Подборку подготовила Тамара ПОПОВА
Юлия МАРКОВА
О ЧЁМ МЕЧТАЮТ КОРАБЛИ
О чём мечтают корабли,
Когда кругом снега и лёд?
Наверное, о той поре,
Когда опять весна придёт,
Когда откроется река
И лёд уйдет весь в океан,
И твердой поступью войдёт
На мостик бравый капитан.
Они мечтают о штормах,
Чтоб им стихию одолеть.
Они мечтают о ветрах,
Что будут в белых мачтах петь.
Мечтают выйти на простор
И по волнам родной реки
Пойти на север, а потом
В обратный путь опять идти.
Ну, а пока – кругом снега,
И реку всю сковало льдом.
И спят большие корабли,
И грезят каждый о своём.
Вадим ФИЛИППОВ
СЛУЧАЙ НА ЕНИСЕЕ
Сибирь пересёк между гор и морей
Красивый, могучий старик – Енисей.
Почти в горизонте его берега,
И очень уж быстрая эта река.
Так вот… Как-то утром друзья-рыбаки
Решили по щуке поймать для ухи.
Вокруг – тишина, еле рябится гладь,
Туман – да какой: берегов не видать!
Прошло за рыбалкою пару часов –
В ведре неплохой появился улов.
И тут понемногу растаял туман.
«А где мы находимся, слышишь, Степан?»
За те незаметные пару часов
Далёко унёс Енисей рыбаков.
Им против теченья придётся грести,
Чтоб рыбу в избушку свою принести.
…Прошёл уже час, и заметил Максим:
«Степан, тормози – мы на месте стоим.
Течение в нашей реке – ого-го!
И нам бесполезно плыть против него».
На берег причалили наши друзья
|
|
|
И лодку взвалили они на себя,
Ведро подхватили да снасти с сачком
И двинулись тихо к избушке пешком.
Волною всплеснула с насмешкой река,
В дорогу омыв рыбакам берега,
И дальше на север помчал Енисей,
Оставив грустить невезучих друзей.
Андрей КУЗЬМИН
БЕЗ ЕНИСЕЯ ЖИЗНИ НЕТ
Петька сидел в зарослях сорняков в огороде и горько плакал. Мамка только что отхлестала его крапивой. И за что? Что купается в Енисее с утра до вечера. Правда, он понимал, что попало ему за дело. Он заплыл на глубину и начал тонуть. Хорошо, что соседский Юрка вытащил. Петьку долго рвало, кружилась голова. Всё это видела Зинка. Эта малявка тут же помчалась к его матери и всё рассказала ей.
- Ну, погоди, Зиндоша, я тебе припомню, как ябедничать! Завтра же засуну за шиворот волосогрызку. То-то визжать будешь! (Жуков этих, волосогрызок, на Енисее видимо-невидимо!)
Но это будет завтра, а сейчас Петька плакал, спрятавшись, чтобы никто не видел. Ну ладно, он заслужил, но мамка сказала плохо об Енисее.
- Надоело мне тебя гонять, - сердилась она. – Вся душа изболелась, что ты целыми днями на берегу. Чтоб он провалился, твой Енисей!
Вот этого Петька стерпеть не мог. Как это так – чтоб провалился! А деревня без реки что делать будет? Петька вылез из сорняков, вскарабкался на изгородь и стал смотреть на Енисей. Сколько он себя помнил, столько видел реку в любое время года. Она давала людям всё: жители брали воду для питья, бань и полива огородов. Для лодок река – самая ровная дорога. Вон по берегу идет дедушка Паша с бидончиком, громоздится в старенькую лодку и едет проверять «мордушки» – это такие ловушки для рыбы. Привозит полный бидончик ельцов и окуней. И многие мужики рыбачат. Петькин отец тоже, и даже Петьку с собой брал. «Красную» рыбу ловят, только сильно об этом никому не рассказывают. А мамка где летом свои половики будет стирать? Сколько лавочек деревянных на берегу, специально сделанных для стирки! Каждая прицеплена цепью к камню, чтоб водой прибывающей не унесло. Вот и сейчас бабушка Марья спускается с тазом к воде. Ну, мамка, провалится куда-нибудь Енисей, будешь ты за пять километров на озеро ходить, половики свои полоскать.
|
|
|
По всему берегу Енисея – поленницы дров. Мужики ловят брёвна, пилят, колют, вывозят. Дров в Сибири много надо: зима-то длинная.
«А где мы зимой на коньках кататься будем? – размышляет Петька. - По осени, как забереги замёрзнут, получается каток, привяжем коньки на валенки - и понеслись. А потом ещё и горку смастерим из снега – «катушку», по-деревенски. Водой из Енисея польём её, пихтами обставим – вся деревня катается, даже взрослые».
|
|
|
Зоркий Петькин взгляд выцепил на Енисее какое-то судёнышко, что шло к их берегу.
- Да это же плавмагазин! – обрадовался Петька. – Надо мамке сказать, она давно его ждёт. Говорит, к школе мне всё купить надо.
- Ай, молодец, углядел магазин, - засуетилась мать. – В нашей-то лавке выбор никакой. Хорошо, что приходит такой магазин.
- Ну вот, мамка, - сердито сказал Петька, - а ещё хотела, чтоб Енисей провалился. Где бы мы рубаху купили и конфет-подушечек?
- Да ладно, не сердись уж, сынок, - тихонько заметила мать. – Это я сгоряча. Без Енисея нам жизни нет!
Владислав БОГДАНОВ
РЕКИ – КАК ЛЮДИ
Осень на Енисее. На городской набережной с деревьев падали листья. Багряные, ярко-красные, золотистые, рыжие, прозрачно-жёлтые – цветовая палитра поистине волшебна! Ветерок то и дело поднимал эти листья, переносил их на некоторое расстояние и отпускал. Они парили над землёй и выстилались в разноцветный ковёр.
На набережной Енисея в этот прохладный октябрьский вечер было немноголюдно. Солидный гражданин в шляпе и с портфелем в руке шёл, пряча лицо за воротник и то и дело пиная с досадой попадавшие ему под ноги листья. Другой прохожий, респектабельного вида старик с густыми седыми усами, прогуливался не спеша, опираясь на трость. Он медленно направлялся к выстроившимся в ряд скамейкам.
|
|
|
Среди этих немногочисленных прохожих были два студента. Один – черноволосый, с бледноватым лицом, его звали Алексей, второй – Павел, блондин с крайне утомлённым и раздражённым лицом. Студенты шли с занятий, бурно обсуждая последнюю лекцию. Она была посвящена истории судоходства на Енисее.
- Нет, Лёшка, - ворчал Павел, - что ни говори, а эта лекция нудная до невозможности. Я этого профессора Ивана Григорьевича вообще терпеть не могу. Все лекции у него скучные!
- Ты так говоришь потому, что он сделал тебе посреди лекции резкое, но справедливое замечание, и все повернулись к тебе, - отвечал Алексей.
- И что мне теперь не дышать, когда он говорит?- сердился Павел.- Ладно бы он свои лекции пересыпал шутками и всяким там юмором, как все нормальные преподаватели, а то: «в 1718 году, как следствие, был построен Саянский острог», «первый пароход на Енисее построили в 1863 году». Ну вот, и что я должен делать, когда мне тупо излагают факты, не пытаясь хоть на одну десятую оживить их?
- Да, ты прав: сухие факты. Но за этими фактами – жизнь реки, жизнь тысячи людей. Ты только представь, что человек сумел справиться со строптивой, могучей рекой. Сколько мостов перекинуто! Две ГЭС построено!
Студенты присели на скамейку. Перед ними нёс свои воды Енисей, «могучий, неистовый богатырь», как сказал о нём Антон Павлович Чехов. Ало-багровый закат огнём отображался в водах реки. По Енисею не спеша шёл теплоход, отражая свои белоснежные борта в воде. Большинство пассажиров были, похоже, в каютах, и только четверо стояли на палубе и смотрели на проплывавший мимо город. Один увидел сидевших на скамейке студентов и помахал им рукой. Тут же мимо теплохода противоположным курсом промчался на полном ходу летун на подводных крыльях – «Ракета».
- И вообще, - всё ещё бурчал Павел, - на кой чёрт мне знать про это судоходство на Енисее, если я буду кабинетным учёным-теоретиком или, скажем, археологом и стану изучать не наши края, а, к примеру, Древний Египет или Месопотамию?
Алексей ничего не ответил. На его лице появилась загадочная улыбка. Он думал, глядя на суда, большие и маленькие, быстроходные и медленные, о своём далёком предке Александре Денисовиче Игнатове, жившем очень давно в этих местах. Он знал, что Александр Денисович принимал участие в строительстве парохода «Енисей» в 1863 году и в спуске его на воду, и мысленно перенёсся на 155 лет назад, в 1863 год…
… Свистел осенний ветер. На верфи возвышался корпус парохода длиною в 25 сажень и шириной в 3 сажени, окружённый строительными лесами, по которым сновали плотники и жестянщики. На корме парохода уже было выведено позолотой имя – «Енисей».
Работы на строительстве парохода подходили к концу. Оставалось установить гребные колёса по обоим бортам и доделать единственную дымовую трубу, чтобы пароход можно было спустить на воду.
У подножия верфи следил за последней стадией работ высокий, солидный человек примерно сорока лет, со строгим и в то же время несколько усталым лицом. Это был широко известный в этих краях купец Александр Софронович Баландин – городской голова и основатель первого в Енисейской губернии частного банка, один из инициаторов и руководителей постройки первого парохода на Енисее.
Мимо него сновали рабочие со строительными материалами, то и дело спотыкаясь и спеша дальше. Одного из них опытный глаз купца почему-то выделил. Это был крестьянин невысокого роста, на полголовы ниже Баландина, с густыми чёрными волосами и такими же густыми чёрными усами, бледноватым лицом и небритым подбородком.
Алексей Софронович подозвал его к себе:
- Эй, ты кто такой будешь?
- Это Игнатов Александр, ваше степенство,- поспешил к купцу управляющий, - по отцу Денисович.
- Из здешней губернии? - спросил Баландин.
- Да, ваше степенство, был лесным сторожем, пока не отправили на верфь.
- Хорош был сторож, - язвительно заметил управляющий,- кого ни встретит в лесу с топором, всех задерживает и смотрит на них, точно сам государь-император, а как перед Вами стоять, так он, вишь ты, робеет.
Баландин посмотрел на управляющего, точно тот был не человеком, а назойливой мухой. Управляющий, с узким лицом и такой же бородкой, производил неприятное впечатление излишним угодничеством. И снова, обратившись к Игнатову, Баландин спросил:
- Хорошо живётся тебе?
- Нет, ваше степенство,- придавленным голосом ответил крестьянин, - живу в убогой хате, печура развалилась, семья полуголодная – всё им отдаю.
- Как же, будет басни рассказывать…,- начал управляющий, но Баландин резким тоном остановил его:
- Идите и проверьте работу на других участках верфи!
Отослав управляющего, купец сказал:
- Ты славный мужик, Александр Игнатов. А над горем твоим я подумаю.
- Покорнейше рад стараться,- ответил крестьянин и убежал на верфь.
- Что он тебе говорил, Денисыч?- спросил Игнатова его сосед-кузнец, стуча по листу железа.
- Сказал, что подумает над моей грешной долей,- не отрываясь от работы, ответил Александр Денисович.
Он помогал скреплять листы железа для гребного колеса правого борта. Работа была трудная, утомительная, Игнатов набил себе мозоли на руках, но про себя думал так: «Ежели царю-императору и Александру Софронычу угодно строить это, стало быть, для нашей русской земли польза великая будет, ежели это будет плавать по Енисею-батюшке».
Управляющий, обозлённый тем, что купец из-за Игнатова отправил его контролировать не самые важные работы, прохаживаясь по строительному лесу и наткнувшись на работавших у гребного колеса Александра и его соседа-кузнеца, накинулся на бывшего сторожа:
- Как работаешь, дубина енисейская? Вишь, как криво скрепил железо? Живо переделать! Иначе доложу Баландину о твоём вредительстве!
Александр Денисович твёрдо, глядя ему в глаза, ответил:
- Вы ошибаетесь. Я всё скрепил крепко, дюже оно прочное, а на то, чтобы Александру Софронычу доложить, так на то ваша воля, против этого не попру.
- Молчать!- вскричал управляющий и с красным от бешенства лицом побежал докладывать купцу.
Рабочий люд рассмеялся:
- Ловко ты его!
- На нашего брата-то он ругаться шибко большой охотник, - ответил Александр, - что до воли, что после неё, всё едино – почище, чем самый отъявленный пропойца ругается.
… Работа на верфи подошла к концу. Настал самый торжественный момент – спуск парохода на воду. Строительные леса были убраны, и остались одни подпорки. Только они теперь препятствовали сходу «Енисея» в реку. Пароход, готовый к спуску на воду, был расцвечен флагами, как на императорском смотре.
По одну сторону верфи стоял разного рода чиновный люд здешней губернии, Алексей Софронович Баландин и его совладельцы по пароходной компании, купцы Кытмановы, Грязновы и братья Калашниковы. Среди крестьян, пришедших на спуск, был и Игнатов.
Управляющий с острым лицом, направляясь к купцам, прошёл мимо крестьян и, посмотрев на Игнатова бешеным взглядом, присоединился к чиновному люду.
- Точно сам сатана глянул, - переглянувшись со своим соседом, заметил Александр Денисович,- да ничего, мы к этому уже привыкшие. Наш брат до воли и не такое терпел.
После того, как все значительные лица произнесли речи, несколько крестьян, среди которых был и Игнатов, подошли с топорами к деревянным подпоркам, державшим пароход, чтобы обрубить их и выпустить первого парового красавца в енисейские волны.
Александр Денисович посмотрел на небо. Оно было таким же, как и всегда в октябре в этих местах: серым, хмурым, сердитым. По небу плыли едва заметные, такие же сероватые тучки. Ветер, подняв листья, понёс их ввысь.
- Дай, Боже, чтобы наш брат трудился не зря, и это принесло великую пользу для земли русской, - сказал Игнатов, перекрестился и ударил топором по подпорке.
Вслед за ним заработали топорами все остальные. И пароход с выгравированной позолотой на корме надписью «Енисей» медленно сошёл в воду. Ему было суждено стать первым паровым судном на Енисее.
Все: и чиновные люди, и крестьяне подняли шляпы и, подбросив их вверх, вскричали: «Ура! Ура! Ура!», а Александр Денисович Игнатов смотрел на пароход зачарованными глазами…
…Алексей и Павел сидели по-прежнему на скамейке, глядя на Енисей. Уже заметно стемнело.
Алексей вспоминал своего далёкого предка, которого знал лишь по рассказам родных. Он-то давно решил, что свяжет свою жизнь с Енисеем, с судоходством, поэтому и поступил в академию водного транспорта. Павел размышлял, как бы доказать Алексею, что профессор Иван Григорьевич – ортодокс, и историю судоходства на Енисее незачем знать, если ты собираешься изучать, скажем, не Сибирь, а Древний Египет или Древнюю Месопотамию.
- Пойми, Лёшка, я буду находиться, допустим, на исследованиях пирамиды Хеопса или развалин Баальбека, верно? И теперь скажи, пожалуйста, каким боком здесь мне пригодится знание того, какие кораблики шлёпали по Енисею?
- Слушай, Паш, я тоже буду изучать, допустим, развалины Акрополя в Афинах или даже Фаросского маяка. Но, тем не менее, я должен знать историю Сибири, потому что это – моя малая родина. Помнишь, Васнецов сказал: «Плох тот народ, который не помнит, не ценит и не любит своей истории». Понимаешь? Нужно знать прошлое своей земли, чтобы понять его настоящее и определить будущее.
Павел попытался отмахнуться:
- Васнецов хорошо картины писал, но это не значит, что я каждое его слово должен принимать за абсолютную истину.
- Пойми: реки – как люди. У них – своя судьба, свои праздники, свои болезни. Вот я и хочу, чтобы наш Енисей не болел, чтобы человек был другом для реки. Енисей – не просто река. Если хочешь знать, это река-труженик, река-кормилица, да, к тому, же красавица. Вот и мы с тобой пришли на Енисей, чтобы поговорить, полюбоваться рекой …,- начал Алексей.
- О, да ты заговорил, как поэт, - рассмеялся Павел.
Но тут раздавшийся рядом хрипловатый голос, словно обухом, ударил его по голове:
- Твой друг прав. Нужно знать прошлое своей малой родины.
Студенты обернулись. Возле скамейки стоял тот самый респектабельного вида старик с тростью, которого они заметили ранее.
- Я Виктор Михайлович, ночной сторож при городском краеведческом музее, - представился старик, сняв шляпу и поставив трость рядом с лавкой. - Я слышал ваш разговор от начала до конца, слышал, как вы спорили. И вот что скажу: Вы правы, - он повернулся к Алексею, - я, конечно, не доктор исторических наук и не академик, а всего лишь хранитель практических результатов их трудов. Но, всё же, сказать вам кое-что могу. Историю своей малой родины нужно знать. Я прохожу по залам музея, смотрю на кусок булата или топор крестьянина и думаю: может быть, этим топором мой прапрапрадед дом рубил для своей большой семьи.
Помолчав, старик продолжил, обращаясь к Павлу:
- Вот ты живёшь на сибирской земле, и что ты про неё знаешь? То-то. Не знаешь истории своего края – не знаешь себя. Вот ты сидишь сейчас на лавочке, наслаждаешься свежим воздухом, дышишь им. А кто-то из кожи вон лез, чтобы мы сейчас наслаждались не пороховым, не казарменным, а светлым, чистым воздухом. Вот. А Васнецов, чтобы картины писать, историю изучал – не сидел у себя в кабинете. И он, стало быть, дело говорил.
Поднявшись, старик посмотрел на наручные часы:
- Однако я запаздываю, придётся поднажать, чтобы лихачи ночью на музей не нагрянули.
- А лихачи – это кто?- спросил Алексей.
- Лихие люди, иначе говоря, воры-грабители, - ответил старик. - На Руси всегда были лихие люди, а честный народ боролся с ними, как мог. Так и эти грабители. Хотят обокрасть музей, обокрасть историю.
И, взяв трость и надев шляпу, ночной сторож пошёл дальше.
- А ведь этот сторож сам – ходячая история, - вдруг сказал Павел.
- Да, он столько событий повидал, - согласился Алексей.
Студенты сидели на скамейке и смотрели на ало-багровый закат, отражавший свои последние краски в енисейских водах, и на суда и катера, проплывавшие мимо них.
- Так что там сказал Виктор Михайлович?
- Плох тот народ, который не помнит, не ценит и не любит своей истории,- охотно ответил Алексей.
- …который не ценит своей истории. Да, воистину великие слова, - сказал Павел и снова устремил взгляд на Енисей.
Солнце почти зашло за горизонт. Теплоход, который видели студенты, плыл тем временем по Енисею дальше – к горизонту, к другим городам…
Подборку подготовила Тамара ПОПОВА
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 94; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!