Глава II. ГЕНЕЗИС СЕДЬМОГО ВЕКА ДО НАШЕЙ ЭРЫ 4 страница
Около 60% полезных земель в Иране зависят от ирригации. С давних времён существуют плотины, но плодородием эти земли обязаны ещё и подземным каналам, кяризам, выкопанным в древности. Слово, каким их здесь называют, канат , происходит от ассирийского кану , и мы склонны полагать, что они появились при месопотамцах; но если иранцы не были их изобретателями, они превосходно их эксплуатировали более двух с половиной тысяч лет и продолжают это делать. Огромная сеть таких каналов покрывает всё Иранское нагорье и в меньшей степени земли от Сирии до Афганистана. В наше время она остаётся столь же эффективной, как в недавние и давние времена. Эту технологию никто не превзошёл, и её заимствовали для сухих зон почти повсюду. Её встречают до самого Магриба, где такие каналы называются хоттара и фоггара , и она всё ещё удивляет современных учёных. Итак, кяриз – это подземный канал, который идёт от водоносных пластов, расположенных у подножий гор, иногда на глубине до нескольких сот метров, и подаёт воду до места потребления самотёком, на расстояние, которое может превышать 100 км, причём дебит не уменьшается из‑за испарения. Можно только восхититься остроумной конструкцией и познаниями строителей, которые должны были придавать небольшой наклон своему каналу, иногда идущему на глубине 10, 20, 30 м, и пробивать на расстоянии 20‑30 м друг от друга вентиляционные колодцы, служащие также для ухода за системой. Иранцы любят говорить, что кяризы – «наследство Фатимы» (дочери Пророка), а до ислама их ассоциировали с великой богиней Ардвисурой Анахитой. Обнаружение таких связей, соединяющих женщину и воду, для историка ментальности и религий небезразлично.
|
|
|
ВЕЛИКИЙ ХОРАСАНСКИЙ ПУТЬ
Земли, на которых временно или постоянно селились иранцы, разделяют сибирский, китайский, индийский, месопотамский, средиземноморский миры и в то же время соединяют их. Кроме как по морю, эти земли было никак не обойти, и с древнейших времён по ним прошло множество народов. Можно изумиться, обнаружив родство между среднеенисейским искусством Сибири и искусством Причерноморья, которые датируются временем более чем за тысячу лет до нашей эры! Тысячелетиями по этим землям двигались не только орды захватчиков, но и караваны, гружёные сырьём и готовыми изделиями, огромные караваны, кто‑то говорит – по пятьсот верблюдов и четыреста человек, кто‑то – по три тысячи верблюдов и пять тысяч человек.
Степь – это большая дорога, передвигаться по которой в конечном счёте сравнительно легко. Здесь нет настоящих препятствий. Нет могучих или слабых государств, которые бы перекрывали границы, драли три шкуры или заставляли дорого платить за право прохода. Нет возделанных земель, где бы запрещалось останавливаться, чтобы отпустить животных пастись, чтобы разбить лагерь. Жители, в большинстве кочевники и часто перевозчики товаров, живут очень далеко друг от друга и редко мешают передвижению. Путнику достаточно выдержать тяжёлые климатические условия (а ведь он к ним привычен, он живёт в этих условиях) и трудности, пересекая реки, сухие пустыни и особенно горы – но они преграждают его путь лишь в некоторых местах. Почва ровная. Под ногами не проваливается. Ничто не закрывает горизонт, так что можно ориентироваться без риска заблудиться, легко заметить и появление вероятной опасности. Почти повсюду – обильные травы, позволяющие кормиться верблюдам, лошадям, быкам, не слишком редко встречается и вода.
|
|
|
Откуда приходили захватчики? Словно ниоткуда, но происходили они с Севера, с Востока, возможно – из Сибири, или из самого степного мира, неисчерпаемого людского резервуара. Это было словно во сне. Но это было наяву: веками, с незапамятных времён и самое раннее до XIII в., на Запад с Востока без конца низвергались целые массы людей.
Откуда поступали товары? С Запада? Возможно, но о них мы знаем не слишком много, нас больше интересует импорт, чем экспорт. С Севера? Да: мускус, меха, золото и железо с Алтая... Их везли на юго‑запад, не встречая никаких препятствий, кроме самого железоносного Алтая. Из Китая? Конечно: шёлк, фарфор... Эти товары покидали Срединную империю тем же путём, который шёл из Монголии, и эта дорога соединялась с ним дальше Гоби, то есть шла из Сианя, близкого к богатой долине Хуанхэ; далее дорога сворачивала северней, по длинному Ганьсуйскому коридору, и либо огибала Таримский бассейн тем путём, который один немец назвал Великим шёлковым, и это выражение, как ни странно, прижилось (хотя шёлк был не единственным товаром, который по нему возили, а размер «караванов», способных здесь пройти, не превышал двух десятков человек и нескольких животных), либо, что более вероятно, из Турфана достигала Джунгарии, где снова выходила в степь. Из Индии? Разумеется: слоновая кость, пряности... с этими товарами надо было пересечь высокие перевалы Гималаев или Гиндукуша, что было трудно, но никуда не денешься.
|
|
|
Все эти пути сходились в провинциях Бактрии, Согдиане, Хорезме и упирались в огромное пространство Каспийского моря, которое предстояло обогнуть. Его можно было обойти с севера, но двигаться по очень низкой местности, пока не дойдёшь до Урала и Волги, было тяжело, и такой вариант очень удлинял дорогу. Путники предпочитали идти через Иранское нагорье: этот маршрут был короче, приятней, проходил вблизи земель великой цивилизации Плодородного полумесяца, а последний довольно рано стал одним из экономических, политических и культурных центров мира. Из Хорасана и областей близ современных городов Мерва и Нишапура добирались до Эльбурса и вдоль него шли до Рея, расположенного рядом с современным Тегераном. Оттуда было легко достичь Персидского залива и его портов, Месопотамии и её рек, несколько трудней, с переходом через Азербайджанские горы, – Армении, Курдистана, Восточной Анатолии, где уже можно было выбирать, направляться ли в Трапезунд на Чёрном море, или в порты Средиземного моря, или продолжать путь прямо в направлении Эгейского моря, греческих земель, Римской империи, Босфора и Константинополя.
|
|
|
Две тысячи лет, с V в. до н. э., а может быть, с VI или VII в. до н. э., до начала XVI в. н. э., когда в результате великих морских экспедиций была открыта Америка и проложен для европейцев путь вокруг мыса Доброй Надежды, иранцы полностью или частично контролировали межконтинентальную торговлю.
Глава II. ГЕНЕЗИС СЕДЬМОГО ВЕКА ДО НАШЕЙ ЭРЫ
Столь важный для истории Ближнего Востока, для истории иранского мира, усилившегося в этот период, и для всемирной истории, потому что тогда рухнули три великих царства – Элам, Урарту и Ассирия, произошли легендарные набеги киммерийцев и скифов, выросло влияние мидийцев, сформировался персидский народ накануне создания первой из великих мировых империй, VII в. до н. э. по‑прежнему затянут туманом, и датировка большинства событий, ознаменовавших этот век, за исключением двух последних десятилетий, зависит от того, к каким источникам и историкам обратишься, – с разбросом в двадцать лет и более. Правда, документов, из которых мы о нём знаем, немного, и они часто противоречивы. Наши основные источники – это Геродот, очень многословный, и ассирийские тексты, трудные для уяснения. Археологические данные сравнительно бедны. Что касается Библии, то, хоть отдельные названия и имена там упоминаются, её авторы писали туманно, точности предпочитали цветистую фразу, датировки в Библии – более чем редкость, а её комментаторы испытывают немалые трудности с идентификацией «народов от севера», о которых эта книга столь часто говорит: некоторые видят в них месопотамцев, другие – иранцев. Впрочем, надо ли безоговорочно принимать содержащиеся в ней утверждения на веру?
ДЕРЖАВЫ VII В. ДО н. э.
В Месопотамии новоассирийское царство, после того как при Ашшурназирпале (883‑859 до н. э.) и Салманасаре III (859‑824 до н. э.) оно предприняло большие завоевания, навязало своё владычество Сирии, а в 836 г. до н. э. на Иранском нагорье столкнулось с жившими там иранцами, с 827 по 746 г. до н. э. пережило долгий период кризиса. Его ослабили нескончаемые восстания городов, отстаивавших свои привилегии, и мятежи надменных вельмож, и ему едва удалось сохранить власть над Сирией и сдержать амбиции другой великой державы, Урарту (781‑774 до н. э.). Ассирийское царство снова воспрянуло при Тиглатпаласаре III (Тукульти‑апиль‑Эшарра, 746‑727 до н. э.), монархе твёрдом и беспощадном, который постоянно присоединял к Ассирии протектораты, выселял народы, вытеснил Урарту из сирийского коридора (743 до н. э.), взял Дамаск (732 до н. э.), покорил арамейские города Нижней Месопотамии, а потом (728 до н. э.) сделался царём Вавилона. Несмотря на многие трудности, подъём Ассирии продолжился при Саргоне II (722‑705 до н. э.), Синахерибе (705‑680 до н. э.) и Асархаддоне (680‑669 до н. э.), которые, несколько раз взяв Вавилон (710‑709, 703 до н. э.) и, наконец, разрушив его (689 до н. э.), воссоединили под ассирийской властью весь бассейн Двуречья. Они расширили владения Ассирии к западу, где овладели столицей Израильского царства Самарией (721 до н. э.), а также к востоку, где вынудили иранцев, поселившихся в западной части нагорья, платить дань. Наконец, они остановили набеги киммерийцев и скифов (ок. 680‑670 до н. э.). Много было пролито крови, много народу попало в рабство, а ещё больше выселено. Высылка народов, их расселение по всему царству были делом обычным и производились систематически. Эти жестокие меры были отчасти благотворными, потому что благодаря им возникали контакты между людьми, ранее незнакомыми, расширялся кругозор каждого из них, новую известность получали то или иное мировоззрение, языки, технологии. Так, арамейцам это позволило распространить свой язык и поднять его на международный уровень, иранцам – познакомить мир со своими религиозными взглядами. Кто мог бы измерить влияние, какое на семитский мир, с которым Иран впервые вступил в прямой контакт, были способны оказать 65 тыс. мидийцев, которых Тиглатпаласар поселил в разных местах, а также влияние, какое почти наверняка испытали израильтяне, высылкой которых после взятия Самарии хвалится Саргон? «Я выселил, – говорит он, – 27290 человек. [...] я переселил их в другие места». Куда? Конечно, в Месопотамию, но ещё и к подножию Загроса. Более чем за век до взятия Иерусалима евреи вошли в состав месопотамской цивилизации, которая и раньше накладывала на них сильный отпечаток, и тогда же близко соприкоснулись с другой, ещё незнакомой, цивилизацией – иранской, которая тоже повлияет на них. Добавим, поскольку это важно, что Самария получила взамен пёструю массу жителей, согнанных из разных мест. Они принесли в Святую землю неведомых идолов и нравы и образовали племя самаритян, ненавистное евреям вплоть до времён Христа.
Ассирия достигла вершины при Ашшурбанипале (669‑ок. 627 до н. э.), когда он завоевал Элам – древнее царство, населённое азианским народом, не семитским и не индоевропейским, язык которого, возможно, относился к так называемой кавказской семье, – и разрушил его столицу Сузы (ок. 646 до н. э.), а потом присоединил территории, которыми Элам владел в Загросе, и все земли Плодородного полумесяца. Тогда Ассирия блистала ярче всего. Она властвовала напрямую или через посредство протекторатов над всеми соседями; ассирийцы вторглись в Египет, дельту которого впервые захватили в 671 г. до н. э. – всего на год, потом вернулись, разрушили Фивы и за десять лет (667‑657 до н. э.) вынудили фараона покориться. Ассирия во всём утверждала своё могущество и культуру. Её архитекторы вели строительство повсюду, и в Хорсабаде, дворцовом городе, об их величии свидетельствуют гигантские залы, а также барельефы, занимающие шесть тысяч квадратных метров. В ней было множество учёных и грамотных людей, чьи произведения – тысячи табличек – составляли большую царскую библиотеку. Она несомненно, напрямую или через третьи народы, поддерживала связь со всем миром, известным или неизвестным ей, коль скоро задолго до того, как в результате путешествия Чжан Цяня в 138‑126 гг. до н. э. китайцы якобы проложили Великий шёлковый путь, эта ценная ткань, шёлк, в Ассирии уже появилась. Воздадим должное этой стране! Да, для неё и для мира, брошенные ею семена, её история была великой эпопеей. Об этом забудут, запомнив лишь безумную гордыню её владык, их неслыханные жестокости, которыми они хвалились и которые были соразмерны их власти, но, возможно, в конечном счёте не были страшней жестокостей их современников, живших при других режимах. Однако её падение уже близилось. Оно случится внезапно, ещё до окончания века, в 612 г. до н. э.
Тогда в Месопотамии полыхнули последние вспышки, из числа тех, слабый отблеск которых доходит до нас и поныне, – Вавилон и Навуходоносор. Старинный гордый город не желал кому‑либо подчиняться. Он непрестанно бунтовал. Ассирия сочла хитрым ходом назначение правителем Вавилона брата ниневийского царя. Так она прислала в этот город человека, который её и погубит. Скорей Набопаласар (626‑605 до н. э.), чем мидийцы, нанёс Ассирии последний удар.
Хеттское царство, прежде располагавшееся к северо‑западу от Месопотамии, в начале XII в. до н. э. исчезло, а его преемники, которых называют неохеттами, большой роли не играли. Земли на западной окраине Иранского нагорья были разделены между двумя небольшими государствами: Эллипи в области Керманшаха и недавно основанным Маннейским царством к югу от озера Урмия. Они соседствовали с другой великой державой Ближнего Востока, которую мы вслед за ассирийцами называем Урарту («Арарат» – гора Ноева ковчега), но сами жители этой страны называли её Наири. Это была в основном земледельческая страна на территориях в районе озера Ван в нынешней Восточной Турции. Её первым известным властителем, а возможно, и вообще первым, потому что это царство было основано в IX в. до н. э., был Арама, с 857 г. до н. э. противник ассирийцев, который пытался поразить их с тыла, либо занимая позиции в районе озера Урмия, либо вступая в союз с царством Манной (781‑774 до н. э.). Вторжения иранских кочевников, с которыми столкнулось Урарту, настолько его ослабили, что оно почти не оказало сопротивления Саргону II (722‑705 до н. э.), который в 714 г. до н. э. или несколько раньше нанёс тяжёлое поражение его царю Русе I. Вскоре после этого разгрома государство Урарту погибло. В итоге нескольких кампаний оно оказалось неспособным противостоять противникам и в середине VII в. до н. э. исчезло. Урартские земли стали страной Айкидов, царством Айастан, которых мы вслед за персами называем соответственно армянами и Арменией: к тому времени этот народ и страна были известны всего сотню лет, причём площадь страны составляла около 300 тыс. кв. км, а народ возник в результате смешения местного населения с фрако‑фригийцами и говорил на индоевропейском языке, который невозможно связать ни с каким другим. Известно, какая долгая история, часто славная, а ещё чаще трагическая, ждала их впереди.
Западней, в Анатолии, главной державой была Лидия, столица которой Сарды уже блистала и засверкала ещё ярче, когда могучие фригийцы в начале VII в. были истреблены киммерийцами, а Лидия присоединила к себе их земли. Основателем династии Мермнадов, «рода соколов», правивших ею, около 687 г. до н. э. стал Гигес, человек, имя которого окружено легендой: о том, как он вступил на престол, сменив своего предшественника и повелителя Кандавла, существует не менее четырёх разных рассказов – Платона, Плутарха, Николая Дамасского и Геродота, все до одного безнравственные. Рассказывали также, что у Гигеса было кольцо, делавшее его невидимым. Слухи о его огромном состоянии не стихали. Имя его последнего потомка Креза (561‑547 до н. э.) и по сей день символизирует для нас богатство. Действительно, лидийцы первыми около 680 г. до н. э. начали чеканить монету, отказавшись от тысячелетней меновой торговли. Лидии удалось навязать свою власть весьма процветающим городам Ионии, образовавшим Ионический союз: Эфесу, Смирне, Колофону, Приене, Фокее, Милету и шести другим, как раз в эпоху, когда эти города начали широкую колониальную экспансию. Их мореходы, особенно милетские, бороздили Средиземное море и – что больше интересует нас в связи с нашим сюжетом – Чёрное, именовавшееся тогда Эвксинским Понтом, основывая на его северных или южных побережьях многочисленные фактории и даже города. Встреча этих морских бродяг с такими сухопутными бродягами, как иранские кочевники, в первом тысячелетии до нашей эры представляла собой удивительное, восхитительное и поучительное зрелище. Мы к ней ещё вернёмся.
КИММЕРИЙСКИЕ ВТОРЖЕНИЯ
Вторжения киммерийцев, как несколько позже и вторжения скифов, если смотреть на них в глобальной перспективе, представляли собой не более чем продолжение иранских вторжений, происходивших уже несколько веков. Киммерийцы были близкими родственниками скифов или, может быть, отдельной скифской группой. Они обитали на Северном Кавказе, несомненно, с очень давних времён, если Бородинский и Щетковский клады (ок. 1300‑1100 до н. э.), найденные между низовьями Дуная и Днепра, бронзовое литье из Николаева на Буге (ок. 1100 до н. э.), курганы в Пятигорске на Тереке (ок. 1200 до н. э.) и в Покровске между Самарой и Саратовом, клад из Подгорцев к югу от Киева (ок. 800 г. до н. э.) действительно принадлежали им. На Ближний Восток они могли проникать по разным причинам. Не исключено, что некоторые из них служили наёмниками в ассирийской, урартской и других армиях: всем этим армиям крайне не хватало коней, которые у киммерийцев имелись в изобилии. Многие мелкие иранские княжества Загроса поставляли конницу и колесницы в Ниневию до самых последних дней этого города, а кочевники останутся профессиональными наёмниками вплоть до нашего средневековья – они обнаружатся и в мусульманском мире под названиями мамлюки или гулямы .
Что бы ни происходило раньше, оказывается, в эту эпоху скифы напали на киммерийцев, и те бежали от них. Если некоторые киммерийцы обосновались в Венгрии, другие между 750 и 700 гг. до н. э. пересекли Кавказ. Они попали в страну, которая не была им чужой, ведь иранцы с северо‑западной части нагорья, мидийцы, приходились им довольно близкими родственниками и стали, видимо, союзниками. Они говорили почти на одном и том же языке, у них были общие религиозные верования и пантеон, самый архаичный из всех, что мы находим у иранцев, – пантеон, в котором, возможно, уже выделилась великая триада, состоявшая из Зервана и его сыновей: Ахурамазды, бога добра, и Ахримана, бога зла, если это она изображена на серебряной пластине VIII–VII вв. до н. э., хранящейся в музее Цинциннати. Вместе с мидийцами или сами ок. 722‑714 до н. э. они напали на Урарту и победили его царя Русу I, о чём ассирийские шпионы поспешили донести своему царю. Осмелев от успехов, киммерийцы сочли, что смогут справиться и с Ассирией. Они вторглись в неё в 679 г. до н. э., и Асархаддон (680‑669 до н. э.) гордо сообщает об их поражении. Может быть, они переоценили свои силы? В первую очередь они стали жертвами собственной разобщённости, ведь в том же 679 г. до н. э. ассирийцы в своих анналах упоминают киммерийцев, находящихся у них на службе. Барьер, возведённый перед ними Ассирией, вынудил их направить стопы в другие места. Очень вероятно, что часть киммерийцев направилась на юг в Загрос и поселилась в его долинах. Они вошли в историю под названием «луры», а их земля – как Луристан. Другая группа двинулась на запад в сопровождении вчерашнего врага Русы II (680‑645 до н. э.), ставшего (с 676 г. до н. э.) другом или помощником, проникла в Анатолию, атаковала и сразу же разбила царя Фригии Мидаса (738‑676? до н. э.), вероятно, не того, который «Мидас с ослиными ушами», и царь в отчаянии покончил с собой. После этого она скиталась по полуострову, более или менее активно разоряя его, но не нападая на греческие города, пока не наткнулась на Лидию. Гигес, хоть и призвал на помощь Ниневию, был побеждён и убит – спорный вопрос, когда это произошло, но мы уверены, что в 644 г. до н. э.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 163; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!