А они могут быть интегрированы в современную жизнь?
– По-моему, да. Это солидные постройки. И нет проблем, если они в хорошем состоянии. Можно даже, например, соединить квартиры, если они слишком маленькие. Я часто бываю в Голландии, где живет моя дочь, в квартале 20-х годов, который был очень удачно переделан в ходе реставрации. И теперь в этих сохраненных домах люди очень хорошо живут, без проблем, лучше, чем в других, которые были построены позже. Есть примеры удачных реконструкций и современного использования конструктивистских памятников и в России. Например, бывшее здание фабрики-кухни в Москве, ставшее весьма заметным офисом. Словом, налицо процесс расширения исторического наследия.
Скажите, мсье Коэн, а насколько вообще, с точки зрения зарубежного специалиста, ценны памятники эпохи конструктивизма, которые сохранились в Челябинске и Екатеринбурге? Это только наша гордость или в более широком смысле они оставили свой след?
– Это интересно в мировом масштабе, потому что идея – например, дома-коммуны Гинзбурга в Екатеринбурге или городок чекистов, или клуб строителей – это постройки на уровне лучших произведений русского архитектурного авангарда. Да и на уровне лучших примеров инноваций в современной архитектуре. И челябинские здания – то же заводоуправление ЧТЗ – представляют интерес. Первые изданные у нас учебники и книги по истории архитектурного авангарда ХХ века концентрировали внимание, имели фокус на Америке и Европе, а теперь история пишется шире, и взгляды все чаще обращаются на Россию.
|
|
|
Челябинские здания времен пуска ЧТЗ вы раньше знали только по фото. Теперь увидели. Что можете сказать о том же заводоуправлении, например?
– По-моему, это мощные примеры. Они – среди самых чистых образцов промышленной архитектуры. Вы знаете, что эта промышленная архитектура Кана играла большую роль для идей такого архитектора, как Вальтер Гропиус, создателя “Баухауса” в Германии, или идей всемирно известного зодчего Корбюзье? Потому что оба они знали эти американские постройки, из которых, можно сказать, вырастал Челябинск. А ЧТЗ – прямой их наследник. Я написал большую книгу об архитектуре времен Второй мировой войны, в которой немножко рассказал и о Танкограде. Думаю, вам интересно будет узнать, что в 41-м году, когда первые танки начали делать здесь, в Челябинске, Кан строил в Америке самую длинную фабрику в мире – 400 метров, стеклянный фасад – чтобы производить американские танки. Не правда ли, это очень любопытный и символичный факт, что во время войны американские танки с фабрики Кана, и танки, вышедшие с ЧТЗ, встретились где-то на Эльбе.
– Вот вы говорите “архитектура Кана”, а здание заводоуправления, в котором сегодня работает редакция нашей газеты, это все-таки Кан или Буров?
|
|
|
– Конечно, это здание Андрея Бурова, но сам он много взял у Кана, изучал его методы и подходы во время командировки в США. Буров – ученик Веснина, в 20-е годы учился во ВХУТЕМАСе, он был одним из самых интересных архитекторов своего поколения. Он много строил. Он был очень талантливый и очень веселый человек. В 30-е годы писал интересные статьи на опыте Америки – против Америки. В 31-м вышла такая его статья в журнале “Бригада художников”. Он критиковал культ денег и американскую культуру. Но есть замечательное фото и тоже в советской книге, где он одет, как… ковбой. Это была своего рода игра, он был такой играющий тип, художник. И против него была кампания во время борьбы Жданова и Сталина с космополитизмом. Выходили статьи. Одна из них так и называлась “Идеолог космополитизма Буров”. Многих из тех, кто в 20-е и 30-е годы работал в США, еще до войны посадили и даже расстреляли, как С. Брона или Э.Гуревича (главного инженера ЧТЗ). Вы знаете эту историю лучше меня. А Бурову повезло, его только “критиковали”, и он страдал от этого до прихода Хрущева...
Напоследок я попросил Жана-Луи Коэна поделиться впечатлениями от музея ЧТЗ.
|
|
|
– Я очень люблю такие музеи, – сказал он.– Потому что видны не только здания и машины или продукты, но и, главное, люди. Потому что это история, это эпопея. Эпопея людей. Мы знаем, что люди страдали, жили и тоже имели веселые моменты. Воевали, погибали и победили. Все это меня лично очень трогает. Не только как архитектора или историка, а как человека. Моя мать была в сопротивлении, она провела два года в Освенциме, мой отец был в сопротивлении в Париже. Так что это тоже моя личная история. Что касается музея, я вижу сложность происходивших на заводе процессов, событий и количество людей, которые здесь жили, работали и создали эту замечательную среду. Надеюсь, что, может быть, еще вернусь в Челябинск.
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 144; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!