Восток и Запад: встреча на Днепре 15 страница
На Гетманщине многие восприняли смерть Петра в феврале 1725 года, через несколько недель после гибели в темнице Полуботка, как божью кару за свирепость. И как возможность вернуть хотя бы некоторые попранные царем привилегии. Самым желанным было восстановление гетманства. В 1727 году казаки добились своего, выбрав гетманом Даниила Апостола, полковника и былого сторонника Мазепы. Радость по поводу возрождения одного из утвержденных при Богдане Хмельницком институтов власти вылилась и в такую форму: где-то нашли портрет старого гетмана и сделали его своеобразной иконой не только освободителя Украины от польского гнета, но и гаранта казацких прав и свобод. В новом воплощении Хмельницкий служил символом малороссийской идентичности старшины, подразумевавшей сохранение особого, привилегированного статуса в обмен на преданность империи.
Какова же была эта новая малороссийская идентичность? Довольно грубый сплав верноподданнических проповедей с амвона и казацких надежд на сохранение автономии. Становым хребтом малороссийства была лояльность монарху. В то же время носители этой идеи рьяно защищали права и привилегии казацкого народа внутри его империи. Малороссия казацкой верхушки не выходила за пределы Левобережной Украины, отличной в политическом, общественном и культурном аспектах от белорусских земель на северо-западе и от украинских на другом берегу Днепра. При этом на ДНК новой идентичности сохранялся явный отпечаток более ранних проектов нациестроительства. В начале XVIII века возникает новое литературное явление – казацкая историография. Ее тексты отличает синонимичный ряд из таких названий, как Русь, Малороссия, Украина. Там была своя логика, поскольку за перечисленным стояли прораставшие одна в другую протонациональные идентичности.
|
|
|
Для описания связи между этими словами и тем, что они значили, хорошо подойдет аналогия с матрешкой. Самая большая – малороссийская идентичность, окрепшая после Полтавы. Внутри нее – казацкая отчизна, Украина, на обоих берегах Днепра, а внутри этой – Русь времен складывания Польско-литовского государства. Ядро малороссийства хранило память о старой княжьей Руси и казацкой Украине, что пришла той на смену. В середине XVIII века никто не мог бы предсказать, что пройдет немного времени и украинское нутро пробьет малороссийскую оболочку и заявит свои права как на территории, которыми гетманы правили, так и на те, о которых они лишь мечтали.
Раздел III
В объятиях империй
Глава 13
Новые рубежи
В последнюю четверть XVIII столетия политическую карту Восточной и Центральной Европы перекроили почти до неузнаваемости. Движущей силой этого процесса был рост военной мощи и политического веса Российской империи. Начало ее карьере европейской сверхдержавы положила Полтавская битва 1709 года. Александр Безбородко, украинец, потомок зажиточного старшинского рода и канцлер при Павле I, заявил однажды молодым дипломатам: “При нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела”. Границы империи Романовых стремительно смещались на юг и на запад. Османам пришлось уйти из Северного Причерноморья, а разделы Речи Посполитой привели к исчезновению этого государства.
|
|
|
Эти радикальные перемены во многих случаях совершались руками украинцев. Тот же Безбородко играл ключевую роль в планировании российской внешней политики в 80-е и 90-е годы XVIII века. Решения, принятые с его участием в Петербурге, заметно сказались на его земляках. Украина попала в центр геополитического циклона – одновременно и выиграв, и пострадав от него. В это время Гетманщина с карты Восточной Европы исчезает уже окончательно. Два главных культурных рубежа на Украине – между православием и католичеством и между исламом и христианством – также сдвинулись, поскольку изменение политических границ оказывало на них непосредственное влияние. На западе российские власти сдержали наступление римо- и грекокатоличества на Днепре и перешли в контратаку. На юге разрешение “степной проблемы”, то есть устранение фронтира, дало толчок к переселению украинцев на побережье Черного и Азовского морей.
|
|
|
В истории идей, культуры и политики XVIII век известен главным образом как эпоха Просвещения. Начинают этот период иногда с середины предыдущего века, заканчивают Великой французской революцией, а определяют через утверждение – и в теоретической, и в практической плоскости – индивидуализма, скептицизма и рационализма, или “разума”. Собственно, Просвещение часто называют эпохой торжества разума. Однако разум у каждого был свой собственный. Философия того времени уделяет огромное внимание идеям свободы и защиты прав личности, но не меньшее – рациональной политике и абсолютизму. Книги французских мыслителей послужили фундаментом для построения теории как современной республики, так и современной монархии. На Просвещении были воспитаны как отцы-основатели Соединенных Штатов, так и самодержавные властители Европы, их современники. Из числа последних прославились три просвещенных монарха: Екатерина II, Фридрих II Гогенцоллерн и Иосиф II Габсбург. Их объединяли не только нумерация и не только вера в рациональное правление, абсолютизм и свое право повелевать. Именно эти три монарха осуществили разделы Речи Посполитой (1772, 1793, 1795) и не оставили полякам, вдохновленным тем же Просвещением, шанса на обновление их державы. На первый раздел восторженно откликнулся не кто иной, как Вольтер, увидевший в этом событии победу либерализма, толерантности и, вы угадали, разума. В письме Екатерине он выразил надежду, что российское правительство наконец-то наведет порядок в этой части Европы.
|
|
|
Абсолютная власть монарха, продуманное управление и распространение одинаковых норм на всех подданных во всех частях империи – вот принципы, которые вдохновили царствование Екатерины II (1762–1796), в том числе и реформы. Ни один из них не предвещал Войску Запорожскому ничего хорошего. Под властью Романовых это автономное образование существовало именно благодаря своему особому статусу. Одной из задач, что поставила себе Екатерина на южном направлении, стали отмена внутренних границ и окончательное поглощение казацкого государства общеимперскими структурами. В 1764 году она наставляла князя Вяземского: “Малая Россия, Лифляндия и Финляндия суть провинции, которые правятся конфирмованными им привилегиями ‹…› Сии провинции, также Смоленскую, надлежит легчайшими способами привести к тому, чтоб они обрусели и перестали бы глядеть, как волки к лесу. К тому приступ весьма легкий, если разумные люди избраны будут начальниками в тех провинциях; когда же в Малороссии гетмана не будет, то должно стараться, чтоб век и имя гетманов исчезли, не токмо б персона какая была произведена в оное достоинство”.
Первым царем, который упразднил гетманство, был Петр – после смерти в 1722 году Ивана Скоропадского. Но вскоре он умер и сам, и на Украине появился новый гетман, хотя ненадолго. Даниил Апостол умер в 1734 году, и правительство империи запретило выборы преемника. Его вновь заменил государственный орган – Малороссийская коллегия. Последний раз гетманство восстановили в 1750 году, когда булаву дали не казацкому полковнику и не кому-то из генеральной старшины, а 22-летнему президенту Академии наук и художеств Кириллу Разумовскому.
Появился на свет он в простой казацкой семье из окрестностей Козельца (между Киевом и Черниговом), а вот шлифовал свои многочисленные таланты уже в университете Геттингена. Разумовский, впрочем, был прежде всего придворным. Секрет его молниеносной карьеры заключался в выгодном родстве. Алексей, старший брат Кирилла, превосходно пел, играл на бандуре и очутился в придворном хоре. В Петербурге юный певец повстречал Елизавету – дочь Петра I и будущую императрицу. Они жили вместе, а в 1742 году, по неподтвержденным сведениям, обвенчались. Так или иначе, казак Олексий Розум стал графом Алексеем Разумовским. Эпоха “разума” была необычайно добра к Разумовским. Под влиянием “ночного императора”, как прозвали его при дворе, Елизавета восстановила должность гетмана и пожаловала ее младшему брату Алексея.
Если любовник Елизаветы сыграл важную роль в перевороте, который привел дочь Петра к власти (в 1741 году он был одной из главных фигур ее двора), Кирилл помог взойти на престол уже Екатерине. Скипетр к ней перешел вследствие устроенного гвардией переворота – Петра III, ее супруга и законного монарха, свергли, а затем и прикончили. Вообще, права на имперский трон София-Августа-Фредерика фон Ангальт-Цербст-Дорнбург имела весьма сомнительные. Участники переворота считали, что Екатерина у них в долгу. Она с горечью признавалась, что каждый гвардеец видит в ней дело своих рук. Среди таких людей был и гетман Разумовский. В благодарность за услуги он добивался позволения передавать титул по наследству. Его подданные на Украине заговорили о расширении автономии, о собственном законодательстве.
Среди патриотически настроенных казаков нашлись такие, что ставили Гетманщину – Малороссию, как ее уже привыкли звать, – на один уровень с ядром империи. В 1762 году, вскоре после прихода Екатерины к власти, Семен Девович писал: “Не тебе, государю твоему поддалась”. Эти слова в его поэме воплощенная Малороссия бросает в лицо Великороссии. Автор продолжает: “Не думай, чтоб ты сама была мой властитель, но государь – твой и мой общий повелитель”. В таком представлении о династической унии Малой и Великой Руси возрождались идеи Гадяцкого договора 1658 года. Однако у царицы не было желания править конфедерацией государств, что претендовали каждое на свои привилегии. Екатерина видела империю централизованной, мудро разделенной на административные единицы – и никаких автономий наподобие Войска Запорожского.
Осенью 1764 года она вызвала Кирилла Разумовского в Петербург и окончательно упразднила гетманство, разрушив надежды не только самого гетмана, но и многих украинцев Левобережья. Теперь на его земле хозяйничал генерал-губернатор Петр Румянцев, этнически русский. Он же командовал размещенными там войсками. Правление Румянцева длилось более 25 лет. При нем на Гетманщине ввели крепостное право по российскому образцу, общеимперские налоги и почту, а в начале 80-х годов XVIII века упразднили последний бастион автономии – казацкое военно-административное устройство (полки и сотни). Военный компонент влился в регулярную армию, административный был превращен в три наместничества и три десятка уездов по стандартной модели екатерининских времен.
Царица не торопилась воплощать в жизнь свой идеал государственного строя. Процесс поглощения Войска Запорожского, начатый отрешением Разумовского от булавы, занял почти двадцать лет. Дело шло медленно, без новых восстаний и новых мучеников в списке пострадавших за свободу Украины. Многие обитатели Левобережья такую инкорпорацию восприняли радостно, как божий дар. Институты и обычаи Гетманщины нередко казались им безнадежно устарелыми, неадекватными эпохе Просвещения. Включение вспомогательных казацких частей в регулярную армию повысило их боеспособность. В мирной жизни появились государственные школы, почтовое сообщение и тому подобные вещи. Появилось и крепостное право, но старшина, за редким исключением, не жаловалась – эксплуатация крепостных приносила ей прибыль.
На Левобережной и Слободской Украине – в регионе на современной северо-восточной границе Украины и России (Харьков и окрестности), которым правили напрямую из Москвы уже в XVII веке, – господствовала казацкая элита, но большинство населения там составляли крестьяне. В течение всей истории Гетманщины их понемногу лишали и земли, и свободы – главных завоеваний восстания Хмельницкого. Во второй половине XVIII столетия около 90 % крестьян Левобережья и свыше 50 % слобожанских жили на земле православной церкви либо казацкой старшины, примерявшей на себя роль аристократии. Указ Екатерины II от 3 (14) мая 1783 года запретил 300 тысячам крестьян, что обитали на частных землях, покидать место жительства и обязал их работать на барщине. Крепостное право в очередной раз вернулось на восток Украины.
Хотя старшина, получив крепостных, праздновала победу, из ее среды прозвучал по крайней мере один голос против закрепощения крестьян-соотечественников. Это был Василий Капнист, из полтавского старшинского рода греческого происхождения. В 1783 году он пишет один из самых известных антиправительственных текстов времен Екатерины – “Оду на рабство”. Одни видят в этой поэме протест против порабощения села, другие – против поглощения Гетманата. Вполне возможно, он осудил и то и другое, ведь по времени два указа одной царицы почти совпали. Капнист не скрывал разочарования тем, как Екатерина обошлась с его родиной. О последствиях ее деяний для народа, не то простолюдинов, не то нации, он высказался так: “А ты его обременяешь: ты цепь на руки налагаешь, благословящие тебя”.
Капнист, как и многие другие представители украинской знати, сделал неплохую карьеру в Петербурге и внес вклад не только в украинскую, но и в русскую культуру. Та же “Ода” заняла достойное место в истории русской литературы. Если во времена Петра I высокие посты в Центральной России оккупировали украинские архипастыри, то при Екатерине II мы видим тут наплыв потомков казацкой старшины и питомцев Киевской академии, подвизавшихся на светском поприще. Только в 1754–1768 годах более трехсот выпускников этого университета поступили на имперскую службу либо уехали в Россию. Полученное ими образование подготовило их к обучению за границей, с тем чтобы впоследствии занять как можно лучшие должности. В империи докторов медицины из малороссов насчитывалось вдвое больше, чем из великороссов, а во второй половине правления Екатерины и при Павле Гетманщина давала более трети студентов Учительской семинарии в Петербурге. Царица перестала рассаживать украинцев по епископским кафедрам (в 1762 году таких в России все еще было большинство), но приток их на военную и гражданскую службу нисколько не уменьшался.
Карьера Александра Безбородко служит отменным примером того, как новое поколение украинской верхушки сочетало любовь к украинской отчизне и жизнь на службе империи. Родился он в 1747 году в семье генерального писаря, учился в Киевской академии. Полувеком ранее это послужило бы наилучшей отправной точкой для блестящей карьеры в Войске Запорожском. Но времена настали другие. Безбородко отличился в свите уже не гетмана, а генерал-губернатора Румянцева. Юный казак принял участие в русско-турецкой войне 1768–1774 годов и показал себя не только храбрым воином, но и превосходным начальником штаба при командующем – том же Румянцеве. Получив полковничье звание в год завершения войны, на следующий он уже покорял царский двор в Петербурге.
Война, которая дала Безбородко шанс прыжком одолеть пару ступенек на карьерной лестнице и уехать в столицу, стала переломным событием в истории всей Украины, не только Левобережной. Поводом к ней стало восстание, охватившее правый берег Днепра весной 1768 года, – собственно, два восстания одновременно. Первым была “конфедерация”, как это называли тогда в Речи Посполитой, католической шляхты (польской или ополяченной) против постановления сейма, который дал “диссидентам”, прежде всего православным, равные права с духовными чадами Рима. Посол Екатерины II просто напугал депутатов, сплошь католиков, что последнее слово останется за российской армией. Царица таким образом ясно давала понять, что на деле она русская и православная. Конфедераты отвергли решение сейма, усматривая за ним московскую интригу – подрыв не только религиозных, но и политических устоев Польши. По имени города на юго-западе современной Украины, где началось это выступление, конфедерацию назвали Барской.
Конфедераты отвели душу на тех, кто все еще держался “благочестивой веры” на Подолье и Правобережье. В ответ разразилось восстание гайдамаков – православных казаков, мещан и крестьян, подталкиваемых как духовенством, так и российскими сановниками. Казалось, вернулся 1648 год и католикам снова несдобровать. Как и в тот раз, на помощь казакам, что обратили оружие против прежних господ, пришли запорожцы. Среди первых прославился Иван Гонта, вторых – Максим Зализняк, будущие герои украинского народнического нарратива, а затем и советского. Как и в 1648 году, резали шляхту, римо- и грекокатолических священников и евреев. Евреи с начала века возвращались на эту территорию и возрождали свою экономическую и культурную жизнь на юго-восточной окраине Польши. Многих из них обратил в свое течение иудаизма раввин Исраэль Баал-Шем-Тов, в 40-х годах начавший проповедовать хасидизм в Меджибоже на Подолье. Конфедераты дрались за католическое государство, независимое от России, гайдамаки – за православное казацкое государство под протекторатом империи. Евреи просто надеялись, что их оставят в покое. Желаемого не получил никто.
Летом 1768 года российская армия перешла границу на Днепре и атаковала конфедератов, а заодно и гайдамаков-единоверцев. Последних это застало врасплох – ведь они видели в царском войске освободителей. Империя, однако, руководствовалась другой логикой. Оба восстания угрожали стабильности империи, поэтому оба и подавили. Но отряд украинских казаков, что прикрывался именем России, успел перейти у Балты польско-турецкую границу (видимо, преследуя конфедератов) и вторгнуться на землю Едисанской орды. Султана, в том числе и под влиянием Франции, тревожило усиление позиций России в Восточной Европе. Он ухватился за этот повод, чтобы объявить Екатерине войну, – та приняла вызов.
Генерал-губернатор Малороссии Румянцев возглавил одну из армий и повел ее в Молдавию и Валахию. При ней были и казаки. После ряда победных сражений (Безбородко отличился при Ларге и Кагуле) Россия завладела этими княжествами, включая столицы – Яссы и Бухарест. Взяли также Измаил и Килию, турецкие крепости на Дунае, теперь в украинской Бессарабии. Другая российская армия захватила Крым. Под властью империи очутился весь юг современной Украины, османы отовсюду бежали. В Эгейском море российский флот, на котором служили британские советники, разгромил противника в Чесменской битве.
Договор в Кючук-Кайнарджи (1774), казалось, стал крахом надежд России утвердиться одним махом на Черном море. Ее армиям пришлось уйти из Молдавии, Валахии и Крыма. Доминирование империи в этой части Европы обеспокоило сразу несколько великих держав. И все же договор Екатерину не разочаровал. Османская империя утратила почти все позиции в Северном Причерноморье и в Крыму, который стал теперь независимым. Россия же получила прочный выход к морю, а хан после войны был независимым только от Стамбула, но никак не от Петербурга.
Формально же Крым аннексировали в 1783 году, когда российские войска вторглись на полуостров и выслали последнего хана, Шахин-Гирея, в Воронеж. Важную роль в этих событиях играл Безбородко – к тому времени он стал одним из творцов внешней политики России. Он в числе тех, кто придумал “Греческий проект”, план сокрушения Османской империи и возрождения Византии под контролем Романовых, а также предложил создать Дакию – прообраз Румынии. “Греческий проект” не воплотился в жизнь, и напоминают о нем только названия, данные имперскими чиновниками крымским городам: Евпатория, Феодосия, Симферополь и Севастополь – база Черноморского флота, созданная вскоре после аннексии.
Султан, напуганный путешествием Екатерины на полуостров и слухами о “Греческом проекте”, в 1787 году начал еще одну войну за контроль над северными берегами Черного моря. Проиграл и на этот раз (Россия воевала в союзе с Австрией). В 1792 году Безбородко заключил в Яссах мир – теперь российская территория простиралась от Днестра до Кубани. Его подпись под документом равнялась окончательной ликвидации степного фронтира на юге Украины. Культурный рубеж, впрочем, не исчез, но стал из внешнего внутренним.
Военные победы не только сделали степную границу историей, но и открыли степи для массовой колонизации под началом имперского центра. Нужда в казаках отпала. Теперь власть видела в них только потенциальных бунтовщиков или провокаторов конфликта с соседними государствами, поэтому предпочла бы их куда-то выселить. Еще одним сигналом тревоги стало восстание яицких казаков Емельяна Пугачева, разгромленное в 1774 году. В следующем году по пути домой из Молдавии российская армия окружила Сечь и разогнала запорожцев. Некоторых зачислили в новые казачьи войска, главным образом Черноморское – пройдет несколько лет, и его переселят на Кубань, на фронтир с воинственными горцами. Прочие остались на Украине, но организованной силы уже не представляли. Григорий Потемкин, фаворит императрицы, хвастал их селами по пути в Крым в 1787 году. Пышное зрелище, породившее мем “потемкинские деревни”, было очковтирательством не из-за того, что села оказались декорацией, а потому, что существовали задолго до эскапад Потемкина.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 115; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!