ГЛАВА 6 СПЕЦИАЛИСТ ПО ИГРОВОЙ ТЕРАПИИ

Человек вполне человечен, только когда играет.

Ф. Шиллер

Игровой специалист — это уникальный взрослый в жизни ребенка. Обращаясь к личности ребенка, он не вмешивается, не учит, а вместо этого реагирует таким образом, чтобы освободить естественное стремление ре­бенка к управлению собственной деятельностью. Ниже приводится отрывок из игрового сеанса, свидетельствую­щий о том, что дети хорошо понимают уникальность этих людей.

Крис:   Каким цветом мне раскрасить ля­гушку?

Терапевт: Здесь ты сам можешь решить, какую лягушку ты можешь нарисовать.

Крис:  Я не знаю. Черный подойдет? Лягуш­ки бывают иногда черными? Учитель­ница нам говорила, что лягушки бы­вают зелеными.

Терапевт: Тебе хочется раскрасить лягушку в черный цвет, но ты не уверен, что это правильно.

Крис:   Ага, ты должен мне сказать, какую краску взять.

Терапевт: Тебе бы хотелось, чтобы я за тебя решил.

Крис:   Ага, все так делают.

Терапевт: Все за тебя решают, поэтому ты бы хотел, чтобы и я так поступил. Но здесь ты сам можешь решить, каким цветом раскрасить лягушку.

Крис: Во, она будет синяя! Первая в мире синяя лягушка! Ты забавный!

Терапевт: Тебе кажется, что я отличаюсь от дру­гих, потому что я не говорю тебе, что надо делать.

Крис: Ага!.. Как синяя лягушка.

Создавать различия

Конечно, Крис прав. Терапевты, работающие в игро­вой терапии, действительно «забавные» люди. Они «за­бавны» не в том смысле, что они юмористы, а в том, что они создают для ребенка совершенно новый мир отношений. Созданию такого мира отношений способствует наличие игровой среды, создающей уникальные возмож­ности для общения и развития таких отношении, которые невозможны в условиях вербального опыта ребен-ка. Сама по себе игровая комната не является уникаль­ной, поскольку со многими находящимися в ней игруш­ками дети знакомы. Тем не менее, игровая комната со­здает для терапевта возможность быть настолько отлич­ным от других взрослых, что он становится единствен­ным в своем роде — «забавным», с точки зрения ре­бенка.

Такие черты, как принятие ребенка, уважение к его уникальности и сензинтивность к чувствам ребенка, ха­рактеризует игрового терапевта как совершенно особен­ного взрослого. Терапевт видит в ребенке индивида со своими мыслями, убеждениями, идеями, желаниями, фантазиями и мнениями, которые заслужили уважения. Многие взрослые часто просто не видят ребенка. Они слишком заняты, чтобы обращать на него внимание. У них слишком много важных дел, которые нужно сделать немедленно, поэтому ребенка практически не за­мечают. В таких условиях взрослый только смутно осо­знает присутствие ребенка. Для многих детей, появляю­щихся в игровой комнате, полное владение вниманием взрослого в течение сорока пяти минут — опыт действительно уникальный. Взрослый замечает все, что делает ребенок, и искренне интересуется его чувствами и игрой.

Конечно, игровой терапевт намеренно создает такую атмосферу. Терапевт может осознавать, что он делает и зачем. Это и сообщает ему уникальность— он не бредет ощупью в отношениях с ребенком, а скорее, осторожно выбирает слова и действия. Терапевт много работает над созданием такой атмосферы, которая обладала бы «электропроводными свойствами» для построения отно­шений с ребенком. Различия возникают потому, что вре­мя, которое терапевт и ребенок проводят вместе, центрировано на ребенке, и ребенку разрешается существо­вать отдельно от терапевта. Ребенок рассматривается как полноценный и единственный в своем роде субъект. Различия возникают потому, что терапевт испытывает огромное уважение к ребенку.

Быть рядом

Когда ребенок впервые видит игрового терапевта, он не обнаруживает никаких существенных различий меж­ду ним и другими взрослыми. Этот человек может быть выше или ниже, чем большинство взрослых, или у него может быть какое-то особенно запоминающееся лицо, но каких-либо физических признаков, по которым ребе­нок мог бы понять, что этот человек особенный, не су­ществует. Иными словами, различие между эффективно работающим игровым терапевтом и другими взрослыми должно появиться изнутри, по мере того, как ребенок получает возможность ближе узнать и понять терапевта.

Существует несколько особенностей, которые в гла­зах ребенка отличают эффективно работающего тера­певта от других взрослых, и наиболее существенной из них является способность быть рядом целиком, которую мы называем способностью присутствия. Муштакас, Шейлок (Maustakas, Schalock. 1955) на основании своих наблюдений за поведением игрового терапевта пришли к выводу, что для них наиболее важным было присутствие, то есть взаимодействие с ребенком путем наблюдения, слушания и высказываний, подтверж­дающих принятие ребенка. В отношениях многих детей со взрослыми такой феномен, как присутствие, возникает редко. За детьми наблюдают при отсветах телевизора или выслушивают их под прикрытием вечерней газеты; на них обращают внимание только в том случае, если они набедокурили.

Одна из наиболее ярких иллюстраций отсутствия представлена в фильме «День, который пел и плакал»; (Thе Day that sang and cried, 1970). Фильм начинается с того, что мальчик, проснувшийся однажды летним утром, выскакивает из постели и бежит на кухню завтракать. В доме стоит пугающая тишина и, поставив на стол молоко и пшеничные хлопья, мальчик тянется магнитофону, стоящему посреди стола, и включает кнопку. С магнитофонной пленки звучит голос:

«С добрым утром, Джон. Хорошо поспал? Не забудь утром вынести мусор. Сегодня папа уехал в Нью-Йорк, - он вернется через пару дней. Вечером я вернусь попозже, потому что после работы мне надо забежать в магазин. Да, папа сказал, что тебе нужно...»

Эффективный игровой терапевт — не магнитофонная пленка. Этот взрослый не преподносит ребенку жизнь в аккуратной упаковке. Вместо этого он внимательно наблюдает и поощряет не только игру ребенка, но и его желания, потребности и чувства. Терапевт понимает, что умение быть рядом с ребенком требует гораздо больше, чем физическое присутствие; что умение быть рядом - это поистине форма искусства, делающая опыт игровой терапии действительно уникальным для ребенка.

Своеобразие игрового терапевта усиливается еще тем, что он активно прислушивается не только к словам ребенка, но и к тому, что ребенок пытается сообщить ему с помощью собственной деятельности. Терапевт понимает, что выбор той или иной игрушки, та или иная организация игры являются частью общих усилий ребенка по налаживанию общения. Ребенок полностью ов­ладевает вниманием терапевта. В отличие от других взрослых, которые слишком заняты и слишком озабочены удовлетворением собственных потребностей, терапевт не торопится, он стремится понять потребности peбенка и действительно хочет его слушать. Собственно говоря, в продолжение всего времени, которое они проводят вместе, слушание и понимание являются наипервейшими задачами терапевта.

Личностные характеристики

Соображения, излагаемые ниже, могут прозвучать как описание недостижимого идеала личности. Тем не менее, нет ничего предосудительного в том, чтобы по­пытаться описать личностные характеристики, которые позволяют помочь росту и развитию ребенка методами, благоприятными для самого ребенка. Развитие таких личностных черт едва ли не столь же важно, как и не­прерывный, нескончаемый процесс стремления к тому, чтобы включить эти параметры в собственную жизнь и систему отношений с ребенком.

Эффективный игровой терапевт достаточно объекти­вен, чтобы позволить ребенку быть самостоятельной лич­ностью, и достаточно гибок, чтобы принять любые не­ожиданности и адаптироваться к ним; его установка со­стоит в том, чтобы охотно воспринимать все новое. Она основана на бескомпромиссном отказе от навязывания детям конформистского поведения. Для терапевта лицо ребенка и его опыт являются безусловной ценностью. Такое отношение характеризуется пониманием детей, интересом и любовью к ним, заботой о них.

 

ПРОСТОЕ ПРАВИЛО Чувства терапевта по отношению  к ребенку гораздо важнее, чем знания о нем

 

Терапевту нет необходимости оценивать ребенка и судить о нем или о том, что ребенок сделал, а чего не сделал. Нежелание судить и оценивать произрастает из того, что терапевт на собственном опыте понимает, как это замечательно, когда тебя не оценивают и не судят.

Терапевт должен быть открытым, а не замкнутым. Открытость к миру ребенка — это базовая предпосылка для работы игрового терапевта. Отношение к детям и суждение о них основывается прежде всего на их лич­ностных достоинствах; в своих суждениях терапевт пре­жде всего опирается на то, что он видит перед собой, а не на предварительную информацию о ребенке. Нет ни­какой необходимости извращать значение услышанного, поскольку терапевт относительно свободен от угроз и тревоги, и, таким образом, открыт для принятия ребен­ка таким, какой он есть или какой он будет. Терапевт умеет отключаться от мира собственной реальности и вчувствоваться в реальность ребенка. Такая открытость позволяет терапевту максимально полно и точно воспринять значения, транслируемые детьми вербально, не­вербально и в процессе игры.

Эффективный игровой терапевт чрезвычайно терпе­лив к двойственности положений, и это помогает ему войти в мир переживаний ребенка, следуя за ним, по­зволяя ребенку быть инициатором деятельности, темы, направления и испытывать удовлетворение от того, что терапевт поощряет его поведение и передает ему пол­ноту ответственности. Поскольку ребенок находится в процессе непрерывного становления, игровой терапевт должен проецировать будущее на свои отношения к ре­бенку, не ограничивая его никакими установками или вербальными реакциями, касающимися прошлого. Те­рапевт все время пытается попасть в ногу с ребенком, и поэтому ему нет необходимости что-либо выяснять о том, что произошло вчера, или на прошлой неделе, или в прошлом месяце, или год назад, если только ребенок сам не отправляется в прошлое. Тогда терапевт охотно последует за ним. Терапевт никогда не упоминает о прошлых сеансах, поскольку ребенок находится уже в другой временной точке. В случае еженедельных прие­мов между сеансами проходит целая неделя, когда ре­бенок растет, развивается, изменяется. Следовательно, терапевту опять надо попасть в ту точку, где ребенок находится в момент приема. Такая направленность не толкает ребенка в будущее насильно, но представляет собой установку на восприятие его в непрерывном про­цессе развития.

Эффективному игровому терапевту необходимо лич­ное мужество для того, чтобы признавать ошибки, иног­да позволить себе быть уязвимым, обнаруживать не­точности собственного восприятия. Личное мужество требуется также и для того, чтобы позволить себе риск спонтанной реакции на творческое самовыражение ре­бенка в каждый, определенный момент. Для того чтобы осмелиться быть чувствительным к эмоциональным пе­реживаниям и чувствам ребенка, необходимо личное мужество и открытость, позволяющие пойти на риск и поделиться собственным «Я», доверяя и не защищаясь от него. Личное мужество, основанное на внутреннем доверии, может потребоваться и тогда, когда ребенок проверяет границы мира отношений, угрожая запустить в терапевта деревянным кубиком или выстрелить в него дротиком из ружья. Терапевт, который с трудом идет на риск, может в других ситуациях реагировать неподобающим образом, наказывая ребенка или угрожая ему.

Поскольку такие параметры, как естественность, теплое отношение, забота, принятие и сензитивное понимание обсуждались в предыдущей главе, мы ограничиваемся здесь простым упоминанием о них, чтобы дать читателю понять, что автор признает важность этих личностных параметров для терапевтического процесса. Эти параметры могут в дальнейшем описываться как способность к любви и состраданию.

Хелен Келлер (Keller, 1954) в своей автобиографии рассказывает, как велико значение любящего, сострадательного человека для поддержки в непрерывно изменяющейся жизни.

«Было время, когда я познала такие глубины, где не было надежды и все было покрыто тьмой. Потом пришла любовь и выпустила мою душу на свободу. Было время, когда я трепетала и билась о стену, которая окружала меня. В жизни моей не было ни прошлого, ни будущего, а смерть была моим единственным желанием. Но из рук другого человека выскользнуло тихое слово и упало в мои сжимающие пустоту руки, и сердце мое переполнилось жаждой жизни. Я не знаю, что означает тьма, но я научилась из нее выбираться» (стр. 57).

Хелен Келлер — слепоглухая от рождения. После интенсивной терапии освоила письменную речь и написала книгу «Дневник са­мой счастливой». (Прим. ред.).

       Эффективный игровой терапевт личностно защищен и, значит, признает и принимает личностные ограничения, и при этом у него не возникает ощущение, что это угрожает его профессиональной состоятельности. Некоторые игровые терапевты считают, что обязаны помочь всем детям. Опасаясь, что их сочтут несостоятельными, они часто продолжают работать с детьми, далеко переходя те границы, где они способны помочь ребенку, или работают с ребенком, эмоциональные трудности которого выходят за пределы психотерапевтической помощи. Понимание того, когда следует отступить, является безус­ловным требованием к терапевту.

Дети получают удовольствие. Им нравится играть и делать открытия. Они громко хохочут, когда что-то покажется им смешным. Игровой терапевт должен обла­дать чувством юмора и уметь увидеть смешное в том, что кажется смешным ребенку. Но смеяться над peбeнком никогда не следует.

Самопонимание терапевта

Специалисты по игровой терапии считают, что неза­висимо от того, с какой возрастной группой приходится работать, любому терапевту необходимо понять свой внутренний мир, разобраться в собственных мотивах и потребностях, белых пятнах, колебаниях, противоречиях, выделить зоны эмоциональных проблем и свои сильные стороны. Терапевту не следует думать, что он может упаковать свои ценности и потребности и хранить их отдельно от собственных отношений с детьми. Терапевт не робот, а реально существующая личность. А, как известно, ценности и потребности являются частью личности и тем самым становятся частью отношений. Следовательно, вопрос заключается не в том, включена ли личность терапевта в систему отношений, а скорее в, том, насколько она в нее включена. Ответственность терапевта состоит в том, чтобы активно прорабатывать собственную личность, что поможет ему разобраться в самом себе, с тем, чтобы свести к минимуму возможное, воздействие на ребенка своих мотивов и потребностей. Процессу самопонимания способствует обращение за помощью к другому терапевту, и для более близкого знакомства с самим собой ему желательно самому пройти психотерапию (индивидуально или в группе). Другим источником самоисследования является супервизорство или консультации, которые позволяют терапевту, по его собственному желанию, разобраться в своих мотивах и желаниях. Поскольку самопознание —это процесс, а не единичный акт, терапевту полезно заниматься этим на всем протяжении профессиональной деятельности.

Процесс самопознания можно сделать более эффективным, если попытаться ответить на следующие вопросы. Каким моим потребностям отвечает игровая терапия?! Насколько сильна потребность у меня быть необходимым? Нравится ли мне этот ребенок? Хочется ли мне быть с ним вместе? Каким образом мои чувства и установки влияют на ребенка? Как воспринимает меня ребенок?

Терапевт, который ничего не знает о собственных нуждах и ценностях, эмоциональных факторах, тревогах и ожиданиях, возможно, не сумеет разглядеть эти осо­бенности и у детей. Терапевт не может оставить свои личные проблемы за порогом игровой комнаты, где его ждет ребенок. Следовательно, эти проблемы становятся частью системы отношений и развивающегося терапев­тического процесса.

Наиболее мощный источник построения отношений, который психолог привносит в игровую терапию — это собственное «Я». Умения и методы, конечно, полезны, но величайшим достоянием терапевта является использова­ние собственной личности. Как бы ни были важны уме­ния и навыки, они просто недостаточны для того, чтобы стать эффективным терапевтом. Терапевт должен быть таким человеком, который с уважением относится к чув­ственно-эмпирическому миру ребенка, который счастлив находиться рядом с детьми и воспринимает их мир как реально существующий. Хотя обучение и использование терапевтических процедур чрезвычайно важны, перво­степенное значение имеют человеческие качества тера­певта. Личность терапевта более важна, чем любые его знания и умения. Терапевт должен быть таким челове­ком, с которым ребенок будет чувствовать себя в без­опасности; настолько в безопасности, что сможет иссле­довать окружающую реальность; настолько в безопас­ности, что рискнет быть самим собой. Он должен быть человеком, который покажется детям небезразличным и заслуживающим доверия. Если такой человек окажется рядом, у детей возникнет стимул для дальнейшего лич­ностного роста.

Самопринятие терапевта

Та разновидность игровой терапии, которая центри­рована на ребенке, выполняет терапевтическую функ­цию не только по отношению к ребенку, но и к самому терапевту. В ней создается установка на принятие себя и ребенка и глубокую непоколебимую веру в способность ребенка отвечать за себя и управлять собственной деятельностью. В результате постоянных упражнений он приходит к более приемлемым формам поведения.

При такой установке на признание ребенка уважаете детское право на выбор и признается способность ребенка сделать такой выбор, который удовлетворял бы ребенка и был полностью приемлемым для общества. Следовательно, для терапевта значимой целью является создание у ребенка чувства безопасности, когда он может меняться или не меняться, поскольку только в том случае, если ребенок чувствует, что ему вовсе не обязательно меняться, возможны подлинные изменения. Те­рапевт должен стремиться создать такую атмосферу, в которой ребенок чувствует, что он свободен быть таким,каков он в данный момент— в тот момент разделенного с терапевтом знания о себе и друг о друге. Испытывая глубокое чувство уважения к ребенку, терапевт отдает ему полное, глубокое и безраздельное внимание.

Такая самоотдача означает, что терапевт чрезвычай­но чувствителен к личным переживаниям и чувствам, которые можно идентифицировать с ребенком; при этом терапевт различает те чувства, которые являются отра­жением его собственных чувств, возникающих у него самого в сходных ситуациях. Терапевту надо остерегать­ся проекции на ребенка собственных эмоциональных ре­акций и потребностей. Таким образом, игровой тера­певт должен постоянно заниматься самоисследованием и самопринятием. Процесс самоисследования благотво­рен для терапевта так же, как и для ребенка, и необхо­дим для самопринятия. Процесс самопринятия часто начинается у игрового терапевта после того, как он ис­пытает такое принятие в процессе обучения. Приведем письменное свидетельство одного из студентов-старше­курсников.

«Я чувствую, что игровая терапия — благодарная дея­тельность, поскольку я помогаю ребенку принять самого себя. Значительная часть такого вознаграждения возни­кает от того, что мне удается устранить мои собственные потребности с пути ребенка. Я считаю, что если человек умеет контролировать свои потребности, он не только признается в своих собственных чувствах, но и прини­мает их, и тем самым принимает себя самого. Мой процесс самопринятия начался на этом занятии. Я смог­ла действовать ответственно и сумела не допустить собственные чувства на игровую сессию. Разумеется, процесс принятия собственного «Я» длится всю жизнь, но, Боже! — какое замечательное мне выпало начало! Теперь мне хочется перенести обретенную в работе с ребенком веру в себя на другие сферы моей жизни. Спа­сибо за то, что вы меня принимаете».

Другая студентка писала: «Получая обратную связь во время супервизорами практики, я смогла в большей степени быть собой, следовать за собственными интуи­тивными реакциями. Это важно. Мне это необходимо. По мере того, как я все больше расслаблялась и вклю­чалась в переживания ребенка, мне это все больше и больше нравилось».

Игровой терапевт верит в природу детей, считает, что универсальной особенностью детей является их стремле­ние раскрыться и уважает это стремление, уникальное для каждого ребенка. Внутренняя динамика этого стрем­ления может подавляться или пресекаться, но при бла­гоприятных условиях оно может возрождаться. Вера терапевта в рост и изменения ребенка возникает не из статичного интеллектуального решения, но в значитель­ной мере определяется процессом переживания собст­венного непрерывного развития и познания самого себя в системе отношений и в жизненном опыте. Такое само­понимание и сопровождающее его самопринятие дает терапевту возможность терпеливо ожидать возникнове­ния собственного «Я» у ребенка. Он терпим к проявле­ниям проекции «Я» ребенка, потому что охотно прини­мает и прощает себе собственное несовершенство. По­этому и от ребенка не требуется совершенства.

ПРОСТОЕ ПРАВИЛО Ты не можешь принять слабость другого человека, если ты не в состоянии признать свою собственную.

Вот как начинающий игровой терапевт описывает освобождающий аспект самопонимания и самовоспри­ятия: «Чем больше я понимаю себя и признаю свое несо­вершенство, тем больше я освобождаюсь от осознания собственного поведения и необходимости отвечать тем ролевым ожиданиям, которые предъявляются к психотерапевту. Этот предвзятый образ лишил меня свободы и спонтанности, в русле которых могли бы развиваться мои сильные стороны. В игровой комнате я больше не чувствую, что я выполняю непосильную работу; теперь я строю личное творческое общение с Майклом. Я обнаружила, что когда я напряжена, мне трудно сблизиться с другим человеком; но по мере того, как я расслабляюсь, я замечаю собственные неверные движения или лишние шаги, которые я бессознательно ввела в свое поведением

Установка игрового терапевта задает тон игровому сеансу и постепенно проникает в опыт ребенка. Игровая терапия — это не роль; это способ существования. Терапевт, который попытается использовать «метод» или набор методик, окажется напыщенным и неестественным и обречет себя на неуспех и недовольство собой. Внутреннее «Я» ребенка будет лучше развиваться в обстановке, способствующей росту, в той мере, в какой терапевт в процессе игровой терапии умеет отказаться от роли авторитарного лидера. Позиция авторитарности и попечительства приводит к возникновению у ребенка ожиданий зависимости. Цель терапевта состоит в более полной проекции собственного «Я». Это в свою очередь облегчает продвижение ребенка к тому, чтобы в системе развивающихся отношений становиться самим собой. Дети очень чувствительны ко всем черточкам личности терапевта, и она — личность — оказывает на  них гораздо больше влияние, чем любые техники, которые терапевт надумал бы использовать. Эффективные тера­певты ценят собственную уникальность и поэтому спо­собны принять уникальность другого.

Роль игрового терапевта

Терапевту не нужно направлять ребенка к тому или иному виду деятельности. Терапевт позволяет ребенку самому прокладывать дорогу и готов последовать за ним. На самом деле важной является не мудрость терапевта, но мудрость ребенка; не направление, в котором движется терапевт, но путь, которым движется ребенок; не решение терапевта, но творческая активность ребен­ка. Поэтому ребенка следует принимать таким, каков он есть, чтобы дать ему свободу быть единственным в сво­ем роде.

Игровой терапевт — это не учитель, не наставник, не приятель, не нянька, не замена родителей. Маленький Дибс формулирует свое представление о терапевте в следующих словах: «Вы не мама, Вы не подруга, Вы не мамина приятельница, с которой та играет в бридж. Кто Вы? На самом деле это не имеет значения. Вы про­сто хозяйка чудесной комнаты, в которой можно играть». (Axline, 1964, стр. 204). Терапевт не решает проблем зa ребенка, не объясняет его поведение и мотивы, не задается вопросами о его намерениях — все это лишило быребенка возможности изучать самого себя. Означает ли это, что терапевт пассивен? Абсолютно нет! Терапевт играет активную роль. Должен ли терапевт что-то делать для ребенка или за ребенка, чтобы можно было сказать, что он активен? Означает ли активность наличие боль­ших физических усилии со стороны терапевта? Актив­ность вовсе не является неким наблюдаемым качеством. Терапевт активен эмоционально, — а это означает наличие сензитивности, одобрения того, что ребенок делает или говорит, и установки на восприимчивость и отзыв­чивость.

Такой эмоциональный вклад характеризуется взаимодействием между ребенком и терапевтом и откры­то выражается в интерактивных вербальных высказы­ваниях терапевта. В процессе игровой терапии терапевт сохраняет активную роль не в смысле управления дея­тельностью ребенка, а в смысле непосредственной вовле­ченности и искренней заинтересованности во всем.

Могут ли усилия терапевта дать детям информацию о самих себе? Может ли он разделить мудрость, накоп­ленную им за годы обучения в аспирантуре, чтения ли­тературы и опыта работы с детьми, — разделить ее с маленькими клиентами? «Пророк» Джайбрена (Gibran, 1923), раздумывая об этом, говорит: «Ни один человек не в силах раскрыть тебе что-либо, кроме того, что дрем­лет, притаившись у истоков твоего собственного знания... Потому что мудрость одного человека не одалживает своих крыльев другому...» (стр. 32). Игровой терапевт — это не тот, кто старается, чтобы что-то произошло, по­скольку то, что происходит — это не простой выбор в системе реально существующих возможностей. Сде­лать так, чтобы что-то произошло пли сотворить для другого глубинную мудрость, необходимую для того, чтобы что-то произошло, просто невозможно. Все, что важно и необходимо для роста ребенка, уже существует в нем самом. Роль терапевта и его ответственность состоит не в том, чтобы придать иные очертания жизни ребенка или заставить его измениться в некотором на­перед заданном направлении. Проживание жизни ни­когда не является статичным событием, это процесс непрекращающегося научения и обновления. Пастерна имел в виду этот процесс, когда говорил:

«Когда я слышу, как люди говорят, что надо переделать жизнь, я теряю самообладание и впадаю в отчаянье. Переделать жизнь! Люди, которые так говорят, никогда ни черта не смыслили в жизни — они никогда не чувствовали, что это —дыхание, это — сердцебиение независимо от того, сколько они сделали или повидали! Они глядят на жизнь, как на заготовку, которой требуется обработка, которую их прикосновение может облагородить. Но жизнь — вовсе не материя, не субстанция! для разливки по формам. Жизнь непрерывно обновляется, переделывается, изменяется и принимает новые формы...» (Salisburg, 1958, стр. 22).

---

Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 266; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!