай высказывает радость по поводу существования независимого Еврейского царства в Хазарии и запрашивает, как это царство могло возникнуть, кто живет в нем и т. д. Ответное письмо приписывается царю Иосифу. Царь пишет о происхождении хазар, об истории их перехода в иудейство и рассказывает о жизни Хазарии. Он касается как условий жизни в столице Хазарии, Итиле, так и тех народностей, с которыми Хазарскому царству приходится вести войну. Письмо Хасдая было написано при жизни халифа Абдер - Рахмана III, по - видимому, до 961 г. Известия об этом письме встречаются уже в еврейской литературе конца XII — начала XIII в. у еврейского писателя Иехуда бен Барзилай (из Барселоны). Иехуда сообщает часть текста письма к хазарскому царю. Полный текст письма впервые появился в сочинении, изданном в 1572 г. в Константинополе на еврейском языке.
ЛИТЕРАТУРА К ГЛАВЕ III
В. Г. Васильевский, Труды, т. III, Птгр. 1915. — Пронопий, История войн с персами; пер. Г. Десгуниса, изд. 2 - е, 1880. — Прокопий, Вандальская война, Спб. 1891. — Сочинения Константина Багрянородного: о фе -
[39]
мах и о народах. С предисл. Г. Ласкика (Чтения в Обществе истории и древностей российских, 1899, кн. I). — А. Чертков, Описание войны вел. кн. Святослава Игоревича против болгар и греков в 967—971 гг. (Русский исторический сборник, т. VI). — История Льва Дьякона; пар. Д. Попова, 1820. — Крумбахер, Византийские историки и хронисты (очерки по истории Византии под ред. В. Н. Бенешевича, вып. 3). — Известия Государственной Академии материальной культуры. Известия византийских писателей о Причерноморье. — Г. Е. Кочин, Памятники истории Киевского государства IX—XII вв., Л. 1936 (№ 2 — известие Бертинской летописи, № 21—письмо архиепископа Бруно). — М. Стасюлевич, История средних веков, т. II, Петроград 1915 (выдержки из сочинения Титмара Мерзебургского на стр. 509—532 и 641—668; там же выдержки из сочинения Адама Бременского, на стр. 708—726 и Гельмольда на стр. 668—675).— А. Н. Веселовский, Русские и вильтины в саге о Тидреке Бернском (в приложении выдержки из саги, см. Известия отделения русского языка и словесности Академии наук, 1906, кн. III).— Известия Государственного географического общества, т. 69, вып. 1937 г. (И. Ю. Крачковский, Арабские географы и путешественники). — А. Я. Гаркави, Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VII в. до конца X в. по р. х.), Спб. 1870. — Д. А. Хвольсон, Известия о хазарах, бурта - сах, болгарах, мадьярах, славянах и русских Ион - Даста, Спб. 1869. — Путешествие Ибн - Фадлана на Волгу; перевод и комментарий под ред. акад. И. Ю. Крачковского, М.—Л. 1939. — Бартольд, Туркестан в эпоху монгольского нашествия, т. I (глава «Источники»). — Иакинф, Сборник сведений о народах, обитавших п Средней Азии в древние времена, ч. I—III, Спб. 1851. — Материалы по истории туркмен и Туркмении, т. I. Арабские и персидские источники, М.—Л. 1939. — Согдийский сборник, изд. Академии наук, Л. 1934. — История Армении Моисея Хоренского; новый перевод; Н. О. Эмина, М. 1893, стр. 323 (там же в приложении напечатан гахнамак). — Гевонд, История халифов. — К. П. Патканов, Армянская география VII века по р. х., Спб. 1877. — История агван Моисея Каганттваци, писателя. X в., Спб. 1861. — Всеобщая история Степаноса Таронского Асох"ика по прозванию писателя XI столетия; пер. Н. Эмина, М. 1862. — Г. Халатьянц, Армянские Аршакиды в «Истории Армении» Моисея Хоренского. Опыт критики источников, ч. I—III, M. 1903.— Акад. Я. Манандян, Актуальные вопросы историографии древней Армении («Историк - марксист», 1940, № 6).— Л. С. Хаханов, Очерки по истории грузинской словесности, вып. 2. Древняя литература до конца XII в. (Чтения в Обществе истории и древностей российских, 1898, кн. I, стр. 129—148). — М. Г. Джанашвили, Картлис - Цховреба. Жизнь Грузии (Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа, вып. 32, Тифлис 1905). Histoire de la Georgie depuis l"antiquite jusqu"au XIX siecle, traduite du Georgien par M. Brosset. S. - Pb. 1856, («Картлис - Цховреба» в переводе на французский язык акад. Броссе). — А. С. Хаханов, Очерки по истории грузинской словесности, вып. 1—3 (напечатано и в Чтениях в Обществе истории и древностей российских). — Памятники эпохи Руставели, Л. 1918. — Сборник Руставели, Тбилиси 1938. — С. Н. Какабадзе, Грамота царицы Тамары Великой на имя Гелат от 1193 г. (Известия Кавказского Историко - археологичсского института в Тифлисе, т. III, Тифлис 1925, стр. 111—120).—Акты Кавказской археографической экспедиции, Т; I. — Ф. Жордания, К материалам по истории Грузии XI—XII вв. (Чтения в Обществе истории и древностей российских, 1895, кн. III). — П. К. Коковцев, Еврейско-хазарская переписка в X в., Л. 1932.—Н. А. Караулов, Сведения арабских географов IX и X вв. по р. х. о Кавказе, Армении и Азербайджане (Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа, вып. 38, стр. 1—129).—И. Джавахов, Государственный строй древней Грузии и древней Армении, т. I, исследование, Спб. 1906.— Я. А. Манандян, О торговле и городах Армении в связи с мировой торговлей древних времен (V в. до н. э. — XV в. н. э.), Эривань 1930.— С. Какабадзе, Грамота грузинского царя Георгия III (Известия Кавказского Историко - археологического института в Тифлисе, 1926,
[40]
т. IV). — Н. Я. Марр, Иоанн Петрицский, грузинский неоплатоник XI— XII вв. (Записки Восточного отделения русского археологического общества, т. XIX, вып. 2, Спб. 1909). —История князей Орбельян, Извлечения из сочинений Стефана Сюнийского, армянского писателя XIII в. Перевел с армянского X. Иоаннесов, 1833. — п. Я. Марр, Ани. Книжная история города (Аристакес Ластивертский. Об истреблении мечом всемирно известного города Ани).—В. В. Бартольд, Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира, Баку 1925. — Себеос, История императора Иракла; пер. К . Патканьяна , Спб . 1862. — Bibliotheque historique armenienne, ou choix des principaux historiens armeniens traduits en francais et accompagnes de notes historiques et geographiques (Chronique) de Matthieu d"Edesse (962—1136). — Deux historiens armeniens. Kiracos de Gantzac, XIH - e a. Histoire d"Armenie, Oukhtanes d"Ourha, X - e s., Histoire en trois (parties; traduite par M. Brosset, S. - Pb. 1870. — Армянские надписи в Карее , Ани и в окрестностях последнего ; пер . Н. О. Эмина, М. 1881.— Обзор источников по истории Азербайджанской ССР, вып. 1—2, Баку 1940. — И. П. Петрушевский, Хамдаллах Казвини как источник по социально - экономической истории Восточного Закавказья (Известия Академии наук СССР, ООН, 1937, № 4). — Бертельс, Великий азербайджанский поэт Низами, Баку 1940. — Мухамед Наршах, История Бухары; перевел с персидского Н. Лыкошин, Ташкент 1897.
Подробная литература об арабских и персидских источниках приведена в Материалах по истории туркмен и Тукмении, т. I—II. — В. В. Бартольд, Отчет о командировке в Туркестан (Записки Восточного отделения Русского археологического общества, т. XV).
ГЛАВА IV
ЛЕТОПИСИ
Литература Киевской Руси
В истории СССР одним из важнейших явлений было образование большого Киевского государства. Источники по истории Киевской Руси многочисленны и разнообразны, как разнообразна была и русская литература этого периода.
Самостоятельная, или оригинальная, литература на Руси складывается примерно в XI в. Обычно принято считать, что письменность появилась у нас со времени крещения Руси при Владимире. Между тем это не вполне соответствует действительности, так как начатки письменности зародились на Руси значительно раньше. Только этим мы в состоянии объяснить существование таких памятников, как договоры Руси с греками, которые написаны на славянском языке и имели определенное практическое назначение. Мы также знаем, что уже Ольга держала при себе «пресвитера» (священника), между тем церковная служба невозможна без существования церковных книг. Надо предполагать, что письменность на Руси появилась по крайней мере с первой половины X в., вместе с проникновением христианства. Начатки ее были принесены из Болгарии, которая уже в X в. имела значительную литературу.
Литература, принесенная из Болгарии, нашла на Руси чрезвычайно благодарную почву. Здесь мы должны отметить один замечательный факт в истории литературы Киевской Руси. В то время как богатая и просвещенная Болгария X в. пользовалась, главным образом, переводной византийской литературой, Киевская Русь с самого начала вступила на путь создания собственной, оригинальной литературы.
Болгарские писатели подражали, главным образом, византийским образцам; оригинальных произведений болгарской литературы известно немного. Может быть, это зависело оттого, что богатая и образованная Византия давила своим авторитетом на соседнюю Болгарию. В Киевской Руси мы видим иное. Перевод -
[42]
ными памятниками на Руси, составлявшими основу древнерусской учености, были памятники, привезенные с Балканского полуострова и переведенные на русский язык с греческого. Но русская литература сразу же создала ряд памятников оригинального характера, среди которых особое значение имеют летописи, — памятник, совершенно исключительный по своему историческому значению.
На первое место должна быть выделена летопись, которую в науке принято называть Начальной.
Начальная летопись
Начальной летописью, или «Повестью временных лет», называется, по определению Шахматова, тот «летописный свод, который озаглавлен соответствующим образом, составлен в Киеве, обнимает время до второго десятилетия XII в. и содержится в большей части летописных сводов XIV—XVIII веков». Действительно, в основе большинства наших летописей, рассказывающих о древних событиях истории Киевской Руси в IX — начале XII в., лежат одни и те же известия, которые с большей полнотой и в более достоверном виде дошли до нас в Повести временных лет.
Свое название Повесть временных лет получила от заголовка, который мы читаем в ее начале (например, в Лаврентьевской летописи): «Се повести времяньных лет, откуду есть пошла Руская земля, кто в Кыеве нача первее княжити и откуду Руская земля стала есть».
Изучая различные списки Повести временных лет, мы найдем, что сходный текст в них продолжается до 1110 г., после которого тексты летописей начинают между собой расходиться. Это наблюдение приводит к мысли, что Повесть временных лет кончалась на 1110 г. и представляла собой памятник, который был использован составителями всех позднейших летописей, рассказывающих о древней истории Киевской Руси,
Следует предупредить, что, кроме Повести временных лет, не существует каких - либо достоверных летописей, которые бы рассказывали о первых веках Киевской Руси. Хотя при чтении летописных сводов XV— XVII вв. и можно найти некоторые известия, как будто дополняющие известия Начальной летописи, однако эти известия носят характер позднейший и, по - видимому, возникли не ранее XV—XVI вв. Таковы, например, сведения так называемой Иоакимовской летописи, которая претендует быть более древней по происхождению, чем Повесть временных лет. В XVIII в. ее нашел в одном списке В. Н. Татищев и издал в своей «Истории». Список Иоакимовской летописи пропал, но издание Татищева позволяет сделать определенный вывод, что это была летопись позднего характера, составленная на основании ряда источников не ранее XVII в.
Повесть временных лет дошла до нас в двух редакциях (или изводах): 1) Лаврентьевской и 2) Ипатьевской. В основе же этих редакций лежал, несомненно, один памятник — протограф Повести временных лет, т. е. ее первоначальный оригинал, от которого ведут свое начало известные нам списки.
[43]
Лаврентьевская редакция представлена тремя древними списками: Лаврентьевским, Кенигсбергским и Троицким (Московский академический список).
Древнейший из них, Лаврентьевский, написан монахом Лаврентием для суздальского князя Дмитрия Константиновича в 1377 г. Лаврентьевский список начинается Повестью временных лет и продолжен Суздальской летописью до 1305 г. Сам Лаврентий ссылается на то, что он писал летопись с ветхого списка, вследствие чего не мог разобрать отдельных слов. Действительно, Лаврентьевский список отличается некоторыми дефектами текста.
Кенигсбергский, или Радзивилловский, список написан в XV в., но, по - видимому, со списка более раннего времени, может быть, начала XIII в. В XVII в. он принадлежал литовскому князю Богуславу Радзивиллу. Позднее Радзивилловский список попал в Кенигсбергскую библиотеку, откуда был взят в Петербург во время Семилетней войны. Радзивилловский список доведен до 1206 г. и украшен большим количеством миниатюр (604 рисунка), которые являются одним из важнейших источников по бытовой истории древней Руси. По исследованиям Шахматова и Айналова, миниатюры Радзивилловской летописи были перерисованы с образцов XIII в.
Московский академический (Троицкий) список XV в. исправнее Радзивилловского и сходен с Лаврентьевским до 1206 г., после чего продолжен летописными известиями, написанными в Суздальско-Владимирской земле, до 1419 г. Кроме того, существовал другой, Троицкий (пергаментный), список, сгоревший в 1812 г. и также относившийся к Лаврентьевской редакции.
Вторая редакция Повести временных лет представлена другим древним списком — Ипатьевским, написанным, по мнению первых его издателей, в начале XIV в., а по мнению Шахматова, — в начале XV в. Ипатьевский список получил свое название от Ипатьевского монастыря в Костроме, где он сохранялся.
Близок к Ипатьевскому Хлебниковский список XVI в.
Сравнивая древнейшие списки Повести временных лет между собой, мы можем получить представление о том протографе, который лежал в их основе. Текст, одинаковый в Ипатьевской и Лаврентьевской редакциях, является в то же время и текстом их протографа, а различия между этими редакциями дают возможность говорить о том, каким образом общий протограф был переработан составителями рассматриваемых редакций.
Повесть временных лет начинается рассказом о разделении земли между тремя сыновьями Ноя. Этот рассказ заимствован летописью из византийской Хроники Георгия Амартола и очень характерен для средневековых летописей и хроник. Подобными же рассказами начинаются армянские, грузинские и византийские хроники. Рассказав о разделении земли между сыновьями Ноя, летописец говорит, что Иафету досталась западная страна. «В Афетове же части седить Русь, Чюдь и вси языци: Меря, Мурома, Весь, Мордва, Заволочьская Чюдь, Пермь, Печера, Ямь, Югра, Литва, Зимегола, Корсь, Летьгола, Любь».
[44]
От этого фантастического рассказа о разделе земли, обязательного для всех средневековых хронистов, летописец переходит непосредственно к истории славян. Изложение славянской истории он делает не самостоятельно, а пользуется более ранним «сказанием о преложении грамоты славянской», т. е. повестью о начале славянской письменности и Кирилле и Мефодии. Далее, летописец сообщает первые сведения о Киеве, который, по его словам, был построен некиим Кием с братьями Щеком и Хоривом и сестрой их Лыбедью. Летописец обнаруживает хорошее знакомство с топографией древнего Киева: «Седяше Кий на горе, идеже ныне увоз Боричев, а Щек седяше на горе идеже ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, от него же прозвася Хоривица. И створиша град в имя брата своего старейшаго и нарекоша имя ему Киев. И бяше около града лес и бор велик, и бяху ловяща зверь».
Летописец повествует дальше о ранней истории отдельных славянских племен, давая характеристику их обычаев, и отзывается с похвалой о полянах в отличие от радимичей, вятичей, северян и древлян, которые «живяху звериньском образом, живуще скотьскы, и убиваху друг друга, ядуще вьсе нечисто». В связи с этим летописец заимствует из Хроники Георгия Амартола рассказ об обычаях разных народов («глаго - леть Георгий в летописаньи: ибо коемуждо языку, овем исписан закон есть, другим же обычай»).
Вся вводная часть дана в Повести временных лет без разделения на годы, так как у летописца не было никаких хронологических данных. Эти данные введены в летопись словами: «В лето 6360 [г. е. в 852 г.] индикта[1] 15 день, наченшю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руская земля. О семь бо уведахом, яко при семь цари приходиша Русь на Царыород, яко же пишется в летописаньи Гречьстем». Иными словами, летописец уведомляет, что о Русской земле он впервые прочел у греческого летописца под 852 г. по случаю нападения Руси на Царьград. После этого дается перечисление лет от «Адама до потопа», от «потопа до Авраама» и т. д. Перечисление кончается хронологическим расчетом лёт, относящимся к истории Руси: «От первого лета Михайлова до первого лета Олгова, Рускаго князя лет 29, а от первого лета Олгова... до первого лета Игорева лет 31» и т. д. Перечисление доведано до смерти Святополка в 1113 г. Следовательно, летописец писал не ранее этого года. Значение ссылки на греческое летописание заключается в том, что летописец указывает на источник, в котором прочел о первом нападении Руси на Царьград. И действительно, Повесть временных лет заимствует из «Летописца» византийского патриарха Никифора хронологические даты.
Теперь летописец считает себя стоящим на твердой почве, говоря, что с этого времени «нача ся прозывати Руская земля».
Дальше летописец ведет повествование, разделенное на годы. Каждый год начинается словами: «В лето» [такое - то]. Когда летописец не имеет под руками какого - нибудь подходящего материала, он года совершенно не проставляет или указывает только год, не записывая под ним никаких событий: «в лето 6361, в лето 6362, в лето 6363» и т. д. Под 6370 (862) годом летописец сообщает об изгнании варягов «за море» и о «призвании» князей во главе с Рюриком, Трувором и Синеусом.
С рассказа о «призвании» князей летописец приурочивает свое повествование ко времени отдельных князей, указывая даты начала и конца их княжений.
Вся древнейшая хронология Повести временных лет крайне условна. В большинстве случаев даты, относящиеся к IX—X вв., получены путем различного рода вычислений. Для истории IX— X вв. летописец имел под руками мало материала. Поэтому он дополняет иногда свой рассказ устными преданиями и легенда -
[45]
ми. Более точные и более подробные сведения о событиях начинаются о конца X в. С этого времени летописец имеет под собой, по - видимому, более твердую почву, но записи современника мы начинаем чувствовать в Повести временных лет только с известий второй половины XI в.
После рассказа о «призвании» князей летопись переходит к повести о «преложении книг», т. е. к рассказу о том, каким образом в IX в. была изобретена славянская азбука и книги были «преложены», т. е. переведены q греческого на славянский язык. Дальше следуют известия о походе Олега и Игоря на Царьград. В текст летописи вставлены договоры Руси с Царьградом — древнейшие русские акты, сохранившиеся до нашего времени. Более подробно Повесть временных лет рассказывает о событиях княжения Святослава, его походах в Болгарию и смерти в Днепровских порогах, а также о распрях между его сыновьями — Ярополком, Олегом и Владимиром. Борьба сыновей Святослава рассказана, по - видимому, по воспоминаниям очевидцев. Только так можно объяснить некоторые подробности этого рассказа. Так, летописец знает, что Владимир стоял «обрывея на Дорогожичи, между Дорогожичем и Капичем, и есть ров и до сего дне». Ниже летописец говорит, что войска Владимира «оседе Ярополка в Родне; и бе глад велик в немь, и есть притча до сего дне: беда аки в Родне».
В рассказе о княжении Владимира наибольшее место занимает повесть о его крещении. В нее вставлено изложение греческой веры, которое приведено в форме речи греческого «философа» (миссионера), обращенной к Владимиру. Далее следуют краткие рассказы о взятии Корсуня, о крещении Владимира и о других событиях его княжения. Очень подробно в Начальной летописи повествуется об убиении Бориса и Глеба после смерти Владимира и о борьбе Святополка с братьями. Княжение Ярослава дается относительно менее подробно, после чего летописец переходит уже к позднейшим рассказам, причем мы замечаем, что для второй половины XI в. (для княжений Изяслава, Святослава, Всеволода и Святополка) летописец имел значительно большее количество материала, чем раньше. События этого времени указываются под определенными датами — не только год, но нередко месяц и число. Повесть временных лет кончается рассказом о событиях княжения Святополка, на 1110 г. Этот год, по - видимому, являлся тем последним годом, которым оканчивался текст протографа Повести. После 1110 г. тексты Лаврентьевской и Ипатьевской летописей расходятся.
В Лаврентьевской летописи после 1110 г. помещена следующая приписка: «Игумен Силивеетр святаго Михаила написах книгы си Летописець, надеяся от бога милость прияти, при князи Володимере, княжащю ему Кьюве, а мне в то время игуменя - щю у святаго Михаила в 6624 [1116], индикта 9 лета; а иже чтеть книгы сия, то буди ми в молитвах». Эта приписка показывает, что Повесть временных лет уже существовала в 1116 г., причем в одной из своих редакций оканчивалась на 1110 г.
Источники Начальной летописи
Изучая содержание Повести временных лет в дошедших до нас редакциях (Лаврентьевской и Ипатьевской), мы приходим к выводу, что перед нами памятник компилятивного характера, составленный из ряда отдельных самостоятельных источников.
[46]
Поэтому оценка Повести временных лет как исторического источника может быть сделана только после анализа ее источников.
Повесть временных лет включила в свой состав многочисленные источники как переводного, так и оригинального характера. Одним из источников Повести временных лет являлась византийская Хроника Георгия Амартола, переведенная на славянский язык уже в X—XI вв. Составитель взял из этой Хроники прежде всего известия, относящиеся к обычаям различных народов, делая ссылку на свой источник («глаголеть Георгий в летописании»). Сравнение славянского текста Хроники Амартола с выпиской из Амартола, помещенной в летописи, обнаруживает почти дословное совпадение. Из той же Хроники Георгия Амартола и ее продолжения, доведенного до 948 г., в состав Повести временных лет попал рассказ о нападении Руси на Царьград в 866 г. при Аскольде и Дире. Та же Хроника легла в основу рассказа Повести временных лет о разделении земли между сыновьями Ноя и ряда других ее известий.
Другим источником Повести временных лет был краткий «Летописец» патриарха Никифора, именуемый в наших рукописях «Летописцем вскоре». «Летописец» Никифора и Хроника Георгия Амартола легли в основание хронологической сетки Повести временных лет для известий IX—X,вв.
Повесть временных лет пользовалась и другими источниками переводного характера. К их числу принадлежало житие Василия Нового, очень распространенное в Византии и, переведенное на славянский язык. Из него Повесть заимствовала рассказ о походе Игоря на Царьград в 941 г.
Из другого переводного источника заимствована речь, которую держал «философ», присланный из Византии для обращения князя Владимира. Эта вставка сделана после слов: «и нача философ глаголати сице». В речи «философа» приводится изложение библейских событий, начиная от сотворения мира. В настоящее время доказано, что речь не была сочинена летописцем, а взята тоже из какого - то источника, может быть, при посредстве болгарского текста. Впрочем, есть мнения о русском происхождении этого памятника.
Для оценки источников Повести временных лет характерна еще одна деталь. В Повести мы встречаем так называемое исповедание веры, помещенное в рассказе о крещении Руси. То же самое исповедание помещено в рукописи 1073 г., в так называемом Святославовом изборнике, написанном для великого князя Киевского Святослава ЯрославичаГ
Еще многочисленнее были памятники оригинального характера, послужившие источниками Повести временных лет. Среди них на первом месте следует отметить договоры Олега и Игоря с Византией. Договоры представляют собой важнейший источник для истории Руси в X в. По - видимому, они первоначально были написаны «а греческом языке и потом переведены на славянский, в силу чего отдельные выражения этих до -
[47]
кументов становятся нам понятными только при восстановлении возможного греческого текста. Договоры могли быть найдены летописцем в архиве великих князей и внесены в летопись как один из древнейших источников по истории Руси. Таково предположение Шахматова. Впрочем, договоры могли быть заимствованы из какого - либо сборника, а не списаны с подлинного текста. Второе предположение находит себе поддержку в том обстоятельстве, что тексты договоров Руси с греками изобилуют множеством описок. Определенные сомнения в подлинности вызывает договор Олега 907 г.; «достовернее его торговый договор [911 г.] с греками, заключенный незадолго до смерти Льва»[2].
Другими русскими источниками летописи являлись различного рода русские жития и сказания. Уже в очень раннее время (XI в.) были сделаны попытки канонизации княгини Ольги и князя Владимира. Эти попытки шли от русского духовенства. Между тем при канонизации новые «святые» должны были иметь жития, в которых описывались бы их «подвиги». Древнейшими из житий являются жития Ольги и Владимира. Повесть временных лет пользовалась этими памятниками как источником для рассказа о второй половине X — начале XII в. Заимствования из житий Ольги и Владимира в Повести временных лет были сделаны не всегда складно. Например, при описании княжения Владимира мы имеем как бы два рассказа, не слившиеся между собой. Один рассказ изображает Владимира в черных тонах, второй, наоборот, говорит о Владимире, как о раскаявшемся грешнике, который прославился благочестивыми делами.
Повесть временных лет включила в свой состав сказание о смерти Бориса и Глеба. В состав Начальной летописи вошли также некоторые другие сказания, например, о начале Печерского монастыря, начинающееся словами: «и се да скажемь, чего ради прозвася Печерьскый манастырь». Несомненно, особая повесть легла в основу известий Начальной летописи об ослеплении Василька в 1097 г.
Кроме письменных памятников, летописец использовал песни и легенды, придав им значение исторических свидетельств.
Легендарный характер некоторых известий Повести временных лет особенно преобладает там, где говорится о событиях IX—X вв. Летописец имел под руками некоторый запас переводных памятников, где упоминалось о походах Руси на Царь - град. Между тем письменных русских источников о княжении Рюрика, Олега, Игоря, Ольги и даже Святослава у него не было. Поэтому он пользовался преданиями. К сожалению, эти легендарные летописные известия нередко используются нашими историками для освещения событий на Руси IX—X вв. без достаточной критики. Между тем они имеют ту же степень достоверности, какой примерно отличаются наши исторические песни
[48]
XVII—XVIII вв. Таков рассказ об основании города Киева тремя братьями — Кием, Щеком и Хоривом. Сам летописец указывает, что в его время существовали две версии о том, кем был Кий. Согласно версии летописца, Кий был «нязем, построившим городок, получивший его имя. Согласно другой версии, Кий был просто перевозчиком — «у Киева бо бяше перевоз тогда с оноя стороны Днепра, темь глаголаху: на перевоз на Киев». Опровергая, второе мнение, летописец замечает, что так говорить могли только невежды («не сведуще»), что Кий был князем, ходил к Царьграду и «велику честь приял от царя». Следовательно, уже во времена летописца существовало два предания, противоречащих друг другу. Летописец выбрал из них то, которое подтверждало идею о славянском происхождении первых князей Киевской земли.
Легендарный характер имеют и многие другие сказания, относимые к IX—X вв., например, рассказ о том, как хазары брали дань с полян. По словам Повести временных лет, после смерти Кия поляне были «обидимы Древлями». В это время хазары нашли полян «на горах сих» (т. е. киевских) и, потребовали дань. Поляне «вдаша от дыма мечь». Получив мечи, хазарские старцы сказали: «не добра дань, княже, мы ся доискахом оружьемь одиною стороною, рекше саблями, а сих оружье обоюдуостро, рекше мечь». По - видимому, существовали воспоминания о том, что хазары когда - то брали дань с полян. К этому историческому факту примешалась легенда, быть может, основанная на какой - либо песне.
Такой же легендарный характер имеет рассказ о призвании князей варягов. Легенда эта, может быть, сложилась довольно поздно. Слова, с которыми русь, чудь, кривичи будто бы обращались к варягам («земля наша велика и обильна» и т. д.), являются не чем иным, как буквальным повторением слов подобной же англо - саксонской легенды.
Особенно легендарный, прямо былинный характер имеют рассказы о «вещем» Олеге. Так, Олег, по нашей летописи, угрожая Царьграду, велел поставить свои лодки на колеса и поднять паруса. «И бывшю по - косну [попутному] ветру, воспяша парусы с поля, и идяше к граду». Тогда греки испугались и вынесли Олегу вино и пищу. Олег отказался от принесенных дароз, зная, что греки отравили вино и пищу. И тогда греки сказали: «несть се Олег, но святый Дмитрей, послан на ны от бога». Несомненно легендарным является рассказ о смерти Олега, который будто бы был укушен змеей, выползшей из черепа его любимого коня. Параллели к этой легенде находиМ| в скандинавских сагах, где встречается тот же мотив и где был распространен цикл былин и повествований, напоминающих наши летописные рассказы об Олеге.
Характер былинности и легендарности имеют и отдельные летописные известия об Ольге. Из особой песни заимствовано известие о трех отмщениях Ольги. В Повести временных лет рассказывается, что древляне после убиения Игоря послали к Ольге 26 лучших мужей. Когда древлянские мужи пришли к Ольге, она предложила им не итти пешком и не ехать на лошадях, а требовать, чтобы их несли в лодках. Древлянские послы так и поступили: «и понесоша я в лодьи». Между тем Ольга приказала вырыть большую яму и бросить в нее принесенных древлян. «Приникши Ольга и рече им: Добра ли вы честь? они же реша: пуще ны Игоревы смерти. И повеле засыпати я живы, и посыпаша я».
Легендарен и рассказ о том, как Ольга взяла древлянский город.
В смысле смешения легенды и исторических фактов любопытен рассказ о поездке Ольги в Царьград. Летописец говорит, что Ольга приходила при цесаре «Цемском», под которым надо понимать императора Иоанна Цимисхия. По словам летописи, император, увидев Ольгу, которая была красива и мудра, захотел на ней жениться. Ольга не хо -
[49]
тела выходить замуж за императора, но не хотела и прямо отказать. Поэтому она предложила цесарю быть ee крестным отцом (по церковным законам крестный отец не имел права жениться на крестной дочери). Поэтому после крещения Ольга напомнила императору, что он теперь является для нее отцом. «И рече цесарь: преклюкала [перехитрила] мя еси, Ольга». Наивный тон легенды о крещении Ольги в Царь - граде обличает ее народное происхождение. Но в той же легенде заметны некоторые черты, заставляющие предполагать, что легенда о крещении Ольги сохранила воспоминания о каких - то исторически верных фактах. Так, летописец рассказывает нам, что Ольга была, по - видимому, недовольна тем приемом, который был ей оказан в Царьграде. И, действительно, из описания приема Ольги у Константина Багрянородного выясняется, что Ольгу принимали в Царьграде по чину, какой полагался невысоким варварским владетелям.
Как мы видим, Повесть временных лет представляет собой компилятивный памятник, включивший в свой состав ряд литературных источников. Многочисленные вставки в тексты Повести временных лет лучше всего доказываются повторением одних и тех же фраз. Так, читаем: «Полем же жившим особе по горам сим, бе путь из Варяг в Грекы», после чего следует рассказ, о пути из Варяг в Греки и легенда об апостоле Андрее. По окончании легенды написано снова: «Полям же жившим особе», чем начинается рассказ о Кие и его братьях. Следовательно, надо предполагать, что первоначальный текст был разбит вставкой, вызывающей повторение одной и той же фразы. Перевернув еще несколько листов, обнаружим в Повести временных лет ту же фразу: «Полянам же живущимь особе, якоже рекохом» и т. д. Такое повторение одних и тех же фраз обнаруживает компилятивную работу летописца. Написав первую фразу, летописец сделал вставку, а потом вернулся к тем же словам, с каких начал. Вставки различного рода материалов в первоначальный текст и их сшивка характерны для работы летописцев. Не всегда легко сказать, с чем мы имеем дело: с текстом, который принадлежит самому летописцу, или с одним из источников, которым летописец пользовался. Сказанное как будто подрывает до некоторой степени значение летописи как исторического источника, но такой вывод был бы глубоко неправильным. Летопись является единственным источником, который при всех его недостатках восполняет громадный пробел по истории Киевского государства.
Дата добавления: 2019-11-25; просмотров: 225; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!