Проект идеального государства
Аристотель не избежал соблазна предложить свой вариант процветающего и счастливого государства. Счастье отдельного человека и государства тождественны, но Аристотель настаивает на том, что не может быть счастливым государство, в котором несчастны его граждане. «Итак, ясно, что наилучшим государственным строем следует признать такой, организация которого дает возможность всякому человеку благоденствовать и жить счастливо» (Политика. 1324а. 25).
Существует три вида благ: внешние, физические и духовные. Счастливые люди обладают всеми благами. Они добродетельны, разумны и поэтому совершают прекрасные деяния. Какая жизнь приносит больше счастья: практическая или созерцательная? Аристотель, разумеется, отдает предпочтение последней. Однако в том случае, когда предметом исследования является наилучшее государственное устройство, он подчеркивает ценность деятельной жизни. Полисная жизнь состоит из общения между людьми ради взаимной пользы, и тот, кто обладает большей добродетелью, должен быть и более деятельным. Повиноваться такому человеку справедливо. «Если все это так и счастьем должна считаться благая деятельность, то и вообще Для всякого государства, и в частности для каждого человека, наилучшей жизнью была бы жизнь деятельная» (Политика. 1325Ь. 15). Однако созерцательная жизнь также важна и ценна. Аристотель пишет, что «практическими являются не только идеи, применяемые ради положительных последствий, но еще большее значение имеют те теории и размышления, цель которых — в них самих и которые существуют ради них самих» (Политика. 1325Ь. 20). Он особо подчеркивает связь созерцательной и практической деятельности в условиях совершенного государства, ведь так или иначе идеи, мысли людей направляют их практическую деятельность.
|
|
Для создания идеального государственного строя должны иметься в наличии некоторые предварительные условия. В распоряжении государственного деятеля, как и в руках ремесленника, должка быть пригодная материя. Но государственный деятель имеет дело
69
Раздел I ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ И РИМЕ
не с глиной или другим природным материалом, а с совокупностью граждан. Поэтому «возникает вопрос, как велико должно быть их количество, какие они должны иметь пригодные качества, точно так же какого размера должна быть территория и каковы должны быть ее свойства» (Политика. 1326а. 5). Здесь Аристотель выступает как типично полисный мыслитель. Население не должно быть слишком большим. Даже 5040 граждан — это много. Главное — мера во всем, поэтому граждан должно быть не слишком много и не слишком мало. Если граждан будет слишком много, то государство не сможет управляться хорошими законами. «Это ясно и на основании логических рассуждений: ведь закон есть некий порядок; благозаконие есть несомненно хороший порядок; а чрезмерно большое количество не допускает порядка» (Политика. 1326а. 30). Если граждан будет слишком мало, то тогда государство не сможет быть самодостаточным, т. е. обеспечивать себя всем необходимым. Аристотель не называет точного числа граждан, но мысль его понятна — граждане должны лично знать друг друга.
|
|
Территория должна быть легко обозрима, достаточна для производства необходимых продуктов, а ее население должно иметь возможность «проводить жизнь, пользуясь досугом, наслаждаясь свободой и вместе с тем воздержно» (Политика. 1326Ь. 30). Государство должно располагаться в труднодоступном для вторжения месте и в то же время иметь удобные выходы. Город следует устроить так, чтобы он одинаково хорошо был расположен по отношению к морю и остальной территории государства, так, чтобы из него можно было послать помощь во все стороны и легко доставлять в него необходимые продукты. Близость к морю имеет и отрицательные, и положительные последствия. Отрицательные заключаются в том, что в государство прибывает масса иностранных торговцев, а «это обстоятельство стоит в противоречии с хорошим управлением» (Политика. 1327а. 15). Морская чернь плохо влияет на устойчивость государства, но, с другой стороны, близость к морю очень важна и полезна с точки зрения торговли и обороны. Поэтому Аристотель предлагает принять некоторые меры, которые могут ослабить негативные последствия близости к морю: строить гавани вне города, ограничить общение с иностранцами, не допускать чрезмерного роста морской черни и ни в коем случае не предоставлять морякам гражданских прав.
|
|
Климат также имеет большое значение. У северных народов много мужества, но мало ума. А у азиатских народов много ума, но
70
АРИСТОТЕЛЬ
мало мужества. «Эллинский же род, занимая как бы срединное место, объединяет в себе те и другие свойства: он обладает и мужественным характером, и умственными способностями; поэтому он сохраняет свою свободу, пользуется наилучшим государственным устройством и способен властвовать над всеми, если бы он только был объединен одним государственным строем» (Политика. 1327а. 30). Аристотель непоколебимо убежден в том, что к политической жизни способны лишь эллины и только они могут создать наилучшее государственное
|
|
устройство.
В государстве должно иметься пропитание, ремесла для производства орудий, оружие, необходимое для подавления неповинующихся внутри государства и внешних врагов, запас денежных средств, попечение о религиозном культе и «самое необходимое — решение о том, что полезно и что справедливо в отношении граждан между собой» (Политика. 1328Ь. 15). В структуру материи государства входят социальные группы, или части, как называет их Аристотель. Это землепашцы, ремесленники, воины, состоятельные люди, жрецы и, наконец, «люди, выносящие решения относительно того, что справедливо и полезно» (Политика. 1328Ь. 20). В наилучшем государстве его части должны быть правильно расположены относительно друг друга.
Ни землепашцы, ни ремесленники, ни торговцы не могут быть гражданами, т. е. принимать участие в управлении, потому что для этого нужен досуг. Остаются воины и те, кто решает, что справедливо и полезно. Это одни и те же люди. В молодости они воюют, в зрелом возрасте законодательствуют, творят суд, занимают государственные и жреческие должности. Это мужи «в полном смысле справедливые» и Достаточно состоятельные, ибо вооружаются за собственный счет.
В связи с этим Аристотель касается вопросов земельной собственности. Мы «стоим на той точке зрения, — пишет он, — что земельная собственность не должна быть общей, но что она должна быть предоставлена на дружественных началах в общее пользование и что ни один гражданин не должен быть лишен пропитания» (Политика. 1330а). Аристотель предлагает разделить землю на две части — общественную и частную. В свою очередь они также делятся а две части. Одна часть общественной земли используется для по-рытия расходов «на служения богам», другая — на cuccumuu (совестные трапезы), которые необходимы для поддержания дружбы меж-а/ Тажданами. Каждый гражданин получает в частную собственность
71
Раздел I ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ И РИМЕ
два участка земли: один у границ, другой в центре государства. «Помимо того, что таким образом будут соблюдены равенство и справедливость, создалось бы большее единодушие в случае войны с соседями» (Политика. 1330а. 15). Земля обрабатывается общественными и частными рабами. Рабы не должны принадлежать к одной народности и обладать слишком горячим темпераментом. Им следует подавать надежду на освобождение в случае хорошей работы, тогда не будет попыток возмущения с их стороны.
Что касается собственно формы государства, то она представляет собой демократию. Все граждане поочередно управляют и подчиняются. В имущественном цензе смысла нет, ибо это государство состоит из граждан и обслуживающих их рабов. В таком государстве, и это приближает его к платоновскому идеалу, сильны коллективистские начала. «Законодатель должен стремиться внедрить в души людей убеждение, что высшее благо и в общественной и в частной жизни — одно и то же» (Политика. 1333Ь. 35). Это высшее благо составляет мир и досуг.
По существу в своем проекте идеального государства Аристотель недалеко ушел от Платона. Все проблемы и сложности достижения счастья он решил «одним махом», включив в состав граждан только счастливых людей, тех, кто наслаждается досугом и уже имеет все необходимое для безбедной жизни. Это можно назвать «мягким» вариантом политической утопии.
Принцип «правления законов»
Закону, т. е. праву условному, Аристотель уделяет особое внимание в связи с тем, что законы являются искусственными образованиями: их свойства непосредственно связаны со свойствами создателя. Поэтому, строго говоря, законы как таковые существуют только в правильных формах государства, ведь закон тождествен справедливости. На это Аристотель указывает неоднократно: «Все, что установлено законом, в известном смысле справедливо» (Этика. V. 3); «закон есть нечто справедливое» (Политика. 1255а. 20). Иначе говоря, закон должен соответствовать праву-справедливости. Но вместе с тем «законы в той же мере, что и виды государственного устройства, могут быть плохими или хорошими, основанными или не основанными на справедливости, а если это так, то очевидно, что
72
а 4 |
АРИСТОТЕЛЬ |
законы, соответствующие правильным видам государственного устройства, будут справедливыми, законы же, соответствующие отклонениям от правильных видов, будут несправедливыми» (Политика. 1282Ь. 10). Более того, отношения властвования и подчинения отнюдь не предполагают права. Ведь «подчинять можно и вопреки праву» (Политика. 1324b. 20).
Закон следует отличать от простого постановления народного собрания по конкретному делу — псефизмы. Но очень часто на практике происходит их отождествление. Этим особенно грешит крайняя демократия.
Закон имеет общий и абстрактный характер и не учитывает частности. «Законы неизбежно приходится излагать в общей форме, человеческие же действия единичны» (Политика. 1269а. 15). Аристотель не считает это недостатком закона. В «Этике» он так обосновывает свою точку зрения: «Причина же этого заключается в том, что всякий закон — общее положение, а относительно некоторых частей нельзя дать верных общих определений. В тех случаях, когда должно дать общее положение и нельзя этого сделать вполне верно, закон держится случающегося чаще всего, причем недостаточность закона сознается. Тем не менее, закон верен, ибо ошибочность заключается не в самом законе или в законодателе, а в природе объекта закона. Очевидно, что таков характер человеческой деятельности» (Этика. V. 14). Данное затруднение Аристотель преодолевает, вводя понятие «правды», т. е. толкования закона. Закон должен толковаться применительно к каждому конкретному случаю так, как это сделал бы сам законодатель. Природа «правды» «заключается в исправлении закона в тех случаях, когда он, вследствие своей общности, неудовлетворителен» (Этика. V. 14). «Правда» позволяет учитывать особенности каждого человека: она «заключается в том, чтобы прощать человеческие слабости, — в том еще, чтобы иметь в виду не закон, а законодателя, не букву закона, а мысль законодателя, не самый поступок, а намерение человека...» (Риторика. XIII).
Законы имеют в виду общую пользу и носят принудительный характер (Риторика. XIV; Этика. X. 10). Они теряют смысл, если никто им не подчиняется. «Ведь благозаконие состоит не в том, что ЗДконы хороши, да никто им не повинуется. Поэтому следует допустить, чт0 °Дин вид благозакония состоит в том, что повинуются существу-Щим законам, другой — в том, что законы, которых придержива-^я, составлены прекрасно (ведь можно повиноваться и плохо со-^авленным законам)» (Политика. 1294а. 5).
73
Раздел I ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ И РИМЕ
Законы не следует часто изменять. Стабильность — одно из основных требований, предъявляемых к закону. С течением времени законы, даже неписаные, изменяются. Но делать это следует с большой осторожностью.
Плодотворным оказалось определение Аристотелем закона как свободного от страстей разума: «Закон — это свободный от безотчетных порывов разум» (Политика. 1287а. 30). Аристотелевское понимание закона как веления разума существенно отличается от платоновского рационализма. Платон находит разум вне человека: даже мудрецы — не более чем передатчики некоего космического разума. Для Аристотеля разум — это свойство человеческой души, состоящей из разумной и неразумной частей. Последняя, в свою очередь, подразделяется на растительную, общую для всего живого, и страстную, аффективную, должную подчиняться разумной части души. Поэтому разум выполняет две функции: познавательную и функцию управления страстями. Закон как веление разума, как разум, освобожденный от страстей, выступает как деаффектированное, депер-сонифицированное, бесстрастное правило. Поэтому и сам принцип правления законов, а не людей приобретает практически-политическое значение. «Под какой властью предпочтительнее находиться — под властью лучшего мужа или под властью лучших законов?» — задается вопросом Аристотель. Власть справедливого закона предпочтительнее власти даже наилучшего мужа, полагает он. «Правители должны руководствоваться общими правилами, и лучше то, чему чужды страсти, нежели то, чему они свойственны по природе; в законе их нет, а во всякой душе они неизбежно имеются» (Политика. 1286а. 20). Более того, «люди, занимающие государственные должности, зачастую во многом поступают, руководствуясь злобой или приязнью» (Политика. 1287а. 40).
Для того чтобы избежать влияния страстей при издании законов, законодательствовать лучше сообща. «Когда гнев или какая-либо иная страсть овладевают отдельным человеком, решение последнего неизбежно становится негодным; а для того, чтобы это случилось с массой, нужно, чтобы все зараз пришли в гнев и в силу этого действовали ошибочно» (Политика. 1286а. 35). Вместе с тем Аристотель, являясь противником крайней демократии, полагает, что не любая масса порождает хорошие законы, а масса людей средних. «Когда управление государством возглавляют земледельцы и те, кто имеет средний достаток, тогда государство управляется законами.
74
АРИСТОТЕЛЬ
Они должны жить в труде, так как не могут оставаться праздными;
вследствие этого, поставив превыше всего закон, они собираются на народные собрания лишь в случае необходимости» (Политика.
1292Ь. 25-30).
Таким образом, в политии и в приближающихся к ней формах государства «осуществляется правление законов, а не людей».
Следует подчеркнуть, что в «Политике» анализируется сфера распределяющей справедливости, связанная с отношениями властвования и подчинения. Она в наибольшей степени подвержена страстям человеческим, человеческой субъективности. Это происходит потому, что критерий справедливости —достоинство, — в отличие от обменных отношений, привносится извне, а не содержится в самом отношении. Аристотель стремится подчинить политическую сферу праву-справедливости, привнести в политику разумность и беспристрастность:
«ясно, что ищущий справедливости ищет чего-то беспристрастного, а закон и есть это беспристрастное», — пишет он (Политика. 1287Ь. 5). Поэтому «каждое лицо, воспитанное в духе закона, будет судить беспристрастно» (Политика. 1287Ь. 25). Принцип «правления законов, а не людей» означает распространение права на политическую сферу, необходимость упорядоченности и предсказуемости в деятельности должностных лиц, исключения произвола из отношений властвования. «Итак, кто требует, чтобы властвовал закон, по-видимому, требует, чтобы властвовало только божество и разум, а кто требует, чтобы властвовал человек, привносит в это и животное начало, ибо страсть есть нечто животное, и гнев совращает с истинного пути правителей, хотя бы они и были наилучшими людьми; напротив, закон — свободный от безотчетных порывов разум» (Политика. 1287а. 30). Иными словами, правление закона характеризуется как правление беспристрастного разума. Но, в отличие от Платона, Аристотель находит разум в самом человеке, а не вне его. Он анализирует свойства права как такового, закон для него не является инструментом для достижения какой-либо цели, он ценен сам по себе как условие благой жизни. «Правление законов, а не людей» означает Реализацию имманентных праву качеств: всеобщности, абстрактности, беспристрастности, стабильности, что в свою очередь при-^дит к упорядоченности полисной жизни.
75
Дата добавления: 2019-09-08; просмотров: 351; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!